Дейенерис 2 страница

– Чьими людьми вы были? – спросила она.

Толстяк открыл глаза. Из‑ за красных опухших век они походили на вареные яйца в кровяной подливке.

– Воды… пить…

– Чьи вы? – снова спросила Арья.

– Не заботься о них, мальчик, – сказал горожанин. – Не твое это дело. Проезжай.

– А что они сделали?

– Убили восемь человек у водопада Полная Чаша. Они искали Цареубийцу, но его там не оказалось, и они принялись насиловать и убивать. – Он показал большим пальцем на мертвеца с дырой между ног. – Вот он, насильник. Ладно, проезжай.

– Один глоток, – крикнул толстяк. – Сжалься, мальчик. Один глоток. – Старик схватился рукой за прутья, раскачав свою клетку. Человек с мухами в бороде опять прохрипел:

– Воды.

Арья смотрела на них, грязных, косматых, с воспаленными глазами и сухими, растрескавшимися губами. Волки, такие же, как и я. Выходит, это ее стая? Разве могут люди Робба быть такими? Ей хотелось избить их или заплакать. Они все смотрели на нее, и живые и мертвые. Старик просунул три пальца сквозь прутья.

– Воды. Воды.

Нечего их бояться – они еле живы. Арья спрыгнула с коня, достала из поклажи свою чашку и пошла к фонтану.

– Ты что это делаешь, мальчик? – осведомился горожанин. – А ну‑ ка перестань. – Арья подставила чашку под рот форели, замочив пальцы и рукав, набрала воды до краев и вернулась к клеткам. – Уйди отсюда, мальчик…

– Это девочка, – сказал Харвин. – Отстань от нее.

– И то, – поддержал Лим. – Лорд Берик не подвешивает людей в клетках, чтобы они умирали от жажды. Почему вы не повесили их за шею, чинно и благородно?

– Можно подумать, они сами благородно себя вели у Полной Чаши, – огрызнулся горожанин.

Чашка была слишком широкая и не пролезала между прутьями, но Арья оперлась ногой на подставленные ковшом руки Харвина, потом стала на плечи Джендри и ухватилась за прутья на верхушке клетки. Толстяк запрокинул голову, и Арья стала лить воду ему в рот. Толстяк жадно глотал то, что не проливалось мимо, а потом присосался к мокрым прутьям и облизал бы Арье пальцы, если бы она их не отдернула. Таким же манером она напоила двух других. К этому времени на площади собралась целая толпа, и какой‑ то мужчина сказал:

– Безумному Охотнику это не понравится.

– Это ему понравится еще меньше. – Энги натянул свой лук. Толстяк содрогнулся, когда стрела вошла между его жирным подбородками, но клетка не дала ему упасть. Еще две стрелы прикончили двух других северян. В глубокой тишине на площади были слышны только плеск фонтана и жужжание мух.

Валор моргулис, подумала Арья.

На восточной стороне площади стояла скромная гостиница с белеными стенами и выбитыми окнами. Видно было, что ее крыша недавно горела, но дыру успели залатать. Над дверью висела деревянная вывеска в виде персика с надкушенным боком. Путники спешились у поставленной наискосок конюшни, и Зеленая Борода завопил, призывая конюхов.

К ним выбежала пышная рыжеволосая хозяйка, бурно выражая свою радость.

– А Зеленая‑ то Борода вся поседела! Когда это ты успел? А ты, Лим, все в том же плаще? Я знаю, ты никогда его не стираешь: боишься, что вся моча сойдет и все увидят, что ты на самом‑ то деле королевский гвардеец. Том‑ Семерка, старый ты козел! Никак сынка приехал навестить? Опоздал – он отправился с проклятым Охотником. Не говори только, что он не твой!

– Он не унаследовал моего голоса, – возразил Том.

– Зато твой нос унаследовал. И еще кое‑ что, если верить девушкам. – Заметив Джендри, женщина ущипнула его за щеку. – Экий славный молодой бычок – дай только Алиса увидит твои мускулы. И краснеет, как девушка! Ничего, мальчик, Алиса о тебе позаботится.

