 |
Завещание Александра Михайлова (16 февраля 1882 г.)
|
|
|
|
Эпилог
Завещание Александра Михайлова (16 февраля 1882 г. )
Завещаю вам, братья, не расходовать сил для нас, но беречь их от всякой бесплодной гибели и употреблять их только в прямом стремлении к цели.
Завещаю вам, братья, любите и цените моего милого друга, а вашу сестру и товарища, как любили меня.
Завещаю вам, братья, беречь и ценить нашего доброго Старика[476], нашу лучшую умственную силу. Он не должен участвовать в практических предприятиях – он к ним не способен. Вам надо сознавать это, а ему не следует себя обманывать.
Завещаю вам, братья, издать постановления И[сполнительного] К[омитета] от приговора А[лександру II] до объявления о нашей смерти включительно (т. е., от 26 августа 1879 года до марта 1882 года). При них приложите краткую историю деятельности организации и краткие биографии погибших членов ее.
Завещаю вам, братья, не посылайте слишком молодых людей в борьбу на смерть. Давайте окрепнуть их характерам, давайте время развить им все духовные силы.
Завещаю вам, братья, однообразную форму дачи показаний до суда, причем рекомендую отказываться от всяких объяснений на дознании, как бы ясны оговоры или сыскные сведения ни были. Это избавит вас от многих ошибок.
Завещаю вам, братья, еще на воле установить знакомства с родственниками один другого, чтобы в случае ареста и заключения вы могли поддерживать какие‑ либо отношения с оторванным товарищем. Этот прием в прямых ваших интересах. Он сохранит во многих случаях достоинство партии на суде. При закрытых судах, думаю, нет нужды отказываться от защитников.
Завещаю вам, братья, контролировать один другого во всякой практической деятельности, во всех мелочах, в образе жизни. Это спасет нас от неизбежных для каждого отдельного человека, но гибельных для всей организации ошибок. Надо, чтобы контроль вошел в сознание и принцип, чтобы он перестал быть обидным, чтобы личное самолюбие замолкло перед требованиями разума. Необходимо знать всем ближайшим товарищам, как человек живет, что он носит с собой, как записывает и что записывает, насколько он осторожен, наблюдателен, находчив. Изучайте друг друга. В этом сила, в этом совершенство отправлений организации.
|
|
|
Завещаю вам, братья, установить строжайшие сигнальные правила, которые спасали бы вас от повальных погромов.
Завещаю вам, братья, заботиться о нравственной удовлетворенности каждого члена организации. Это сохранит между вами мир и любовь. Это сделает каждого из вас счастливым, сделает навсегда памятными дни, проведенные в вашем обществе.
Затем целую вас всех, дорогие братья, милые сестры, целую всех по одному и крепко, крепко прижимаю к груди, которая полна желаний, страстью, воодушевляющими и вас. Простите, не поминайте лихом. Если я делал кому‑ либо неприятное, то верьте, не из личных побуждений, а единственно из своеобразного понимания нашей общей пользы и из свойственной характеру настойчивости.
Итак, прощайте, дорогие! Весь и до конца ваш
Александр Михайлов
Приложения
Михаил Гефтер. Заметки к проспекту (1977 г. )
Закончен труд, завещанный… если бы только от Бога, то можно бы не спешить, вкушая прелести вхождения (в какой уж раз? Может – в последний?.. ) – вхождения в эпоху, интересней, неповторимее и трагичнее которой сыщешь ли, то есть найти можно более результативные (победа! ) и более трагические (эти и мы видели), но что бы и то, и другое, и третье вместе и чтобы всё – интересное, неповторимое, трагическое – так отпечатывалось в людях, чеканя характеры и сокрушая судьбы, да и не просто отпечатывалось, точнее: фокусировалось в людях (тип исторического движения = типу исторического человека), такое бывает не часто. Добавим: история‑ то не «вытанцовывалась», а человек исторический формировался, самоутверждался действием – и на этом перепаде, разломе начинается… что именно начинается? Еще не знаем. Может быть то, что было – это только начало начала или начало конца…
|
|
|
Но к делу. Проспект – это горы материалов. Вся наша хибара завалена (месяцы! ) книгами, журналами. Отбор, отсев, отбор, отсев и… гигантский проспект. Не меньше, а много больше прежнего. Особенно вырос, подавив остальное, последний раздел – «Штурм русской Бастилии». Должен признаться, что я им горжусь – такой панорамы – идей, событий, судеб, характеров – в другом издании нет, по крайней мере русском. Движение дается (обязательство выполнено! ) в контексте времени, потому так обильно (хотя, разумеется, в гораздо меньшем размере, чем основные – революционные факты) представлены «верхи», либералы, консерваторы, демократы не чисто народнического толка. Даются и «низы», притом, полагаю, самым экономным способом. Способ этот: мозаика из внутренних обозрений, корреспонденций, «мелочей жизни», каковые содержатся в подпольных революционных органах. Таким путем убиваются сразу три зайца: 1) отобраны факты, наиболее существенные с точки зрения революционеров, 2) более полно, «панорамно» выглядят сами органы – не одними передовицами (a la нынешние газеты), а разнообразием своего содержания, 3) четче выявляется отношение действователей к злобе дня, к жизни вообще – четче, чем можно судить по программам и позднее написанным мемуарам. Есть, при этом, некоторый (совсем небольшой) параллелизм, оттеняющий разный подход и различие в понимании и оценках, например, «Общины» и «Земли и воли» и тем паче «Народной воли» и «Черного передела».
