 |
Братство, несущее возмездие. Пиратские «символы». (прозвища, названия кораблей, флаги, татуировки, «Веселый Роджер», амулеты)
|
|
|
|
Братство, несущее возмездие
Вход в пиратский мир был открыт для людей, ощущавших себя неприкаянными и беззащитными в привычном человеческом мире или ставших обременительными в силу действовавших в обществе законов. Одним из моральных критериев, которые привлекали к занятию морским грабежом, была надежда обрести внутреннюю свободу в общении с такими же горемыками, мечта о здоровом человеческом сосуществовании. Не случайно о пиратских бандах говорили как о братстве. Идея сотрудничества и взаимопомощи пронизывала все экономические, военные, хозяйственные и бытовые стороны пиратской жизни. Уравнительное распределение добычи, демократические принципы управления, равенство разбойников перед коллективно принятыми обязательствами, совместное проживание на узком пространстве корабля — все это вместе взятое сплачивало людей.
Однако не будем обольщаться — мир пиратов был миром грабителей и убийц. Он вовсе не был гуманным, и в настроениях его обитателей доминировало вовсе не человеколюбие. Пиратское братство строилось на жестокой практике возмездия за предательство, измену, и те, кто вступал с ним в борьбу, жили под гнетущим чувством постоянной угрозы стать жертвой беспощадной мести своих врагов. Взаимопомощь и месть шли рука об руку. В этом сразу убеждались представители властей, которым удавалось захватить грабителей в плен. Они немедленно становились объектом страшных угроз со стороны друзей пленников, плавающих на свободе.
Отряд пирата Соукинса появился в 1680 году в окрестностях Панамы. Пиратский вожак отправил губернатору послание с требованием выдать захваченных пленников. «Мы подойдем на кораблях к вашим стенам, чтобы вы могли получить удовольствие видеть пленных испанцев повешенными на реях. Мы хотим поставить вас в известность, что являемся начальниками над всеми южными морями. Итак, решайте, стоит ли заставлять нас нетерпеливо ждать вашего решения о жизни или смерти наших людей, находящихся у вас в плену. Если вы решите убить их, то непременно получите головы пленных испанцев в понедельник утром.
|
|
|
Начальствующие над всеми южными морями».
Весной 1717 года пиратское судно было разбито штормом около Бостона. Оставшиеся в живых сумели выбраться на берег, где были схвачены и посажены в тюрьму. Печальная участь захваченных не оставила равнодушным бандита Тича Черную Бороду. Власти получили послание с предупреждением, «что если заключенные пострадают, то они (пираты. — Д. К. ) будут убивать любого, кто имеет отношение к Новой Англии». Прошло немного времени, и Тич захватил бостонское торговое судно. Его сожгли, а Черная Борода объявил, что сделано это в отместку властям, казнившим пиратов. Он предупредил, что подобной участи подвергнутся все бостонские суда. Не чуждался мести и знаменитый Бартоломью Робертс с его богатейшим арсеналом средств устрашения. Так, например, он объявил войну кораблям с островов Мартиника и Барбадос, губернаторы которых осмелились устроить на него облаву. Он терроризировал власти островов Вест-Индии постоянными угрозами о мщении. Слова Робертса не расходились с делом. В 1720 году он ворвался на рейд Бас-Терра (о. Сент-Киттс) и сжег находившиеся там корабли в память о гибели «своих товарищей на Невисе». В следующем году власти Виргинии были так запуганы его обещаниями навестить город и отомстить за казненных в нем пиратов, что призвали население к бдительности и в срочном порядке установили 60 пушек на укреплениях.
