 |
Сергей Сергеевич Смирнов Георгий Николаевич Фролов Александр Сергеевич Нестерский Иван Яковлевич Шарончиков Аведик Агабекович Саркисов Алексей Николаевич Фомин Мира Фёдоровна Яковлева Н. Завьялов А. Сергеев Иринарх Ильич Крестовский Михаил Васильевич Верб
|
|
|
|
Сергей Сергеевич Смирнов Георгий Николаевич Фролов Александр Сергеевич Нестерский Иван Яковлевич Шарончиков Аведик Агабекович Саркисов Алексей Николаевич Фомин Мира Фёдоровна Яковлева Н. Завьялов А. Сергеев Иринарх Ильич Крестовский Михаил Васильевич Вербинский Александр Фёдорович Терехов Юрий Сергеевич Кринов Андрей Вятский Ирина Иосифовна Волк Василий Максимович Соколов Г. Лиходиевская Станислав Александрович Аслезов А. Ильин Михаил Фёдорович Ребров
Девушки в погонах
Девушки в погонах
С. Смирнов
КАТЮША
Первое известие о ней пришло еще несколько лет назад, когда я рассказывал по радио о подвигах женщин на фронтах Великой Отечественной войны. Бывший морской врач‑ хирург, а теперь инвалид войны А. Н. Тишин из города Майкопа в коротком письме сообщал, что в Дунайской военной флотилии в разведке батальона морской пехоты служила героическая девушка – главный старшина Катя Михайлова. По его словам, эта девушка с оружием в руках участвовала во многих боях, ходила в боевые и диверсионные десанты, порой водила матросов в атаки, была не раз ранена, награждена несколькими орденами и медалями и стала любимицей и гордостью дунайцев, восхищенных ее мужеством и бесстрашием. А. Н. Тишин просил рассказать об этой героине и узнать, где она живет и чем занимается.
Девушка – боевой моряк, десантник, герой флотилии, любимица матросов! Случай весьма редкий, тем более что на флоте всегда существовало традиционное предубеждение против женщин. Видимо, Катя Михайлова в самом деле была незаурядным человеком.
В 1963 году я упомянул о ней в одной из телевизионных передач, просил откликнуться ее или тех, кто знает нынешнее местопребывание этой героини войны. И тотчас же на студию телевидения пришло несколько писем. Писали бывшие моряки‑ дунайцы, с восторгом вспоминавшие о подвигах отважной девушки и дополнявшие рассказ А. Н. Тишина новыми подробностями. Трое или четверо врачей из разных городов Союза сообщали, что после войны они учились вместе с демобилизованной морячкой Екатериной Михайловой в Ленинградском медицинском институте. Но никто из них не знал, где она находится сейчас.
|
|
|
Только месяц спустя почта принесла необычайно лаконичную, деловую записку:
«Мои товарищи по работе слушали Ваше выступление по телевизору. Вы просили помочь разыскать Катю Михайлову. Теперь у меня другая фамилия. Сообщаю Вам свой адрес. Демина Екатерина Илларионовна».
Адрес оказался близким. Е. И. Демина жила под Москвой – в городе Электросталь, работала врачом в заводской поликлинике. Вскоре мы встретились.
Сейчас, глядя на эту моложавую маленькую женщину, очень трудно представить ее боевым моряком, прошедшим – не в переносном, а в самом буквальном смысле – сквозь огонь и воду бешеных сражений на Азовском и Черноморском побережьях, на отмелях Днестровского лимана, на берегах Дуная. И только особое, спокойное и скромное достоинство, с которым она держится, да тот же, что и на фотографии, прямой, уверенный и смелый взгляд серых глаз как бы говорят вам, что за плечами этой женщины большой и нелегкий жизненный путь и что за свой не столь уж долгий век она пережила и повидала такое, чего иным хватило бы на добрый десяток биографий.
Вы помните почти символическую историю русской девушки Катюши из песни, которую мы так любили петь в предвоенные годы, – историю нежной, любящей певуньи, выходившей на берег весенней, повитой туманом реки? Началась война, и вдруг по всем фронтам прокатилось ее имя, радостно‑ легендарное для нас, страшное для врагов. Катюша вошла в боевой строй народа, она стала нашим новым и грозным оружием – гвардейскими минометами.
|
|
|
История Катюши Михайловой похожа на историю ее тезки из знаменитой песни. Ей было шестнадцать, когда началась война. Дочь командира Красной Армии, оставшаяся в раннем детстве круглой сиротой, она воспитывалась в ленинградском детском доме, а потом жила в семье старшей сестры – врача. Девять классов да пришкольные курсы медицинских сестер составляли все ее образование к лету 1941 года.
