Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Причины непрямой структуры




Прямые партии составляют правило, а непрямые - исключения: это означает, что первые распространены гораздо больше, чем вторые. Интересно выяснить, какие же факторы вынуждают партию принять непрямую структуру, вместо того чтобы следовать классическому пути прямых структур? Здесь трудно выявить какие-то общие схемы. Очень часто основную роль играют особые политические обстоятельства. Так, например, в Бельгии конфликт профсоюзов и социалистической партии, в итоге ограничивший ее непрямой характер, - это следствие влияния в 1945 г. В профсоюзах коммунистов, спровоцировавших их на создание автономной организации - FGTB (ВФТБ - Всеобщая конфедерация труда Бельгии). Во Франции же влияние коммунистов, наоборот, повлекло за собой раскол в профсоюзах, и новый, некоммунистический профсоюзный центр - CGTFO (ВКТ ФО - Всеобщая конфедерация труда - "Форс Увриер") оказался еще теснее связанным со старой социалистической партией, чем прежний. В Бельгии подобное же сближение профсоюзов и социалистической партии в 1950 г. было результатом конкретного политического события: [c.54] стоял вопрос о судьбе монархии. Объединенный комитет действия, направленный против Леопольда III, пережил это событие и превратился в инструмент постоянного сотрудничества. Ясно, что попытки вывести в данном случае какие-либо общие правила сталкиваются с немалыми трудностями.

Разумеется, доктринальные мотивы вероятно также сыграли здесь свою роль. Так, велико искушение связать непрямой характер некоторых католических партий с корпоративистскими доктринами христианской демократии, вдохновленными папскими энцикликами Rerum Novarum и Quadragesimo Anno. Это влияние столь же определенно прослеживается и на примере австрийской народной партии: корпоративистские доктрины до аншлюса действительно имели глубокое влияние в Австрии, где они выступали даже официальной организационной основой государства. Однако поспешные заключения, как всегда, были бы преждевременны. Большинство крупных современных социальных христианских партий, особенно во Франции, Германии и Италии, имеет прямую структуру. Вероятно, подражание социалистическим партиям и заимствование их методов сыграло более значительную роль, чем воздействие корпоративистских доктрин: все современные католические партии более или менее тесно связаны с христианскими профсоюзами, подобно тому как социалистические партии - со светскими.

Что касается социалистических партий, то существует еще более сильное искушение объяснить их непрямую структуру доктринальными соображениями. Возьмите марксистскую концепцию партии - носителя классовой политики. Разве не укладывается в это определение самым точным образом структура лейбористской партии? Но тот неоспоримый факт, что как раз лейбористы менее всех других социалистических партий связаны с учением Маркса, заставляет нас отказаться от такого объяснения. Непрямая структура, как правило, свойственна социалистическим партиям Скандинавии, где марксистская доктрина не играет заметной роли, тогда как латиноязычные партии (в особенности СФИО), где идеологические предпочтения доминируют, организованы по принципу прямого членства. Без сомнения, этому нужно дать прямо противоположное объяснение: структура лейбористской и подобных ей партий обусловлена их прагматической ориентацией; они стремятся к реформистской [c.55] деятельности и мало озабочены доктринальными проблемами. А вот прямая политическая структура СФИО и подобных ей партий действительно не может быть объяснена вне теоретических соображений. На самом деле не марксизм привел к профсоюзной структуре, а профсоюзная структура, спонтанно сложившись под влиянием реальных обстоятельств, отвергла марксизм, отдан предпочтение повседневным эффективным реформам, а не вечной озабоченности планами глобального переустройства общества. Куда больше, чем любые доктрины, на выбор непрямой структуры безусловно влияет национальный характер. Партии этого типа почти не встречаются в латиноязычных странах - только в скандинавских, англосаксонских, германских. В Бельгии, где обе главные партии в определенный период своей истории одновременно приняли непрямую организацию, она все же кажется более сильной во Фландрии, чем в Валлонии: не сказалось ли здесь влияние того мощного корпоративного инстинкта, немало следов которого можно обнаружить в истории фламандцев? Не меньшую роль играет, по-видимому, и избирательная система. Так, мы видим, что отсутствие всеобщего избирательного права, тормозя развитие социалистических партий в пользу профсоюзов и кооперативов, явно способствовало воздействию последних на структуру первых. А с другой стороны, голосование по партийным спискам, быть может, закрепило в Бельгии и Австрии федеративную организацию католических партий на базе штатов и бундов, позволяя каждому из них выбирать из общего списка тех, кого они сами туда делегировали; система же одномандатных округов повсюду вынуждала эти ветви партий объединяться вокруг единственного кандидата и тем побуждала к взаимному слиянию. К сожалению, все эти объяснения остаются фрагментарными, поверхностными и довольно гипотетическими.