Пираты были мастерами создания атмосферы страха, психологического стресса. Тем самым они «обезвреживали» свои жертвы, парализовывали возможное сопротивление. Огромную роль в нагнетании напряженности, удручающего чувства обреченности у противника играли прозвища пиратских главарей, названия их судов и зловещая символика разбойников. Причем по мере того как распадались огромные островные колонии пиратов и их промысел приобретал все более индивидуальный характер, необходимость в такого рода «мерах» возрастала.
|
|
|
Угроза мести преследовала и капитанов военных судов, отличившихся в войне против морских разбойников. Они попадали в черный список. В 1723 году пиратский главарь Френсис Спригсс дал клятву убить капитана Мура за участие в уничтожении пирата Лоутера. Он же пообещал «зайти в гости» к капитану Солгарду, который взял верх над пиратским судном Чарлза Харриса. Находясь под гнетом пиратского шантажа, местные власти постоянно рисковали, преследуя своих врагов. Проводя твердый курс, администрация всегда помнила о возможной участи кораблей, которые могли оказаться в руках свирепых мстителей, верных своим клятвам.
Пиратские «символы»
(прозвища, названия кораблей, флаги, татуировки, «Веселый Роджер», амулеты)
Фантазия разбойников была достаточно приземленной, но богатой, и чуждые вычурности пираты охотно наделяли своих собратьев всевозможными незатейливыми кличками. За прозвищами могли скрываться люди самые разные. Одни предпочитали сохранить в тайне свои подлинные имена, другие — особые любимчики пиратского мира — гордо носили прозвища как почетный титул, а некоторые пираты обладали столь необычными физическими особенностями, что оставить их без внимания было просто невозможно.
Нередко прозвища получали по географическому признаку. Нетрудно понять, откуда родом Гассан Венеииано, знаменитый алжирский корсар XVI в. Легендарный Жан Франсуа Но, известный как Олоне и прославившийся своей жестокостью, родился в местечке Сабль д'Олон. Прозвища Пьера Пикардийца, Мигеля Ле Баска, Рока Бразильца или Бартоломео Португальца также выдают их национальную принадлежность или напоминают о странах, с которыми так или иначе были связаны эти люди.
Вряд ли нуждаются в особых пояснениях и прозвища, связанные с физическими особенностями их носителей. Например, Длинный Бен, Пьер Длинный, Красавчик, Тич Черная Борода, два рыжебородых брата Арудж и Хайраддин, вошедшие в историю как Барбаросса I и II. Широко распространено было прозвище Деревянная нога. Знакомый всем пират Джон Сильвер из «Острова сокровищ», возможно, обязан своим появлением известности двух реально существовавших героев пиратских баталий в Испанском Мейне — французу Франсуа Леклерку и голландцу Корнелису Елу. В других случаях фантазия пиратов была изощреннее. Если прозвище флибустьерского главаря Александра Железная рука наводит на мысль, что его носитель обладал всесокрушающим мощным ударом и огромной физической силой, то Пьер Легран (фр. «grand» — «большой», «великий»), вероятно, был просто высоким человеком, а может быть, и обладал великим умом. Некий флибустьер Вест-Индии носил прозвище Крепкозубый, а другой был известен как Легкий На Ногу. Трудно определить, какими качествами прославился пират по прозвищу Попутный Ветер. Вполне может статься, что для своих товарищей он был чем-то вроде талисмана, и его присутствие на корабле сулило нужное направление ветра, а возможно, он заслужил прозвище из-за постоянной готовности поучаствовать в славной драке и лихой попойке. Явно шутливое прозвище было придумано одному известному алжирскому разбойнику — Мертвая Голова. Его абсолютно лысая голова напоминала безводную мертвую пустыню, где не было места живой растительности.
|
|
|
Более замысловатые прозвища давались за особые «отличия». Мир Карибского моря сохранил несколько довольно типичных кличек — например, Проныра или Гроза Приливов. Наибольшую известность приобрело прозвище Истребитель, полученное шевалье де Монбаром за всепоглощающую страсть к истреблению испанцев.