Арья никогда еще не видела Джендри таким багровым.

– Оставь Быка в покое, Ромашка, он хороший парень, – сказал Том. – Все, что нам от тебя нужно, – это постели на ночь.

– Говори за себя, певец. – Энги уже обнимал за талию молодую служаночку, такую же конопатую, как он сам.

– Постелей в «Персике» всегда хватало, только сначала вы залезете в лохань. В прошлый раз вы нам оставили своих блох на память. Твои, – она пихнула в бок Зеленую Бороду, – были зеленые. Есть хотите?

– Не откажемся, если у тебя найдется еда, – признался Том.

– Можно подумать, ты хоть раз от чего‑ то отказывался? Для твоих друзей я зажарю баранину, а для тебя – старую дохлую крысу. Это больше, чем ты заслуживаешь, но если ты прогнусавишь мне пару песен, я, может, и размякну. Блаженных я всегда жалела. Кэсс, Ланна, ставьте котлы, а ты, Жизена, помоги мне собрать их тряпье – его тоже придется прокипятить.

Эта женщина осуществила все свои угрозы. Арья пыталась объяснить ей, что мылась в Желудях целых два раза каких‑ нибудь две недели назад, но рыжая и слушать не захотела. Две служанки препроводили Арью наверх, споря о том, девочка она или мальчик. Выиграла девушка по имени Хелли, поэтому другой пришлось таскать воду, и она в сердцах так отскребла Арью жесткой щеткой, что чуть кожу не содрала. Потом они унесли одежду, которую ей дала леди Смолвуд, и одели ее, как одну из кукол Сансы, в полотно с кружевами. Одно хорошо – после этого ей разрешили сойти вниз и поесть.

Сидя в общей комнате в своем дурацком девчоночьем платье, Арья вспомнила, как Сирио Форель учил ее смотреть своими глазами. Она усмотрела больше служанок, чем могло потребоваться даже самой большой гостинице, и почти все они были молодые и хорошенькие. А вечером в «Персик» зачастили мужчины. В общей комнате они не задерживались, хотя Том уже взял свою арфу и запел «Шесть юных дев в пруду». Деревянная лестница скрипела под их шагами, когда они поднимались с девушками наверх.

– Спорю, что это бордель, – шепнула Арья Джендри.

– Ты хоть знаешь, что значит это слово?

– Конечно, знаю. Та же гостиница, только с девушками.

Он опять покраснел до ушей.

– А ты тогда что здесь делаешь? Бордель – не место для благородных девиц, это всем известно.

Одна из девушек села на скамью рядом с ним.

– Кто тут благородная девица – эта худышка? Ну а я королевская дочь.

– Врешь, – сказала Арья.

– Как знать. – Девушка пожала плечами, и ее платье соскользнуло с одного. – Говорят, король Роберт спал с моей матерью, когда прятался здесь перед битвой. С другими он, конечно, тоже спал, но Леслин говорит, моя старушка ему нравилась больше всех.

Девушка со своей гривой черных как смоль волос и правда походила на покойного короля. Но это еще ничего не значит – у Джендри, к примеру, такие же волосы.

– Меня зовут Колла, – сказала она Джендри, – в честь битвы. Я и в твой колокол могу позвонить, хочешь?

– Нет, – сумрачно ответил он.

– Бьюсь об заклад, что хочешь. – Она провела пальцами по его руке. – С друзей Тороса и лорда‑ молнии мы ничего не берем.

– Сказал, не хочу. – Джендри резко встал и вышел.

– Он что, девушек не любит? – спросила Колла у Арьи. Та пожала плечами.

– Дурак он, вот и все. Ковать мечи и начищать шлемы, вот что он любит.

– А‑ а. – Колла поправила платье и ушла к Джеку‑ Счастливчику. Скоро она уже сидела у него на коленях, хихикала и пила вино из его кубка. Зеленая Борода держал по девушке на каждом колене, Энги исчез куда‑ то со своей конопатой. Том сидел у огня и пел: «Весной все девы расцветают». Арья пила разбавленное вино, которое налила ей рыжая, и слушала. На площади гнили в своих клетках мертвецы, но в «Персике» царило веселье. Ей только казалось, что иногда кто‑ то смеется чересчур громко, как бы через силу.

