 |
Вахтеры решают (всё)
|
|
|
|
Иногда мы не имеем возможности поделиться чувствами и сведениями или обменяться идеями, потому что нам что‑ то мешает. Точнее, не что‑ то, а кто‑ то. Этого человека называют «вахтером». Вахтер – это человек, в чьи профессиональные обязанности входит охрана источника информации от таких, как вы.
Им может быть секретарь‑ референт потенциального собеседника, сотрудник отдела по связям с общественностью, агент, телохранитель, вышибала, супруг(а), адвокат или любой другой представитель. Их работа заключается в том, чтобы отстаивать интересы своего клиента, сохранять его образ и репутацию незапятнанными, минимизировать потери и оберегать своего клиента, начальника или любимого человека от посягательств журналистов.
Непреложное правило: с ними нужно быть вежливыми. В конечном счете именно они решают, получите ли вы доступ к человеку, с которым хотите поговорить. Конечно, вежливыми нужно быть со всеми без исключения (спасибо, мистер Роджерс! ), но особый такт приберегите для всевозможных ассистентов, референтов, администраторов и вообще всех, кто может помочь вам познакомиться с нужным человеком. Если они могут посодействовать в этом вопросе, значит, при желании они могут этому и воспрепятствовать.
Пройти сквозь заслон вахтеров (лучше, конечно, их обойти, но не всегда это получается) можно, воспользовавшись тем же подходом, к какому вы прибегли бы при прямом контакте с желаемым собеседником. Просьба должна быть такой, чтобы интервью отвечало интересам потенциального источника, чтобы он чувствовал, что именно он главный эксперт в заданной теме и что именно его взгляд невероятным образом обогатит понимание темы в мире.
|
|
|
Иногда достаточно бывает одного лишь одобрения вахтера и его уверенности, что интервью поможет вашему источнику информации закрепить и продвинуть свои позиции. «Открыть двери» вам помогут профессионализм, подготовленность, добросовестность, умение себя вести и способность кратко излагать, почему вам необходимо поговорить с конкретным человеком.
Однажды помощница одного руководителя крупной организации сжалилась надо мной, когда поняла, что ее босс меня откровенно избегает. Я несколько раз звонил и оставлял многочисленные сообщения, пока мне не стало ясно, что этот руководитель решил, что, игнорируя меня, он сможет от меня избавиться. (Он явно был плохо знаком с журналистами. Нас только раззадоривает, когда на нас не обращают внимания).
После многочисленных попыток выйти с ним на связь с моей стороны (сплошное терпение и вежливость, вежливость и терпение) помощница дала мне номер телефона своего начальника и сказала, что в тот день с часу до трех он будет стоять в бесконечной пробке на шоссе Нью‑ Джерси Тернпайк. Когда он ответил на звонок и я представился, в трубке я услышал: «О господи». Он поговорил со мной без особого восторга, но все же. Я послал помощнице букет цветов.
И еще один вахтер как‑ то пожалел меня. Я тогда пытался зазвать одного знаменитого писателя на наш «Писательский симпозиум». Я знал, что ставку его мне точно не осилить. И решил обратиться за советом к его помощнице.
– Он любит играть в гольф, но ему редко удается попасть на поле в Торри Пайнс в Сан‑ Диего, – сказала она.
Она даже не успела договорить. Я купил нам билет в Торри Пайнс, и тот писатель даже взял с собой приятеля Брайана Дойл‑ Мюррея, который был одним из сценаристов комедии «Гольф‑ клуб» (Caddyshack). В лунку с первого удара!
Чтобы уговорить кого‑ то дать вам интервью, потребуется упорство, терпение и доброта. Чтобы уговорить вахтеров подпустить вас к потенциальному собеседнику, потребуется упорство, терпение и доброта.
|
|
|
А иногда потребуется умение вызвать чувство стыда.
Возможно, стыдить – не лучшая техника родительского воспитания, но в журналистике она иногда неплохо срабатывает. Я прибегаю к ней нечасто, потому что такое поведение выглядит высокомерно, снисходительно и сомнительно с точки зрения морали. И если человек склоняется к тому, чтобы отказать вам в беседе, стыд вряд ли заставит его изменить свое решение. С вахтерами, кстати, этот способ вообще не работает. Он только укрепляет их представление о вас как полном идиоте.
Обычно мы прибегаем к такому методу, когда потенциальный собеседник не реагирует на логические выкладки, не имеет личного интереса, не хочет давать интервью из альтруизма и его не трогает мольба «прошу, помогите, ради Христа».
Стыдить – хорошая тактика только в одном случае: когда вы можете лично обратиться с просьбой к источнику и все представить таким образом, будто, отказываясь поговорить с вами, он предает доверие общества или отказывается от своих обязанностей перед ним.
Как‑ то летом газета San Diego Magazine заказала мне материал о том, кто на самом деле руководит городом: в нем царил колоссальный беспорядок на всех уровнях, и никто, казалось, не был в курсе, кто за что отвечает. Городской совет не сомневался, что главный он, и потому без конца совал палки в колеса мэру и всячески его критиковал; прокурор города почувствовал бездействие власти и решил, что Господь дал ему право занять опустевшее место; мэр в прошлом был начальником полиции и не понимал, почему люди просто не могут делать то, что он им приказывает. Он совершил несколько серьезных ошибок, из‑ за которых люди стали считать, что он ставленник городских застройщиков. Городской совет, прокурор и мэрия постоянно публично поливали друг друга помоями. Так кто же командовал парадом?
