Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Сравнительная характеристика политических культур Запада, Востока и России




Сложности нарастают при сравнении политического сознания, политических систем и

инструментов, политических элит и политического лидерства различных цивилизационно-

культурных объектов, например, Востока и Запада. С подобными трудностями столкнулся

М.Вебер, который попытался использовать китайский материал в своих исследованиях. Сравнение политических традиций требует переноса акцента на несколько иное определение политической культуры как усвоения наличного политического опыта, который задан историей, что требует сопоставимого уровня изученности цивилизационно-культурных объектов (объективно) и адекватного научного выбора методик со стороны исследователя-политолога (субъективно). В этом смысле презумпцией будет отказ от евроцентризма, живучесть которого кроме субъективных предпочтений может быть детерминирована языком политологии. Во многих случаях он просто не имеет эквивалентов для описания политических реалий Востока. Отказ от

евроцентризма позволит избежать приверженности концепции “столбовой дороги” политического развития человечества, что открыто проявлено в марксизме-ленинизме и латентно содержится в доктринах либерально-демократического толка.

Сравнительное изучение и усвоение политических культур привычно может идти от более

продвинутых научно-теоретических достижений Запада в их применении к “традиционным” обществам Востока. Это касается как заимствования готовых политических форм, так и использования достаточно жестких (в теоретическом плане) политических технологий Запада в политических средах Востока в процессе модернизации, понятой не как европеизация.

Структурно-функциональный подход в комбинации с социологическим мог бы дать точные и сопоставимые сведения о приживаемости институтов Запада на восточной почве.

Однако возможен, на наш взгляд, и весь путь - от зафиксированных культурно-цивилизационных различий (западно-христианской, арабо-исламской, индо-буддийской, китайско-конфуцианской и русско-православной цивилизации) к выделению инвариантов поведения политических структур, поведения и менталитета, которые необязательно совпадут с примитивно трактуемыми универсальными, так называемыми “общечеловеческими” ценностями в политике. После вычленения инвариантов в “осадке” окажутся элементы национальной политической специфики, которые могут стать богатым исходным материалом для практически-политического и теоретически-политического творчества. При этом важно избежать исходного излишне упрощенного разделения общественных организмов на традиционные и современные, так как “традиционное” может оказаться вполне современным, а не просто “закрытым” или “стагнирующим”, а “современное”, в свою очередь, может быть представлено традицией политических инноваций, “традицией”, защита которой подразумевает определенную “закрытость”. По-новому может быть, например, поставлена проблема политического прогресса:

умещается ли в рамки политической модернизации движение от традиционной патерналистской восточной деспотии к вполне современной западной авторитарно-тоталитарной диктатуре? В любом случае западно-восточная политическая компаративистика может многое дать на пути взаимообогащения и синтеза политических культур, совершенствования языка политического общения, практического разрешения актуальных и потенциальных политических конфликтов.

Замечательно также то, что каждый будущий победитель начинал с того, что брал себе в

партнеры предыдущего Гегемона (Великобритания - Голландию, США - Великобританию). Согласно геополитическому прогнозу мир-системного анализа (а его прогностические возможности очевидны), история отпустила КМЭ еще 70 - 80 лет. Началом конца следует считать 1914 год.

Свой пик США, как современный Гегемон уже пережили, и со второй половины 60-х годов начался их упадок. Будущий Гегемон уже должен налаживать партнерские отношения с США, но вот кто им будет - это пока остается под вопросом, хотя многое говорит в пользу кандидатуры Японии или Китая.

Сегодня считается фактом победа современной мир-экономики советской “мир-империей”, которую к тому же в пропагандистских целях определили как “империю зла”. С абсолютным прогностическим оптимизмом марксизма происходит трудное расставание. Но и прошумевшее на весь мир сообщение о “конце истории” и окончательном и бесповоротном торжестве либерально-демократических порядков во всем мире по образцу США и Европы весьма уязвимо для критики. В эпоху Риска, нерешенных глобальных проблем говорить о каких-либо окончательных решениях необходимо с определенной осторожностью. Тем более, что четвертая часть человечества продолжает социалистический эксперимент и делает это весьма

осмотрительно и солидно. Чтобы повторить печальный опыт советской “мир-империи”

миллиардному народу предстоит породить своего Горбачева, изъявить политическую волю или дать молчаливое согласие на разрушение собственной страны, чего прямо требуют на Западе в качестве цены за “выход из тоталитаризма”. Думается, что слухи об окончательной смерти марксистского социализма сильно преувеличены, что лишь история покажет, был ли это действительный тупик или опередивший свое время, а потому и трагический, социальный опыт.

Большая продвинутость Запада в развитии политических форм и теоретическом осмыслении этого развития средствами политических наук – неоспоримое достижение европеизма, от которого следует отличать евроцентризм. Сегодня никто из серьезных исследователей Запада не отрицает необходимости включить в политический анализ и синтез три четверти населения мира (Восток), все этнокультурные регионы земли с их историей и политической культурой.

Однако добывание научной истины здесь сопряжено с непростыми процедурами сравнения, поскольку политическая жизнь Востока и Запада должна изучаться, как некоторая целостность, тогда как раньше если и привлекались материалы Востока, то лишь для того, чтобы лучше понять собственную историю Запада и собственные проблемы.

