 |
1. Значение Конституции в системе источников уголовно-процессуального права. Проблема прямого действия Конституции. 3 страница
|
|
|
|
Одной из возможных альтернатив уголовному преследованию, которая и в рамках концепции восстановительной юстиции рассматривается как эффективный механизм разрешения конфликта, является процедура медиации. Данная процедура весьма широко применяется для разрешения частноправовых споров (например, гражданских, семейных, корпоративных и пр. ), позволяя сторонам конфликта разрешить его без обращения к компетентным государственным органам. Однако во многих государствах медиация нашла свое применение и в уголовном процессе.
Медиация в уголовном процессе представляет собой процедуру, когда независимое и беспристрастное третье лицо - посредник (медиатор) - участвует в разрешении уголовно-правового конфликта между лицом, совершившим противоправное деяние, и лицом, которому противоправным деянием был причинен вред, с целью примирения сторон и нахождения взаимоприемлемого решения по вопросам возмещения вреда, причиненного противоправным деянием, а также по иным вопросам, возникающим при разрешении уголовно-правового конфликта, на основе добровольного волеизъявления сторон; данная процедура может повлечь юридические последствия для сторон уголовно-правового конфликта в рамках производства по уголовному делу.
При этом в практике различных государств медиация может занимать разное место в системе уголовного судопроизводства. В отдельных случаях медиация применяется как истинная альтернатива уголовному преследованию, когда примирение фактически проводится до начала уголовного преследования и становится основанием для отказа от него. В некоторых случаях примирение достигается уже в ходе уголовного преследования и влечет за собой его прекращение или иные последствия. В отдельных случаях применение медиации допускается и после вынесения приговора.
|
|
|
Особенности процедуры медиации могут также определяться и статусом лица, которое наделено правом осуществлять примирительную процедуру. Классическое понимание медиации предполагает привлечение к примирительной процедуре независимого и беспристрастного лица, не заинтересованного в исходе дела, которое выполняет функции посредника. Такой посредник, как правило, должен иметь соответствующую квалификацию. Однако в некоторых случаях само должностное лицо, осуществляющее уголовное преследование, способствует достижению примирения. Так, во Франции в зависимости от традиций отдельных регионов выделяется медиация в рамках " собственных полномочий", которая предполагает активную роль прокурора в примирении сторон конфликта, и " делегированная" медиация, в рамках которой конфликт передается на урегулирование независимому медиатору. Однако необходимо отметить, что практика все же склоняется к более широкому применению медиации второго типа.
В российском уголовном процессе применение процедуры медиации для разрешения уголовно-правового конфликта не предусмотрено, поэтому едва ли можно говорить о наличии подобной альтернативы в отечественном праве. Однако ст. 25 УПК РФ, устанавливающая основания для прекращения уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим, по сути является некой предпосылкой для применения медиации. Во всяком случае закон не запрещает сторонам конфликта самостоятельно обратиться к медиатору для выработки взаимоприемлемого решения конфликтной ситуации, которое впоследствии, при соблюдении предусмотренных законом условий, может стать основанием для прекращения уголовного дела в соответствии со ст. 25 УПК РФ. В делах частного обвинения, где уголовное преследование в принципе осуществляется, как правило, потерпевшим, потенциал медиации еще более очевиден, так как закон прямо указывает, что примирение обвиняемого и потерпевшего в таких делах является безусловным основанием для прекращения уголовного дела.
|
|
|
Помимо медиации в качестве альтернатив уголовному преследованию в различных правовых системах применяются и другие институты. Так, например, в Бельгии и Нидерландах весьма распространен институт трансакции, который выражается в обязанности лица, совершившего противоправное деяние, уплатить определенную денежную сумму в казну государства. В этом случае уголовное преследование в отношении такого лица не осуществляется. В Англии в свою очередь широко применяется институт предупреждения (caution). Данный институт распространяет свое действие и на несовершеннолетних, и на взрослых правонарушителей, совершивших незначительные преступные деяния. Основная цель применения предупреждения состоит в том, что оно, с одной стороны, позволяет полиции не осуществлять уголовное преследование, а с другой - в случае совершения нового преступления лицом, которому ранее было сделано предупреждение, уголовное преследование в отношении его будет инициировано в обязательном порядке и суд будет уведомлен о ранее совершенном деянии и будет учитывать его при назначении наказания. Причем само предупреждение бывает двух видов: простое и под условием. Во втором случае помимо самого предупреждения правонарушитель обязуется выполнить определенные действия (например, пройти курс лечения от наркозависимости).