Члены городского совета с готовностью откликнулись на мое предложение поговорить. Они обладали твердой позицией и очень злились. Брать у них интервью было просто, потому что во время этих бесед они получали возможность всех критиковать и бить себя кулаком в грудь. Взгляды членов совета на мэра разнились, но единственное, в чем они, казалось, сохраняли единодушие, была ненависть к городскому прокурору. Один из них так описал ситуацию между мэром и прокурором: «Трудно открыть счет, когда игроки одной команды постоянно отбирают друг у друга мяч».
|
|
|
Городской прокурор оказался не настолько благосклонен, когда я обратился к нему с просьбой об интервью. На мои вопросы он отвечал без рвения, которое проявили члены городского совета, но этот маленький Наполеон кое‑ чему важному меня научил. И это кое‑ что – терпение. Мы, интервьюеры, чаще всего хотим получить информацию «здесь и сейчас». Прокурор решил меня испытать, проверить глубину моего желания написать этот материал. Мне пришлось потратить много времени и научиться смирению, но результат того стоил.
Он предложил такой вариант: я приду к нему в офис и буду просто наблюдать за тем, как он работает. На интервью он так и не дал официального согласия, но по крайней мере разрешил находиться с ним в одном помещении. Конечно, с его стороны это была демонстрация силы (а эгоизма ему было не занимать), но я принял его условия. Иногда приходится на время забыть о своем эго[27].
Я провел в его кабинете несколько часов, глядя, как он занимается делами и проводит встречи с сотрудниками. Я слушал его телефонные разговоры, наблюдал, как он рисуется передо мной, рассчитывая произвести впечатление, как он в манере Аль Пачино произносит предназначенные мне речи о новостных СМИ, о Сан‑ Диего, о собственной значимости. Когда я начинал задавать вопрос, он поднимал руку и говорил: «Я пока не решил, позволить ли вам взять у меня интервью». Как я уже сказал, апломба у него было более чем достаточно.
Я, конечно, мог бы плюнуть на все это с высокой колокольни и уйти. Но что я таким образом доказал бы? Что мой эгоизм не уступает его эгоизму? Что я не мог позволить себе унижаться? А что потом? Звонить в редакцию и сообщать, что не подготовил материал, потому что этот громила меня не уважает? Я решил занять выжидательную позицию.
|
|
|
В конце целого дня односторонней коммуникации (только в мою сторону) он сказал, что я могу прийти на следующий день и что он даст мне интервью. Теперь, по его словам, он доверял мне. Я отнесся ко всей ситуации как к кратковременному неудобству ради долговременной выгоды.
Интервью на следующий день получилось просто замечательным. Мечта любого репортера. Прокурор сыпал цитатами как из рога изобилия. В нем была страсть, проницательность, у него была своя история. Как мне показалось, он болел за простых людей и их интересы. И правда, когда я спускался вместе с ним на обед и двери лифта открылись, люди в холле зааплодировали. Он был их герой!
А еще мне стало совершенно очевидно, что прокурор ненавидел мэра.
В конце концов попытки поговорить со всеми главными героями увенчались успехом, и только один человек по‑ прежнему игнорировал мои звонки. Мэр. Но это не было волей самого мэра. Я не был уверен, что он вообще знал, что я пытаюсь с ним связаться. У него был «вахтер», которым мог бы гордиться сам Дж. Д. Сэлинджер. Я звонил по нескольку раз в день в надежде, что помощница вахтера пропустит меня, если я позвоню в тот момент, когда он отойдет. Я пытался лично попасть в кабинет мэра, но меня всегда отсылали обратно: «Он занят. И желает вам успехов в написании статьи». Я посещал мероприятия, на которых должен был появиться мэр, но его посещения всегда были жестко ограничены по времени, и он ускользал.
Однажды я ехал в лифте Городской ратуши после очередного горячего интервью с членом городского совета, и, когда мы остановились, внутрь вошел молодой человек. Я его знал: это был бывший студент университета, в котором я преподавал.
И он работал в мэрии.
Мы обменялись любезностями, и парень спросил меня, что я делаю в ратуше. Я рассказал все по порядку и закончил словами: «Жаль только, что для вашего босса история приняла не лучший оборот. Городской совет на него жалуется, прокурор жалуется изо всех сил, но, поскольку сам он отказывается со мной разговаривать и его точку зрения я не знаю, материал будет довольно однобоким. Я упомяну, сколько раз я пытался добиться разговора с ним и сколько раз его команда не позволяла мне этого сделать. Плохо. Он будет выглядеть просто трусом».
Двери лифта открылись.
– Хорошего дня, – сказал я.
– Какой у вас номер сотового? – спросил он, я продиктовал его и вышел на этаже с парковкой.
Я даже не успел сесть за руль, когда зазвонил мой телефон и бывший студент произнес в трубку: «Вы можете прийти завтра в девять утра? Мэр хочет с вами поговорить».
Когда я на следующий день заглянул в кабинет мэра, он был любезен, дружелюбен и сразу начал оправдываться.
– Я понятия не имел о том, что вы пытались со мной связаться, – сказал он. – Я чуть позже обсужу эту ситуацию с нашим директором по связям с общественностью.
Интервью прошло идеально. Мэр показался мне честным, открытым и хорошо подготовленным. Когда мы закончили, он сказал, что на следующий день улетает с семьей в отпуск на Гавайи, но дал мне свой номер и сказал, что я могу звонить в любое время.
|
|
|