Сейчас ей представлялся удобный случай увести лошадь, но Арья не видела, чем это может ей помочь. Тот капитан ни за что не выпустит ее из города, а если и выпустит, за ней сразу погонится Харвин или этот Охотник со своими собаками. Жаль, что у нее больше нет карты – она бы посмотрела, далеко ли Каменная Септа от Риверрана.

Ее кубок опустел, и Арья стала зевать. Джендри так и не вернулся, Том пел «Два сердца бьются, как одно» и целовал новую девушку в конце каждого стиха. Лим и Харвин в углу у окна тихо толковали о чем‑ то с рыжей Ромашкой.

– …провела всю ночь у Джейме в темнице, – говорила женщина. – Она и та другая, которая убила Ренли. Да, втроем, а утром леди Кейтилин его и выпустила. – У Ромашки вырвался смешок.

Неправда это, подумала Арья. Она никогда бы так не поступила. Гнев, грусть и одиночество навалились на Арью разом.

К ней подсел какой‑ то старик.

– Надо же, какой славненький маленький персик! – От него пахло почти так же мерзко, как от мертвецов в клетках, и поросячьи глазки шарили по ней. – А как этот персик зовут?

Арья не сразу нашлась с ответом. Никакой она, конечно, не персик, но не говорить же этому старому пьянчуге, что она Арья Старк.

– Она моя сестра, – заявил Джендри, опустив тяжелую руку на плечо старику. – Не приставай к ней.

Тот повернулся, напрашиваясь на ссору, но, увидев Джендри, сразу раздумал.

– Сестра, говоришь? Хорош брат! Я бы свою сестру в «Персик» не привел. – Он встал и отошел, бормоча что‑ то под нос.

– Зачем ты это сказал? – Арья вскочила на ноги. – Я тебе не сестра.

– Ясное дело. Где уж нам, маленьким людишкам, быть родней миледи.

Злоба в его голосе поразила Арью.

– Я не то хотела сказать.

– То самое. – Он сел, обхватив ладонями кубок с вином. – Уходи и дай мне выпить спокойно. А потом я, может, найду ту черненькую и позвоню в ее колокол.

– Но…

– Иди отсюда, я сказал. Миледи.

Арья повернулась и ушла. Глупый бык, бастард несчастный. Пусть себе звонит в какие хочет колокола, ей‑ то что?

Их спальня помещалась наверху, под самой крышей. Может быть, кроватей в «Персике» и хватало, но здесь стояла только одна – правда, очень широкая, занимавшая почти всю комнату. На соломенном тюфяке могли, пожалуй, улечься все спутники Арьи, но пока постель находилась в ее полном распоряжении. Ее мальчишеский наряд висел на колышке, между одеждой Джендри и Лима. Арья сняла платье с кружевами, рубашку и залезла под одеяло.

– Королева Серсея, – прошептала она в подушку. – Король Джоффри, сир Илин, сир Меррин, Дансен, Рафф и Полливер. Щекотун, Пес, Гора. – Иногда она меняла порядок имен. Это помогало ей помнить, кто они такие и в чем провинились. Может, кого‑ то из них уже нет в живых. Может, они висят в железных клетках, и вороны выклевывают им глаза.

Она заснула, как только закрыла глаза, и ей приснились волки. Они крались по мокрому лесу, где пахло дождем, гнилью и кровью. Во сне эти запахи казались ей приятными, и она знала, что бояться ей нечего. Она сильна, быстра и свирепа, и с ней ее стая, ее братья и сестры. Вместе они загнали испуганную лошадь, разорвали ей горло и насытились. А когда из туч показалась луна, Арья запрокинула голову и завыла.

Утром ее разбудил собачий лай.