Помимо предупреждения в Англии практикуется и такая альтернативная мера, как штраф за нарушение общественного порядка (penalty notice for disorder). Данная мера применяется только к совершеннолетним лицам и только в отношении деяний, не обладающих высокой степенью опасности и посягающих на общественный порядок (различные виды антисоциального поведения). Сумма штрафа фиксированная и зависит от тяжести деяния. Необходимо отметить, что обязательным условием применения предупреждения является признание нарушителем своей вины, в то время как для штрафа такого признания не требуется. Следует отметить, что это лишь некоторые примеры альтернатив уголовному преследованию. Законодательство различных государств может предусматривать и иные варианты альтернативных мер реагирования на преступление. Однако, как правило, все эти меры в той или иной степени связаны либо с достижением примирения между сторонами, либо с уплатой денежных средств в казну, либо с выполнением тех или иных общественно полезных действий обвиняемым.
|
|
|
Таким образом, альтернативы уголовному преследованию весьма развиты в современном праве. Стоит отметить, что в российском уголовном процессе альтернативы уголовному преследованию сегодня связаны главным образом с так называемыми " альтернативными" основаниями освобождения от уголовной ответственности и прекращения уголовного дела (преследования), предусмотренными ст. ст. 25, 28, 28. 1 УПК РФ < 1>. В то же время возможность отказа в возбуждении уголовного дела по данным основаниям остается спорной и формально законом не предусмотрена, что не совсем вписывается в хрестоматийные представления об альтернативах уголовному преследованию, по крайней мере в их континентальной версии. Кроме того, УПК РФ предусматривает ряд институтов, направленных на ускорение и упрощение процесса < 2>, позволяющих заменить ординарную процедуру судопроизводства более простой и скорой (например, особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением и др. ), однако указанные институты не предполагают как такового отказа от уголовного преследования. Упрощение в таких случаях, как правило, происходит за счет сужения (дифференциации) стадии судебного разбирательства, т. е. в данном случае речь об альтернативах уголовному преследованию не идет.
--------------------------------
< 1> См. подробнее об этом п. 3 § 3 гл. 18 настоящего курса.
< 2> Ускорение и упрощение уголовного судопроизводства тесно связано с применением альтернатив уголовному преследованию или специальных дифференцированных, т. е. отличных от ординарной процедуры, судопроизводственных процедур, а также с расширением дискреционных начал в деятельности компетентных органов и должностных лиц. Именно такие меры предлагает применять Рекомендация Комитета министров Совета Европы от 17 сентября 1987 г. N 6 R (87)18 " Относительно упрощения уголовного правосудия", которая во многом повлияла и на внедрение в российский уголовный процесс упрощенных процедур судопроизводства.
|
|
|
Глава 3. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ (МОДЕЛИ) УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
Литература
Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права: очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. М., 1957. Т. 1 (переизд.: СПб., 1995); Мещеряков Ю. В. Формы уголовного судопроизводства. Л., 1990; Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. СПб., 2000; Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. 2-е изд. М., 2002; Васильева Е. Г. Уголовный процесс: догматико-аксиологическое исследование. М., 2013; 
The Faces of Justice and State Authority: A Comparative Approach to the Legal Process. Yale University Press, 1986; Vogler R. A World View of Criminal Justice. Ashgate (Farnham; London; Burlington), 2005.
§ 1. Теоретическое значение и критерии выделения
исторических форм (моделей) уголовного процесса
Уголовный процесс каждой страны представляет собой сложную систему, состоящую из большого числа различных " механизмов" и " деталей". Поэтому если рассматривать процессуальный порядок производства по уголовным делам в отдельно взятом конкретном государстве в определенный период его истории, то он будет по многим компонентам не только существенно отличаться от того, что имеет место в других государствах, но и чаще всего окажется неповторим по сравнению с теми процессуальными порядками, которые существовали в том же самом государстве на иных исторических этапах его развития. В результате возникает поразительное многообразие уголовно-процессуальных систем, наблюдаемое, образно говоря, " по вертикали" (во времени) и " по горизонтали" (в пространстве).
