 |
Глава 14. Прошлое. Настоящее
|
|
|
|
Глава 14
28 мая 1824 года
Холмвелл, Гемпшир
Наутро после пряток с поводырем Ян проснулся спозаранку — точнее, бросил попытки уснуть.
Всю ночь он пролежал без сна, размышлял о минутах, проведенных за шторами с Джеймсом. О поцелуе. Он трогал губы, лежа в темноте, старался отчетливо вспомнить, как Джеймс припал к нему устами, ласково провел языком, но в памяти ощущения преобразовались в нечто более неуловимое и мимолетное, в то, что будоражило, но не удовлетворяло.
Лучше смаковать это воспоминание, нежели зацикливаться на других — например, на испуганно-холодном выражении лица, коего Ян прежде не видел, кое хотелось стереть навечно. Джеймс по природе непосредственный и искренний — это Ян учил его быть недоверчивым и осторожным. До отъезда из Холмвелла он хотел исправить то, что сотворил, но не знал как. До приезда он надеялся, что пламенного извинения, в коем он возьмет всю вину на себя, хватит, чтобы возобновить дружбу. Но теперь он осознал, что этого мало.
Вчера Джеймс великодушно принял извинение, простил не раздумывая. Тем не менее ничего не изменилось, ведь дружить Джеймс отказался, извинению не удалось прогнать грусть из его глаз.
Словом, Ян размечтался. Само собой, Джеймсу нужно время, чтобы снова довериться, но через несколько недель Ян уедет в Индию, и бог его знает, когда он вернется в Англию.
Оставалось только одно: попробовать еще раз. На сегодня Кейт запланировала пикник у реки с детскими играми. Прямо как в детстве. Возможно, как и в те времена, они вместе улизнут.
Он решительно поднялся с кровати, звоном потребовал горячей воды. Через полчаса, побритый и одетый, Ян направился в утреннюю столовую, измыслив простой план: найти Джеймса и весь день ходить за ним по пятам, чем бы он ни занимался.
|
|
|
Утренняя столовая пустовала. Лакей сообщил, что он встал первым, а значит, если подождать, рано или поздно появится Джеймс. С этой обнадеживающей мыслью он взял яйца пашот и ветчину и уселся за стол.
Увы, следующим позавтракать пришел мистер Поттс.
— Доброе утро, мистер Синклер, — улыбнулся викарий, выказывая тем самым самодовольное превосходство вкупе со слащавой угодливостью.
— Доброе утро, Поттс, — кивнул Ян. — Вы рано проснулись.
— Да, — согласился Поттс, наполняя тарелку. — Мы с мистером Хартом собираемся в небольшую экспедицию.
— С мистером Хартом?
Джеймс добровольно согласился провести время с напыщенным викарием?
— Он не говорил? — Поттс устроился напротив Яна. — Я-то думал, он вам скажет, раз уж вы близкие друзья.
Ян мазнул по викарию взглядом, гадая, на что он намекал. Вчера Поттс осерчал из-за того, что он прервал их с Джеймсом беседу. До сих пор злился, что ли?
— Нет, — молвил Ян, — про экспедицию он не говорил. Разве сегодня не будет пикника?
Когда Поттс разрезал почку пополам, он отвел глаза: не выносил ливер на завтрак.
— Я слышал, пикник будет днем, — изрек Поттс, намазывая хлеб маслом. — Вчера после ужина мистер Харт говорил, что планирует утром поискать бабочек. Если подняться на холм, в лесу есть место, где можно их увидеть. Поскольку я и сам натуралист (хотя скорее ботаник), я сказал, что с радостью пойду с ним.
Выходит, Поттс навязался. Ну что ж, еще посмотрим, кто кого.
— Бабочки, да? — натянуто улыбнулся Ян. — Очень увлекательно. Знаете, я тоже пойду. Все равно заняться нечем. — Викарий собрался возразить, и Ян затараторил: — Нечасто профану вроде меня выпадает шанс примазаться к научной экспедиции.
