 |
Торгово-промышленная палата Российской Федерации 2 страница
|
|
|
|
Когда ответчик оспаривал компетенцию МКАС, ссылаясь на то, что его не связывает арбитражная оговорка, поскольку она включена в договор, который не может быть признан заключенным ввиду противоречия императивным предписаниям применимого национального права, использованного порядка его заключения либо содержания договора, составы арбитража, проверяя обоснованность утверждений ответчиков о том, что договор не должен считаться заключенным, в то же время руководствовались предписаниями п. 1 ст. 16 Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже", исходящими из автономности арбитражной оговорки - ее независимости от других условий договора и сохранении ее действия даже в случае признания договора ничтожным (см., например, дела N 48 и 49).
Не было признано обоснованным утверждение ответчика об отсутствии у МКАС компетенции рассматривать спор по иску, предъявленному лицом, у которого нет права на иск в материальном смысле. Состав арбитража исходил из того, что при наличии арбитражного соглашения сторон признание компетенции МКАС является необходимой предпосылкой для оценки позиций сторон, в том числе и по вопросу о праве истца на иск в материальном смысле (см. дело N 55).
Вопрос о значении для решения вопроса о компетенции МКАС положений Московской конвенции 1972 г. был предметом анализа в двух решениях, опубликованных в настоящем сборнике (дела N 16 и 43). В решениях по этим делам составы арбитража исходили из того, что положения этой Конвенции не подлежат применению. В первом из этих решений потому, что их применение привело бы к лишению истца права на защиту своих интересов в арбитражном порядке, учитывая позицию румынского арбитража, в который подлежало бы передаче это дело в соответствии с правилами Конвенции.
|
|
|
В этой связи следует заметить, что Румыния 10 апреля 2003 г. денонсировала Московскую конвенцию 1972 г., и в соответствии со ст. X этой Конвенции денонсация вступила в силу с 10 апреля 2004 г. Соответственно Московская конвенция 1972 г. в данном случае не подлежала применению, поскольку на момент предъявления иска и даже на момент заключения арбитражного соглашения (24 октября 2005 г. ) она уже утратила силу для Румынии. Во втором из этих решений констатировано, что анализ положений Московской конвенции 1972 г. приводит к выводу о ее неприменимости к случаям, когда стороной спора является находящаяся на территории государства - участника этой Конвенции международная межправительственная экономическая организация, имеющая международную правосубъектность и статус субъекта международного права. Этому выводу не противоречит то обстоятельство, что такая международная организация выступает в хозяйственном обороте в качестве субъекта гражданского права.
Влияние на решение вопроса о компетенции МКАС начала процедуры банкротства в отношении ответчика определялось с учетом соответствующих законодательных предписаний (см., например, дела N 13, 18 и 38).
Предъявление ответчиком иска в государственный суд своей страны о вынесении решения о запрете рассмотрения спора в МКАС не рассматривалось в качестве основания для приостановления в МКАС производства по делу (см. дело N 34).
Учитывая, что в соответствии с Законом РФ " О международном коммерческом арбитраже" (п. 1 ст. 10) и Регламентом МКАС 2005 г. (п. 1 § 17) сторонам арбитражного соглашения предоставлено право по их усмотрению определять число арбитров, которые будут разрешать спор между ними, один из споров в соответствии с арбитражным соглашением сторон был рассмотрен двумя арбитрами (см. дело N 25), а не тремя или одним, как это предусмотрено Регламентом МКАС в качестве общего правила, которое обычно применяется.
|
|
|
Спор по иску, предъявленному в МКАС после вступления в силу Регламента МКАС 2005 г., был разрешен по соглашению между истцом и ответчиком на основании Регламента МКАС 1994 г. (см. дело N 48). Соглашение сторон по этому вопросу, как отмечено в решении арбитража, основано на положении Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" (ст. 19), предоставляющем сторонам право по их усмотрению договориться о процедуре ведения разбирательства третейским судом при условии соблюдения положений этого Закона.