Но уголовно-процессуальная наука не могла бы претендовать на звание науки, если бы не пыталась преодолеть данное историческое и сравнительно-правовое многообразие, предложив некие абстрактные " формы" или " модели" уголовного процесса, являющиеся итогом эмпирического изучения конкретных уголовно-процессуальных систем, их последующей классификации по определенным критериям и, наконец, максимального обобщения на уровне " идеальных типов" или, если угодно, архетипов < 1>. Подобный подход имеет не только абстрактно-теоретическое, но и практическое значение, позволяя правильно понять вектор развития уголовного процесса той или иной страны, определить наиболее близкие ему уголовно-процессуальные системы других государств, уяснить место национальной уголовно-процессуальной модели на сравнительно-правовой карте мира. Это особенно важно в период проведения глобальных реформ (новых уголовно-процессуальных кодификаций), ведь каждой из них, как правило, предшествует аналитическая работа по осмыслению исторической формы национального уголовного процесса и определению оптимальной модели, в рамках которой ему следует развиваться.
|
|
|
--------------------------------
< 1> В этом смысле следует отличать друг от друга модель уголовного процесса как архетип (определенную абстракцию) и конкретные национальные уголовно-процессуальные системы, чаще всего на 100% не соответствующие ни одному из выделяемых уголовно-процессуальных архетипов.
Ни в российской, ни в западной уголовно-процессуальной науке нет полного единства мнений по поводу точного числа исторических форм (моделей), определивших развитие уголовного судопроизводства и его современное состояние. Есть существенные различия и в их терминологическом обозначении (наименовании).
Что касается расхождения в количестве моделей уголовного процесса, то оно чаще всего объясняется отнюдь не ошибочностью представлений тех или иных авторов, а использованием ими разных методологических подходов. Так, западные авторы, как правило, выделяют только две модели уголовного процесса, которые возникли в результате исторического развития и сохраняют свое сравнительно-правовое значение в современном мире: обвинительный (accusatorial) уголовный процесс и инквизиционный (inquisitorial) уголовный процесс < 1>.
--------------------------------
< 1> См., например: European Criminal Procedure / Ed. by M. Delmas-Marty, J. R. Spencer. Cambridge, 2004. P. 5.
Однако если к сравнительно-правовому критерию присоединить критерий исторический, то понятно: обе названные модели столь сильно видоизменились с течением веков, что в научном плане предстают в двух вариантах: архаичном (сугубо историческом) и современном. В результате мы получаем не две, а четыре модели: 1) архаичную обвинительную; 2) архаичную инквизиционную; 3) современную обвинительную, которую в российской литературе принято называть состязательной < 1>; 4) современную инквизиционную, которую в российской литературе в соответствии с континентальной традицией принято называть смешанной.
--------------------------------
< 1> Понятно, что при данном подходе замена понятия " обвинительный" на понятие " состязательный" имеет не принципиальный, а условный характер, так как необходимо терминологически отделить архаичный (устаревший) вариант от современного. Если мы абстрагируемся от исторического критерия, то такого рода терминологическая дифференциация уже не требуется: достаточно одного лишь понятия " обвинительный", которое и использует западная (например, франкоязычная) литература.
Но и это еще не все. Исторически сложилось так, что если модернизация обвинительной модели уголовного процесса по распространенному в науке мнению происходила плавно и подчас незаметно, не сопровождаясь " революционными" преобразованиями, то в развитии инквизиционного процесса имеется явный перелом, когда архаичный вариант уступил место современному - так называемому смешанному уголовному процессу < 1>. Иначе говоря, в случае с инквизиционным процессом мы сталкиваемся не только с эволюцией, но и с подлинной законодательной революцией, которая не должна ускользнуть от нашего внимания. В такой ситуации исходя из сугубо методологических соображений исторический критерий классификации имеет меньшее значение для обвинительного уголовного процесса и большее - для процесса инквизиционного, т. е. при выделении моделей уголовного процесса он вполне может применяться асимметрично. Следуя такой логике, мы получаем уже три модели уголовного процесса: 1) единую обвинительную модель, которую также допустимо именовать состязательной; 2) архаичную инквизиционную модель; 3) современную смешанную модель, заменившую инквизиционную в результате уголовно-процессуальной " революции", о которой подробнее будет сказано далее (при характеристике данной модели).