Поттс с хмурой гримасой закрыл рот. «Лесть ему по душе, — догадался Ян, — а вот то, что я прогуляюсь с ними, нет».
|
|
|
— Я не против, — чуть погодя сказал он, — но не думаю, что мистер Харт согласится.
— На что мистер Харт не согласится? — донесся голос из дверного проема.
Джеймс.
Ян оторвался от завтрака и улыбнулся, но Джеймс впился глазами в Поттса, вопросительно вздернув брови.
Викарий открыл рот, но Ян влез первым:
— Мистер Поттс не знает, как сообщить, что я внаглую напросился с вами в экспедицию. Он не хотел соглашаться без вашего одобрения, но вы же не запретите мне идти, правда, Джеймс?
Оттого что Ян обратился к нему по имени, щеки у Джеймса порозовели. При посторонних Ян звал его Хартом, а Джеймсом и тем более Джейми только наедине. Обращение по имени дало Поттсу понять, что Ян считал Джеймса близким другом. Никто не удивится эдакой фамильярности, ведь знакомы они давно, но до сей поры Ян осторожничал и избегал короткости на людях.
Теперь же он задумался, почему столь строго относился к сей ерунде. Это приятно — звать Джеймса по имени. Хотелось повторить, воспользоваться вопиющей привилегией еще раз и еще, делая своего рода заявление.
— Ну так что? — ухмыльнулся Ян, безбоязненно ставя Джеймса в неловкое положение. Он слишком вежлив и не откажет в скромной просьбе гостю сестры. — Мне можно пойти? Я, конечно, не знаток, как вы, но обещаю не встревать, когда вы начнете говорить умные слова.
Румянец исчез. Джеймс рассердился, плотно поджал красиво вылепленные губы.
— Естественно, вам можно пойти, Синклер, — сказал он, намеренно назвав Яна по фамилии. Он прошел к столику, дабы просмотреть содержимое серебряных блюд, и, не оглядываясь, бросил через плечо: — Я не вправе вам отказывать исключительно из-за вашего полного невежества.
Ян рассмеялся над колкостью, несмотря на то что злость была вполне настоящей. Он развернулся на стуле, глядя, как Джеймс наполняет тарелку.
— Какую бабочку мы ищем?
— Gonepteryx rhamni, — отрешенно произнес Джеймс. — Лимонницу.
— Как она выглядит?
— Лимонница не самое прекрасное Божье творение, — вставил Поттс. Ян, дернув головой, обернулся. Он чуть не забыл, что Поттс здесь. — С закрытыми крыльями она похожа на жухлый листок.
Джеймс сел за стол и улыбнулся лакею, подошедшему с кофейником.
— По-моему, она красива, — возразил он. — Конечно, до павлиньего глаза ей далеко, но точность мимикрии поражает. Форма и окраска крыльев, жилки, маленькие красно-оранжевые точки, зубцы. Отличное создание, мистер Поттс, согласитесь.
|
|
|
— В точности мимикрии я не сомневаюсь, — уступил Поттс, поднеся к губам очередной сероватый ломтик почки.
Ян опустился на спинку стула.
— Вас и прежде увлекала мимикрия. Помните, вы показывали мне офрис пчелоносную, когда я в прошлый раз приезжал в поместье Уайлд?
Предыдущий визит им обоим запросто не забыть.
— Разумеется, — вымученно улыбнулся Джеймс. — В ту пору я только начал интересоваться мимикрией.
— Ах, офрис пчелоносная! — заговорил Поттс. — Вы меня заинтриговали, мистер Харт. Видите ли, мое основное направление — ботаника.
— Боюсь, там, куда мы пойдем, офрис пчелоносную мы не увидим, — равнодушно улыбнулся Джеймс. — Мы пойдем в лес, а вам, как ботанику, известно, что офрис пчелоносная предпочитает луг.
— Жаль. Мне бы очень хотелось посмотреть.
— Так не упускайте возможность, — молвил Ян, ухватившись за шанс остаться с Джеймсом один на один. — Думаю, Харт подскажет вам подходящее место для поисков.
Поттс бросил на него подозрительный взгляд.
— Незачем. Офрис пчелоносную я поищу в другой раз. Мы остаемся на седмицу — еще успею изучить поместье.