Брат, служивший летчиком на границе, в Бресте, пригласил ее на каникулы приехать к нему. По пути она несколько дней провела в Москве и вечером 21 июня села в поезд, идущий на Брест. Утром ее разбудили взрывы – немецкие самолеты бомбили поезд, и она впервые увидела панику, кровь и смерть.
В одном легком платьице, с ручным чемоданчиком, где лежали только полбатона хлеба и кусок колбасы, она вместе с уцелевшими пассажирами пешком вернулась в Смоленск. На другое утро она пришла в городской военкомат и просила послать ее на фронт медсестрой.
Осаждаемый толпой добровольцев, злой, усталый военком с раздражением смотрел на маленькую девушку, стоявшую у его стола.
– Тебе в детский сад надо, а не на фронт, – жестко отрезал он и выставил ее из кабинета.
Катя вышла на улицу с тем же, но уже пустым чемоданчиком. В Смоленске она не знала никого. У нее не было никаких документов – даже комсомольский билет она оставила дома, в Ленинграде. Но она не привыкла унывать. На окраине города оказался военный госпиталь, и она начала работать там – помогать медсестрам и санитаркам. Потом фронт придвинулся ближе. Однажды госпиталь разбомбили, а оставшихся раненых вывезли на восток. Тогда Катя пришла в стрелковую часть, занимавшую оборону под Смоленском.
Так Катюша Михайлова вышла на берег войны, стала солдатом переднего края – ходила в разведку, вместе с пехотинцами огнем отбивала атаки врага, перевязывала раны товарищей. Поздней осенью под Гжатском ее тяжело ранило в ногу, и она попала в госпиталь, сначала на Урал, потом в Баку.
Катя всегда мечтала о море, о службе на кораблях. И как только нога немного зажила, она попросила военкома направить ее на флот. Теперь у нее были новые документы – комсомольский билет и справка о ранении, и в них, чтобы к возрасту ее не придирались, она прибавила себе два года.
|
|
|
Ее послали медсестрой на санитарный корабль. Шли бои на Волге, санитарные суда поднимались вверх по реке, забирали раненых и везли их через море в Красноводск. И тут оказалось, что Катя обладала качествами настоящего моряка: осенний штормовой Каспий не мог укачать ее – в самые сильные бури она оставалась на ногах.
Катя Михайлова.
Здесь ей присвоили звание главного старшины и наградили знаком «Отличник Военно‑ Морского Флота». Но служба в тылу тяготила девушку – ей хотелось перейти на боевой корабль или во фронтовую морскую часть.
Она узнала, что в Баку из добровольцев формируется батальон морской пехоты для Азовской военной флотилии, и явилась к комбату. Тот, истовый и суровый моряк, отказал наотрез – «женщин не берем». Никакие уговоры не помогали. Тогда Катя написала письмо в Москву, в правительство, и оттуда пришло предписание зачислить ее.
Комбату оставалось только подчиниться. Но моряки встретили ее недружелюбно. Она стойко сносила все насмешки и не позволяла себе никаких поблажек ни в службе, ни в учебе.
А потом, перед отправкой батальона на фронт, был 50‑ километровый марш‑ бросок по палящей кавказской жаре, причем часть пути предстояло пройти в противогазах. И тут Катя удивила моряков. Не все здоровяки матросы выдержали этот трудный переход – одних свалил солнечный удар, другие натерли ноги, и кое‑ кто оказался в шедшей следом санитарной машине. Но Катя шагала, ни разу не отстав, не выбившись из сил, и даже подбадривала товарищей и помогала им! «Гляди ты, какая выносливая! » – озадаченно говорили морские пехотинцы. И она почувствовала, что отношение к ней сразу изменилось.
Никто из матросов не знал, что на обратном пути Катя то и дело незаметно ощупывала раненую ногу. Она распухла и сильно болела – девушке стоило больших усилий не захромать. Когда в десяти километрах от Баку сделали привал и Катя присела на траву, она с ужасом почувствовала, что не встанет.
|
|
|
В это время оркестр, высланный навстречу морякам, заиграл вальс и молодой лейтенант остановился возле Кати.
– Ты у нас одна девушка. Пойдем потанцуем, – пригласил он.