Наконец, были и таинственные прозвища-псевдонимы. К таким относится имя, взятое известным пиратом Генри Эвери, или Джоном Авери. Подлинная фамилия его была Бриджмен, и он происходил из семьи честных законопослушных моряков. Чтобы не запятнать своих родственников, он придумал для себя странное Эвери (англ, «every» — «любой, каждый»). Непросто по такому прозвищу распознать, как же по-настоящему зовут его владельца.
|
|
|
Весьма показателен пример пирата Джеймса Келли. На протяжении своего бурного жизненного пути, наполненного авантюрами и плаваниями, он несколько раз менял имя и либо выступал под собственной фамилией, либо становился Сэмпсоном Маршаллом или Джеймсом Гиллиамом. Невозможно с точностью определить, на каких этапах происходили перевоплощения этого ловкача. Его деятельность на ниве пиратства и приватирства продолжалась почти двадцать лет. Она началась в 1680 году, когда молодой англичанин оставил родную страну и на работорговом судне двинулся к западному побережью Африки. Здесь судно было захвачено пиратами капитана Янки, и Келли решил сделаться разбойником. Несколько лет он грабил в Испанском Мейне, переходя с одного судна на другое. В конце концов он оказался на пиратском корабле Джона Кука. Весной 1683 года судно пришло к берегам Виргинии в залив Чезапик, где был набран экипаж и закуплена провизия. Отметим, что среди новых членов команды оказались знаменитые впоследствии Уильям Дампир и Эмброз Коули, оставившие записки об этом плавании. В апреле корабль Кука отправился в плавание. В Атлантике он перехватил голландское торговое судно. Команде Кука понравились его осадка, крепость, и пираты перебрались на него, прихватив ценный груз (шестьдесят черных невольниц) и оставив голландцу в обмен свое судно. Теперь корабль, на котором поплыл Келли, стал называться «Бечелос Делайт» («Услада холостяка»). Пираты пошли в Тихий океан, но, пройдя мыс Горн, попали в ужасный шторм. После тяжелых испытаний в южных широтах, они наконец выбрались к чилийскому побережью. Здесь они повстречались с другими пиратскими судами, и солидная англо-франко-голландская компания продолжила совместную охоту за испанскими галионами. Никаких особых успехов не было достигнуто, экипажи рассорились, и сообщество развалилось. Келли оказался в группе под командованием Эдварда Дэвиса (Кук к этому времени умер), которая ушла обратно в Карибское море. Здесь Келли направился на Ямайку и принял амнистию Вильгельма I, став приватиром. Однако официальный статус ему вскоре надоел, и он вернулся к пиратству. Захватив шлюп «Даймонд» («Бриллиант»), Келли, уже в качестве капитана, направился в Индийский океан, где и пропал за несколько лет. Предполагают, что он провел немало времени на острове Мадагаскар, а возможно, и находился в плену. Кончилось тем, что Келли, под именем Маршалла, с экипажем известного Роберта Каллифорда пришел на остров Сен-Мари. Здесь он встретился с капитаном Киддом и вернулся с ним в Вест-Индию, но уже под именем Джеймса Гиллиама. Но Келли не остался в Америке, а, возвратившись в Англию, поселился в Лондоне со своей семьей. Он умер как респектабельный господин, окруженный любовью и уважением.
|
|
|
Какими бы причинами ни руководствовались авторы прозвищ, все прозвища несли определенную психологическую нагрузку, придавая пиратской жизни загадочность, необычность. Порой эти клички превращались в своеобразные визитные карточки, от которых потенциальные жертвы их владельцев содрогались от страха.
* * *
Важную роль психологического воздействия на противника играли названия пиратских судов. Исследователь морского разбоя М. Редикер, проанализировав названия сорока четырех пиратских кораблей, установил: в восьми случаях (18, 2%) упоминалась слово «месть» (вспомним знаменитый бриг Тича «Месть королевы Анны» или судно Стеда Боннета «Месть»), в семи (15, 9%) присутствует слово «бродяга» («ranger») или «скиталец» («rover»), в пяти случаях название судна упоминает о королевской власти [96].
