Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Несколько предварительных предположений




Предисловие

Где-то сейчас в мире политическая группа, вероятно, практикует древнее искусство бросания своих оппонентов в тюрьму, пытая, калеча и убивая их. Где-то, в то время как вы читаете эти слова, правительство и его оппоненты, несомненно, стараются удержать друг друга от насилия. Ибо чаще всего правительства прибегают в отношениях со своими оппонентами к насилию.

Из трех великих краеугольных камней в развитии демократических институтов – права участвовать в принятии правительством решений путем подачи голосов, права быть представленным и права организованной оппозиции выступать против правительства на выборах и в парламенте – последнее, в полностью развитой форме, сложилось столь поздно, что сегодня еще живы люди, родившиеся до того, как это право появилось в большинстве стран Западной Европы.

Кажется, на протяжении всей писаной истории постоянные институты, обеспечивающие законные, упорядоченные и мирные способы действия политической оппозиции, были редкостью. Если мирное противоборство фракций встречается нечасто, то мирная оппозиция среди организованных и постоянных политических партий – даже еще более экзотический исторический феномен. Легальная партийная оппозиция - фактически недавнее неожиданное изобретение, ограниченное большей частью горсткой стран Западной Европы и англоязычного мира. Еще позже появились организованные политические партии, которые мирно борются на выборах за голоса значительной части взрослого населения, которое может воспользоваться всеобщим избирательным правом. Всеобщее избирательное право и существование массовых партий есть, за немногими исключениями, продукты прошлого столетия. Поэтому нас не должно удивлять, что из 113 членов ООН в 1964 г. лишь около 30 обладали политическими системами, в которых в течение предшествующего десятилетия просуществовала полностью легальная оппозиция, представленная организованными политическими партиями.

Если политические системы с легальными оппозиционными партиями, как мы обнаруживаем накануне последней трети ХХ в., составляют меньшинство, что мы ожидаем от ХХI в.? Являются ли те 30 систем, что существуют сегодня, экзотическими цветами, возросшими в уникальном и преходящем историческом климате? Или это жизнеспособные результаты длительной эволюции, политический вид, окрепший сейчас в достаточной мере для того, чтобы процветать в иных, более суровых краях? Короче, если системы с легальной партийной оппозицией не преобладают в сегодняшнем мире, относятся ли они к прошлому или же показывают образцы будущего?

 

Несколько предварительных предположений

Факт, что системы мирной и легальной оппозиции политических партий сравнительно редки, означает, что такую систему крайне трудно ввести, или же укрепить, или же и то, и другое. Объяснить, как и почему возникают подобные системы, трудно; исторические объяснения стремятся углубиться в подробности, что не означает объяснения, в то время как аисторические объяснения поверхностны или сводятся к туманным неопределенностям, поскольку отсутствуют данные, необходимые для удовлетворительного объяснения.

Нововведение мирной оппозиции предполагает, однако, что правительство обычно стремилось предотвратить развитие оппозиции. Можно конвертировать это историческое объяснения в простую аксиому поведения любой политической группы, контролирующей центральное правительство любого политического сообщества: Правящая группа будет прибегать к силе для подавления оппонентов всякий раз, когда, по ее мнению, есть хорошие шансы на успех применения силы и выгоды от этого будут выше издержек. Заметьте, что правдоподобие данной аксиоме придает то, что она говорит не слишком много. Но давайте перевернем ее наоборот: оппозиции, по всей вероятности, будет позволено существовать в политической системе, если (1) правительство полагает, что попытка подавить оппозицию силой, по всей вероятности, обречена на провал; (2) даже если попытка будет успешной, за нее придется заплатить слишком дорого (букв.: «издержки подавления превысят выгоды»).

Это крайне простая аксиома влечет два взаимосвязанных вопроса: Какие факторы увеличивают шансы правительства на провал при подавлении оппозиции? И какие факторы увеличивают относительные издержки успешного подавления?

Рассмотрим первый вопрос. Обычно правительство имеет доступ к более значительным ресурсам для подавления оппонентов, чем оппоненты – для сопротивления правительству. (В противном случае есть возможность, что вскоре правительство будет контролироваться оппозицией). Наше первоначальное предположение заключается в том, что мирная оппозиция, скорее всего, появится и укрепится в такой системе, где существует некоторого рода ограничение на доступ правительства к силовым ресурсам: это означает, что там, где правящая группа имеет значительные шансы на провал попытки подавления оппонентов, она будет допускать или даже поощрять развитие институтов для мирных переговоров. Будут ли системы легальной оппозиции развиваться, если правящие группы знают, что они безусловно могут подавить своих оппонентов и избавиться от них?