Арья села, зевая во весь рот. Слева от нее заворочался Джендри, справа громко храпел Лим, но лай заглушал все прочие звуки. Собак, наверно, не меньше полусотни! Она выбралась из‑ под одеяла и через Лима, Тома и Джека перелезла к окну. Когда она распахнула ставни, в комнату хлынули ветер, сырость и холод. День занялся серый, ненастный. Собаки на площади лаяли, бегали кругами, рычали и выли. Их была целая свора: большие черные мастифы, поджарые гончие, лохматые, белые с черным овчарки и зубастые зверюги неизвестной Арье породы. Между фонтаном и гостиницей сидели на конях около дюжины всадников, а горожане тем временем открывали клетку толстяка и вытаскивали раздувшийся труп наружу. Как только он вывалился, собаки накинулись на него и стали рвать на части.

– Вот тебе новый замок, ублюдок ланнистерский, – со смехом сказал один из всадников. – Тесноват будет, но мы тебя втиснем, будь спокоен. – Мрачный пленник сидел на коне рядом с ним, связанный веревкой. Горожане швыряли в него навозом, но он ни разу не шелохнулся. – Тут ты и сгниешь, в этой клетке, – продолжал выкрикивать тот, кто взял его в плен. – Вороны выклюют тебе глаза, а мы потратим твое ланнистерское золотишко. Когда вороны насытятся, мы отправим то, что останется, твоему братцу, да только вряд ли он тебя узнает.

Шум разбудил половину «Персика». Джендри высунулся в окно рядом с Арьей. Том, в чем мать родила, пристроился сзади.

– Кто это там разоряется? – сердито осведомился с кровати Лим. – Поспать не дают человеку.

– Где Зеленая Борода? – спросил его Том.

– У Ромашки в постели, а что?

– Поди‑ ка сыщи его, и Лучника тоже. Безумный Охотник собрался посадить в клетку еще кого‑ то.

– Ланнистера, – сказала Арья. – Я слышала, он говорил «Ланнистер».

– Может, они Цареубийцу поймали? – заволновался Джендри.

Брошенный кем‑ то камень угодил пленнику в щеку, и он повернул голову. Нет, это был не Цареубийца. Боги услышали молитву Арьи.

 

Джон

 

Когда одичалые вывели коней из пещеры, Призрака не было.

Может, он понял, что Джон послал его в Черный Замок? Джон вдохнул свежий утренний воздух и позволил себе надеяться. Небо на востоке окрасилось в розовые и светло‑ серые тона. Меч Зари еще висел на юге, и яркая белая звезда на его рукояти сверкала как алмаз, но черно‑ серый лес уже обретал зеленые, золотые, красные и рыжие краски. А над гвардейскими соснами, дубами, ясенями и страж‑ деревьями высилась Стена, мерцая льдом под пылью и грязью.

Магнар послал дюжину человек на запад и дюжину на восток. Они должны были занять самые высокие холмы и следить, не покажутся ли разведчики в лесу или караульные на Стене. На случай тревоги у теннов имелись окованные бронзой рога. Остальные, в том числе Игритт и Джон, ехали за Ярлом. Для молодого атамана настал великий день.

Считается, что в Стене семьсот футов вышины, но Ярл нашел место, где она одновременно и выше, и ниже. Ледяная громада вставала над лесом, как чудовищный утес, и на глаз казалась не ниже восьмисот, а то и девятисот футов. Но Джон, подъехав поближе, понял, что это обман зрения. Брандон‑ Строитель старался по возможности закладывать основание Стены на высотах, а эта местность изобиловала особенно высокими и крутыми холмами.

Дядя Бенджен как‑ то говорил Джону, что Стена к востоку от Черного Замка – это меч, а к западу – змея. Теперь Джон видел это воочию. Стена взбиралась на огромный холм, спускалась в долину, тянулась около лиги вдоль гранитного хребта, снова падала вниз и продолжала карабкаться с холма на холм сколько видел глаз, до гористого западного горизонта.