--------------------------------
< 1> Впрочем, новейшие англо-американские научные исследования показывают, что в рамках " обвинительной" английской традиции в конце XVIII - начале XIX столетия имела место не менее впечатляющая революция, т. е. развитие здесь шло не столь эволюционно, как принято думать (см., например: Vogler R. A. World View of Criminal Justice. Ashgate. P. 136), о чем будет сказано ниже. Однако речь в любом случае идет не об одномоментной законодательной реформе, а о не всегда заметном постороннему глазу бурном развитии судебной практики. К тому же англосаксонскую революционную модернизацию, проходившую одновременно с континентальной, уголовно-процессуальной науке еще предстоит осмыслить.
Все отмеченные подходы к классификации моделей уголовного процесса теоретически вполне допустимы и применяются как в российской, так и в западной уголовно-процессуальной науке. Однако, исходя из сугубо методологических соображений и не желая игнорировать анализ отмеченной уголовно-процессуальной " революции", мы остановимся на последнем из выделенных подходов и последовательно рассмотрим три модели уголовного процесса, две из которых существуют в современной перспективе (обвинительно-состязательная и смешанная), а третья - в перспективе сугубо исторической (инквизиционная), что не умаляет ее значимости для понимания многих современных уголовно-процессуальных институтов.
§ 2. Обвинительно-состязательный процесс
Как уже отмечено выше, данную модель уголовного процесса в западной науке принято именовать обвинительной системой или судопроизводством обвинительного типа, используя английский термин accusatorial или французский - accusatoire < 1>. В то же время англоязычной литературе не чужд и термин " состязательный процесс" (adversarial или adversary system) < 2>, который ближе к российской терминологической традиции, чаще оперирующей именно данным понятием и видящей в " обвинительном" процессе особую историческую форму уголовного судопроизводства, существующую отдельно от состязательной формы. В этом смысле представляется, что российские попытки разграничить обвинительную и состязательную модели не только не соответствуют мировым научным тенденциям, в соответствии с которыми речь идет о синонимах, но и к тому же, как мы увидим дальше, вряд ли теоретически оправданны < 3>. Поэтому во избежание терминологической путаницы здесь мы будем говорить о единой обвинительно-состязательной модели уголовного процесса.
--------------------------------
< 1> См., например: Piquerez G., Macaluso A. 
suisse. 
; Zurich; 
, 2011. P. 40.
< 2> См., например: Acker J. R., Brody D. C. Criminal Procedure: a Contemporary Perspective. 3rd ed. Burlington, Massachusetts, 2013. P. 444.
< 3> Такой подход в свое время критиковал выдающийся русский процессуалист И. Я. Фойницкий: " Для гражданского разбирательства нашей литературою усвоен термин " производство состязательное", а чтобы не сталкиваться с ним, для уголовного процесса останавливаются на терминах " обвинительный порядок", " обвинительный процесс", противопоставляя его порядку следственному или розыскному" (Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1912. Т. I. С. 68). Представляется, что разграничение обвинительного и состязательного процессов достаточно искусственно. Речь идет о единой форме судопроизводства, которая просто-напросто определенным образом видоизменялась на различных исторических этапах (как, впрочем, и остальные формы).
Ключевым для данной модели уголовного процесса является понятие accusatio ( лат. обвинение), что и привело к упоминавшимся выше английскому термину accusatorial или французскому - accusatoire, обозначающим сегодня данную модель процесса в качестве обвинительной. Иначе говоря, уголовный процесс начинается здесь только в том случае, когда одно конкретное лицо выдвинуло обвинение в совершении преступления против другого конкретного лица. Если обвинения нет, то нет и уголовного процесса. При таком подходе уголовный процесс не может существовать в отсутствие сторон и четкого разграничения функций между обвинением и защитой, поскольку выдвижение обвинения обязательно предполагает появление как той стороны, которая обвинение выдвинула (обвинитель), так и той стороны, против которой оно выдвинуто и которой предстоит от него защищаться (обвиняемый). Понятно также, что выдвижение обвинения автоматически означает возникновение спора между сторонами, поэтому представляет собой не только предъявление претензий уголовно-правового характера одного лица к другому лицу, но и одновременно обращение к третьей независимой стороне с просьбой этот спор разрешить. Так возникает автономная функция правосудия, которая может осуществляться только судом, призванным в данной модели процесса выступать исключительно беспристрастным арбитром в споре между лицом, выдвинувшим обвинение, и лицом, против которого оно выдвинуто. В то же время спор сторон перед судом представляет собой и определенное состязание по поводу выдвинутого обвинения, что делает корректным употребление в данном случае термина " состязательная модель", известного на Западе (adversarial), хотя и в большей мере, как отмечалось выше, используемого в рамках российской научной традиции.
