Тактический аспект деятельности государственного обвинителя и его речи.

Участие прокурора в судебных прениях подводит черту под исследованием доказательств, представленных суду стороной обвинения. Прения, - писал А.Ф. Кони, - «... должны представ­лять собой оценку и критический разбор доказательств (и улик) в их логической силе и житейской связи».

Существует несколько предписаний УПК (ст. 292), касающихся участия государственного обвинителя в судеб­ных прениях:

а) обвинитель во всех случаях выступает в судебных прениях первым;

б) как и другие участники прений, государственный обвини­тель не вправе ссылаться, на доказательства, которые не рас­сматривались в судебном заседании или признаны судом недо­пустимыми;

в) продолжительность речи государственного обвинителя не ограничена, но, в то же время, председательствующий вправе его останавливать, если он касается обстоятельств, не имеющих от­ношения к рассматриваемому делу, а также доказательств, при­знанных недопустимыми;

г) государственный обвинитель имеет право на выступление с одной репликой, которым он может воспользоваться после про­изнесения речей всеми участниками прений;

д) после окончания прений сторон, но до удаления суда в со­вещательную комнату государственный обвинитель вправе пред­ставить суду в письменном виде предлагаемые им формулировки решений по вопросам, указанным в п.п. 1-6 ч. 1 ст. 299 УПК (ко­торые, разумеется, для суда обязательной силы не имеют).

Речь государственного обвинителя в судебных прениях практически во всех случаях должна начинаться с изложения основных положений фабулы возбужденного против подсудимого прокурором государственного обвинения с указанием предлагаемой при этом уголовно-правовой квалифи­каций его действий. Целесообразность такого подхода обуслов­лена тем, что именно данное государственное обвинение явилось предметом судебного разбирательства дела, рассмотрение кото­рого, в сущности, и завершается судебными прениями.

Формула подобного пролога может выглядеть примерно та­ким образом: «Уважаемый суд! Против подсудимого Н. проку­рором было возбуждено государственное обвинение в соверше­нии преступления, предусмотренного п.... ч... ст... УК РФ, сущность которого заключена в следующем...».

Далее в своей речи прокурор должен высказать свою позицию по гносеологически и юридически, несомненно, основному воп­росу завершающегося судебного разбирательства - что же в ре­зультате установлено? Иными словами, подтверждено ли выдви­нутое против подсудимого государственное обвинение материа­лами судебного следствия, в том числе и относительно уголовно-правовой квалификации его действий.

Очевидно, что обоснование своей позиции по данному вопросу требует от государственного обвинителя тщательнейшего анализа всех исследованных в суде доказательств, как с точки зрения допус­тимости и весомости для обвинения каждого из них, так и достаточ­ности их совокупности для соответствующего позитивного вывода.

Особое внимание при анализе исследованных в суде доказа­тельств следует уделить позиции по делу подсудимого, которая, как показано выше, объективно (как говорится, «хотим или не хотим») во многом структурирует всю тактику государственного обвинения. Однако при этом целесообразно, придер­живаться следующих рекомендаций.

Если подсудимый признает себя полностью виновным, то его показания нужно исследовать в числе других показаний, не ак­центируя на них особого внимания. Более того, возможно, следу­ет, в первую очередь, показать суду, что виновность подсудимого объективно установлена другими доказательствами по делу, а показания подсудимого не только им не противоречат, но полно­стью «вписываются» в их систему.

Однако, если, как зачастую бывает, показания в суде претер­пели негативные и существенные с позиции государственного обвинения изменения в суде, то в этой части своей речи от про­курора требуется их глубокий критический анализ в таких двух, как минимум, направлениях. Во-первых, исследования того, в чем эти показания противоречат системе других изобличающих подсудимого доказательств. Во-вторых, изучения диалектики по­казаний этого лица на протяжении всего осуществляемого в от­ношении него уголовного преследования, полученных, разумеет­ся, в допустимом процессуальном режиме (данных при допросах в качестве подозреваемого или обвиняемого, ^произведенных с участием защитника; напомним, что в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК в противном случае такие показания признаются недопустимыми доказательствами).

Эта часть речи государственного обвинителя должна содер­жать глубокий анализ и всех других доказательств, представлен­ных в суде стороной защиты, в том числе, и «уп­реждающую» критическую оценку доводов и выводов, которые, возможно, прозвучат в заключительных выступлениях ее пред­ставителей (защитника, подсудимого в последнем слове).

К примеру, если позиция защиты основана на якобы имеющем­ся у подсудимого алиби, то государственному обвинителю необ­ходимо показать, чем именно, какими доказательствами это алиби опровергается, либо в связи с какими причинами он предлагает суду критически оценить показания лиц, его подтверждающих (скажем, в связи с тем, что они являются близкими родственника­ми подсудимого и потому заинтересованы в исходе дела).

Такой упреждающий анализ позволит государственному об­винителю либо отказаться от своего права на использование реп­лики, либо позволит сократить ее содержание до краткого тезис­ного изложения своих ранее сформулированных доводов.

В конечном счете анализ государственным обвинителем в своей речи исследованных доказательств должен привести его к одному из следующих выводов, который он обязан предложить суду:

1. Выдвинутое против подсудимого государственное обвине­ние полностью подтверждено материалами судебного следствия и действия его квалифицированы верно.

2. Фактическая сторона государственного обвинения полностью подтверждена, однако действия подсудимого подлежат квалификации по иной статье Уголовного кодекса, предусматривающей менее тяжкое наказание, чем то, которое могло быть назначено подсудимому по ранее вмененной ему статье УК. '

3. Отдельные эпизоды инкриминированной подсудимому преступной деятельности не нашли себе подтверждения при судебном разбирательстве. При этом: а) недоказанность их не влияет на юридическую оценку совершенного подсудимым преступления (преступлений) в целом или б) требует ее соответствующего изменения.

4. Выдвинутое против подсудимого государственное обвине­ние в суде полностью подтверждения себе не нашло.

Очевидно, что две последние ситуации обусловливают соответст­вующий частичный или полный отказ государственного обвинителя

И, конечно же, государственному обвинителю на завершаю­щем этапе своей речи в судебных прениях следует очень взве­шенно и обоснованно подходить к главному практически для всех подсудимых, их родственников и всех других заинтересо­ванных в судьбе последнего лиц, вопросу - формулированию своих предложений суду о наказании (не только основном, но и дополнительном, если таковое предусматривает уголовный за­кон), которое, по его мнению, заслуживает подсудимый, и к ко­торому он просит суд подсудимого приговорить.

Обычно именно эта часть речи прокурора вызывает наиболее эмоциональную реакцию не только подсудимых, но и всех при­сутствующих в зале суда, и потому требует от него обоснования своих предложений глубоким анализом всех смягчающих и отяг­чающих ответственность каждого конкретного, подсудимого об­стоятельств. Сказанное относится и к предложениям прокурора по вопросам удовлетворения требований потерпевших и граж­данских истцов по возмещению им причиненного преступлением материального ущерба и компенсации морального вреда, мнения по которым, на наш взгляд, и должны завершать выступление государственного обвинителя.