Ярл выбрал для перехода отрезок, идущий вдоль хребта. Здесь Стена подымалась над уровнем лесной почвы на восемьсот футов, но добрую треть этой высоты составляли земля и камень, а не лед. Склон был слишком крут для лошадей и почти так же труден для подъема, как Кулак Первых Людей, но преодолеть его все‑ таки было куда легче, чем отвесный лед самой Стены. Притом каменный кряж, густо обросший лесом, обеспечивал хорошее прикрытие. Когда‑ то братья Дозора каждый день выходили вырубать деревья вдоль Стены, но те времена давно минули, и лес подступил ко льду вплотную.

День обещал быть сырым и холодным, а у Стены, под неизмеримой тяжестью льда, было еще более сыро и холодно. Чем ближе она становилась, тем больше тенны норовили держаться позади. Они ведь никогда раньше не видели Стену, даже их магнар не видел, понял Джон, и она их пугает. В Семи Королевствах говорят, что Стена – это край света. Для теннов она означает то же самое. Все дело в том, откуда смотреть.

А откуда смотрит он сам? Джон не знал. Чтобы остаться с Игритт, ему придется сделаться одичалым насовсем, душой и телом. Если он бросит ее, чтобы исполнить свой долг, магнар, очень возможно, вырежет ей сердце. А если он возьмет ее с собой… надо еще, чтобы она согласилась, в чем он вовсе не был уверен… то все равно не сможет привести ее к братьям в Черный Замок и жить там с ней. Что же остается? Дезертир и одичалая нигде в Семи Королевствах не встретят радушного приема. Надо было им, пожалуй, пойти поискать детей Гендела, хотя те скорее съели бы их, чем взяли к себе.

Разведчиков Ярла Стена не страшила – ведь им всем уже доводилось перебираться через нее. Они спешились под самыми скалами, и Ярл назвал по именам одиннадцать человек. Все они были молоды – старшему не больше двадцати пяти, двоим меньше, чем Джону. Крепкие и жилистые, как на подбор, они напоминали Джону Каменного Змея, разведчика, которого Полурукий отправил домой пешком, когда Гремучая Рубашка охотился за ними.

Каждый из верхолазов перекинул через плечо свернутую кольцом веревку и обулся в башмаки из мягкой оленьей кожи, с шипами на подошвах. У Ярла и еще двоих шипы были железные, кое у кого бронзовые, но у большинства из расщепленной кости. На одном бедре у них висел каменный молоток, на другом – кожаный мешочек с кольями. Ледорубами служили заостренные оленьи рога, примотанные полосками кож к деревянным рукояткам. Двенадцать, вместе с Ярлом, верхолазов разбились на три четверки.

– Манс обещал мечи тем четверым, которые первыми доберутся до вершины, – объявил Ярл, дыша паром в холодном воздухе. – Настоящие южные мечи из кованой в замке стали. А еще он сложит об этом песню, в которую вставит ваши имена. Чего еще надо вольному человеку? Вперед, и пусть Иные возьмут отставших!

Хоть бы Иные взяли вас всех, подумал Джон, глядя, как они карабкаются по крутому каменному склону, исчезая в лесу. Это не первый и даже не сотый раз, когда одичалые взбираются на Стену. Караулы натыкаются на таких верхолазов пару раз в году, а разведчики порой находят внизу тела упавших. На восточном берегу одичалые чаще всего строят лодки и пробираются через Тюлений залив, на западе спускаются в черную бездну Теснины, чтобы обойти Сумеречную Башню. Но между этими двумя оконечностями Стену можно преодолеть, только перевалив через нее, и многим это удается. Назад, правда, возвращаются не так много, с сумрачной гордостью подумал Джон. Лошадей одичалые поневоле оставляют за Стеной, и неопытные новички часто берут себе первых же коней, которые попадутся им на той стороне. Поднимается шум, вороны летают с письмами туда‑ сюда, и зачастую Ночной Дозор перехватывает молодцов на обратном пути вместе со всей добычей и украденными женщинами, а там и вешает. Джон знал, что Ярл такой ошибки не совершит, а вот Стир? Магнар – вождь, а не лазутчик, и вряд ли знает правила этой игры.