Продолжим наш анализ, ограничившись только социалистическими партиями. В начале века имела место довольно острая борьба между лейбористскими партиями (с непрямой структурой) и собственно социалистическими (с прямой структурой). Часто оба типа сосуществовали в рамках одной и той же страны (например, в Австралии, Новой Зеландии, Бельгии, Англии): но социалистические партии обычно кончали тем, что исчезали, уступая место лейбористским. К тому же чисто [c.56] социалистические партии с прямой структурой зарождались сами по себе, а имеющиеся профсоюзы сохраняли автономность, поддерживая политические действия извне. Непрямая структура представляется здесь результатом того, что развитие профсоюзов предшествовало появлению партий; обратная ситуация, напротив, порождала прямую структуру. В конце XIX - начале XX века в некоторых странах в силу отсутствия всеобщего избирательного права (Бельгия и скандинавские государства) или особых условий избирательной борьбы (двухпартийная система в Англии) парламентское представительство пролетариата и его электоральное воздействие были совершенно невозможны, разве что на локальном уровне. Как следствие рабочее движение сперва развивалось на профессиональной почве, в форме профсоюзов или кооперативов, которые превратились в мощную и организованную силу еще до возникновения социалистических партий. Когда политическое развитие и избирательная реформа создали условия для появления социалистических партий, уже существовавшая профессиональная организация представляла для них готовую форму и вместе с тем- солидную опору; отсюда и тяготение к непрямой структуре. В этом убеждает пример Англии, где профсоюзы достигли значительной мощи к концу XIX века: в 1895 г. они насчитывали 1 500 000 членов, объединяя пятую часть всех взрослых рабочих. В это же самое время Независимая партия труда, основанная Кейр-Гарди, собирала на выборах лишь 45 000 голосов и благодаря двухпартийной системе не имела ни одного места в парламенте. Одна только профсоюзная организация могла в этих условиях создать мощную политическую партию, способную занять место между двумя политическими гигантами -либералами и консерваторами.

В Швеции и Бельгии отсутствие всеобщего избирательного права препятствовало политическому самовыражению рабочего класса с помощью партии. И, напротив, профсоюзная и кооперативная деятельность позволяла улучшать жизненные условия рабочих. Отсюда - развитость профсоюзов в Швеции и кооперативов- в Бельгии. В обеих странах в политической борьбе за всеобщее избирательное право использовалось профсоюзное оружие: забастовка (всеобщие забастовки 1891 и 1893 г. в Бельгии; 1902 и 1908 г. - в Швеции). Социалистическая партия естественно была вынуждена [c.57] складываться на базе уже имеющихся классовых организаций и принять непрямую форму. Мы говорили выше о структуре рабочей партии Бельгии, базирующейся на кооперативах; в Швеции профсоюзы в 1898 г. приняли решение относительно обязательного присоединения к социал-демократической партии, что и придало ей характер, аналогичный партии лейбористов. Однако решение о необходимости специального заявления о вступлении, принятое в 1908 г., привело к тому, что численность партии упала со 112 000 до 60 000 (система contracting out установилась здесь только после этого).