Самым знаменитым символом пиратства является зловещий флаг «Веселый Роджер» («Jolly Rodger»). Его впервые зафиксировал «Oxford English Dictionary» в 1724 году. Он получил очень широкое распространение и был известен в различных вариантах. На черном поле помещался излюбленный знак морских разбойников — череп с перекрещенными костями или целый скелет в полный рост. Использовалась различная атрибутика морской жизни, вооружение и другие предметы, в зависимости от фантазии и пристрастий команды. В большинстве случаев это было оружие — от абордажных клинков и шпаг до ножей и стрел. Так, например, над кораблем капитана Спригсса развевался черный флаг, в середине которого был изображен белый скелет. В одной руке он зажал стрелу, пронзающую сердце, с которого стекали три капли крови, в другой находились песочные часы, указывающие встретившемуся кораблю, что смертный час пробил. Ранее такой же флаг, но под названием «Старый Роджер», был зафиксирован у пирата Джона Куэлча, пришедшего в Бразилию в 1703 году. У Бартоломью Робертса жуткий скелет стоял на двух черепах, под которым были выведены буквы «АВН» и «АМН» [97]. Конечно, власти островов Барбадос и Мартиника, заклятые враги Робертса, зная про эти буквы под мертвыми головами, не могли забыть об особой «привязанности» разбойника к их владениям.
Известен рапорт о черном флаге со скелетом, который держит в одной руке чашу пунша, а в другой — шпагу. Иногда цвета варьировались, и тогда черный скелет выступал на белом поле.
С «Веселым Роджером» связано немало спорных вопросов. Во-первых, известно, что это название было не единственным для пиратских флагов. Применялись и «Черный Флаг», и «Роджер», и уже упоминавшийся «Старый Роджер». Во-вторых, цвет пиратского флага далеко не всегда был черным [98]. Собственно, первое упоминание о черном цвете относится лишь к 1700 году, и такой фон имел флаг французского пирата Эммануэля Дюна.
Ранее же черный цвет (равно как и черные платки) широко использовали испанские пираты. В одном из правил, определяющих порядок оформления катафалков для похорон испанского короля, записано: «Не следует ни на вершине, ни на одном из этажей траурной башни вывешивать черный флаг. Несмотря на то, что он является знаком и цветом короля, этот флаг опозорен (разрядка наша), как флаг, употребляющийся на пиратских кораблях. Поэтому надлежит ограничиться флагом темно-фиолетовым или кардинальским пурпуром».
Возможно, испанские разбойники издевались не только над монархом — черный цвет носили и флаги испанских военных эскадр (в том числе они были и на «Непобедимой Армаде»). Кроме того, черный костюм испанского аристократа служил отличительным признаком принадлежности к высшим классам и знаком «высокой моды» XVI в. Нет ничего удивительного, что пиратам захотелось «приобщиться» к высшему свету.
Однако излюбленным у бандитов (особенно англичан и французов) был красный, или кровавый, флаг, цвет которого, по-видимому, символизировал кровопролитие, готовность выбросившего этот флаг пролить кровь и находиться в постоянной боевой готовности. Не случайно красный флаг был сигналом опасности, возвещал тревогу и стал впоследствии флагом восстаний. В судовом журнале капитана Массерси приводится рассказ о том, как отряд флибустьеров повстречался на дороге к городу Капоне в Западной Мексике с индейцами, находящимися на стороне испанцев: «Когда они увидели нас, то испугались… Мы сразу же спустили белый флаг и подняли красный с черепом и скрещенными костями белого цвета». Вспомним и знаменитое наступление 1680 года на Панаму Первой Тихоокеанской волны буканьеров. Пять отрядов из семи шли под красными флагами: авангард (первый отряд) капитана Бартоломью Шарпа под красным флагом с белыми и зелеными лентами; главные силы — второй отряд Ричарда Соукинса под красным флагом с желтыми полосами, третий и четвертый отряды (команды Питера Харриса) под зелеными флагами, пятый и шестой отряды под красными флагами; арьергард (седьмой отряд) Эдмонда Кука под красным флагом с желтой полосой, изображением обнаженной руки и меча.