— Если угодно, вы сами можете поискать офрис пчелоносную, Синклер, — отчитал Джеймс, не поднимая глаз от кеджери.
— Ну уж нет, — выпалил Ян. — Ни за что не упущу шанс увидеть бабочку-лист.
Если ради компании Джеймса придется терпеть Поттса, пусть будет так.
Лежа ночью в кровати, Джеймс решил по возможности избегать Яна, оттого досадно, что решение разнесли в пух и прах еще до того, как он закончил завтракать. На кой разжигать угасающую дружбу? Она в любом случае оборвется, когда Ян покинет Англию.
При мысли об этом глупое сердце сжалось. Он дико разозлился и ускорил шаг, едва ли не бежал по склону холма, бросив Яна с Поттсом.
«Поделом ему, нечего лезть куда не звали», — в ярости подумал Джеймс. Он слышал зудевшего Поттса, читавшего про что-то лекцию, до смешного порадовался, что Яну приходится выслушивать самовосхвалительный монолог, кой он пережил вчера днем.
|
|
|
Викарий не скромничал. Надо признать, он довольно неплохо разбирался в ботанике, но вот узколобость утомляла. Поттс мнил (вчера он неоднократно это повторил), что единственная цель многообразия природного мира — доказать славу Божию, и все, точка. Когда Джеймс заговорил о теории месье Ламарка[3], Поттс пренебрежительно отмахнулся от его замечаний и заявил:
— Кому по силам разгадать Божий замысел, мистер Харт?
Скорее всего, сам Поттс о Божьем замысле не имел ни малейшего представления.
То, что Поттс не видел прелести в том, чья красота не бросалась в глаза, тоже злило. Он любил цветы (цветения мягких тонов), но травы, камыши, лишайники — ничто его не интересовало. Ни насекомые, ни прочие крошечные существа. Ни бабочки, похожие на сухой листок. На прогулку он напросился не потому, что ему интересна лимонница, а лишь для того, чтобы потрепаться о себе и похвастаться тем, сколько всего он знает об анатомии растений и Линнеевской иерархии.
Вскоре Джеймс достиг вершины холма, ненадолго остановился, переводя дух после быстрого подъема. День стоял тихий и влажный, безмолвное обещание дождя пропитало горячий плотный воздух. Пения птиц не слышно, небо заволокла завеса тяжелых свинцовых облаков. Одежда прилипала к телу, но Джеймсу было все равно. Прогуляться здорово. Когда под ногами земля, камни, трава, у него неизменно улучшалось настроение.
Он снова пустился в путь, перепрыгнул через перелаз и по тропинке зашагал к лесу, но спустя минуту нехотя замедлился. Ян с Поттсом не знали, куда он шел, и если он удалится, то пропадет из виду. Может, удрать, а потом прикинуться, мол, считал, вы идете следом? Все-таки цель у прогулки одна: понаблюдать за поведением бабочек. Он уже зарисовал все, что нужно, собрал образцы и бережно хранил. Сегодня он хотел посидеть в тишине и понаблюдать за лимонницей в дикой природе, правда, вряд ли посчастливится это сделать без препон со стороны Поттса. Джеймс удивится, если он помолчит хотя бы минуту.
Он размышлял над вариантами, когда издали его окликнул Поттс:
— Мистер Харт! Подождите нас!
Джеймс вздохнул. Стоило оторваться, пока был шанс. Он развернулся на каблуках: Поттс взбирался на перелаз, а Ян стоял по другую сторону ограды. Джеймс поплелся к ним, стараясь не улыбаться при виде того, как Поттс перебрасывает через перелаз пухлые ноги, почему-то не сгибая в коленях. Вероятно, бриджи слишком узкие. Сдерживать желание расхохотаться нелегко, особенно из-за того, что Ян явно потешался.
|
|
|
— Вы далеко ушли, мистер Харт, — попенял Поттс, сойдя с перелаза. — Мы с мистером Синклером не знаем, куда вы направляетесь.