Во Франции, напротив, всеобщее избирательное право позволяло рабочему классу участвовать в политической жизни в то время, когда развитие профсоюзного движения сдерживалось разного рода барьерами (законодательного и иного порядка), порожденными воспоминаниями о Коммуне. Рабочая партия была создана Жюлем Гедом в 1879 г.; Всеобщая конфедерация труда - только в 1902 г.: синдикалистская структура партии была попросту невозможна, потому что ее организация предшествовала возникновению профсоюзов. Когда же профсоюз появился, он оказался перед лицом уже могущественной к тому времени социалистической партии, которую он считал слишком парламентской, слишком доктринерской и слишком "буржуазной", но с которой он не мог соперничать, разве чти рискуя расколоть рабочий класс. Все это естественно ориентировало новую организацию на чисто профессиональную деятельность. В других странах, например, в Германии, партия достигла такой степени развития по сравнению с профсоюзами, что те приняли характер явно подчиненный, превратившись чуть ли не в инструмент партии. В Англии положение обратное: здесь партия выступает орудием профсоюзов. В Бельгии ситуация была почти такой же до 1945 г.: профсоюзы развивались в рамках партии как своего рода придаточный организм, а кооперативы послужили первым базовым элементом непрямой структуры.

Было бы заманчиво обобщить эти наблюдения и дать принципиальную социологическую схему: если профсоюзы и кооперативы родились раньше социалистической партии, для нее естественной была тенденция организовываться в их рамках, на базе непрямого участия; и, напротив, если партия была старше профсоюзов, она возникала классическим путем прямой структуры, а [c.58] складывающиеся профсоюзы тяготели либо к автономии, либо к подчинению партии - в зависимости от ее мощи в момент их появления. Однако придавать этому выводу форму абсолютного социологического закона было бы неверно. Если же рассматривать его как выражение общей тенденции, способной при взаимодействии со многими другими факторами смягчать или подавлять их действие, он выглядит вполне приемлемым в качестве объяснительного принципа. [c.59]

II. Базовые элементы

Партия - это не просто общность, но совокупность общностей, множество рассеянных по стране малых объединений (секций, комитетов, местных ассоциаций, etc.), связанных координационными институтами. Термин "базовые элементы" и означает эти исходные составные клетки партийного организма. Противоположность прямых и непрямых партий характеризует горизонтальный срез; понятие базового элемента - срез вертикальный. Каждое из корпоративных или профессиональных объединений, составляющих непрямую партию, само представляет собой совокупность базовых элементов: профсоюзов, кооперативов, крестьянских союзов, локальных лиг средних классов и т. д.; сами по себе они не имеют политического характера, а партия сверху донизу выглядит всего лишь их агломерацией. С другой стороны, не будем смешивать базовые элементы - эти материнские клетки партии, и так называемые придаточные организмы - институты, которые тяготеют к ней, существуют, так сказать, в ее силовом поле, и созданы либо для объединения сочувствующих, либо для усиления связей со своими собственными членами (молодежные движения, женские организации, спортивные лиги, культурные учреждения и т. д.). К тому же не всегда легко установить различие между ними и профессиональными и корпоративными общностями, союз которых образует непрямые партии: профсоюзы, например, выступают то как придаточные организмы (прямой партии), то как одна из ветвей самой партии (непрямой). И только всесторонний анализ партийной структуры в каждом конкретном случае позволяет дать правильную оценку. [c.59]

Базовые элементы любой партии представляют собой оригинальные структуры. Комитет французских радикал-социалистов, секция СФИО, комитеты и избирательные агенты американских партий, ячейки коммунистических партий, "фашии" итальянской фашистской партии - все эти институты коренным образом отличны друг от друга. Каждая партия имеет свою собственную структуру, которая почти не похожа на структуры других. И тем не менее можно выделить четыре крупных типа базовых элементов, к которым можно свести большую часть существующих партий: комитет, секция, ячейка и милиция (франц. milice - милиция, ополчение, армия, войско, военизированный отряд. - Прим. перев.). [c.60]

Комитет

Этот французский термин обозначает почти ту же реалию, которая в англосаксонской терминологии именуется caucus [2]. Комитет отличается прежде всего своим закрытым характером. Он невелик по численности и не стремится ее увеличить. Он не ведет никакой пропаганды с целью привлечь пополнение. Он, кстати, вообще не занимается членами партии в настоящем смысле этого слова, ибо комитет - это ограниченная и закрытая группа; в нее не может войти всякий, кто пожелает: вернее будет сказать, что сюда проникают лишь путем своего рода негласной кооптации или формального выдвижения. Несмотря на келейный характер, комитет тем не менее может располагать большой властью. Его сила - не в количестве членов, но в их качестве. Он представляет собой объединение нотаблей [3].