И она встала и пошла кружиться по траве, потому что больше всего на свете боялась, как бы командиры не узнали про больную ногу и не отчислили ее из батальона. Несколько дней она потом пролежала в отведенной ей комнате, притворившись больной гриппом.
Летом 1943 года морских пехотинцев перебросили на Азовское побережье. Там начался боевой путь батальона, который пролег потом на многие сотни километров и закончился в столице Австрии Вене.
Три боевых ордена, пять боевых медалей бережно хранит дома Е. И. Михайлова‑ Демина. И за каждой из этих наград – важный, незабываемый этап ее фронтового пути. Каждая из них олицетворяет собой берег, на который Катюша Михайлова выходила с боем вместе с товарищами, берег, занятый фашистами, изрыгающий огонь и смерть.
Медаль «За отвагу». Это взятие Темрюка, боевое крещение нового батальона. Это десант в плавнях, когда вода в тихих заводях вставала столбами под взрывами мин, кипятком кипела под пулями и срезанные, как невидимой косой, падали на головы десантникам камышовые стебли. Она была там, в самой каше, ходила по грудь в соленой воде, стреляла, втаскивала в лодки раненых. Темрюк – маленький городок, но он стоил дорого – почти половина батальона осталась там, в плавнях и на берегу.
Орден Отечественной войны. Керчь. Ночной десант в шторм на пустынном берегу, и потом на много дней маленький «пятачок» отвоеванного врукопашную плацдарма. По ночам прилетали с таманского берега девушки‑ летчицы на трескучих У‑ 2 и сбрасывали морякам сухари и консервы. А колодец с пресной водой был на ничейной земле – между немецкими и нашими окопами. Ночью удавалось набирать воду, днем людей мучила жажда. И только Катя иногда выручала моряков.
Немцы уже успели узнать, что среди матросов, обороняющих маленький плацдарм, есть одна девушка. Они даже знали ее имя. Бывало, в часы затишья из немецких окопов кричали:
– Рус матрос! Рус Иван! Покажи Катюша. Стрелять – нэт…
Тогда она, оставив на бруствере автомат, брала ведро и во весь рост шла к колодцу. «Катя, вернись! Катюша, убьют! » – кричали вслед матросы. Но она шла, и немцы не стреляли – они, смеясь, высовывались из окопов, махали ей руками и играли на губной гармошке «Выходила на берег Катюша…» Девушка возвращалась с полным ведром и поила моряков.
Крым был освобожден. Наступала очередь Дуная. Батальон перебросили под Одессу, и он вошел в состав Дунайской военной флотилии. Первой операцией дунайцев стал штурм Белгорода‑ Днестровского.
|
|
|
Его брали ночью, высаживаясь с резиновых шлюпок у обрывистого берега Днестровского лимана. Высаживались под пулеметным огнем врага, при ярком сиянии осветительных ракет. В воде у берега было семь рядов колючей проволоки, а за ними поднимался пятиметровый обрыв, с гребня которого строчили пулеметы и летели в атакующих десантников немецкие гранаты.
Спрыгнув в воду, моряки, крича «Ура! » и свое неизменное «Полундра! », забросали проволоку шинелями и плащ‑ палатками. Катя одной из первых оказалась под обрывом. Маленькая, ловкая, она, цепляясь за корни и ветки кустов, быстро забралась наверх и, спустив вниз обмотки, втаскивала к себе товарищей, поднимала пулемет. Потом они кинулись в атаку и очистили гребень от фашистских пулеметчиков. Белгород‑ Днестровский был взят. Она получила здесь легкую рану, а позднее ей вручили за этот бой первый орден Красного Знамени.
Начался памятный освободительный поход по Дунаю – дорога с боями через Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Чехословакию и Австрию. Вот они, медали «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены». Но из всех боев самый памятный для нее – штурм крепости Илок в декабре 1944 года.
Илок стоит на высокой горе над Дунаем, в районе югославского города Вуковар. Брать его надо было со стороны суши, но, чтобы отвлечь силы врага, на маленький дунайский островок около крепости высадили десант – полсотни морских пехотинцев, среди которых находилась и Катя Михайлова.
Дунай разлился, затопил низменные берега, и, когда ночью катера привезли десантников на островок, он оказался под водой. Моряки устроились на ветвях полузатопленных деревьев и открыли огонь, привлекая внимание противника.
Гитлеровцы всполошились – островок был рядом с крепостью. На десантников посыпались мины, и пехота врага на шлюпках с пулеметами окружила их.
