Противоречия в правящей верхушке

Существует традиция изображать ВКП(б) того времени как политическую организацию, спаянную единством помыслов и действий, особенно после того как в ней были разгромлены "уклоны" и уничтожена, казалось бы, всякая возможность для проявления инакомыслия. На этом особенно настаивали советская официальная историография и тоталитарная школа. Внимательный анализ говорит, что единство партии существовало только в теории. На самом деле в ней, подспудно, как и раньше, существовали слои, группы и фракции, находившие каналы для выражения своих интересов. Даже внутри самой правящей клики, близкой Сталину, не было единства взглядов. Расхождения и столкновения наверху подчас бывали столь острыми, что прорывались иногда на страницы жестко контролируемой прессы. Сегодня, когда стало достоянием гласности содержание "особых папок", материалов Политбюро и Оргбюро ЦК ВКП(б), свидетельств о разногласиях и даже о борьбе внутри высшего партийного руководства стало значительно больше. Просматривалось разное понимание дальнейших целей и задач развития страны. Логика управления созданной системой сосредотачивала перед руководством громаду дел, которые нужно было решать постоянно. Сталин, конечно, стремился вникать и вмешиваться во все. Это его стремление сопровождалось поддержанием и возвышением его всеобъемлющего культа. Нынешние авторы непроизвольно подыгрывают впечатлению о гениальности и исключительности личности Сталина, когда утверждают, что буквально все определялось его решениями. На самом деле Сталин волей-неволей вынужден был передавать кому-то часть своих полномочий, предоставляя тем самым возможность для выражения других мнений и интересов, особенно если они прикрывались искусно подобранными цитатами из весьма противоречивого творческого наследия вождя. Поэтому далеко не все в жизни советского общества решалось самим Сталиным, как это часто представляется в литературе, и многие инициативы шли не от него. "Схватки бульдогов под ковром", как образно выражается литература по поводу борьбы в высших эшелонах власти, были предопределены их социальным устройством и характером деятельности.

Уже накануне войны в них отчетливо обнаружились различные группировки. Одну из них, внешне наиболее активную и радикальную, возглавлял Жданов — главный творец нового устава партии. Жданов был сторонником усиления политической линии в работе ВКП(б), полагаясь при этом не столько на репрессии, сколько на агитацию и пропаганду, на идеологические чистки и проработки. Другую группировку можно обозначить как аппаратно-центристскую, возглавляемую Берией и Маленковым. Для нее был характерен как бы нарочитый уход от политических и идеологических вопросов, ставка на организационно-кадровые методы управления. Среди нового поколения руководителей усиливались позиции Н. Вознесенского, недавно возглавившего Госплан и выступавшего за известную либерализацию системы управления и повышение самостоятельности предприятий.

Очевидно, что все эти группировки выражали интересы руководящего слоя — номенклатуры. Ее общий интерес заключался в том, чтобы иметь определенные гарантии для своего самосохранения. Ей накануне войны удалось добиться хотя бы формального осуждения массовых репрессий. Но и здесь имелись свои нюансы. Логика сложившегося карательного механизма требовала дальнейших жертв и в высшем эшелоне власти были сторонники продолжения жесткой репрессивной политики в лице главы НКВД Л. Берия и др.

В литературе среди авторов, придерживающихся концепции сталинизма, считается, что накануне войны победила одна линия. Результат этой победы выражается формулой "аппаратный сталинизм победил личный сталинизм", т. е. как бы утверждается, что логика созданной системы исключала уже какие-либо субъективные отклонения и очередные импровизации со стороны вождя. Представляется, что это далеко не так. Борьба между различными группировками только начиналась и канун войны был отмечен своеобразными компромиссами, где главным арбитром выступал Сталин. В то время как XVIII партийная конференция, происходившая в мае 1941 г., в традициях партийно-хозяйственного актива занималась сугубо практическими вопросами, в стране продолжали свирепствовать массовые репрессии, проводиться шумные идеологические кампании, снова и снова "перекраивался" аппарат управления. Многие из неразрешенных в те годы конфликтов нашли свое продолжение после Великой Отечественной войны.