Комитет функционирует на довольно большой территории, которая обычно соответствует избирательному округу. Во Франции комитеты действуют в основном в рамках округа, который был основной политической единицей во времена Третьей республики. В Америке комитеты по-прежнему играют важную роль на уровне графств, где происходят выборы на главные административные посты, занимаемые посредством spoil system [4].

Активность комитета носит циклический характер: она достигает максимума в период выборов и значительно снижается в перерывах между ними. В итоге комитеты [c.60] имеют переходный характер: это не случайное объединение, созданное на одну избирательную кампанию и исчезающее вместе с ней; но все же это пока еще и не вполне постоянный институт, подобный современным партиям которые никогда не прекращают агитации и пропаганды.

Отметив эти общие черты, можно выделить несколько типов комитетов. Прежде всего, это комитеты "пряные" и "непрямые". Комитеты французских радикал-социалистов - хороший пример первого типа. Они объединяют нотаблей, избранных в силу их индивидуальных качеств, некого ореола, которым окружена их личность. Это влиятельные коммерсанты, средние деревенские собственники, нотариусы или врачи (сельские или из небольших городков), чиновники, профессора и преподаватели, адвокаты, etc. Никто из них формально не представляет какой-либо класс или социальную группу: они никем не уполномочены, но они - личности. Их отбор не основан на сколько-нибудь определенном критерии; это результат той особого рода кооптации, которую выше мы назвали молчаливой. Рассмотрим в противоположность этому комитет лейбористской партии в избирательном округе до введения индивидуального членства: он складывался из членов, избранных соответственно местными отделениями профессиональных союзов, профессиональных советов, социалистических обществ, кооперативных организаций и т. д. Базовый элемент лейбористской партии был образован собранием делегатов всех локальных базовых элементов каждой из общностей, объединение которых создавало партию: речь шла о комитете непрямом. Столь непохожий на комитет французских радикалов (прямого типа), он все же напоминает его в силу общих черт, которые мы только что отметили: каждый из членов лейбористского комитета тоже имеет характер нотабля, но не в силу своих выдающихся личных качеств, а благодаря определенным делегированным ему полномочиям. Эта особенность отражает переход от принципа традиционных элит, образующихся по принципу происхождения или путем естественного отбора, к принципу элит институциональных, то есть выдвинувшихся благодаря доверию организованных масс.

"Комитеты нотаблей" можно было бы противопоставить "комитетам техников", состоящим из людей, избранных отнюдь не благодаря их выдающимся человеческим [c.61] качествам, а прежде всего в силу знания ими технологии выборов; таковы комитеты американских партий. Однако эти "техники" встречаются не столько в самих комитетах, сколько на уровне избирательных агентов, представляющих комитет в более узких рамках, на местах: они-то и позволяют партии охватить своим влиянием всю страну, включая самые отдаленные районы. Во Франции эти комитеты, образованные на уровне округов, стремятся располагать агентами в каждой коммуне. В США комитеты, учрежденные на уровне графств или городов, координируют деятельность агентов комитетов избирательных округов - здесь приблизительно 3000 графств и 140000 округов. Избирательных агентов не следует смешивать с добровольными пропагандистами, которые помогают комитетам во время избирательных кампаний, например, kanvassers (англ. человек, вербующий сторонников перед выборами. - Прим. перев.) в Англии: они соответствуют французскому понятию "симпатизант" (франц. sympathisant - сочувствующий. - Прим. перев.), которое мы далее еще уточним; все они составляют элемент самой инфраструктуры партии.