Чтобы сравнить, нужны категории (индикаторы), поиски которых неизбежно приводили к хорошо изученной истории и теории западной политической культуры. Собственно именно этому обстоятельству – использованию развитого языка (категорий) европейской христианской цивилизации – во многом обязан своим существованием евроцентризм. Другими словами, использование самой зрелой и влиятельной политической культуры современности, не говоря уже о прямых некритических заимствованиях в институциональной сфере, чревато невольным европоцентризмом, потерями в национальном политическом менталитете, разрывами национальных традиций и даже их утратой.

Это прекрасно понимают политологи Запада, которые согласны с тем, что политическая жизнь Востока может быть адекватно понята лишь в терминах политической культуры Востока, что азиоцентризм имеет не менее прав на существование, чем европоцентризм, хотя с нашей точки зрения “оба хуже”. Порой на Западе делаются удачные попытки осмыслить чужой политический опыт через “нейтральные” понятия естественных и точных наук (“вход, выход, кодирование, информация, обратная связь и т.д.), но в конечном счете все это оборачивается иллюзией нейтральности, так как, строго говоря, ни одно из этих понятий не может быть нейтральным, поскольку несет европейские ценности в скрытом виде. В качестве работы, преодолевшей преграду европоцентризма и содержащей очень полный набор критериев и методов для сравнительной политологии, необходимо назвать и рекомендовать переведенную на русский язык книгу Догана М. И Пеласси Д.

И все же интуитивно ясно, что политическая истина может быть добыта в сравнении, при

условии, что сравниваются явления, в сопоставимой мере изученные, понятия однопорядковые, рядоположенные, и значит достаточно абстрактные. Сегодня удается показать, что современный уровень изученности политических культур Запада, России и Востока позволяет осуществлять их сравнение. И не беда, что различия между ними очевидны, сходств придется разыскивать.

В центре политической жизни всех стран сегодня безусловно находятся проблемы демократии. Однако это не значит, что сама демократия приобрела для всех стран и народов мира значение первейшей общечеловеческой политической ценности. На Востоке до сих пор демократии предпочитают “порядок”, то есть те или иные варианты авторитаризма. В связи с этим следует сказать, что мир действительно осознает недостаточность негативного определения демократии как освобождения от произвола того, что у нас было названо “культом личности”, от гнетущего контроля со стороны правящей элиты, всевластной номенклатуры, а также узость самого понимания демократии всего лишь как свободы политического выбора (это необходимый, но недостаточный минимум демократии) безотносительно к целям самой демократии (свободы не “от...”, а “для...”).

Как только мы уходим от вопроса “негативного” определения демократии (освобождения для...) и подступаем к позитивному ее смыслу (демократия для...), что политика – это правила игры, в основу которой положены ценностные ориентации. Но после этого необходимо признать, что в политику врывается проблематика идеалов, а значит деидеологизация политической сферы – не более чем удобный для кого-то (для тех, кто не хочет ясности в определении перспектив) политический миф.

[ Политология/ Под ред. Жукова В.И., Краснова Б.И стр.31-35]

Особое место на стыке Востока и Запада занимает Россия. Она, в сущности, вынуждена решать проблему диалога различных социокультурных миров, поскольку и географически, и исторически связана и с Востоком, и с Западом.

Россия развивалась под воздействием как западных, так и восточных цивилизаций.

Соответственно, и российская политическая культура испытывала влияние как западной, так и восточной политических культур. Однако в силу геополитических, социально-экономических и социокультурных обстоятельств российская политическая культура традиционно все же была ближе к восточному типу.

Так же как и на Востоке, в России политика традиционно ассоциируется с людьми, а не с

институтами, здесь всегда есть спрос на харизматических лидеров, живучи представления о сакральном характере государственной власти. Как и в некоторых странах Востока, в России моральные нормы нередко ценились и ценятся выше правовых. Сама же правовая традиция развита гораздо слабее, чем в странах Западной Европы.

Традиционная российская политическая культура имела немало общего с политическими

культурами восточного типа, но существенно отличалась от политической культуры Запада. Одной из причин этого немецкий политолог В. Пфайлер в начале 1990-х гг. назвал отсутствие в России таких социокультурных явлений, как Возрождение и Реформация, вследствие чего здесь не получили развитие и не утвердились ценности индивидуализма, свободы совести, толерантности. В традиционной российской политической культуре, как полагает В. Пфайлер, в связи с этим не развивалась культура компромисса, не были разграничены мировоззренческие и политические ценности. Не было в России и собственного (точнее, самостоятельного) просвещения. Оно было «импортировано» в Россию во времена Екатерины II. В результате, считает В. Пфайлер, в России не возникли и не получили распространения ни рациональный тип мышления, ни рациональные способы государственного управления. Некоторые же стороны просвещения были абсолютизированы, например, вера в возможности науки у некоторой части населения приобрела черты религиозной веры.

[Галаганова С.Г., Ушков А.М., Фролова М.А. Сравнительная политология: Запад - Восток - Россия.; М.: МГТУ, 1994.

C.98-111]

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...