 |
Москвички
|
|
|
|
Однажды, просматривая семейный фотоальбом своей подруги, я обратила внимание на несколько необычный снимок. В густом сосновом лесу, склонившись над наборными кассами, работали три девушки. Снимок, видимо, был очень давний, так как пожелтел от времени. Я попросила подругу рассказать, кто эти девушки. Оказывается, это были наборщицы армейской газеты, выпускницы комбината «Правды». И я решила написать об этих девушках, средствами печати помогавших нашим воинам громить врага.
В летописи великой битвы советского народа за честь, свободу и независимость своей Родины день 5 декабря 1941 года знаменует собою начало разгрома гитлеровских оккупантов под Москвой. А в жизни выпускниц школы наборщиков комбината «Правды» Зины Хандриковой, Марины Бруз и Маши Ершовой этот морозный декабрьский день остался в памяти на долгие годы, как день их боевого крещения.
Утром три подружки и не думали о том, что через несколько часов они будут шагать в запорошенном снегом прифронтовом лесу, стоять у наборных касс и под аккомпанемент орудийных залпов и завывание авиационных моторов привычными движениями составлять из отдельных букв огненные слова, фразы, повествующие о мужестве и героизме их отцов и братьев, друзей и любимых, призывающие на смертный бой во имя любимой Москвы, матери‑ Отчизны.
Дружный боевой коллектив газеты 43‑ й армии «Защитник Отечества» гостеприимно, ласково принял «молодое пополнение». И не беда, что первое знакомство состоялось не во Дворце культуры «Правды», а в сырой и неуютной землянке, при тусклом свете самодельной коптилки, и не за пышным столом, а за котелком супа из походной солдатской кухни. Все же это была настоящая торжественная встреча. О ней и сейчас подруги вспоминают со всеми подробностями.
|
|
|
– Не успели как следует осмотреться, – рассказывает Марина Борисовна, – как в нашу землянку пришло сразу несколько офицеров‑ журналистов. Конечно, не интервью брать у нас, а знакомиться. Они думали, что мы испугаемся фронтовой обстановки и убежим домой. Самый молодой из них, Миша Макухин, отрекомендовался холостяком и весь вечер просидел около Маши, рассказывая ей фронтовые были, личные происшествия. А секретарь партийной организации Георгий Петрович Щербаков пришел с баяном и старательно наигрывал мелодии фронтовых песен, задорную танцевальную музыку.
Так мы и просидели бы допоздна, если бы не помешал экстренный случай. В землянку вошел редактор Николай Семенович Потапов и, выждав несколько минут, пока закончит читать свои фронтовые стихи Сергей Баренц, поведал, что Военный совет армии обратился к войскам с призывом усилить наступательный порыв, беспощадно громить оккупантов, не давать им ни минуты передышки. В заключение он сказал, что придется выпускать специальный номер газеты, до утра отпечатать его и отправить в войска.
На этом и закончилась первая встреча. Через несколько минут девушки были уже в фургоне и внимательно набирали материал для экстренного номера газеты.
Первая самостоятельная работа! Сколько радостей, а порой и огорчений принесет она! Какой след оставит в душе девушек вот эта проба сил? Выдержат ли они этот трудный экзамен на аттестат фронтового наборщика или смалодушничают, а может быть, и струсят и, пока недалеко от Москвы, махнут на попутных машинах домой? Ведь они же не бойцы и не мобилизованные на фронт, а добровольно согласились, вернее, напросились работать наборщиками армейской газеты.
В эту ночь многие редакционные работники не отдыхали. В землянках и машинах готовились материалы, составлялись макеты, подбирались снимки для очередного номера. На рассвете начнется прорыв укрепленной полосы противника, и к этому времени армейская газета, вместе с минами и снарядами, патронами и гранатами, должна быть доставлена в роты и взводы, отделения и расчеты, экипажи и блиндажи.
|
|
|
У наборной машины, где над россыпью свинцовых букв склонились три подруги, то и дело появлялись «таинственные» фигуры. Одни, кому не удалось увидеть московское пополнение в землянке, приходили сюда, чтобы одним глазом через узкую щель взглянуть на москвичек, другие подносили все новые и новые материалы, а кое‑ кто, не скрывая своей душевной тревоги, заглядывал в машину, чтобы подбодрить уставших девушек.