Вопрос об уведомлении сторон о дате слушания дела и возможности проведения заседания при отсутствии одной или обеих сторон решался на основании ст. 3 и 25 Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" и § 16 и 32 Регламента МКАС 2005 г., вступившего в силу с 1 марта 2006 г. (см., например, дела N 1, 6, 11, 20, 24, 25, 27, 30 - 32, 34, 37 - 39, 41, 43, 44, 46, 51, 52, 56, 59, 62).
Распределение между спорящими сторонами расходов по арбитражному сбору производилось на основании § 6 Положения об арбитражных сборах и расходах (приложение к Регламенту МКАС 2005 г. ). Если стороны не договорились об ином, арбитражный сбор возлагался на сторону, против которой состоялось решение. Если иск удовлетворен частично, то арбитражный сбор возлагался на ответчика пропорционально размеру удовлетворенных исковых требований и на истца - пропорционально той части исковых требований, в которых иск не удовлетворен. В этой связи необходимо учитывать, что Положение об арбитражных сборах и расходах (§ 10) предусматривает возможность для МКАС с учетом обстоятельств конкретного дела установить иное распределение арбитражных сборов и расходов. Так, в частности, вынося решение о частичном удовлетворении требований истца, арбитраж возложил на ответчика полное возмещение истцу расходов по арбитражному сбору, учитывая, что ответчик не дал ответа на многочисленные обращения к нему истца, в результате чего довел спор до арбитражного разбирательства (см. дело N 12).
Уменьшение истцом в процессе рассмотрения спора первоначально заявленной суммы требования не служило основанием для удовлетворения его ходатайства об уменьшении размера арбитражного сбора (см. дело N 4).
|
|
|
Встречный иск и требование в целях зачета рассматривались в соответствии с Регламентом МКАС 2005 г. (п. 1 § 13) лишь при наличии арбитражного соглашения, охватывающего такой иск или требования наряду с требованиями по первоначальному иску, и при этом были оплачены арбитражным сбором (см., например, дела N 9, 22, 29, 31, 42, 58).
Решения в сборнике помещены в хронологическом порядке. Каждому из них предшествует резюме, в котором приводятся наиболее важные, на взгляд составителя, моменты, нашедшие отражение в соответствующем решении. В " Алфавитно-предметном указателе к решениям МКАС" и " Указателе основных нормативных актов и других документов, на которые имеются ссылки в решениях МКАС" приводятся порядковые номера дел, помещенных в сборнике. Поскольку практически в каждом решении приводятся ссылки на Регламент МКАС, в " Указатель основных нормативных актов и других документов, на которые имеются ссылки в решениях МКАС" этот документ не включен. При включении в " Алфавитно-предметный указатель к решениям МКАС" соответствующих терминов и понятий составитель исходил из того, что в зависимости от норм применимого права (в частности, международных договоров или российского либо иностранного национального законодательства) может не совпадать их содержание. Поэтому в ряде случаев использовались общецивилистические понятия, например в отношении типов (видов) договора. Так, термином " купля-продажа" охватывается и договор международной купли-продажи в смысле Венской конвенции 1980 г., и договоры купли-продажи и поставки в их значении, предусмотренном ГК РФ и иностранным правом.
С целью обеспечения конфиденциальности (§ 8 Регламента МКАС 1994 г. и § 25 Регламента МКАС 2005 г. ) в сборнике не указываются наименования сторон и, как правило, название товаров, по поводу которых возникали споры, а также некоторые другие данные.