Интеллигенция и служащие

Группа руководителей на всем протяжении 1930-х годов оказалась самой быстрорастущей. На втором месте по темпам роста была стоявшая под ней и вместе с ней группа служащих и интеллигенции (рост в 4,4 раза по сравнению с 1926 г.). Она же превратилась теперь в главный источник пополнения номенклатурных кадров. Самый многочисленный отряд служащих составляли работники учета, контроля, плановых и финансовых органов (около 3 млн. человек). Затем шел технический персонал предприятий и учреждений (около 2 млн. человек). Вместе с работниками административного аппарата эти группы включали в себя половину всех советских служащих. Это означает, что их социальный облик к концу 1930-х годов все более приобретал бюрократическо-технократический оттенок. Из других профессиональных отрядов следует отметить значительное увеличение педагогических, культурно-просветительных кадров (1,8 млн.), медицинского персонала (1,1 млн.).

Рабочий класс

Численность рабочих в 1939 г. по сравнению с 1926 г. выросла в 3,6 раза и насчитывала 25,4 млн. человек. Данные переписи 1939 г. показывают, что произошло решительное перераспределение кадров рабочего класса в сторону отраслей тяжелой промышленности. Однако недостаток рабочей силы в них продолжал настоятельно ощущаться, особенно там, где существовали тяжелые условия труда (шахты, предприятия черной и цветной металлургии и др.). Рабочие-металлисты насчитывали 4,4 млн. человек. Этот самый многочисленный профессиональный отряд рабочего класса заметно отличался от других своими качественными показателями. Так, без малого 60% металлистов составляли рабочие до 30 лет, тогда как среди строителей, например, только 29%. Уровень грамотности и образования рабочих ведущих массовых профессий металлистов был на порядок выше, чем у рабочих других отраслей. В частности, токари-станочники практически все были грамотными и уже 4% из них имели среднее образование, одновременно более 15% из них были охвачены различными видами обучения. (Для сравнения, среди рабочих, не имевших специальности, — чернорабочих было только 76,5% грамотных, а продолжали учиться всего около 3%). Была отмечена также тяга молодежи к наиболее сложным по тому времени профессиям, связанным с работой на машинах и механизмах (шоферы, экскаваторщики, машинисты электропоездов и т. п.).

Как бы сумбурно и непоследовательно ни происходила индустриализация, она так или иначе привела к определенным результатам. Новая технология и ее освоение породили громадный спрос на квалифицированную рабочую силу. Данные переписи 1939 г. показывают, что из рядов аморфной и безликой массы, которая двигалась из деревни в город, начинают складываться постоянные кадры квалифицированных рабочих с определенными стандартами жизни и поведения. Это, конечно, не тот рабочий класс, образ которого создавался в пропагандист-ских документах. Он еще несет на себе остатки деревенского прошлого, в целом невысок его образовательный и культурно-технический уровень. Но он уже снисходительно, а порою с презрением, относится к новым пришельцам из деревни. Круг интересов этих рабочих переключается на то, чтобы повысить свой материальный уровень, обрести сносные условия существования, удовлетворить пока еще невысокие потребности в развлечениях, занятиях спортом. Отчасти государство и профсоюзы идут навстречу новым веяниям путем создания рабочих клубов, организации массовых зрелищ, добровольных спортивных и военизированных обществ, однако больше продолжают уповать на выделение своеобразной рабочей квазиэлиты: стахановцев и ударников, которые за установление рекордов на производстве удостаивались привилегий — выдвижения в депутаты, внеочередного предоставления квартиры, поступления в вуз и т. п. Своим пассивным сопротивлением основная масса рабочих фактически саботировала стахановское движение. Руководство тоже вынуждено было примириться с этим, фабрикуя рапорты о трудовых успехах для вышестоящего начальства.

Неудовлетворенность своим положением, глубокое социальное расслоение в рядах рабочего класса вели к возрастанию напряженности, недовольству, которое выражалось в росте пьянства, преступности, охоте к перемене мест в поисках лучшей доли и т. д. Государство ответило на это усилением репрессивных мер. Упомянутый указ от 26 июня 1940 г. запретил расторжение трудового договора о найме на работу в одностороннем порядке, что фактически означало прикрепление работника к предприятию. В августе того же года был принят указ об усилении уголовной ответственности за мелкие преступления (пьянство, хулиганство и пр.).

По-прежнему остро стояла проблема подготовки новых кадров квалифицированных рабочих. Указ Президиума Верховного Совета в октябре 1940 г. предусматривал мобилизацию в промышленность от 800 тыс. до 1 млн. юношей и девушек путем обучения их в ремесленных училищах и школах ФЗО, а окончившие их должны были в обязательном порядке 4 года отработать на производстве.