Очень важно было бы дать детальный анализ роли и положения избирательных агентов. Они редко бывают настоящими функционерами комитета, получающими от него жалование и работающими на него все время. Но не являются они и чисто добровольными помощниками, подобно симпатизантам, о которых мы говорили выше. Обычно агенты занимают промежуточное положение, получая от партии некоторое материальное вознаграждение, но сохраняя также и свою частную профессию, что дает им известную независимость. Однако в США агентов иногда целиком содержит партия, прямо или завуалированно (закрепляя за ними какой-нибудь административный пост, более или менее фиктивный, что позволяет им работать на партию). Особое место в когорте избирательных агентов занимают торговцы спиртным. Какая площадка более удобна для политической пропаганды, чем бар, таверна или паб, куда приходят отдохнуть, встряхнуться, где всегда можно найти компанию и свободно потолковать? И кто же лучше хозяина может направлять подобные дискуссии и таким образом ненавязчиво распространять нужные идеи? Немного психологии - и этот человек способен оказать немалое воздействие: партии знают, кто может привлечь [c.62] к ним людей. Бистро становится Агорой [5] современных демократий...

Комитеты представляют архаический тип структуры политических партий. Они являются обычной организационной единицей партий в эпоху господства цензового избирательного права или в тот период, когда система всеобщего избирательного права еще делает свои первые шаги. Комитеты (за исключением непрямых) объединяют традиционные социальные элиты: их состав, как и их структура, несет на себе печать буржуазного и мелкобуржуазного влияния (слабость коллективной организации, преобладание индивидуалистических соображений). Говоря языком марксизма, комитеты суть типичное политическое выражение класса буржуазии. В конце XIX века в Европе можно было бы выделить (несколько схематизируя) два типа комитетов: одни, представляющие консервативные партии, включали аристократов, крупных промышленников, банкиров и даже влиятельных духовных лиц; другие - либеральные и радикальные (во французском значении этих терминов) - состояли из коммерсантов и средних предпринимателей, функционеров, профессоров, адвокатов, журналистов, писателей.

Вообще говоря, партии цензовых режимов XIX века есть не что иное, как федерации комитетов. Преемственность этих комитетов по отношению к избирательным комитетам предысторических партий очевидна. Стоило отойти от традиции создавать последние на каждых выборах по принципу ad hominem (лат. - от человека. - Прим. перев.), как они пережили выборы и достигли относительного постоянства, став комитетами партий в собственном смысле слова. И не всегда легко бывает определить, где заканчиваются одни и начинаются другие.

Введение всеобщего избирательного права не повлекло за собой немедленного исчезновения системы комитетов во всех странах. Поскольку народные массы не могли создать собственных организаций (профсоюзных или политических), они действовали в прежних рамках. Комитеты же искали средства влияния на них, главным образом умножая количество избирательных агентов. Это выливалось в стремление (иногда бессознательное) навязать народным массам прежние структуры, чтобы, невзирая на всеобщее избирательное право, сохранить их пассивную роль и тем ограничить его политические следствия. Конечным итогом использования приемов, непосредственно [c.63] рассчитанных на привлечение масс (напри мер, система секций), часто оказывался упадок комитетов.

Но не это главное. Сначала система непрямых комитетов омолодила старую организацию партии и позволила ей неплохо приспособиться к новой социальной структуре. Заменив буржуазных нотаблей, пользовавшихся привилегией происхождения или собственности, представителями рабочих, профсоюзных или кооперативных организаций, она позволила создать в рамках комитетов действительно народные, по-настоящему массовые партии, такие, как британская лейбористская, например. Нужно признать, однако, что сами эти рамки значительно изменились: различие структур старых английских консервативных или либеральных комитетов и лейбористских комитетов огромно; непрямые комитеты имеют характер, явно отличный от комитетов классического типа. Несмотря на развитие демократии, комитет всегда занимал весьма значительное место в современной структуре политических партий. Можно назвать в качестве примера правые партии в большинстве стран мира; особый случай в этом отношении - американские партии. Для первых это вполне естественно. Буржуазию, которую они представляют, всегда отпугивает регламентация и коллективное действие, которые предполагают секции и ячейки. Она стоит за признание традиционных элит, возникающих благодаря происхождению или свободной конкуренции. И естественно, что она всегда обретает свое политическое выражение в рамках комитетов. Это, кстати, одинаково характерно и для консервативной крупной, и для мелкой буржуазии - либеральной и прогрессистской в начале века, но имеющей тенденцию постепенно подстраиваться к крупной. Фактически, английские консерваторы, скандинавские либеральные и консервативные партии, французские правые и радикалы всегда были организованы на базе комитетов. Иные из них тщетно пытались освоить секции, не соответствовавшие их социальной инфраструктуре.