– Вон они, – сказала Игритт, и Джон увидел на верхушке дерева первого из верхолазов – Ярла. Тот нашел страж‑ дерево, растущее наклонно к Стене, и вел своих людей вверх по его стволу, чтобы легче начать. Нельзя было допускать, чтобы лес подошел так близко. Они уже поднялись на триста футов, даже не коснувшись льда.

Джон смотрел, как Ярл перебирается с дерева на Стену, вырубая своим роговым орудием опоры для рук. Веревка вокруг пояса связывала его со вторым человеком в ряду, еще сидевшим на дереве. Шаг за шагом Ярл поднимался все выше, врубаясь в лед шипастыми башмаками там, где не было естественных выемок. Поднявшись на десять футов над страж‑ деревом, он остановился на узком ледяном карнизе, снял с пояса молоток и вбил в трещину железный колышек. Второй человек перелез на Стену вслед за ним, а третий вскарабкался на верхушку дерева.

Две другие четверки не нашли столь удачно расположенных деревьев, и тенны уже стали гадать, не сорвались ли они со скалы. Четверка Ярла уже вся перебралась на Стену и опережала остальные на восемьдесят футов. На льду наконец показались два других головных верхолаза. Все трое отстояли на добрых двадцать ярдов друг от друга. Ярл со своими помещался в середине, четверку справа от него возглавлял Кригг‑ Козел, легко узнаваемый снизу по длинной светлой косе. Первым слева шел чрезвычайно тощий человек по имени Эррок.

– Еле ползут, – недовольно промолвил магнар. – А вдруг вороны налетят? Быстрее бы надо, пока нас всех не накрыли.

Джон с трудом удержал язык за зубами. Он слишком хорошо помнил Воющий перевал и то, как они с Каменным Змеем карабкались на скалу при лунном свете. В ту ночь он проглатывал свое сердце с полдюжины раз, руки и ноги у него одеревенели, а пальцы он чуть было не отморозил. А ведь там был камень, не лед. Камень – вещь прочная, лед же коварен и в лучшие времена, а уж в такой день, когда Стена истекает слезами, тепла руки довольно, чтобы растопить его. Огромные ледяные кубы внутри тверды, как скала, но снаружи они скользкие, по ним стекает вода, и льдинки от них отваливаются. Какими бы одичалые ни были, в смелости им не откажешь.

И все‑ таки Джон надеялся, что опасения Стира не окажутся напрасными. Если боги справедливы, здесь пройдет караул и положит всему этому конец. «Ни одна стена сама по себе тебя не спасет, – сказал ему как‑ то отец, прохаживаясь с ним по крепостной стене Винтерфелла. – Стена сильна людьми, которые ее обороняют». У одичалых сто двадцать человек, но хватит и четырех защитников, чтобы отогнать их с помощью стрел и камней.

Но защитники так и не появлялись – ни четверо, ни хотя бы один. Солнце поднималось по небу, а одичалые – по Стене. Четверка Ярла продолжала опережать других до полудня, но потом они наткнулись на участок талого льда. Ярл перекинул свою веревку через выступ, но тот вдруг обрушился, и Ярл полетел вниз вместе с ним. На трех остальных посыпались куски льда величиной с человеческую голову, но они удержались, и Ярл повис на конце веревки.

К тому времени, когда его четверка наверстала упущенное, Кригг‑ Козел почти поравнялся с ними. Эррок по‑ прежнему отставал. Его участок снизу казался совершенно гладким и влажно поблескивал на солнце. Полоса Кригга выглядела более темной, с длинными трещинами там, где верхний ледяной куб примыкал к нижнему, и с канавками на местах продольных стыков. В этих желобах, проделанных ветром и водой, мог поместиться человек.

Четверки Ярла и Кригга двигались почти бок о бок, Эррок оставался в пятидесяти футах под ними. Роговые ледорубы вгрызались в Стену, и блестящие осколки сыпались на деревья внизу. Каменные молотки вбивали в лед колья, служившие опорой для веревок. Железные колышки вышли еще до середины, и в ход пошли роговые и костяные. Шипы на башмаках долбили белую твердыню без передышки. Должно быть, ноги у них совсем онемели, подумал Джон к исходу четвертого часа. Долго ли еще они смогут продержаться? Теперь он волновался не меньше магнара, прислушиваясь, не трубят ли вдали рога теннов. Но рога молчали, и Ночной Дозор не давал о себе знать.

