 |
Прибытие Алексеева в Новочеркасск. Начало формирования Алексеевской организации
|
|
|
|
30 октября генерал Алексеев, убедившись в бесперспективности организовать противодействие большевикам в Петрограде, покинул столицу и согласно намеченному ранее плану, выехал на Дон. Генерал выбрал кружной маршрут, через Москву, Царицын, Тихорецкую и Ростов.
2 ноября 1917 г. в сопровождении своего адъютанта ротмистра Шапрона и шести офицеров и юнкеров, присоединившихся в Ростове, он прибыл в Новочеркасск и в тот же день приступил к организации вооруженной силы.
Дон в качестве базы был выбран Алексеевым не случайно. Донское Войско было самым сильным из всех Казачьих Войск. На Дон удалось стянуть с фронта достаточно сил. Представлялось при этом, что если разложение и коснулось донских полков, то всё же в меньшей степени. В любом случае, считалось само собой разумеющимся, что за родные станицы казаки воевать будут. Немаловажным, конечно, было то, что во главе Области стоял генерал Каледин, политические симпатии которого секрета не составляли.
Предполагалось обратиться к офицерскому корпусу с призывом прибыть в Новочеркасск и в короткий срок создать из числа прибывших боеспособные соединения для дальнейшей борьбы с большевиками. Комплектование должно было производиться на добровольных началах. Впрочем, в создавшихся условиях иного и быть не могло. При этом на первых порах развёртывание новой армии должны были прикрыть Казаки. Предполагалось, что в последствии, по мере роста численности и перехода к активным действиям, армия, не отказываясь ни от чьей дружественной помощи, при необходимости могла ограничится и своими силами.
Идея не представлялась совершенно уж фантастической. Офицерский корпус насчитывал в своих рядах до 400 000 человек. Прибудь на Дон хотя бы каждый десятый, подтянись к ним не принявшие большевизма солдаты-фронтовики, всё могло бы ещё получиться. Плотные солдатские массы воевать против кого бы то ни было и за что угодно, отказывались категорически. В лучшем, да и в худшем случае тоже, спешили занять позицию столь популярного в те дни «нейтралитета». Красногвардейцы отличались большей устойчивостью, но военная их подготовка, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Матросов тоже было немного...
|
|
|
Атаман Каледин, познакомившись с планами Алексеева на прямую просьбу «дать приют русскому офицерству», ответил уклончиво. С одной стороны, он не возражал и готов был предоставить соответствующее помещение. С другой - так же прямо ответил, что ситуация в области сложная, казаки, не говоря уже о неказачьем населении, отнесутся к предприятию в большинстве своём неприязненно. В виду чего просил Алексеева не задерживаться в Новочеркасске больше недели и затем перенести свою деятельность куда-нибудь за пределы Области, в Ставрополь или Камышин.
Алексеев с несколькими офицерами поселился в лазарете №2, расположенном на улице Барочной, 39. Помещение лазарета, переоборудованное вскоре под офицерское общежитие, и стало местом сбора будущей армии. В Петроград, в одно из благотворительных обществ была направлена условная телеграмма, давшая отмашку на посылку в Новочеркасск офицеров. В незакрытых ещё большевиками независимых газетах открыто были размещены соответствующие объявления, и дело пошло. Как ни странно, в охваченной апатией стране нашлось немало организаций и даже частных доброжелателей, которые исключительно по идейным соображениям принялись переправлять офицеров на Дон.
С деньгами было куда сложнее. За весь ноябрь организация, получившая наименование «Алексеевской», приняла всего лишь одно пожертвование в 400 руб. Этим материальная помощь российского общества, финансовых и промышленных кругов и ограничилась. Посильную лепту в виде помощи «беженцам» вносили сам Каледин и его жена.
|
|
|
Алексеев ушёл в работу с головой. Вот что пишет о нём Деникин: «Было трогательно видеть и многим, быть может, казалось несколько смешным, как бывший Верховный главнокомандующий, правивший миллионными армиями и распоряжавшийся миллиардным военным бюджетом, теперь бегал, хлопотал и волновался, чтобы достать десяток кроватей, несколько пудов сахару и хоть какую-нибудь ничтожную сумму денег, чтобы приютить, обогреть и накормить бездомных, гонимых людей».