В обеих больших партиях США, насколько их можно сравнить с европейскими, дело обстоит точно так же. Правда, это сравнение во многих отношениях некорректно. Американские партии прежде всего - избирательные машины, которые обеспечивают выдвижение кандидатов на всякого рода предварительных выборах, [c.64] официально организуемых по законам соответствующих штатов о съездах или "праймериз", и в этом смысле они представляют собой совершенно оригинальные организмы. С другой стороны, они не носят характера идеологических группировок или классовых общностей: каждая из них объединяет людей самых различных взглядов и весьма различного социального положения на всей огромной территории США. Речь идет в основном о технологических командах специалистов по завоеванию голосов и административных постов, распределяемых посредством spoil system. Эти технологи, кстати, зачастую взаимозаменяемы: captaines порой ставят свою компетентность на службу соперничающей партии так же просто, как инженер сменяет хозяина. Но все это не чуждо и европейским партиям, имеющиеся различия касаются скорее методов, нежели целей. А с другой стороны, и у американских партий мы обнаружим черты политических и парламентских приемов, характерных для их собратьев в Старом Свете: здесь нет абсолютной противоположности, сравнение в известной мере остается возможным.

Американские партии с некоторыми оговорками можно считать базирующимися на основе комитетов. Следовало бы к тому же отличать комитеты, входящие в официальную иерархию, начиная от комитетов графств, городских районов или городов - и гак вплоть до Национального комитета, и комитеты официозные, негласно создаваемые боссами и машинами. Это по-прежнему небольшие группы нотаблей, личное влияние которых несопоставимо с их числом, и эти нотабли включены в машину по принципу все той же классической системы прямых комитетов. Тот факт, что эти нотабли часто принадлежат к особой породе профессиональных политиков, ничего не меняет. Таким образом, американские партии в целом имеют весьма архаичную структуру. Несмотря на развитие института избирательных агентов и технологический характер комитетов, они, тем не менее, не выходят за пределы старых политических рамок буржуазной демократии. Объяснение этого феномена заслуживало бы стать предметом особого изучения. Проблема состоит не в том, почему американские партии не заменили комитеты секциями или ячейками - как показывает опыт, сегодня во всем мире очень немногие партии трансформируют свои структуры в этом направлении: [c.65] старые европейские партии остаются верны комитетам точно так же, как и их заокеанские собратья. Подлинная проблема состоит в том, чтобы объяснить: почему всеобщее избирательное право и выход масс на арену политической жизни не привели здесь к формированию левых партий современного типа? Отсутствие в Америке крупной социалистической партии объясняют отсутствием классового сознания у американского рабочего, его глубоким индивидуализмом - его, как сказал бы Ленин, "мелкобуржуазным характером". Архаичная структура американских партий кажется, таким образом, следствием принципиального консерватизма американской политики (в европейском смысле слова). Обе большие американские партии по существу расположились бы справа или в центре, следуя европейской парламентской географии; а тот факт, что они все еще основываются на комитетах, вполне соответствует общей тенденции, о которой мы говорили выше. [c.66]