Длинная декабрьская ночь еще висела над притихшим лесом, а у печатной машины уже засуетились люди. Где‑ то под землей зафыркал движок, и по толстым подвешенным проводам побежал электрический ток. Он достиг конечной точки, качнул объемистое колесо печатной машины. Медленно завертелись застывшие шестеренки, и по колонкам набора пробежали мягкие валики. Зашумевшая машина плавно потянула из рук печатника чистые листы газетной бумаги. Прошли первые секунды, и на противоположном конце чьи‑ то ловкие руки подхватили еще липкую, пахнущую краской газету. За ней показалась вторая, третья…
Как никогда усталые, с воспаленными веками, измазанные краской, возвращались москвички к себе в землянку. Они шли молча, пугливо всматриваясь в каждый снежный холм, в каждый развесистый куст, словно пробирались в тыл противника. В эти минуты, наверное, вспоминалась им предрассветная Москва, когда они по заснеженным улицам бежали на комбинат, где их ждали светлые и уютные цехи, подружки, старшие товарищи, где людской поток уносил из молодых девичьих сердец грусть и тревогу, навеянные войной.
Но вот где‑ то орудийный залп потряс морозный воздух и гулким эхом прокатился по вековому бору. Девушки вздрогнули, тут же остановились и тревожным взглядом посмотрели друг на друга.
– Это вам не Москва, – шутливо заметил солдат в замасленном полушубке. По его внешнему виду нетрудно было догадаться, что это видавший виды шофер редакционной машины. И девушки весело переглянулись: как ни говорите, свой человек рядом.
|
|
|
Но когда за первым залпом сотни, а может быть, и тысячи мощных орудийных жерл выбросили на головы непрошеных гостей тонны смертоносного металла и над молчаливым лесом с шумом и звоном пронеслись краснозвездные бомбардировщики, лица девушек озарились улыбкой. От одной мысли, что их труд, отданный в эту бессонную ночь, вольется в общий поток всенародной борьбы с коварным и лютым врагом и приблизит светлый день нашей победы, стало радостно на душе.
Суровая, тревожная фронтовая обстановка закаляла волю и характер москвичек. Прошло немного времени, и они стали совершенно неузнаваемы. Легко переносили тяготы походной жизни, умело приспосабливались к местным условиям. В теплый солнечный день они мигом разворачивали наборный цех в лесу под ветками игривой рябины или векового дуба. Свыклись с форменным обмундированием, с кирзовыми сапогами, с солдатской кухней. А выдавались свободные минуты, заботливые девушки костер разведут, воды нагреют, стирку организуют или сбегают на опушку и котелок земляники принесут, корзинку грибов соберут и суп сварят, ребят угостят.
В часы отдыха любили москвички потанцевать, спеть задушевную песню. Бывало, организуют самодеятельность, привлекут для участия в ней даже тех, кто сроду не танцевал, не пел. Смотришь, и застенчивый, угрюмый повар или печатник такого откаблучит раскамаринского, что хоть в красноармейский ансамбль его отправляй.
Мечтали девушки побывать на самом переднем крае, там, где рвутся снаряды и мины, где свистят пули, где можно поймать на мушку хитрого зверя в зеленом мундире.
– Когда же возьмете нас с собой? – не раз приставали они к журналистам, отправляющимся в передовые части.
И такой случай подвернулся. В тот день, когда не выходила газета, редактор разрешил Зине, Марине и Маше выехать с группой журналистов в один из полков гвардейской дивизии.
Сколько тревожных и волнующих минут пережили девушки в этот день! Своими глазами они увидели, как наши бесстрашные воины огнем и гусеницами сметали с земли русской чужеземных захватчиков, как бронированные «Илы», прозванные немцами «черной смертью», утюжили окопы противника, как советская гвардия выкуривала из уцелевших дзотов обезумевших гитлеровцев. И пусть они не были среди наступающих цепей наших войск, и не вели автоматного огня – все же чувствовали пульс настоящей войны, о которой знали из тех материалов, которые своими руками набирали в походной типографии. И каждой из них хотелось еще лучше работать на ответственном участке идеологического фронта, помогать родной партии вдохновлять воинов на окончательный разгром немецко‑ фашистских оккупантов. Они гордились тем, что коллектив комбината «Правды» послал их на передний край Великой Отечественной войны. И они всеми силами старались оправдать это высокое доверие.
|
|
|
– Мне вспоминается, – рассказывает Зинаида Гавриловна, – такой случай. Наша армия перебазировалась с Западного фронта на Калининский. Двигались в железнодорожных эшелонах. На станцию Западная Двина редакция прибыла первой. Только успели выгрузиться и отогнать машины в сосновую рощу, как на станцию напала вражеская авиация. Как ни старались наши зенитчики не допустить стервятников к станции, все же нескольким самолетам удалось сбросить бомбы. Станцию заволокло дымом, вздыбилась земля, затрещали вагоны, показались огненные языки.
За несколько месяцев фронтовой жизни москвички впервые попали в такой переплет. И ни одна из них не дрогнула, не побежала прятаться в кусты. Не успели еще разорваться последние бомбы, как они бросились на станцию спасать людей. Вместе с бойцами и командирами вытащили из завалов несколько тяжело раненных воинов и оказали им первую медицинскую помощь. И только когда все пострадавшие были эвакуированы в полевой госпиталь, девушки вернулись в сосновую рощу, где находились машины редакции.