Красный флаг разбойников повторял кровавый боевой флаг военных флотов. Приказом № 1 лорда Адмиралтейства в 1596 году было установлено «на время ведения боя поднимать вместо постоянного носового флага боевой флаг красного цвета». В романе Д. Дефо «Робинзон Крузо» герой вспоминает одно столкновение с противником и рассказывает, что вначале на его корабле был поднят белый флаг переговоров, а с началом сражения на мачте взвился красный флаг. Близким к красному был и светло-оранжевый цвет, в который было выкрашено полотнище Тича Черной Бороды.
Заметим, что в XVII в. морские разбойники предпочитали плавать под своим национальным флагом или пользовались флагом того государства, которое предоставило им каперскую лицензию. Но уж если при встрече с противником на мачте взмывало кровавое знамя, то его появление говорило о том, что пощады никому не будет (то же и на суше). Бескомпромиссный, тотально враждебный характер красного флага был зафиксирован свидетелями. Так, капитан Ричард Хоукинс, захваченный пиратами в 1724 году, рассказывал, что если пираты сражаются под «Веселым Роджером», они как бы дают возможность намеченной жертве поразмыслить, стоит ли сопротивляться, и готовы принять добровольную сдачу, но уж если появляется красный флаг, значит, дело дошло до крайней точки, и схватка предстоит не на жизнь, а на смерть. Ту же функцию кровавый флаг играл, например, у Эвери. Этот грабитель плавал под крестом Св. Георга, используя собственную символику — четыре серебряных шеврона на красном поле. Появление этого флага означало, что Эвери готов вступить в переговоры о сдаче, но когда на флагшток взлетал простой красный флаг, экипажу купеческого судна следовало готовиться к рукопашной. Возможно, что черный флаг, используемый, как и красный, с целью устрашить противника, нес в себе некий миролюбивый подтекст. Символика выбора могла опираться на то, что черный цвет считался цветом траура, скорби и смерти, в то время как красный рассматривался как цвет восстания и мятежа, знак беспощадной войны и смерти.
В-третьих, остается открытым вопрос о происхождении самого названия «Веселый Роджер». Если это связано со свирепым оскалом черепа, то вполне вероятно, что пираты («в шутку») могли назвать этого жуткого монстра «веселым». Но при чем здесь Роджер? Исследователь Патрик Прингл предложил несколько объяснений. Одно из них отмечает то обстоятельство, что французские флибустьеры и буканьеры называли красный флаг «joli rouge». Произнося первое слово, пираты нарочито акцентировали конечную гласную, добавляя призвук «е». Английские флибустьеры привнесли свое прочтение в название, и в ходе эволюции «joli» превратился в «jolly», a «rouge» стал «Roger». Причем все это соединилось воедино в черном флаге. По другой версии, термин получил происхождение в зоне Индийского океана. Предводитель местных пиратов, плававших под красными флагами, имел титул Али Раджа (Аli Raja). Он назывался «королем моря». У пришедших сюда англичан слово «Raja» превратилось в «Roger», a Ali стал принадлежностью любого Роджера — Ally, Old или Jolly. Впрочем, возможно, что английское «rоgеr» этимологически связано со словом «rogue» («жулик», «бродяга») и обозначало начало независимой бродяжнической жизни.
Что же касается черепа, то его появление на флаге, по-видимому, уходит в историю распространения и применения этого знака как символа смерти. И это вовсе не было изобретением пиратов. Череп как эмблема смерти был принят уже давно и распространился в европейских армиях XVI в. Капитаны же торговых судов применяли череп с костями при записях в судовых журналах, констатируя смерть кого-либо из членов экипажа.