Как же быть с объемом, с проклятой необходимостью считать «знаки» и т. д. и т. д.?
Вставка: Триптих! Рождение новых людей – Новые люди идут «в народ» – Новые люди штурмуют русскую Бастилию[477].
Издание в целом претерпело существенные перемены. Акцент на движение, соответственно в центре уже не духовные отцы, не идеологи, а действователи. В целом: не столько движение мысли, сколько мыслящее движение. Из‑ за этого есть и потери, иногда весьма заметные. Пока не нашлось «места», например, для Ткачева. Его подводит (как и в жизни) одиночество – сложный переплет преждевременности с односторонностью, ограниченностью и даже ненужностью. Если принять нынешние – 2‑ й («Рождение новых людей»), 3‑ й («В народ! ») и 4‑ й разделы, то, видно, придется переорганизовать первый раздел (уже не «Пролог», а скорее – «Протагонисты», «Зачинатели» – там найдется место и для Ткачева). Финал вполне логичен, хотя может показаться на первый взгляд обрывом. Это еще не финиш – нет молодой «НВ», тем паче Ал. Ульянова, нет разрыва Плеханова и его друзей с «НВ», но есть агония. Сшибка идей. Разрыв между возможностями действия и крушением организации – все элементы того, что Короленко образно назвал «трагическим успехом» (имея в виду 1 марта). В это вписываются и последние слова Маркса и Энгельса (предисловие к русскому изданию «Манифеста», впервые напечатанному в «Народной воле»), и переход реакции в наступление, и неожиданный (наконец‑ то! ) взрыв народного бунта в форме… еврейских погромов – событие, резко заострившее все противоречия, различия, будто только оттенки (см. письма и документы, входящие в подраздел «Начало конца»).
|
|
|
Итак, все нужно и интересно. А чем жертвовать? А, может, не надо жертвовать? Стоит рискнуть. Форма тоже должна быть не стандартная. Не коллекция документов, а, скорее, панорама. Документальный «роман» (можно даже подключить кое‑ что острое и архивное…).
Прилагаю выпечатку одного куска из раздела IV, как образец формы[478].
Ну а если тот, за кем решающее слово, не согласится? Тогда… Первый выход – сжать рамки. Дать только «Штурм русской Бастилии», подключив к 4‑ му разделу последний подраздел 3‑ го, т. е. начать «роман» с документов переломного во многих отношениях (Haupt прав) 1878‑ го года; всё же, что «до», объединить в один раздел – «Пролог». Примерная разбивка по разделам в этом случае (без всякой ломки! ): 1) Пролог, 2) Переломный год (1878), 3) От «Земли и Воли» к «Народной Воле», 4) Первое марта, 5) Начало конца.
|
|
|
Этот выход из положения полагаю единственно достойным. Самым же неприемлемым считаю механическое сокращение, выброс человеческого материала или, наоборот, обкарнание идей etc. Очень рекомендую и форму (ср., например, Т. Богданович «Любовь людей шестидесятых годов». Л., 1929).
В связи с этим – не обращайте внимание на нынешнюю нестрогость оформления, отсутствие единства в названиях и т. д. Кроме крупных рубрик (разделы, подразделы) все остальные заголовки – ориентиры для ознакомления с примерным содержанием, логикой построения и т. д., то есть леса здания, которые легко убрать, когда оно будет закончено.
При рекомендуемой форме (панорама, документальный «роман») к минимуму сведутся комментарии. Их с пользой для читателя займут предельно сжатые «вводные слова» к разделам и некоторым (не всем) подразделам, иногда – «мостики», соединяющие группы документов…
Жду решения. В зависимости от него, обязуюсь в 3–4 дня дать конструкцию того или иного «Пролога». Вероятно, не лишне добавить, что помогавшие мне специалисты (из самых лучших) высоко оценили и замысел, и воплощение, обещающее соединить строгость с яркостью, верность описываемому времени с чувством – ненавязчивой – близости к дню сегодняшнему и… завтрашнему.
Нетрудно, но нужно дать также Перечень имен и Летопись событий. Намечаются и оригинальные иллюстрации.
25 апреля 13: 00
Закончен труд…
PS. 4‑ й и 3‑ й разделы дважды проверены – за небольшим исключением («Община»). 2‑ й проверяли на ходу (во второй раз). Если тех или иных книг в Paris нет, пришлю полный текст документов.
PPS. Очень жаль, конечно, что нет сил перепечатать здесь полный текст, что бы весьма облегчило редактирование, комментирование, составление «вводок». Как думаете копировать документы?
|
|
|