А сколько раз приходилось Зине, Марине и Маше находиться под артиллерийскими обстрелами и бомбежками, спасать из пылающей машины шрифт и оборудование, выпускать специальные листки в боевых порядках наступающих войск и под огнем противника на себе доставлять увесистые пачки газет атакующим бойцам. Когда же обстановка заставляла сменить верстатку на винтовку, наборщицы армейской газеты считали своим священным долгом с оружием в руках защищать родную землю.
…Этот случай произошел на литовской земле. Наши войска стремительно продвигались на запад, окружая и уничтожая большие группировки противника. Спасаясь от возмездия, гитлеровцы в панике разбегались по лесам, стремясь любой ценой прорваться из окружения. По ночам, как голодные волки, выходили они из лесу, нападали на мирных жителей, грабили, запасались продуктами и снова прятались, надеясь, что бесноватый фюрер все же выручит их из западни. Были случаи, когда отдельные группы окруженных гитлеровцев нападали на мелкие подразделения и тыловые хозяйства наших войск. Такая обстановка заставляла и на освобожденной земле всегда быть готовыми к отражению внезапных налетов противника.
|
|
|
Ежедневный выпуск газеты требовал оперативных материалов непосредственно с переднего края. Поэтому бо́ льшая часть сотрудников находилась в наступающих частях. На основной базе оставались шоферы, наборщики, печатники, корректоры, машинистки, два‑ три журналиста да несколько солдат из армейского заградительного отряда, приданных редакции для несения караульной службы. Вот такими силами нужно было выпускать газету, нести охрану и быть готовыми к любым неожиданностям. А редакции зачастую приходилось располагаться на хуторах, в рощах, небольших селениях, в отрыве от второго эшелона штаба армии.
Как‑ то к вечеру редакция прибыла на один из хуторов. Тщательно замаскировав машины, люди сразу приступили к выпуску очередного номера. К утру газета должна поступить в наступающие части. Девушки быстро развернули наборный цех. За два с лишним года работы на фронте они научились ценить каждую минуту, в совершенстве овладели наборным делом. И про боевую подготовку не забывали. В свободные минуты уходили в овраг или к крутой балке и устраивали соревнования в стрельбе из винтовки по фигурной мишени. Научились они и метко бросать гранаты, вести огонь из автомата, ручного пулемета. Словом, мастерски овладели всеми видами оружия, которым располагала редакция. Этого требовала фронтовая обстановка.
…Вечерние сумерки окутали землю. В низинах поднялся сизый туман и медленно поплыл к опушке леса. Боевое охранение, выставленное вокруг хутора, внимательно вслушивалось в каждый подозрительный шорох. В небольшом окопчике рядом с одиночным сараем приглушенно стучал движок. В наборной машине, прижатой к большому стогу сена, шла напряженная работа. Девушки время от времени осторожно приоткрывали дверь машины и внимательно вслушивались в ночную тишину.
Кажется, все спокойно. И вдруг рядом с движком застрочил пулемет. Короткая очередь, выпущенная часовым боевого охранения, раскатистым эхом прокатилась по хутору, отозвалась на опушке леса. И в это мгновение чей‑ то властный голос скомандовал:
– К бою!
Из машин и палаток выбегали люди с винтовками и автоматами в руках и без суеты и паники занимали свои места в заранее намеченной круговой обороне. Выпрыгнули из машины и девушки‑ наборщицы. Долго не раздумывая, они бросились к умолкшему пулемету. «Может быть, печатник Саша Федоров ранен или убит? » – пробежала тревожная мысль. И когда девушки увидели пулеметчика, он пальцем указал в сторону леса, куда скрылись фашистские налетчики. И снова ночную тишину нарушила длинная пулеметная очередь. Ее поддержали винтовочные выстрелы, треск автоматов.
В соседнем хуторе, где расположилась группа политотдела армии, взвилась ракета и, описав в воздухе крутую дугу, снопом искр рассыпалась над лесом. Вслед за ней застучал пулемет.
Почуяв недоброе, немцы отошли в глубь леса, решили, видимо, выждать подходящий момент, чтобы пробраться к своим. Но недолго пришлось им слоняться по лесам. Подразделения заградотряда, окружив сосновую рощу, пленили большую группу недобитых гитлеровцев во главе с генералом.
А наутро армейская газета вовремя была доставлена в войска, упорно теснившие на запад, к восточно‑ прусскому фашистскому логову, смертельно раненного зверя.
Долгожданный праздник Победы Зина, Марина и Маша встретили в кругу своих родных и близких фронтовых друзей. Счастливые шагали они по Красной площади, откуда 6 декабря 1941 года отправлялись на фронт великой битвы. На ярких кофточках подруг сверкали знаки воинской доблести.
С. Аслезов
|
|
|