Секция

Уже сам термин "секция" обозначает базовый элемент, гораздо менее децентрализованный, чем комитет: секция (отделение) - не что иное, как часть целого, ее самостоятельное существование немыслимо; напротив, сам термин "комитет" указывает на автономную реальность, которая может существовать изолированно. На практике видно, что партии, основанные на секциях, более централизованны, чем те, базовым элементом которых является комитет. Но глубокой оригинальностью отмечен не только способ интеграции секций в единое целое, но и сама их структура. В этом смысле можно было бы дать определение секции, просто черта за чертой противопоставляя ее комитету. Характерная особенность комитета - келейность, секции - широта охвата: она стремится привлечь сторонников, умножить их число, увеличить свой состав; секция не пренебрегает качеством, но количество заботит ее прежде всего. Комитет представляет собой закрытую группу, куда входят только путем кооптации или делегирования - секция широко открыта. Практически, чтобы в нее войти, достаточно этого пожелать. Разумеется, большинство партий устанавливает правила приема, определяет условия [c.66] вступления, как мы это далее увидим; но эти правила в основном существуют теоретически, по крайней мере при системе секций (это меньше касается системы ячеек). Комитет объединяет только нотаблей, выдвинувшихся в силу их влиятельности - секция обращает свой призыв к массам.

Секция ищет путей контакта с массами, вот почему ее территориальная база часто более ограничена, чем у комитета. Во Франции, например, комитеты чаще всего функционируют на уровне округа; секции учреждаются в рамках коммуны. В больших городах они имеют тенденцию разрастаться даже за счет кварталов. Некоторые партии (но не все) допускают в секциях и более мелкие подразделения, что позволяет надежнее охватывать членов партии: это "блоки" и "дома" немецкой и австрийской социалистических партий, "группы" французской социалистической партии. Однако можно отметить некоторое недоверие к слишком мелким подразделениям, порождающим соперничество и анархию: так, устав французской социалистической партии, унифицированный в 1905 г., утверждал примат секции над группой, лишая последнюю всякой автономии с целью противодействовать раздорам между группками, которые так ослабляли прежние социалистические партии. Наконец, постоянство секций противостоит периодичности деятельности комитета. За исключением выборной кампании, комитет пребывает в состоянии спячки, его собрания эпизодичны и малоплодотворны. И напротив, активность секций, исключительно высокая в период выборов, остается значительной и регулярной и в интервале между ними. Секции социалистов собираются раз в месяц или даже каждые 15 дней. И сами их собрания носят иной, чем у комитетов, характер: речь идет не только об избирательной тактике, но и о политическом воспитании. Партийные ораторы приходят сюда для обсуждения с членами секций самых различных проблем; за докладом обычно следует дискуссия. Конечно, как показывает опыт, эти дискуссии имеют обыкновение уклоняться в сторону незначительных местных и избирательных вопросов; но партии обычно прилагают достойные усилия, чтобы противодействовать этому и отводить основное время дебатам о доктрине и темам, вызывающим общий интерес.

Поскольку секция представляет собой более многочисленную группу, чем комитет, она обладает и более [c.67] совершенной внутренней организацией. В комитете иерархия весьма элементарна: обычно там обозначена личная роль шефа - и только. Эта роль иногда оказывается решающей: в США комитет - зачастую всего лишь окружение босса. Иногда есть функции и официальные титулы: председатель, вице-председатель, казначей, секретарь, архивист. Но речь вовсе не идет о строгом распределении обязанностей; это скорее почетные знаки отличия (титул председателя пользуется особым престижем). В секции же иерархия более определенна и распределение обязанностей более четкое. Имеется бюро, организованное для руководства объединением членов; под этим понимается, как минимум, секретарь, обеспечивающий созыв и определение повестки дня, и казначей, который ведает сбором членских взносов. Бюро регулярно обновляется с помощью выборов, как мы далее увидим.