К шестому часу Ярл опять обогнал Кригга, и расстояние между ними стало расти.

– Похоже, любимчик Манса получит свой меч, – заметил Стир, заслонив рукой глаза. Солнце стояло высоко, и верхняя треть Стены сияла кристальной голубизной так ярко, что больно было смотреть. Четверки Ярла и Кригга терялись в этом сиянии, Эррок со своими пока оставался в тени. Отставшие, вместо того чтобы карабкаться вверх, сдвинулись футов на пятьсот вбок, где проходил желоб. Джон, следя за ними, услышал вдруг громкий треск, а следом тревожный крик. В воздухе замелькали осколки льда и падающие тела. Ледяная глыба площадью пятьдесят футов и толщиной с фут отделилась от Стены и покатилась вниз, сметая все на своем пути. Отдельные ее куски достигли даже каменного склона внизу. Джон заслонил собой Игритт, а одному из теннов увесистая льдина сломала нос.

Когда они снова взглянули вверх, Ярл и трое его людей исчезли вместе с кольями и веревками. Там, где они только что цеплялись за Стену, осталась глубокая рана, гладкая и сверкающая, как отполированный мрамор. Лишь далеко внизу, где кто‑ то разбился о ледяной выступ, виднелось бледное красное пятно.

Стена защищается, подумал Джон, выпустив из объятий Игритт.

Ярла они нашли на дереве, проткнутого веткой. Веревка по‑ прежнему связывала его с тремя другими, которые, разбитые, лежали внизу. Один был еще жив, но переломал себе ноги, позвоночник и почти все ребра.

– Сжальтесь, – сказал он, когда они подошли, и кто‑ то из теннов размозжил ему голову каменной палицей. Остальные, по приказу магнара, стали собирать топливо для костра.

Пока мертвых сжигали, Кригг‑ Козел добрался до верха Стены, а когда к нему присоединился Эррок, от неудачливой четверки Ярла остались только кости да пепел.

Солнце уже садилось, поэтому верхолазы не стали мешкать. Связав вместе свои веревки, они спустили один конец вниз. Джону не улыбалось лезть по этой веревке на высоту пятисот футов, но оказалось, что Манс и это предусмотрел. Лазутчики, оставленные Ярлом внизу, развернули огромную веревочную лестницу с перекладинами в руку толщиной и прикрепили ее к веревке. Люди Эррока и Кригга совместными усилиями подняли ее наверх, прибили кольями и спустили веревку за второй. Всего лестниц было пять.

Когда все было готово, магнар выкрикнул приказ на древнем языке, и пятеро теннов полезли вверх. Взбираться было не так легко даже по лестницам.

– Ненавижу эту Стену, – тихо и гневно сказала Игритт, наблюдая за ними. – Чувствуешь, какая она холодная?

– Конечно, ведь она ледяная, – ответил Джон.

– Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Она построена на крови.

И она, как видно, еще не напилась вдоволь. На закате двое теннов сорвались с лестниц и разбились насмерть. Джон взобрался наверх около полуночи. На небе снова светили звезды, и Игритт вся дрожала после трудного подъема.

– Я чуть не упала, – сказала она со слезами на глазах. – Два раза. Нет, три. Стена хотела сбросить меня, я чувствовала. – Одна слезинка медленно сползла у нее по щеке.

– Худшее уже позади, – попытался ободрить ее Джон. – Не бойся.

Он хотел обнять ее за плечи, но она двинула его в грудь так, что он почувствовал это сквозь шерсть, кольчугу и вареную кожу.

– Я не боюсь. Ты ничего не понимаешь, Джон Сноу.

– Отчего же ты плачешь?