Начали прибывать первые добровольцы. И поначалу в немалом количестве, по 75-80 человек в день. Потом поток начал постепенно иссякать. Объяснение этому самое простое. К началу ноября в Петрограде и Москве скопилось немало людей, готовых откликнуться на призыв Алексеева. По соглашению о сдаче юнкера и офицеры разоружались и отпускались по домам. В течение нескольких дней они отправлялись на Дон. Разновременность прибытия обуславливалась разными каналами доставки и спецификой комплектования групп. В первое время никто не снабжал их документами, да и с проездом до самого декабря почти не было особых затруднений. Занятые Ставкой и Украиной большевики смирились временно с существованием независимого Дона. Раде также было не до офицеров, пробирающихся на Дон через Украинскую территорию. В первых числах ноября прибыл из Киева небольшой кадр Георгиевского полка.
Прибыли постепенно все те, кто и собирался. А потом, на Дон стали пробираться по одиночке люди «второй волны». Это были в основном офицеры. Покидающие свои части и распадающийся фронт. Не желающие попасть под расстрел и попавшие под реквизицию. Из «самостийной» Украины и Великоросских центральных губерний. Уже и с поддельными документами, так как пробираться стало куда трудней. Донская область обкладывалась постепенно советскими заслонами со всех сторон.
В середине ноября, когда добровольцев собралось уже больше двухсот, была введена официальная запись в Алексеевскую организацию. Все вновь прибывшие регистрировались в Бюро записи, где письменно подтверждали, что записываются в организацию добровольно и обязуются не покидать её рядов в течение 4-х месяцев. Затем добровольцы направлялись в штаб, на Барочную, 56, где распределялись по частям.
|
|
|
Уже 4 ноября была сформирована Сводно-Офицерская рота (на момент образования до 40 штыков). К середине ноября в её составе насчитывалось до 180 человек, к концу ноября - свыше двухсот.
15 ноября была сформирована Юнкерская рота (командир штабс-капитан Парфенов В.Д.). В её состав вошли юнкера, кадеты и учащиеся, выделенные из состава Сводно-Офицерской роты. Рота состояла из четырёх взводов: 1-й взвод из юнкеров московских пехотных училищ; 2-й взвод - из артиллерийских училищ; 3-й взвод - из морских училищ; 4-й взвод из кадет и учащихся. Под роту была выделена отдельная казарма, которая располагалась в здании лазарета №23, на Грушевской улице.
19 ноября на базе 2-го взвода Юнкерской роты создаётся первая добровольческая батарея, а сама рота была развернута в Юнкерский батальон в составе двух юнкерских рот и одной кадетской. Во второй половине ноября насчитывал свыше 150 человек. В начале декабря, после потерь понесённых в боях за Ростов, батальон был сведён к двух ротному составу: юнкерская и кадетская роты.
С середины ноября из состава кадра прибывшего Георгиевского полка начала формироваться Георгиевская рота численностью до 60-ти человек. В начале декабря была переименована в 1-ю Офицерскую роту.
19 ноября из личного состава 2-го взвода Юнкерской роты и юнкеров Михайловского и Константиновских училищ была сформирована Сводная Михайловско-Константиновская батарея. На момент формирования насчитывала около 100 человек. Во второй половине ноября - до 250 человек (из них 190 - «константиновцев» и 60 - «михайловцев»). Батарея была размещена в здании Платовской мужской гимназии, на Ермаковском проспекте, дом №52. Просуществовала до середины декабря 1917 г., когда на её базе в Новочеркасске были сформированы 1-я (которую по традиции иногда продолжали называть Михайловско-Константиновской), и частично, 3-я батареи 1-го Отдельного лёгкого артиллерийского дивизиона.
|
|
|
История создания легендарной Сводной Михайловско-Константиновской батареи похожа на сказку. Во время боёв за Ростов Алексеевская организация своей артиллерии не имела. В то же время становилось очевидным, что без артиллерийской поддержки воевать было невозможно.