* * *
Особый колорит пиратству придавало использование символов и атрибутов «личного характера», без которых невозможно представить разбойничий мир моря. Можно ли говорить о моряке и не сказать о татуировке? Морские знаки, талисманы, символы, таинственные письмена, буквы — изощренная фантазия подсказывала тысячи и тысячи различных вариаций. На портовых улочках Старого и Нового Света, Ост-Индии моряки находили специальные «салоны», где мастера наносили татуировки, позволявшие их владельцам не только красоваться перед другими членами команды, но и… скрываться от правосудия. Дело в том, что татуировка — признак принадлежности к морской касте, помимо эстетического, психологического подтекста, несла дополнительную функцию: с ее помощью разбойники прятали вечные, несмываемые следы правосудия — «стигмат позора» (по определению кардинала де Ришелье), клеймо. Наносимые раскаленным железом лилии и короны стереть и уничтожить было невозможно — и тогда преступники прятали их среди множества татуировок и рисунков (черепа, скелеты с косами, сабли, ножи, кресты, монограммы Христа, Мадонна), наносимых на плечи и предплечья[99].
Приведем несколько примеров таких «заретушированных» клейм.
Рис. 1 — 3 иллюстрируют варианты сокрытия знаков французского правосудия — лилий Бурбонов. На рис. 1 «царственный» цветок прикрыт пучком молний, олицетворяющих бесстрашие и могущество (XVII в. ). Клеймо на левом плече (вторая четверть XVIII в. ) спрятано: на рис. 2 — нанесенными черепами; на рис. 3 — изображением обнаженной красавицы. На рис. 4а — 4б показана трансформация, которую претерпело клеймо испанской инквизиции (буква «Р», от «praedo» (лат. ) — «разбойник», «пират», «грабитель», увенчанная знаком королевской короны), выжигаемое на правой стороне груди, — полученная печальная композиция состоит из виселицы с повешенным и сидящей на ней птицей.
Любопытнейший образец демонстрирует татуировка на рис. 5 — испанское клеймо (старый герб королевства Кастилия), дополненное в нижней части якорем, превратилось в герб XVII в. испанского Адмиралтейства. На рис. 6 и 7 изображены характерные татуировки морских разбойников XVII — XVIII вв. В первом случае (рис. 6) — это татуировка, приносящая удачу (роза ветров, сердце, якорь и два магических треугольника); во втором (рис. 7) — татуировка, сулящая удачу (солнце над кораблем).
Надежду на фортуну, богатую добычу, счастливое плавание и удачу в бою любой разбойник, не слишком образованный, суеверный человек, связывал также с наличием амулетов, различных талисманов, священных тотемов и отправлением магических культов. Известно испытание — своеобразный обряд посвящения, инициации, — которое Тич Черная Борода проводил для новых членов команды. Их помещали в тесное помещение (как правило, в трюм) и окуривали серой, выясняя, по тому времени, которое матрос мог выдержать, сколь «силен» новоприбывший. Можно вспомнить и чарующее действо «лунных заточек» — заточек холодного оружия о лунный свет, происходившее обычно накануне военных походов. Одурманенные наркотическими зельями (чаще всего использовался «пейотль» — наркотическое вещество, добываемое из кактуса) разбойники с обнаженными клинками собирались в круг и ждали восхода луны; когда свет падал на оружие, они наносили друг другу легкие раны и не стирали кровь с лезвия. Широко распространены были и запреты, основанные на суеверных представлениях, — плевать за борт во время плавания, сбривать или подстригать волосы во время похода, брать еду и питье левой рукой.
В том же ряду стоят и амулеты, неразделимо связанные с морским разбойным промыслом. Число их бесконечно. Вот несколько примеров (XVI — XVIII вв. ):
1) Амулет, предохраняющий от предательского выстрела. Сделан из свинцовой пули, расплющенной о панцирь или металлическую часть такелажа: ее оправляли в серебро или в золото и носили на шейной цепочке.
2) Астрологический, с гороскопом владельца.
3) Амулет, гарантирующий счастливое возвращение домой, — медвежий зуб (знак земли).
4) Навигационный амулет, обещающий хорошее плавание, — якорь Нептуна.
5) Амулет дружественных духов — лавовый кружок с геральдическими и астрологическими знаками и буквами.
6) Амулет, предохраняющий от индейских и негритянских чар, — нефритовая черепаха со знаком креста; носилась на шнурке, сплетенном из конского волоса (старинный амулет конкистадоров).