– Только не из‑ за страха! – Она яростно топнула по льду каблуком, отколов кусок. – Я плачу потому, что мы так и не нашли Рог Зимы. Мы разрыли с полсотни могил и выпустили всех этих мертвецов на волю, но так и не нашли Рог Джорамуна, чтобы разрушить эту груду льда!

 

Джейме

 

Его рука горела.

До сих пор, когда факел, которым прижгли его культю, давно погас, много дней спустя, он все еще чувствовал этот ожог, и пальцы, которых у него больше не было, корчились в огне.

Он и раньше получал раны, но такого с ним еще не случалось. Он не знал, что бывает такая боль. Забытые молитвы срывались с его губ – молитвы, которые он заучивал ребенком и с тех пор ни разу не вспоминал, которые они с Серсеей читали, стоя рядом на коленях в септе Бобрового Утеса. Он даже плакал, пока не услышал, как Скоморохи над ним смеются. Тогда он приказал своим глазам стать сухими, а сердцу – мертвым. Горячечный жар помогал ему, осушая слезы. Теперь он понял, каково было Тириону каждый раз, когда над ним смеялись.

Когда он вторично выпал из седла, их с Бриенной снова посадили на одну лошадь и крепко привязали друг к другу. Однажды их связали не в затылок, как обычно, а лицом к лицу.

– Влюбленные, – громко вздыхал Шагвелл, – какая прелестная картина. Жестоко было бы разлучать рыцаря с его дамой. – Он залился своим визгливым смехом и добавил: – Вот только кто из них рыцарь, а кто дама?

Будь моя рука на месте, ты бы узнал, кто из нас кто, думал Джейме. Его конечности онемели от веревок, но он этого почти не замечал. Его мир сузился до очага боли на месте утраченной руки. Бриенна прижималась к нему, и он утешался тем, что она теплая, хотя пахло от нее не лучше, чем от него самого.

Отрубленную кисть руки Утсивок повесил ему на шею, и она ерзала по груди Бриенны, а Джейме то проваливался в забытье, то вновь приходил в себя. Правый глаз у него заплыл, рана, нанесенная ему Бриенной, воспалилась, но больше всего мучений доставляла рука. Кровь и гной сочились из культи, и ее дергало при каждом шаге лошади.

В горле так саднило, что он не мог есть, но пил он все, что ему давали – и вино, и воду. Однажды, когда он в очередной раз осушил чашу до дна, Скоморохи заржали так, что ушам стало больно.

– Ты налакался лошадиной мочи, Цареубийца, – сказал Рорж, и Джейме выблевал все назад. Бриенну заставили смыть блевотину с его бороды и каждый раз заставляли обмывать его, когда ему случалось обмараться в седле.

В одно сырое холодное утро, когда ему немного полегчало, им овладело безумие. Он потянулся левой рукой к мечу дорнийца и выхватил его из ножен. «Пусть убьют, – думал он, – по крайней мере я умру в бою, с мечом в руке». Но из этой затеи ничего не вышло. Шагвелл перескакивал с ноги на ногу, уворачиваясь от его ударов, Джейме яростно махал мечом, пытаясь достать дурака, а Скоморохи веселились. Наконец Джейме споткнулся о камень и упал на колени, а дурак подскочил и чмокнул его в макушку.

Рорж вышиб меч пинком из его слабых пальцев.

– Это было забавно, Цареубийца, – сказал Варго Хоут, – но больше так не делай. Иначе я отрублю тебе другую руку, а может, и ногу.

После Джейме долго лежал на спине, глядя в ночное небо и стараясь отделить себя от боли в правой руке. Ночь, как ни странно, была прекрасна. Тонкий месяц плыл по небу, и ему казалось, что он еще никогда не видел столько звезд. Королевская Корона стояла в зените, Жеребец дыбился, Лебедь плавно совершал свой путь. Лунная Дева, робкая как всегда, пряталась за сосной. Как может эта ночь быть прекрасной? Как звездам не противно смотреть на такого, как он?

– Джейме, – прошептала Бриенна так тихо, что он подумал, будто это ему снится, – Джейме, что ты делаешь?

⇐ Предыдущая156157158159160161162163164165Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: