Смерть и новое рождение

В архаической мысли ничто полнее смерти не выражает идею «конца», завершенности, и ничто лучше, чем космогония, не выражает идею «творения», «деяния», «строительства». Космогония в глазах первобытных людей — это, прежде всего, чудесное вторжение сакрального в жизнь, которая периодически обновляет мир и человеческое общество. Символическое повторение творения означает повторение событий начала мира, а значит — и присутствие на земле Богов и их созидательной силы. Возврат к началу происходит благодаря новой активизации священных сил.

С точки зрения древних религий, всякая «болезнь/призвание» играет роль инициации, поскольку страдания, вызванные ею, соответствуют испытаниям посвящения. Например, психическая изоляция «больного избранника» эквивалентна изоляции и одиночеству во время церемонии посвящения, а приближение смерти соответствует символической смерти, которая имеет место в инициации.

Это весьма интересная точка зрения, подтверждается – нашим более чем 15- ти летним опытом клинической практики (Первая детская больница, Санкт-Петербург). В тяжелых случаях мы склонны рассматривать болезнь (кому, в том числе), как прохождение духовного кризиса (кризиса души) целой семьей или только одним пациентом. Понимание сути такого кризиса, знание структуры реальности души и духовный опыт, помогают привнести новое видение и разработать новые подходы в лечении сложных заболеваний и состояний пациентов.

Ритуалы «Второго рождения» имеют древнюю историю, подобные обряды существовали в Индии, Испании, Болгарии и других странах. Общим для всех ритуалов является помещение человека на некоторое время в закрытое пространство с имитацией «зародыша». Упоминание об этом обряде можно обнаружить также в Ветхом завете, греческой мифологии.
Несколько примеров:
1. В Ветхом Завете Иакову с помощью матери удалось перехватить отцовское благословение, предназначенное для старшего брата, и сделаться наследником отца.
2. К ритуалам вторичного рождения прибегали в случаях усыновления с целью превратить усыновленного в кровного ребенка усыновляющей матери.
- когда Геркулес был возведен в ранг богов, его божественный отец Зевс уговорил свою супругу Геру усыновить незаконнорожденного Геркулеса и признать его своим родным сыном; сговорчивая богиня легла в постель, прижала Геркулеса к своему телу и уронила его на пол из под своей одежды, имитируя тем настоящие роды;
- в Испании усыновитель или усыновительница брали усыновляемое дитя себе под мантию, а иногда пропускали его под складками свободных одежд. Вот почему усыновленные дети назывались «дети мантии» (mantle children).
3. В Древней Греции, а также в Древней Индии при помощи юридической фикции вторичного рождения: возвратившийся после долгого отсутствия человек (считавшийся умершим) должен был подвергнуться торжественной церемонии мнимого повторного рождения от женщины.
4. В Древней Индии обряд вторичного рождения служил также для других, более священных целей. Брахман – глава семьи, совершающий обычные двухнедельные жертвоприношения, на время сам становился богом.
5. В Индии как средство вознести человека низшей касты на такую общественную ступень, на которую он по своему действительному рождению не имел права, при помощи обряда вторичного рождения от большой золотой коровы или большого цветка лотоса, сделанного также из золота. В первом случае церемония называется «золотое чрево», во втором – «дар чрева лотоса».

Способ опирается на древние знания культурной традиции, согласно которой. Сам ритуал перехода (посвящения, инициации) складывался из чередования обрядов отделения (separation), промежуточного периода «грани миров» (margo, или limen, что по-латыни означает «порог») и включения или восстановления (reagregation). Эта последовательность характерна и для других ритуалов. Первая фаза обряда достаточно ясна – это разрыв, в некоторых случаях достаточно грубый, с миром детства, который для ребенка являлся миром материнским и женским, разрыв с состоянием безответственности и наивности, невежества и детской асексуальности. Затем подростки (неофиты) помещались в неизведанный ими мир на достаточно большой промежуток времени. Между ним и материальным миром существовал разрыв, нарушенная непрерывность. Этот этап посвящения вводил подростка в мир духовных ценностей и одновременно в законы человеческого общества. В процессе этого испытания подростки должны были доказать силу воли и духа, что должно было означать их присутствие в мире и ответственность. Во многих племенах в этот период налагались множественные запреты: лишение пищи, немота, жизнь в темноте. Все это являлось не только упражнением в аскетизме, но, прежде всего, символизировало отказ от амбиций и всех желаний. Несмотря на многие аспекты такого отделения, физические испытания были ли они мягкими или мучительными преследовали цель возращение к изначальному еще не оформленному состоянию, что вызывало символическое переживание смерти и нового рождения. Неофита нередко запирали в хижину, быть запертым в хижине, равносильно быть запертым в утробе чудовища, что символизировало во многих ритуалах возвращение во внутриутробное состояние, т.е. в лоно матери. Это возвращение было не чисто физиологическим, а космогоническим.
Мистическая смерть детей и их пробуждение является частью грандиозного повторения Космогонии, священной истории Мира. Смерть при посвящении одновременно означала конец детства, неведения и состояния непосвященности. Теперь ребенок принадлежит «священной истории». Функция смерти определялась тем, что «она» готовила рождение к более высокой форме жизни, к высшему предназначению. Только после обрядовых испытаний подросток признавался ответственным членом общества, т.е. взрослым, со всеми присущими правами и обязанностями в сообществе.
Программа задействовала такие методы как символдрама, телесная терапия, сказкотерапия, испытания, путешествия, взаимодействие с животным миром и др., где использовались кататимные образные и телесные переживания. Подобная практика позволяла открыть доступ к тем аспектам жизненных негативных нарративов, которые находятся на периферии, позволяя ослабить хватку доминирующих ограничивающих историй.
В завершении
1. Рассматривая опыт институализации подобных ритуалов с точки зрения формирования религиозного сознания, необходимо отметить, что любая религия раскрывает наличие «священного» и выделяет то, что действительно есть. Она помогает создать мир, который не является мимолетным и непостижимым, которым он нередко становится в периоды нестабильности или «погружения существования в «хаос абсолютной относительности, в котором не просматривается никакого «центра», обеспечивающего ориентацию».
2. Культура, возведенная в ранг искусства, обладает особой ценностью. Она обладает не только свойством хранения информации, но и выступает как генератор творчества или источник порождения нового культурного кода для возрождения особо важных и значимых идей через самого человека. Поэтому такие ценности как человеческое тепло, душа, любовь всегда будут возвращаться в нашу жизнь, и занимать те позиции, которые и должны занимать в нашей жизни.
3. Для того, чтобы культура могла выступать «ориентиром и основанием», ей необходимо «обрести корни», для трансляции лучших идей выработать новые эстетичные формы, позволяющие человеку ощутить эти корни. Всякие попытки «запихнуть» живое, бурлящее, энергичное учение Христа в обветшавшие формы и застывшие формы обречены на провал.
Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино
прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно
вливать в мехи новые.