7) Амулет от колдовства, обмана и злых чар — цыганский амулет в форме цехина.
8) Амулет, обеспечивающий победу в бою, — боевой топорик с магической пентаграммой.
9) Амулет безопасности плавания в Южном полушарии — скорлупа моллюска с выжженными знаками Луны и Южного креста.
10) Амулет, снимающий колдовство, распространенный в Средиземноморье.
11) Амулет, гарантирующий верность жены и удачу в любовных приключениях, — пучок волос черного козла.
12) Амулет от ранений и смерти от огнестрельного оружия — лук с тетивой (должна быть сплетена из волос павшего в бою).
13) Амулет, приносящий горе врагу, — кусочек коралла в форме человеческой головы (нельзя было обрабатывать материал).
14. Амулет, предохраняющий от мщения убитых, — череп со знаками зодиака владельца (на рис. — Рыбы) и острием, символизирующим ранение.
15) Амулет, обеспечивающий победу в перестрелке, — огненный меч.
16) Амулет безопасности — фигурка дьявола, вырезанная из кусочка черного дерева.
Назовем еще несколько магических талисманов и амулетов. Обломок холодного оружия (ножа, кинжала, стилета, рапиры и т. д. ), извлеченный из раны, гарантировал победу в бою (его носили в кожаном кармашке у пояса). У йеменских пиратов был распространен талисман в форме «руки фатьмы» (любопытно, что в Марокко это был женский талисман), у мавританских пиратов — клыки льва, у алжирских пиратов — уши леопарда.
В заключение вспомним еще один амулет, на наш взгляд, ярко характеризующий специфический характер пиратского сообщества. Это так называемый побратимский амулет. Пираты-побратимы, сделав надрезы на левом предплечье, собирали несколько капель крови в сосудики, изготовленные из выдолбленного кактуса, и добавляли в них немного земли с того места, где происходила вся процедура. Сосудики покрывали воском, и «братья» обменивались талисманами. Если когда-нибудь один из них получал такой сосудик, он должен был бросить все свои дела и идти на помощь другу-побратиму.
Мрачная символика была средством, с помощью которого разбойники устрашали свои жертвы. Флаг смерти, мести, свирепости и обреченности, развеваясь над морями, бросал вызов всему миру. Подобная атрибутика была неотъемлемой частью пиратского мира, мира самостоятельного, осмелившегося бросить вызов цивилизованному обществу. Пиратство как обособленная система, пытаясь замкнуться на собственной исключительности, превратилась в общество обреченных людей, объединенных непривычными для цивилизации отношениями. Дикость, свирепость, жестокость и обреченность этих изгоев соединялись с осознанием ими своей преступной исключительности, некоей избранности людей, пошедших против принятых законов породившего их общества. И, понимая это, цивилизованный, добропорядочный мир объявил грабителям безжалостную войну: трупы повешенных на перекрестках дорог и на набережных усугубляли мрачную тональность пиратского промысла, напоминая о непримиримом противостоянии двух миров.
Мир преисподней темным призраком поднимался над морями. Он нес предупреждение о том, какая роковая разрушительная сила затаилась в недрах человеческого сообщества. «Защитники справедливости», эти пиратские Робины Гуды, устрашая своих врагов, не принимая «систему», казалось, заведомо обрекали себя на уничтожение. Но сами они смотрели на жизнь другими глазами. Отвергая общество, основанное на знатности и богатстве, пираты рисовали себе принципиально иную картину устройства их замкнутого социума. На пиратских кораблях, в разбойничьих поселениях царствовали свои порядки. Взяв на себя миссию мщения за несправедливость, пираты не ограничились призывами к разрушению. Пиратский корабль стал символическим котлом, в котором вываривался особый общественный продукт, своего рода попытка воздвигнуть общество социальной альтернативы. Его составляющими стали демократические принципы народовластия и уравнительные идеи распределения собственности. Над новым сооружением взвился белый флаг Либерталии.
|
|
|