Секции - это изобретение социалистов. Создававшиеся с чисто политическими целями и на основе прямой структуры, социалистические партии естественно избрали ее в качестве базового элемента своей деятельности. Некоторые непрямые социалистические партии также приняли ее: например в Бельгии инициативная группа Рабочей партии была сперва местной рабочей Лигой, объединившей членов профсоюза, страховых касс, кооператоров; многие из них входили одновременно в несколько организаций. Это умеренный вариант непрямой структуры, он близок к прямой партии, располагающей множеством придаточных организмов, призванных усилить охват приверженцев. Выбор секции для социалистических партий стал совершенно естественным. Ведь они были первыми, кто преследовал цель организовать массы, воспитать их в политическом отношении и выделить из их среды новые - народные - элиты. Секции соответствовали всем трем этим требованиям. По отношению к комитету - органу политического самовыражения буржуазии - они возникли как естественная форма политического самовыражения масс. Однако и в массе отнюдь не все принимали идею социализма, и различные буржуазные партии попытались привлечь этот контингент к себе, действуя теми же самыми методами, которые принесли успех рабочим партиям. Во многих странах партии центра и даже правые именно таким образом трансформировали свою структуру, заменив комитеты секциями в [c.68] качестве базового элемента. Почти все новые партии, а равно и многие старью, последовали этой тактике - интересный пример заимствования структур.

Однако результаты такого заимствования ограничены. В большинстве консервативных и центристских партий, принявших систему секций, последняя существовала больше в теории, чем на практике. Периодичность сборов, как правило, была низкой (общее собрание один раз в год, по уставу христианско-социалистической партии Бельгии, например; в то же время из 677 секций, существовавших в Валлонии в 1948 г., 233 собирались даже не каждый месяц)1. Регистрация членов и регулярность уплаты взносов никак не контролировались: так что кроме бюро и небольшого ядра активистов, никто точно не знал, что же делает остальная часть секции. Это ядро нередко значительно сокращалось, так как отсутствие на собрании строго каралось (существовала целая шкала наказаний); фактически собрания секций иногда не очень-то отличаются от заседаний комитета, если говорить о количестве присутствующих. Настоящий базовый элемент партии - это по существу бюро секции, которое регулярно собирается и обеспечивает повседневное функционирование партии. Так называемое бюро - не что иное, как комитет несколько специфического типа, а под видом секции вообще продолжает здравствовать чуть изменивший свою форму, несколько омолодившийся добрый старый комитет. Руководители партий обычно сетуют на такое положение дел, вместе с тем осознавая, что оно неизбежно, поскольку связано с социальной инфраструктурой данного образования. Буржуазия - будь то мелкая, средняя или крупная - мало ценит коллективное действие, зато считает вполне удовлетворительной (кстати совершенно напрасно) свою политическую просвещенность и не видит необходимости в знаниях, которые можно почерпнуть на собраниях секции; в самой этой среде с трудом можно найти преданных делу руководителей, которые могли бы сделать собрания интересными; ее нравы и привычки доставляют ей совсем иные развлечения, чем эти маленькие политические кружки, столь ценимые рабочим классом; у нее есть другие способы утвердить свою социальную значимость, и она всегда сохраняет известное пренебрежение к политике, тогда как [c.69] народные массы, напротив, видят в ней средство восхождения. Мотивы иного рода порождают подобные же настроения и в среде крестьян, так что система секций соответствует в основном менталитету рабочих. Все это хорошо известно, соответствующие положения социальной психологии стали уже общим местом - варьируются лишь проявления в зависимости от страны, расы, традиций. Но печать общей ориентации обнаруживается, кажется, повсеместно.

Тем не менее заимствование системы секций консервативными и центристскими партиями представляет значительный социологический интерес. Если ее берут на вооружение исключительно из соображений повышения эффективности политического действия, которое она обещает, и расчета на то, что таким путем можно будет привлечь в свои ряды более или менее значительную часть рабочего класса, это означает, что самым глубоким мотивом такого заимствования оказывается желание демократизировать партию, придать ей структуру, более созвучную политическим доктринам времени. Комитет - структура, без сомнения, недемократичная (кроме непрямой его формы, которая и ныне продолжает оставаться исключением): эта малая закрытая группа, состоящая из нотаблей, наполовину кооптированных, носит явно олигархический характер. И напротив: всем открытая секция, руководители которой избраны ее членами (по крайней мере, теоретически), соответствует требованиям политической демократии. Таким образом, секция представляет собой легитимную - в социологическом смысле термина - структуру партии: институт, который отвечает господствующим доктринам эпохи, наиболее распространенным верованиям и представлениям о природе и форме власти, безусловно легитимен. Заимствование секции кон<

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...