Обвинительно-состязательная модель уголовного процесса исторически возникла очень рано - в тот период, когда не существовало еще четкой границы между уголовным и гражданским судопроизводством. Первоначально в качестве обвинителей выступали исключительно частные лица (главным образом потерпевшие), которые предъявляли к обвиняемому иск, рассматривавшийся судом. Обязанность доказывания в такой ситуации возлагалась на стороны - суд оставался своего рода " пассивным арбитром", оценивавшим представленные сторонами доказательства и принимавшим решение по существу. Постепенно с размежеванием гражданского и уголовного процессов понятие иска сменилось понятием обвинения, возникла публично-правовая составляющая, появились специальные государственные органы, в значительной мере взявшие на себя миссию частных лиц по выдвижению и поддержанию в суде обвинения и т. д. Однако построение обвинительно-состязательного уголовного процесса до сих пор весьма напоминает построение процесса гражданского < 1>.
--------------------------------
< 1> См., например: Bosly H. -D. Elements de droit de la 
. Louvain, 1994. P. 9.
Если исторически обвинительно-состязательный процесс существовал фактически повсеместно (разумеется, в архаичных формах), то в Средние века он был вытеснен и модернизирован во всех европейских странах, за исключением островной Великобритании, которая не только сохранила данную модель уголовного процесса, но и привнесла ее в свои колонии (Северная Америка, Австралия, позднее Индия и др. ). Поэтому в настоящее время уже не с исторической, а со сравнительно-правовой точки зрения обвинительно-состязательная форма уголовного судопроизводства отождествляется со странами англосаксонского мира (Великобритания, США, Канада, Австралия и др. ), где она, разумеется, претерпела множество изменений и напоминает свои ранние образцы лишь в плане общих идей построения процесса. Так, функция обвинения ныне почти повсеместно осуществляется от имени общества, государства и потерпевшего профессионалами (полиция, официальные обвинители и т. д. ), хотя, допустим, в Англии обвинителем по любому уголовному делу формально может стать любое частное лицо, причем вовсе не обязательно потерпевшее от данного преступления. В целом обвинительно-состязательный процесс, перестав быть процессом частно-исковым, давно приобрел публичную природу, но его основой по-прежнему остаются доктрина разграничения процессуальных функций и теория " спора" сторон перед судом.
Помимо того, вытекающими отсюда характерными особенностями обвинительно-состязательной техники уголовного процесса являются отсутствие единого уголовного дела (поскольку доказательства собирают сами стороны, то вместо этого здесь развита концепция двух " автономных папок-файлов" - обвинения и защиты), отсутствие понятия производства по уголовному делу и лица, его ведущего < 1>, более того, отсутствие самой концепции предварительного расследования в привычном российским юристам понимании, поскольку собирание доказательств до судебного разбирательства регулируется в Англии или США лишь в части выдачи судом разрешений на применение мер процессуального принуждения (кроме кратковременного полицейского задержания) и совершение действий, ограничивающих конституционные права личности (обыск в жилище и т. п. ). Подлинный процесс начинается при таком подходе только после выдвижения перед судом окончательного обвинения и открытия судебного разбирательства, причем он имеет место лишь при наличии спора между сторонами. Соответственно, признание обвиняемым своей вины немедленно приводит к постановлению обвинительного приговора, а отказ прокурора от обвинения, напротив, означает прекращение дела. В этом, а также в некоторых других аспектах проявляется теория " пассивного судьи", не обязанного предпринимать никаких действий по самостоятельному установлению фактических обстоятельств дела. Следует также добавить, что концепция " пассивности" судьи предопределяется во многом тем, что в классическом обвинительно-состязательном процессе спор по существу дела (если он все-таки есть, т. е. обвиняемый не признал вины и обвинитель не отказался от обвинения) рассматривает не профессиональный суд, а суд присяжных (непрофессиональных представителей народа), призванных дать на него, по сути, односложный и немотивированный ответ: " да, виновен" или " нет, не виновен".