Появились раненые, убитые. Осколок мины глубоко распорол Кате руку. Она наскоро перетянула ее и продолжала стрелять. Но ей приходилось и перевязывать раненых товарищей. Порой по горло в воде, она ходила от дерева к дереву, взбиралась на ветки к раненым и привязывала их к стволу бинтами и поясными ремнями, чтобы не свалились вниз. Когда перевязывать было некого, она снова из автомата отбивалась от наседавших гитлеровцев.
Через два часа из пятидесяти десантников осталось лишь тринадцать боеспособных. Подходили к концу боеприпасы. Положение было критическим, когда они услышали вдали «Ура! » и вспыхнувшую в районе крепости перестрелку. Воспользовавшись тем, что противник оттянул силы на подавление десанта, наша и югославская пехота кинулась вперед и взяла Илок с суши.
Катя Михайлова за бой под Илоком была представлена к званию Героя Советского Союза. Бывший командующий Дунайской флотилией вице‑ адмирал Г. Н. Холостяков вспоминает, что вышло с этим представлением. В наградном листе написали примерно так: «Главстаршина Екатерина Михайлова, будучи сама ранена, стоя по горло в воде, участвовала в бою и оказывала помощь другим раненым». В Москве, в наградном отделе, прочитав это описание подвига, видимо, сочли его явным вымыслом и вернули наградной лист.
– Что мне оставалось делать? – говорит вице‑ адмирал Холостяков. – Как командующий, я мог своей властью наградить ее только вторым орденом Красного Знамени. Это я и сделал перед строем моряков.
Пришла победа. Распрощавшись с боевыми товарищами, Катя Михайлова в черной видавшей виды морской шинели и с тощим вещевым мешком за плечами вернулась в родной Ленинград. Уже не было у нее дома, не было родных – сестра погибла на фронте, брат, летчик, пал смертью героя в последние дни войны.
Для многих молодых людей, пришедших на фронт со школьной скамьи, трудным был переход к мирному труду, к учению, с будничными хлопотами и заботами о пище, об одежде.
Катя Михайлова приобрела на войне не только мужество и умение смотреть смерти в глаза. Служба на флоте еще больше закалила ее упорный характер, приучила идти к цели через все препятствия, не бояться никаких трудностей, никакой работы.
Она уже давно решила, что станет врачом, и сразу же после приезда в родной город подала заявление в Ленинградский медицинский институт. Ее приняли на льготных условиях, как фронтовика. Но каким тяжким и долгим сражением оказалась для нее учеба!
Ей недавно исполнилось двадцать лет, и она была почти однолеткой других первокурсников, пришедших сюда после школы‑ десятилетки. Но они казались детьми по сравнению с ней, человеком такой насыщенной биографии, боевым моряком, фронтовым коммунистом, воином, прошедшим сквозь пекло сражений и не раз пролившим кровь. Зато в другом сверстники оставили ее далеко, позади – они пришли в институт хорошо подготовленными, а у нее за четыре года войны школьные знания изрядно выветрились. Надо было догонять товарищей по институту, и как можно скорее.
Но надо было есть и одеваться. Маленькая студенческая стипендия в те трудные послевоенные годы не могла прокормить даже привычного ко всему фронтовика. Приходилось работать то ночным сторожем, то резчицей овощей на базе, то медсестрой в больнице. И каждую свободную минуту учиться, учиться с тем же морским упорством, урывая часы от сна, пользуясь дружеской помощью товарищей.
Катюша вышла и на этот крутой, гранитный берег науки. Она прошла через это, как сквозь бои на фронте, и оказалась победительницей, как там. Получение диплома врача она праздновала словно День Победы. И молодой подмосковный город Электросталь радушно принял молодого медика. Здесь она встретила своего будущего мужа – конструктора, тоже фронтовика, только не моряка, а связиста. Здесь у нее родился сын. Здесь она впервые вошла в свою квартиру, предоставленную заводом.
Мирная, простая женщина, врач, оберегающий здоровье людей, жена, мать, хозяйка дома. И только фронтовые фотографии в альбоме, ордена и медали в коробочке да шрамы, оставленные железом войны, напоминают о том, что было двадцать лет назад. Да еще до конца жизни остается особое благодарное теплое чувство к флоту, к морякам, которые в те суровые военные годы любили и берегли ее, как сестру, и гордились ею как героиней.
Почетная биография! Достойный путь замечательной советской женщины, славной русской Катюши!
Г. Фролов
|
|
|