Хотелось бы особо привлечь внимание читателей к подходу МКАС при решении некоторых имеющих практическое значение принципиальных вопросов, явившихся предметом его рассмотрения в 2007 - 2008 гг.
|
|
|
Закон РФ " О международном коммерческом арбитраже" и Регламент МКАС 2005 г. (п. 1 § 21) исходят из фундаментального принципа, согласно которому арбитражное разбирательство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. На стороны (п. 1 § 31 Регламента МКАС 2005 г. ) возлагается бремя доказывания тех обстоятельств, на которые они ссылаются как на основание своих требований или возражений. Вместе с тем согласно ст. 25 Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" непредставление ответчиком возражений по иску не рассматривается само по себе как признание утверждений истца. Пунктом 2 ст. 19 этого Закона предусмотрено, что полномочия, предоставленные третейскому суду, включают полномочия на определение допустимости, относимости, существенности и значимости любого доказательства, а беспристрастность арбитров в силу Закона (ст. 12) является безусловной обязанностью. В связи с указанными положениями Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" и Регламента МКАС 2005 г. в практике разрешения споров возник вопрос: как должны действовать составы арбитража в тех нередко встречающихся случаях, когда ответчики не представляют своих возражений по иску и их представители не являются в заседание арбитража (при том, что в некоторых делах ответчикам вообще не были вручены исковые материалы и повестка о назначении дела к слушанию из-за их недоставки в связи с изменением ими адреса и неустановлением нового адреса, что в силу ст. 3 Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" не служит препятствием для рассмотрения спора по существу в отсутствие представителей ответчика).
В деле N 12 состав арбитража пришел, на наш взгляд, к правильному заключению, что в его обязанность входит оценка не оспоренных ответчиком доказательств, представленных истцом, и вынес решение с учетом результатов оценки этих доказательств. В решении отмечено, что принцип беспристрастности обязывает состав арбитража, давая оценку представленным сторонами доказательствам по своему внутреннему убеждению, в то же время объективно, т. е. в соответствии с фактическими обстоятельствами, оценивать их и при обнаружении в материалах дела явных противоречий, рассогласованности сроков и иных обстоятельств, имеющих существенное значение для оценки доказательств, самостоятельно дать правовую оценку такого рода фактическим обстоятельствам, хотя бы другая сторона и не указывала на них. В деле N 30 (см. ) ответчик оспаривал как факт заключения с истцом контракта, на основании которого истцом был заявлен иск, так и полномочия лица, которое направило истцу погрузочную инструкцию и вело с истцом переписку по исполнению контракта от имени фирмы ответчика. В заседание арбитража, в котором рассматривалось дело по существу, представители ответчика не явились. Признав недоказанными указанные выше утверждения ответчика, состав арбитража, подвергнув анализу представленные истцом документы в доказательство его требования о взыскании с ответчика упущенной выгоды в связи с необоснованным расторжением контракта, пришел к выводу, что из представленных истцом документов следует, что истцом ненадлежащим образом были исполнены его обязательства по исполнению контракта и, поскольку допущенные истцом нарушения должны быть квалифицированы в качестве существенного нарушения контракта, расторжение контракта ответчиком было правомерным, и соответственно истцу было отказано в иске.