Изъять орудия из донских батарей нечего было даже и думать, казаки ревностно относились к вооружению. Ничем, кроме совета, не мог помочь и Каледин.
Атаманом совместно с Алексеевым была разработана следующая операция. По поступившим сведениям в селе Лежанка Ставропольской губернии стали части 39-й пехотной дивизии с артиллерией. Захват батареи и стал целью планируемого налёта. Замысел состоял в следующем. В станицу Великокняжескую из Новочеркасска направлялся транспорт с оружием. В сопровождение выделялись 25 офицеров и юнкеров Новочеркасского военного училища, а от Юнкерской батареи 1 офицер, 5 юнкеров и... вахмистр княжна Черкасская, супруга поручика Давыдова. Молодая, смелая девушка выразила желание участвовать в экспедиции, мотивируя это тем, что ей проще было бы провести при необходимости разведку. Предполагалось, что от зимовника Сопрунова транспорт с незначительной охраной проследует по маршруту к месту назначения, а отряд из 25-ти офицеров и юнкеров под командованием лейтенанта Герасимова спустится к Лежанке и при поддержке «внушающей некоторое доверие» казачьей сотни одной из расположенных рядом станиц попытается отбить батарею.
Транспорт выступил из Новочеркасска 30 ноября и к вечеру 2 декабря достиг хутора Весёлого. По пути следования останавливались на ночь в зимовниках Королькова и Сопрунова. Здесь, как и предполагалось, разделились. 6 декабря группа остановилась в зимовнике в 7 километрах от Лежанки. Была произведена дневная разведка, которая выявила расположение батареи, стоявшей к радости юнкеров на окраине села, остальных частей и полную беспечность, если не отсутствие, караульной службы.
К отряду должна была присоединиться сотня Донского полка, однако казаки, узнав, что предстоит действовать за пределами Области, замитинговали и участвовать в налёте отказались. Лишь небольшая часть казаков пошли с юнкерами. Их роль ограничилась выставленным на окраине села оцеплением.
В десять вечера в темноте отряд в полном составе вошёл в Лежанку. Несмотря на лай собак, караульный был разоружён без выстрела. Захваченная спящей, прислуга сопротивления не оказала, ездовые под дулами револьверов выводили и запрягали лошадей. До рассвета были выведены из Лежанки два орудия в полной запряжке, с ездовыми и четыре зарядных ящика. Прихватили с собой и денежный ящик батареи. Оставшиеся в Лежанке солдаты выразили на митинге захватившим их батарею юнкерам «порицание». Была предпринята попытка организовать преследование. Погоня батарею «не догнала», потеряв, по всей видимости, верное направление.
|
|
|
9 декабря экспедиция с трофеями благополучно вернулась в Новочеркасск, где была встречена с ликованием. Во время посещения батареи Алексеев представил юнкерам нового командира подполковника Д.Т. Миончинского, который провёл её реорганизацию. Был произведён расчёт на два двухорудийных взвода. Первый взвод получил орудия, захваченные в Лежанке. Второй ожидал своей очереди. Были также выделены команда разведчиков, подрывников, телефонистов и хозяйственная служба.Не вошедшие в расчёт 50 юнкеров составили пеший взвод, служивший прикрытием батареи. Следует отметить, что с первых дней Миончинский пользовался среди юнкеров заслуженным уважением.
В начале декабря в Новочеркасске была сформирована Морская рота (около 50 человек).
Из общего числа первых добровольцев до трети составляли офицеры, свыше половины - юнкера, до 10 % - представители учащейся молодёжи, кадеты, гимназисты, семинаристы. Младших чинов было совсем немного, считанные единицы.