--------------------------------
< 1> О понятиях уголовного дела; производства по уголовному делу; лица, ведущего производство по уголовному делу, см. § 2 гл. 2 настоящего курса.
Наконец, еще один важнейший аспект развития обвинительно-состязательной модели уголовного процесса часто ускользает от внимания исследователей, которые, как правило, не замечают фундаментальной трансформации, произошедшей с этой моделью на рубеже XVIII и XX столетий. Речь идет о так называемой лойеризации (lawyerisation) английского уголовного судопроизводства, т. е. появлении в процессе профессиональных юристов в качестве представителей сторон, после которого и стало возможно говорить о его состязательном (а не только обвинительном) характере. Еще в 1740 г. по наиболее серьезным уголовным делам обвинение было представлено в Англии специальным профессиональным представителем в 3, 1% случаев, а защита - только в 0, 5%. Естественно, ни о какой состязательности в современном понимании в такой ситуации речи не шло, поскольку без профессиональных обвинения и защиты она невозможна. К 1800 г. ситуация радикально изменилась: по тем же категориям уголовных дел сторона обвинения была представлена профессиональным юристом в 21, 2% случаев, а сторона защиты - уже в 27, 9% случаев (примерно по 1/3 дел) < 1>. В результате резко изменился облик английского уголовного процесса, в течение нескольких десятилетий быстро, но постепенно приобретшего более или менее современные формы профессиональной состязательной полемики сторон по вопросам фактов (доказывание) и права.
--------------------------------
< 1> Vogler R. A. Op. cit. P. 137 (здесь же см. детальный анализ развития состязательности в связи с " лойеризацией" уголовного процесса в Англии).
В этом смысле созданный французскими просветителями в XVIII в. образ английского уголовного процесса, который затем якобы заимствовали французские революционеры в конце XVIII столетия в ходе Великой французской революции < 1>, был сугубо книжным (если не сказать " пропагандистским" ), вымышленным и реальности не соответствовал. Строго говоря, заимствовать там было нечего. Континентальный, в частности, французский уголовный процесс отнюдь не " догонял" процесс английский, как принято думать: они развивались фактически одновременно, но в разных направлениях.
--------------------------------
< 1> См. § 4 настоящей главы.
§ 3. Инквизиционный процесс
Инквизиционная модель уголовного процесса нередко именуется также розыскной или следственной. Ключевым для нее является понятие inquisitio (лат. " исследование", " розыск", " расследование" ), положенное в основу наименования данной модели на разных европейских языках, включая русский. Она начинает развиваться в тот исторический период, прежде всего на изломе Средних веков, когда уголовное право постепенно отделяется от гражданского и возникает осознание общественной опасности преступлений < 1>. Если преступление общественно опасно, т. е. причиняет вред не только потерпевшему частному лицу, но и обществу в целом, не заинтересованному в массовом распространении краж, убийств, изнасилований и т. п., то уголовное преследование перестает быть вопросом частной инициативы потерпевшего. Более того, на данном этапе с развитием государств в современном понимании возникает множество категорий преступлений, вовсе не подразумевающих наличие потерпевших частных лиц (государственные, налоговые преступления и т. п. ). В такой ситуации уголовный процесс должен начинаться не в момент появления обвинения одного лица против другого, а тогда, когда из любых источников становится известно о гипотетическом совершении (или подготовке) общественно опасного деяния - преступления. Другими словами, наличие конкретного заинтересованного в исходе дела обвинителя более не является непременным условием уголовно-процессуальной деятельности: замена обвинительно-состязательной модели на инквизиционную означает, что точкой отсчета уголовно-процессуальной логики вместо концепции обвинения (accusatio) становится концепция расследования или следствия (inquisitio).
|
|
|