|
|
|
Руководствуясь прямыми указаниями Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" (п. 1 ст. 28), МКАС при наличии соглашения сторон о праве, применимом к существу спора, разрешал споры в соответствии с избранными сторонами нормами материального права (см., например, дела N 1 - 3, 5, 6, 8 - 14, 16 - 24, 26 - 29, 31, 32, 34 - 36, 39, 40, 42, 44 - 49, 51 - 53, 55 - 58, 60 - 62). Встречались случаи, когда стороны, не оговорив в контракте применимое право, достигали соглашения по этому вопросу в заседании арбитража (см., например, дело N 21) либо в исковом заявлении и в письменных объяснениях по иску основывались на применении к их отношениям права конкретного государства (см. дела N 42 и 47). В конкретном случае (см. дело N 33) состав арбитража пришел к выводу, что спор между сторонами может быть разрешен на основании условий контракта и в этой связи нет необходимости в применении избранного сторонами российского права и правил международного договора (Венской конвенции 1980 г. ), входящих в систему российского права. Встречались случаи, когда условие контракта о применимом праве было недостаточно точным и ясным, что требовало от составов арбитража прибегать к его толкованию для выяснения его истинного содержания (см., например, дела N 12 и 25). В деле N 25 состав арбитража пришел к выводу, что сторонами не согласовано условие о применимом праве, которое могло бы быть использовано в отношении всех вопросов взаимоотношений сторон по контракту. С учетом этого он установил, что к их отношениям подлежит применению международный договор (Венская конвенция 1980 г. ), в котором участвуют государства местонахождения коммерческих предприятий сторон контракта. При этом, поскольку спор может быть разрешен на основе условий контракта и положений Венской конвенции 1980 г., нет необходимости в определении субсидиарного статута. Обращает на себя внимание некорректность формулировок условий некоторых контрактов о применимом праве (см. дело N 10). Во-первых, отсутствуют общие положения о применимом праве в отношении всего контракта в целом. Во-вторых, оговорив применимое право по вопросам имущественной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств (действующее законодательство Российской Федерации), в другом месте контракта стороны указали, что в отношении возмещения убытков применяется действующее законодательство страны ответчика. В данном случае ответчиком была российская организация, и поэтому у состава арбитража не возникло трудностей в решении вопроса о взыскании убытков. Однако, если бы в качестве ответчика выступала другая сторона контракта, могли бы возникнуть существенные затруднения. В агентском соглашении, на основании которого был предъявлен иск (см. дело N 45), было оговорено применение к отношениям сторон " гражданского права РФ и международного законодательства ". Какое " международное законодательство" имелось в виду сторонами, совершенно неясно. В исковом заявлении и отзыве на иск стороны ссылались на положения ГК РФ. Состав арбитража при разрешении этого спора признал применимым гражданское право РФ.
Если обе стороны спора являлись российскими организациями, их отношения подлежат регулированию российским правом. Сомнительным представляется вывод состава арбитража (см. дело N 41), согласно которому выбор применимого права в таком случае определяется соглашением сторон, т. е. исходя из принципа автономии их воли в этом вопросе.
При отсутствии соглашения сторон о применимом к их отношениям праве при рассмотрении ряда споров оно определялось с использованием соответствующих коллизионных норм (см., например, дела N 4, 30, 37, 38, 43, 54, 59).
С учетом того, что отношения сторон в ряде случаев регулируются международными договорами, возникал вопрос о соотношении избранного сторонами национального права и положений такого международного договора. При решении вопроса о применении при разрешении спора конкретного международного договора принимался во внимание ряд моментов. Во-первых, участие в этом международном договоре государств, являющихся местонахождением сторон соответствующего контракта. Во-вторых, сфера применения, предусмотренная в таком международном договоре, и, в частности, его действие во времени. В-третьих, степень обязательности его норм. В-четвертых, вступил ли в силу соответствующий международный договор для конкретного государства.
Так, при рассмотрении дела N 55 представитель ответчика (канадской фирмы) в обоснование своей позиции ссылался на положения Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге 1988 г. Однако после того, как составом арбитража было обращено его внимание на то, что отношения, из которых возник спор, не подпадают под сферу действия этой Конвенции < 1>, представитель ответчика согласился с мнением состава арбитража. В этой связи следует заметить, что хотя Канада не является участницей этой Конвенции, она подлежала бы применению, если бы было соблюдено условие, указанное в примечании, поскольку по соглашению сторон их отношения регулировались российским правом, в систему которого входит эта Конвенция как международный договор Российской Федерации.
--------------------------------
< 1> Условием ее применения является нахождение коммерческих предприятий арендодателя и арендатора в разных государствах, а их местонахождением в данном случае была территория России, при том, что предметом договора лизинга являлось оборудование, поставленное канадской фирмой.