Первое время организация испытывала трудности с вооружением. На 600 добровольцев приходилось до 100 «тайком принесённых» винтовок. Обращались к Каледину, но он ничем помочь не мог. Склады находились под контролем настроенных недоброжелательно комитетов, решительно отказывавшихся выдавать даже и стрелковое оружие. В первых числах декабря после боёв под Ростовом подразделения Алексеевской организации были переформированы. Вновь создавались 1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 5-я Офицерские роты. На их базе впоследствии планировалось развернуть батальоны. Георгиевская рота была переименована в 1-ю Офицерскую. 2-я, 3-я, 4-я и 5-я Офицерские роты были сформированы в начале декабря из взводов Сводно-Офицерской роты в Новочеркасске. 2- я Офицерская рота - командир полковник Лаврентьев (до 60 штыков). 3- я Офицерская (Гвардейская) - командир полковник А.П. Кутепов (после пополнения в Ростове - до 70 штыков). 4- я Офицерская рота - командир полковник А.А. Морозов (до 50 штыков). 5- я Офицерская рота (ставшая 13 декабря 1-й Офицерской) - командир полковник Борисов (до 60 штыков).
Георгиевская, 1-я и 4-я Офицерские роты оставались в Новочеркасске. 2-я и 3-я Офицерские в середине декабря были переведены в Ростов.
На базе кадра Сводной Михайловско-Константиновской батареи в начале декабря в Новочеркасске был развёрнут 1-й отдельный легкий артиллерийский дивизион (командир - полковник С.М. Икишев) в составе 3-х батарей:
1-й (юнкерской) - до 14 декабря командир штабс-капитан Н.А. Шаколи, затем подполковник Д.Т. Миончинский;
2- й (офицерской) - командир подполковник Шмидт;
3- й (смешанной) - командир подполковник Л.М. Ерогин.
Взвод 1-й (юнкерской) батареи с 9 по 28 января участвовал в боях в составе отряда Чернецова (2 орудия). В начале января в отряд Кутепова был послан подрывной взвод, а к 27 января и 2-й взвод батареи. 2-3 февраля взвод батареи участвовал в боях под Батайском, а 9 февраля в боях в Темернике.
Предприятие разрасталось, обзаводясь хозяйством, занимая в городе всё новые здания. Всё это начинало раздражать казаков и даже отдельных членов Войскового правительства. С начала формирования прошла уже не одна неделя.Несколько раз Каледин лично обращался к Алексееву, напоминая об устном обещании вывести «Организацию» за пределы Области. Просил, по крайней мере, не делать никаких официальных заявлений и «вести дело в возможной тайне».Алексеев отмалчивался. Где-либо «за пределами Области» обосноваться можно было только силой. Никаких заявлений он не делал, но и «без огласки» Алексеевская организация существовать не могла. Численный рост её напрямую как раз от огласки и зависел. Чем шире распространялась информация о добровольцах, тем больше офицеров, юнкеров, студентов, гимназистов, гражданских, авантюристов и романтиков, бессребренников-патриотов и, случалось, откровенных проходимцев, устремлялось на юг, пополняя их ряды.
Как пишет Деникин, «Алексеев выбивался из сил, взывал к глухим, будил спящих, писал, требовал, отдавая всю свою энергию и силы своему «последнему делу на земле», как любил говорить старый вождь». И положение начало меняться к лучшему. Причиной этому стали волнения в запасных пехотных полках.
18 ноября 272-й запасный пехотный полк заявил о непризнании власти Войскового правительства. Каледин, ожидавший со дня на день выступления большевиков в Ростове, не мог тратить время на увещевания и переговоры, и приказал разоружить оба полка, 272-й и 273-й запасные. Атаман отдал приказ, но не смог найти ни одной строевой части, готовой его выполнить. Как часто бывало в те дни, казаки заявляли «о нейтралитете». Каледин вынужден был обратиться за помощью к Алексееву.
В итоге, от Алексеевской организации были выделены Юнкерский батальон и 1-й взвод Михайловско-Константиновской батареи (всего до 300-400 штыков - практически все наличные силы), которые совместно с тремя сотнями юнкеров Новочеркасского военного училища 20 ноября без выстрела разоружили оба полка. Взятым стрелковым оружием восполнили, наконец-то, некомплект. Запаслись даже гранатами.
После разоружения запасных полков на «алексеевцев» если и смотрели ещё с недоверием, то перебазироваться за пределы Области столь настойчиво более не предлагали. Становилось очевидным, если так пойдёт и дальше, уже не столько казаки будут прикрывать развёртывание «Организации», сколько добровольцы помогут обеспечить безопасность Войскового правительства.
|
|
|
