Сирийско-антиохийская школа. Средневековая экзегетика (600 — 1500)

СИРИЙСКО-АНТИОХИЙСКАЯ ШКОЛА

Группа богословов в Антиохии Сирийской попыталась избежать и буквализма иудеев и аллегоризма александрийцев. [68] Они, а особенно один из них — Феодор Мопсуестийский (ок. 350 — 428), — стойко защищали принцип грамматико-исторического толкования, т. е. тот взгляд, что текст следует толковать согласно правилам грамматики и фактам истории. Они избегали догматической экзегезы, утверждая, что толкование должно быть основано на изучении грамматического и исторического контекста, а не на ссылке на авторитеты. Они критиковали аллегористов за то, что те многое в Ветхом Завете подвергают сомнению. Взгляд антиохийцев на историю отличался от взгляда александрийцев.

По мнению аллегористов над историческим значением ветхозаветных событий парило другое, более высокое духовное значение. В противоположность этому, антиохийцы считали, что духовное значение исторического события подразумевалось в самом событии. [69]

Например, по мнению аллегористов, исход Авраама из Харрана обозначает его отказ от познания сущего посредством органов восприятия; для антиохийцев же исход Авраама из Харрана представляет собой акт веры, так как он подчинился Божьему призыву выйти из реально существующего города Харрана в землю Ханаанскую.

Экзегетические принципы антиохийской школы заложили основы для современной евангельской герменевтики. К сожалению, один из учение Феодора, Несторий, был замешан в главную ересь относительно личности Христа, и его связь с антиохийской школой, а также некоторые другие исторические обстоятельства привели в конечном счете к угасанию этого перспективного направления богословской мысли.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЭКЗЕГЕТИКА (600 — 1500)

Во время Средневековья было мало оригинальных идей; большинство исследователей Писания посвящали себя изучению и собиранию работ предшествующих отцов Церкви. Толкование было связано рамках традиции, в нем господствовал аллегорический метод.

Поиск четверного смысла Писания, предложенный Августином, стал стандартным методом толкования Библии. Считалось, что каждый библейский отрывок имеет четыре смысловых уровня, что нашло отражение в четверостишии, ходившем в ту эпоху:

Нам буква говорит, что делал Бог и праотцы,

А аллегория — где веры нашей спрятаны концы.

Мораль дает устав на каждый день,

Аналогия освещает смерти тень. [70]

Для иллюстрации такого подхода можно использовать образ города Иерусалима. Буквальный Иерусалим — это реально существующий город аллегорически он обозначает Церковь Христову; в нравственном плане он представляет человеческую душу: и аналогически (эсхатологически) указывает на небесный Иерусалим. [71]

В то время общепринятым был принцип, согласно которому толкование библейского текста должно соответствовать традиции и учению Церкви. Источником догматического богословия была не сама Библия, но Библия, истолкованная церковным преданием. [72]

Несмотря на то, что в экзегетике преобладал метод четвероякого толкования, развивались и другие подходы. На протяжении позднего Средневековья в Европе и Палестине продолжали традицию древнееврейской мистики каббалисты. Они довели метод буквализма до абсурда. Они считали, что каждая буква, и даже каждая возможная перестановка или замена букв, имеет сверхъестественное значение. Пытаясь проникнуть в Божественные тайны, они использовали следующие методы: замена одного библейского слова другим, имеющим то же цифровое значение; добавления к тексту — рассматривая каждую отдельную букву слова как заглавную букву других слов; вставка в текст новых слов посредством замены некоторых букв в словах оригинала. [73]

Однако в некоторых сообществах употреблялся более научный метод толкования. У испанских евреев 12-15 вв. наметился возврат к грамматико-историческому методу толкования. Викторины (ученые парижского аббатства Сен-Виктор) считали, что значение Писания следует искать на пути буквального, а не аллегорического истолкования. Они заявляли, что доктрина должна выводиться путем экзегезы, а не экзегетика должна подчиняться существующему учению Церкви.

Одним из тех, кто оказал значительное влияние на возврат к буквальному толкованию, был Николай Лирский (1270? — 1340? ). Хотя он и соглашался, что Писание имеет четыре смысла, но отдавал явное предпочтение буквальному пониманию и настаивал на том, что другие уровни понимания должны прочно основываться на буквальном смысле. Он жаловался, что иные смыслы часто заглушают буквальный, и утверждал, что только буквальное понимание следует использовать в качестве основания для доктринальных выводов. [74]

Труды Николая Лирского в значительной мере повлияли на Лютера, и многие считают, что без этого влияния Лютер не зажег бы свет Реформации.