В деле N 3 предметом спора являлся вопрос о том, должны ли применяться к отношениям сторон по заключенному ими контракту положения межправительственного соглашения (между Россией и Беларусью), изменившего принципы взимания НДС. Вопреки мнению истца (российской организации), считавшего, что это межправительственное соглашение подлежит применению только в отношении товаров, отгруженных на основании контрактов, заключенных после принятия этого межправительственного соглашения, состав арбитража руководствовался при вынесении решения указанием о сфере действия этого соглашения, содержащимся в самом соглашении. А оно предусматривает его действие в отношении товаров, отгруженных с даты вступления его в силу, не связывая его действие с датой заключения контракта, на основании которого произведена отгрузка товара. В решении особо отмечено, что принятие этого межправительственного соглашения явилось существенным изменением обстоятельств, служившим основанием для изменения условий контракта в силу ст. 451 ГК РФ. Поскольку условие контракта о включении в цену НДС противоречило порядку, установленному межправительственным соглашением, оно было признано на основании ст. 168 ГК РФ ничтожным, что не повлекло в соответствии со ст. 180 ГК РФ недействительности прочих частей контракта сторон.
В практике МКАС очень часто возникал вопрос о применении Венской конвенции 1980 г. Так, она была применена на основании ее предписаний, когда местонахождением коммерческих предприятий сторон контракта международной купли-продажи являлись государства - ее участники (см. дела N 1, 4, 5, 16, 21, 23, 25, 28, 30, 31, 34, 37, 38, 40, 48, 50, 55, 57, 59, 62) либо когда в силу соглашения сторон или в результате использования коллизионного критерия применимым признавалось право государства - ее участника (см. дела N 6, 9, 12, 24, 32, 33, 44, 46, 49). Вместе с тем нельзя признать соответствующим правилам Венской конвенции и российского права подход, использованный при разрешении спора по делу N 44, когда Венская конвенция была применена не потому, что коммерческие предприятия сторон контракта находятся в государствах - участниках Конвенции (Россия и Кыргызстан), а на том основании, что в соответствии с соглашением сторон применимым является российское право, в систему которого входит Конвенция, и соответственно подлежат использованию предписания п. 1, " b", ст. 1 Конвенции. Нами ранее отмечалось < 1>, что применение в таких случаях п. 1, " b", ст. 1 Конвенции означает, что состав арбитража исходит из того, что сторонами использована ст. 6 Конвенции, позволяющая исключить ее применение в качестве международного договора. Но если это так, то такое соглашение исключает ее применение и на основании п. 1, " b", ст. 1, учитывая диспозитивность положения Конвенции о порядке ее применения. Также необоснованным является подход, согласно которому Венская конвенция подлежит применению к контракту международной купли-продажи между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в государствах - ее участниках, в силу принципа автономии воли сторон, учитывая их договоренность о ее применении (см. дело N 54). Как обоснованно отмечено в ряде решений МКАС, вынесенных в 2007 - 2008 гг. (см., например, дела N 1, 5, 16, 21, 23, 28, 31, 34, 40, 48, 55, 57, 62), в таких случаях применение Венской конвенции обусловлено не соглашением сторон, а тем, что она является международным договором, а соглашение сторон - свидетельством того, что стороны не исключили ее применение, право на которое им принадлежит в силу ст. 6 Конвенции < 2>. Нельзя признать соответствующим предписаниям Венской конвенции 1980 г. подход, примененный составом арбитража при разрешении одного из споров (см. дело N 3). Венская конвенция прямо предусматривает (ст. 1), что она применяется к договорам купли-продажи товаров между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах, в двух альтернативных случаях: когда эти государства являются участниками этой Конвенции (п. 1, " a", ст. 1) или когда согласно нормам международного частного права применимо право государства - участника Конвенции (п. 1, " b", ст. 1). Соответственно недопустимо исходить из того, что Конвенция применима одновременно на основании п. 1, " a", ст. 1 и п. 1, " b", этой статьи (как указано в решении по этому делу).
--------------------------------
< 1> Хозяйство и право. 2004. N 8. С. 96.