На перспективы оппозиции оказывает особое воздействие характер военных и полицейских сил. Их потенциальная эффективность как инструментов для подавления оппозиции может ограничиваться тем, что постоянная армия мала, а полицейские силы находятся под контролем местных вдастей, подобно тому, как в Британии 18 в. островное положение и флот снижали необходимость в большой постоянной армии, в то время как местное дворянство (джентри) и мировые суды поддерживали закон и порядок; или тем, что вооруженные силы состоят из гражданского ополчения, как в Швейцарии; или тем, что лояльность и послушность вооруженных или полицейских сил оказывается сомнительной в том случае, если они применяются для подавления оппозиции. Это последнее ограничение репрессивным возможностям правительства может быть следствием связей между оппозицией и вооруженными силами. Также традиция или даже закон могут отрицать за правительством легитимное использование вооруженных сил для разрешения внутренних политических разногласий; подобного рода нормы были выработаны в 15-16 вв. в Нидерландах, после революции 1688 г. в Британии и в течение 18 в. – в Швеции.

Перспективы успешного подавления оппозиции также уменьшаются, когда оппозиционные группы увеличивают свои собственные возможности прибегнуть к необходимой обороне, когда им угрожают подавлением. Защита от насилия со стороны центральной власти может быть относительно сильной в результате равенства или превосходства в численности, а также ввиду широкой распространенности военных умений и эффективного оружия, как в США в течение 18 и начала 19 вв.; или ввиду того, что оппозиция пользуется поддержкой населения определенного региона, имеющего надежные естественные укрепления, экономические и иные преимущества.

Таким образом, вероятно предполагать, что наложение определенных ограничений на силы подавления, поскольку постольку таковые осознаются правительством* и оппозицией, играет ключевую роль в переходе к системе, в которой правительство и оппозиция обоюдно готовы отказаться от использования насилия. Я говорю об «определенных ограничениях», чтобы скрыть неизбежную расплывчатость этой формулы. Оппозиция может отказаться от насилия из-за того, что в открытом конфликте, при подавляющей силе правительства, у нее не останется шансов вообще; она может исходить из стратегии ненасильственного сопротивления, как в недавние годы в Британской Индии или на американском Юге. Со своей стороны правительство может отказаться от насилия потому, что стратегия подавления, хотя она и может иметь успех, чревата риском неудачи.

Элемент подавления, требование ограниченного превосходства репрессивного потенциала стоит подчеркнуть ввиду того, что типично преуменьшать значение насилия и подавления в эволюции демократических институтов. Тем не менее, даже если грубый баланс может способствовать началу увеличения толерантности оппозиции по отношению к правительству и наоборот, кажется невероятным. Что рост полномасштабным систем легальной оппозиции может всецело – или преимущественно – основываться на столь ненадежном фундаменте. Ограниченное превосходство есть, таким образом, необходимое, но едва ли достаточное условие. Какое же значение должны мы уделить факторам, о которых мы говорили во втором вопросе: факторам, которые увеличивают относительные издержки успешного подавления? Ибо правящая группа может быть уверена, что сможет подавить своих оппонентов, и тем не менее не делать так, поскольку издержки слишком высоки.

Что превращает «успешное» подавление из-за чрезмерной цены в поражение? Наряду с другими моментами, можно подозревать, это верования, идеология, ценности. Издержки подавления возрастают, можно предполагать, в том случае, когда элиты и население страны в целом выработали понятие «нации», включающее и оппозицию; отвращение к насилию; сопричастность либеральной идеологии; экономические и социальные цели, требующие внутренней стабильности. Наконец, раз система позволила мирной партийной оппозиции достаточно хорошо институционализироваться и получить защиту закона, издержки разрушения ее будут, вероятно, крайне высоки. Ибо правительство может разгромить оппозицию, лишь уничтожив конституционную систему. На этой стадии эволюции разрушение оппозиции требует революции. И издержки революции зачастую зашкаливают.

Эти соображения относительно учреждения и утверждения системы мирной оппозиции предполагают два следующих наблюдения. Во-первых, сочетание необходимых факторов в значительной мере зависит от исторического развития, за которым трудно осуществить точный контроль. Во-вторых, возникновение и сочетание соответствующих факторов требуют времени; до сего дня стабильные системы с легальной оппозицией развивались скорее медленно. Нет возможностей выяснить, каким образом этот процесс может быть осознанно начат или значительно ускорен. Тем не менее трудно найти иные вопросы, знание которых было бы столь же важно.

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...