< 2> В этой связи необходимо учитывать два важных момента. Во-первых, Венская конвенция 1980 г., являющаяся международным договором, не предусматривает возможности ее применения по соглашению сторон гражданско-правового договора. Во-вторых, если тем не менее стороны согласуют, что их отношения регулируются этой Конвенцией и она применяется на основании этого соглашения сторон, то ее положения будут подлежать применению не в качестве правил международного договора, имеющих приоритет в отношении норм национального законодательства (в том числе и носящих императивный характер), а в качестве договорных условий, которые не могут противоречить императивным нормам применимого национального законодательства, даже не являющимся сверхимперативными.
При рассмотрении ряда споров из контрактов международной купли-продажи товаров возникал вопрос о юридических последствиях включения в контракт условия о применении к отношениям из него национального законодательства, когда обе стороны контракта имеют местонахождение в государствах - участниках Венской конвенции 1980 г. или когда сторонами избрано законодательство государства - участника этой Конвенции (например, российское). Означает ли такой выбор сторон, что ими исключается применение к их отношениям Венской конвенции 1980 г. (что ею, как отмечалось выше, допускается), либо они имели в виду, что Венская конвенция регулирует их отношения, а избранное ими национальное законодательство подлежит использованию в качестве субсидиарного статута. В решениях по многим делам (см., например, дела N 17, 18, 20, 26, 39, 56, 58, 60) МКАС исходил из того, что соглашение сторон о применении к их отношениям российского законодательства предполагало применение норм ГК РФ в качестве основного статута, т. е. сторонами исключено на основании ст. 6 Венской конвенции ее применение к их отношениям. При рассмотрении ряда этих споров заявление об этом прямо делалось одной из сторон, а в ряде случаев в состязательных документах делались ссылки только на нормы ГК РФ, что свидетельствовало о намерении сторон не применять правила Венской конвенции. В этой связи следует учитывать, что в силу п. 2 ст. 3 ГК РФ < 1> гражданское законодательство Российской Федерации состоит из ГК и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов. К иным нормативным актам, содержащим нормы гражданского права, отнесены указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, а также акты министерств и иных органов федеральной исполнительной власти. Эти иные нормативные акты могут издаваться только в пределах предоставленных соответствующим органам полномочий. Что же касается международных договоров РФ, то в силу ст. 7 ГК РФ, соответствующей предписаниям ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, они являются составной частью правовой системы РФ (но не гражданского законодательства РФ).
--------------------------------
< 1> Ссылки на ст. 3 ГК РФ содержатся в некоторых из указанных выше решений МКАС.
Не была применена Венская конвенция 1980 г. к смешанному договору, содержавшему наряду с условиями о поставке оборудования также условия о выполнении работ и оказании услуг, с учетом того, что стоимость поставляемого оборудования составляла примерно одну четвертую часть стоимости всего договора (см. дело N 51). Такой подход состава арбитража основан на предписании Венской конвенции 1980 г. (п. 2 ст. 3), согласно которому Конвенция не применяется к договорам, в которых обязательства стороны, поставляющей товары, заключается в основном в выполнении работы или в предоставлении иных услуг. В этой связи необходимо иметь в виду, что согласно Заключению N 4 Консультативного совета по Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров < 1> при толковании словосочетания " в основном" в п. 2 ст. 3 Венской конвенции должен использоваться преимущественно критерий экономической ценности, а критерий существенности должен использоваться только тогда, когда применение критерия экономической ценности является невозможным или неуместным с учетом всех обстоятельств дела. Особо подчеркнуто в Заключении, что при толковании уточнения " в основном" нельзя использовать заранее определенное процентное соотношение стоимости; значение этого уточнения должно определяться на основе общей оценки.
--------------------------------
< 1> Опубликовано в переводе на русский язык Р. М. Ходыкина в журнале " Международный коммерческий арбитраж". 2006. N 3. С. 54 - 55, а также в книге " Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: Практика применения в России и за рубежом" / Отв. ред. А. С. Комаров. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 165 - 167.
По общему правилу составы арбитража строго руководствовались предписаниями Венской конвенции 1980 г. (п. 2 ст. 7) об иерархии источников правового регулирования отношений по договору международной купли-продажи товаров, когда эти отношения подпадают под сферу ее применения. Нормы применимого национального законодательства использовались только в качестве субсидиарного статута по вопросам, прямо не разрешенным в Конвенции и если они не могли быть разрешены в соответствии с общими принципами, на которых Конвенция основана (см., например, дела N 1, 3, 4 - 6, 9, 12, 16, 21, 23, 24, 28, 30 - 32, 34, 37, 38, 40, 44, 46 - 50, 54, 55, 57, 59, 62). При рассмотрении ряда споров (см. дела N 5, 9, 44, 55) в решениях МКАС прямо указывалось об использовании общих принципов, на которых Конвенция основана (в частности, автономии воли сторон, разумности, соблюдения добросовестности в международной торговле, необходимости сотрудничества при исполнении взаимных обязательств, соразмерности ответственности последствиям допущенного нарушения). Такой подход составов арбитража полностью соответствует требованиям Конституции РФ (ч. 4 ст. 15) и ГК РФ (п. 2 ст. 7), поскольку Российская Федерация является продолжателем СССР, ратифицировавшего Конвенцию, и ее положения (включая относящиеся к иерархии источников правового регулирования данного вида отношений) входят в правовую систему РФ.
Правила субсидиарного статута по вопросам, полностью урегулированным основным статутом, не могут применяться. Когда основным статутом является Венская конвенция 1980 г., нормы национального законодательства (в частности, ГК РФ) могут использоваться при разрешении споров только в случаях, прямо предусмотренных п. 2 ст. 7 Конвенции. Такое понимание следует и из предписаний ГК РФ (п. 3 ст. 1186), согласно которым в случаях, когда международный договор РФ содержит материально-правовые нормы, подлежащие применению к соответствующему отношению, определение на основе коллизионных норм права, применимого к вопросам, полностью урегулированным такими материально-правовыми нормами, исключается.
В деле N 55 истец (российская организация) утверждал, что условие контракта международной купли-продажи, предусматривавшее ограничение права арендатора на предъявление требования к продавцу об уплате неустойки за просрочку поставки, недействительно, поскольку оно противоречит императивным предписаниям ГК РФ (п. 1 ст. 670). Признав, что указанное предписание ГК РФ не носит сверхимперативного характера, состав арбитража при вынесении решения руководствовался принципом автономии воли сторон, являющимся общим принципом, на котором основана Венская конвенция 1980 г., признанная применимой к контракту сторон, подписанному наряду с продавцом и покупателем также истцом по делу (арендатором оборудования, полученным им в лизинг от покупателя). Таким образом, в этом решении МКАС четко определен приоритет правил международного договора по отношению к нормам национального законодательства. Иной подход необоснованно, на наш взгляд, применен при разрешении спора по делу N 37. Обоснованно признав применимой к отношениям сторон Венскую конвенцию 1980 г. и определив в качестве субсидиарного статута российское право, состав арбитража при толковании условия контракта, вызвавшее разногласие у сторон, использовал не ст. 8 Венской конвенции, а ст. 431 ГК РФ (т. е. положение не основного, а субсидиарного статута), при том, что по другим вопросам выводы состава арбитража обосновываются ссылками на положения Конвенции, а на нормы ГК РФ лишь тогда, когда в Конвенции отсутствует соответствующее регулирование (о применении договорной неустойки).
При отсутствии соглашения сторон о применимом праве оно по общему правилу определялось составами арбитража путем использования коллизионных норм российского законодательства, хотя в силу Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" (ст. 28) МКАС вправе определять применимое право путем использования коллизионной нормы, которую он посчитает применимой. Так, например, на основании норм ГК РФ (ст. 1211) было определено применимое право по делам N 4, 30, 37, 38, 54, 59.
|
|
|