Ибо Поттс наконец-то перебрался, Ян перепрыгнул ограду, не тратя времени на перелаз. Поттс метнул в его сторону недовольный взгляд, потом обратился к Джеймсу:
— Еще долго? — спросил он, поправляя объемистую сумку.
Он настоял, что ему необходимы инструменты, и подивился, что Джеймс берет с собой лишь карманную записную книжку.
— Возможно, час ходьбы. — Они с Яном одолели бы расстояние быстрее, но Поттс их задерживал. — Примерно половину идти в горку.
— Час? В горку? — ужаснулся Поттс. — И вы не захватили провиант?
— Провиант? Зачем? — недоуменно справился Джеймс.
Вскоре они вместе с другими гостями будут на пикнике.
Поттс не ответил. Вроде как задумался. Потом слишком уж деланно нахмурился и возвел глаза к небу, вытянув пухлую руку ладонью вверх.
— Вы не чувствуете? На меня капнуло.
— Ничего не чувствую, — честно отозвался Джеймс.
— Я тоже, — зевнул Ян. — Идем дальше? А то пока мы добираемся, бабочки уже уснут.
— Я уверен, что на меня капнуло, — настоял Поттс. Он бросил на Джеймса извиняющийся взгляд. — Боюсь, мне нельзя простывать, мистер Харт. У меня слабые легкие. В прошлый раз я пролежал с простудой две недели. Думаю, мне стоит вернуться в дом.
При мысли остаться с Яном наедине обуял счастливый трепет. Джеймс сжал губы, непроизвольная реакция разозлила. Он ничего не выгадает, оставшись с Яном один на один. Все, что надо, они сказали вчера. Джеймс простил Яна, а дальше заходить он не хотел. Больше никакой дружбы, никаких писем. Какой смысл?
— Вам обязательно уходить, мистер Поттс? — в отчаянии спросил Джеймс.
Поттс посмотрел на него с жалостью.
— Боюсь, что да. Позднее я с радостью послушаю о ваших наблюдениях. Если пикник отменят (а я думаю, так и будет), мы поговорим за чаем.
Он бойко улыбнулся, засим без лишних церемоний стал причудливо перебираться через перелаз.
— Вы же не уйдете из-за нескольких капель? — нервно хохотнул Джеймс. — Если вдруг начнется ливень, здесь есть где укрыться. Перестаньте, мистер Поттс. Где ваш дух авантюризма?
Поттс застыл и бросил на Джеймса страдальческий взгляд.
— Вы очень молоды, мистер Харт, и, к счастью для вас, никому ничем не обязаны. У меня же такого преимущества нет. Мне надо думать о супруге, семье и, разумеется, пастве. Если я не позабочусь о своей бренной плоти, как я смогу позаботиться о бессмертных душах?
Судя по тому, что викарий, не дожидаясь ответа, отвернулся, это очередной риторический вопрос. Джеймс глянул на Яна, который прыснул со смеху и закатил глаза. В ответ губы у Джеймса дрогнули.
— Рад, что сумел вас развлечь, — сухо сказал Поттс.
На сей раз он спустился быстрее. Он стоял по другую сторону ограды, наблюдая, как они общались без слов.
— Господи Иисусе, — буркнул Ян, снова закатив глаза.
— Буду признателен, если вы воздержитесь от богохульства, мистер Синклер, — процедил Поттс. — Если вы забыли, я священнослужитель!
— Забудешь тут, как же. Вы напоминаете об этом каждые пять минут, — нараспев проговорил Ян, от саркастического тона викарий побагровел.
— Да бог ты мой, — пробормотал Джеймс. — Ян, прекратите изводить мистера Поттса. Мистер Поттс, — повернулся он к викарию, — я с радостью поговорю с вами за чаем о бабочках, ботанике, о чем угодно, но сейчас я следую плану. Вы доберетесь до дома?
— Безусловно. Надеюсь, вы не попадете под дождь, мистер Харт. Признаться, я боюсь, что вы с мистером Синклером промокнете.
После мрачного пророчества он стал неуклюже спускаться с холма, объемистая сумка хлопала по толстому бедру.
— Слава богу, — вздохнул Ян, как только он удалился. — Вот же напыщенный индюк! Ты бы слышал, что он плел по пути сюда. Возомнил себя настоящим ботаником. Да ему и во сне не снились такие знания, как у те…
— Какую игру ты затеял? — с презрением перебил Джеймс.
Ян принял комично изумленный вид.
— О чем ты?
— Не раз ты чихвостил меня за то, что по мне все видно, что я неосмотрителен, — запальчиво обвинил Джеймс. — Однако утром ты прямым текстом заявил, что хочешь пойти с нами, и все бы ничего, но только что ты без утайки показал, что Поттс тебе мешает. Куда подевалась осторожность, Ян? Или раз ты уезжаешь в Индию, тебя это не волнует?
— Джеймс, ради…
— Но опять-таки зачем переживать из-за последствий, которые тебя не коснутся, да? — всплеснул Джеймс руками. — Это мне, а не тебе придется жить среди слухов, которые ты разжигаешь своим поведением.
— Я думал, тебя это не заботит, — парировал Ян. — Ты говорил, я осторожен сверх меры, но стоило мне перестать осторожничать, ты сетуешь!
— Да как ты смеешь! — зашипел Джеймс. — Несмотря на все твои упреки, я ни разу не сделал и не сказал ничего, что поставило бы под сомнение характер нашей дружбы. Это ты видел опасность там, где ее не было. Зато сейчас ведешь себя с точностью до наоборот: чтобы поразвлечься, нарочно провоцируешь мелочного назойливого человека. Поступи я так несколько лет назад, ты бы взбеленился, но сейчас, поскольку ты уезжаешь в Индию и больше с ним не встретишься, тебе хоть трава не расти!
Закончив речь, он пыхтел, захватила ярость, медленно разгорался гнев, подпитываемый годами затяжной обиды.
Ян долго хранил молчание, сосредоточенно нахмурившись, всматривался голубыми глазами в лицо, точно изучал его, как школьник латинские слова. Со вздохом он перевел взор на холм и потер шею.
— Извини, Джейми, — смиренно проговорил он.
Все. Больше ничего.
Кто знает, за что Ян извинялся: за нынешнее поведение или за прошлое. Возможно, за все сразу. Джеймс решил не интересоваться.
— Ну полно, — вздохнув, буркнул он. — Давай найдем бабочек.
Глава 15
Лес Холмвелла оказался куда обширнее, нежели Ян полагал. По извилистой дорожке Джеймс вел его за холм. Покуда они шли, малость моросило, но густой навес из листьев не давал промокнуть.
Со временем земля выровнялась, они выбрались на пролесок, от коего захватило дух.
— Боже мой, — прошептал Ян.
Сквозь редкие деревья пробивалось немного света, земля — это море колокольчиков, фиолетовая набегающая волна, омывающая лес. Колокольчиковый лес.
Джеймс с улыбкой посмотрел на него.
— Красота, да? Об этой части поместья Кейт умалчивает.
С тех пор как они двинулись в путь, Джеймс заговорил с ним впервые; мягкий дружелюбный тон ослабил сдавленность в груди.
— Поверить не могу, что ты собирался привести сюда Поттса.
Джеймс приподнял уголки губ — при виде знакомого веселого выражения лица сердце екнуло.
— Его я планировал отвести в другое место. Но раз уж он нас оставил, я вернулся к первоначальной задумке.
Ян улыбнулся, согретый мыслью, что Джеймс без проблем привел его сюда.
— Значит, я прощен за то, что его прогневил?
Джеймс кинул на него загадочный взгляд, затем хохотнул:
— Да, конечно. Почему бы и нет? Пока ты не уехал, давай простим друг другу обиды. Начнем с чистого листа.
Грудь снова сдавило при мысли покинуть берега Англии. Покинуть Джеймса.
Он тяжело сглотнул.
— Вряд ли мне есть за что тебя прощать. Но твое великодушное прощение я приму с радостью.
Джеймс вздохнул, заговорил устало:
— Сомневаюсь, что тебе не за что меня прощать, — дернул он плечом. — Пожалуй, я возлагал на тебя слишком большие надежды. Просил больше, чем следовало ожидать. Просто ты… — он закрыл глаза и прохрипел, — ты был мне нужен. Не только как любовник, а во всех смыслах. Я хотел жить с тобой, как живут Кейт с Эдвардом. — Он безрадостно хохотнул, что задело Яна за живое, и иронично молвил: — Представляю, что происходит у тебя в голове.
— Правда? — прерывистым голосом прохрипел Ян.
— По-твоему, я хочу невозможного, — печально осклабился Джеймс. Он перевел взгляд на пролесок. — Давай сядем вон там. Если помолчим, наверняка увидим бабочек. Любопытно, что лимонницы любят фиолетовые цветы. Это место должно им приглянуться.
Он направился в сторону поваленного дерева, лежавшего среди колокольчиков, и Ян последовал за ним.
«По-твоему, я хочу невозможного».
Признаться, то, чего хотел Джеймс (жить вместе), не совсем невозможно. Вечер, проведенный с Мёрдо Балфором и Дэвидом Лористоном, доказал, что это вполне достижимо. Они справились, правда, Мёрдо пришлось потерять репутацию. При воспоминании о том вечере Ян ощутил нечто щемящее — наверное, грусть или зависть. Вспомнились поразительные любовь и вожделение между Балфором и Лористоном. Эдакая связь всегда казалась немыслимой, даже пугала. Противоестественные желания — это ужасно, но с ними можно совладать. Но если замешаны чувства, человека легко погубить, легко обесчестить и осрамить свою семью.
Тем не менее он задумался: «Это возможно? »
Покуда Ян следовал за Джеймсом через кусты поникших колокольчиков, вопрос вновь и вновь мелькал в голове. Его осенило: он на всю жизнь запомнит этот момент, запомнит жгучий вопрос («Это возможно? »), индиговое море цветов, проплывавший в воздухе сладкий, легкий, незабываемый аромат. Он, как всегда, шел за Джеймсом, как всегда, возвращался, назад его тянула невидимая нить, что их связывала.
Хватит ли океана, чтобы разорвать эту нить?
Джеймс сел на бревно, Ян разместился рядом, изумляясь проникновенной тишине, тогда как в голове шумело, дрожала каждая жилка.
Может, поваленное дерево и мертво, но оно по-прежнему хранило тепло некогда живого организма. Ян чувствовал, как в него просачивалась оставшаяся жизнь, чувствовал, как жизнь исходила от колокольчиков, деревьев, всех лесных существ. Он тоже относился к этой жизни. Кипел жизнью. Рядом с Джеймсом.
Он хотел поделиться с человеком, занимавшим его думы, но сдержался, заметив, что и без того ошеломленный Джеймс устремил пристальный взор на море цветов. Ян обожал этот взгляд, это выражение лица, когда его внимание привлекало нечто интересное.
Каково это — быть объектом эдакого внимания, когда на вас смотрят и знают? Джеймс — единственный человек во всем мире, который видел Яна, знал его сущность. Прочие знали какие-то детали, даже тайны, но никто, кроме Джеймса, не знал всего. За годы знакомства Джеймс изучил Яна столь же скрупулезно, как образцы, тем же охочим до правды взглядом.
Разумеется, Ян тоже изучил Джеймса. Лицо, на которое он смотрел, знакомо, равно как и лицо, кое он каждое утро видел в зеркале. Более того, мимолетные гримасы Джеймса он знал лучше своих гримас. Профиль восхитительный, прямой нос, упрямый подбородок. Красивые русые брови. Чуть выпятив верхнюю губу, он впился зубами в нижнюю губу — признак сосредоточенности. Ян улыбнулся. Тянуло погладить Джеймса по золотистым волосам, пробежаться большим пальцем по краю маленького аккуратного уха. Наклониться и поцеловать…
Джеймс, видимо, почувствовал его взор, но, вместо того чтобы повернуться, прошептал:
— Смотри.
В двух шагах от себя Ян узрел нечто похожее на лист, свисавший с краешка колокольчиковых венчиков. Бабочка взмахнула крыльями, полетала, а потом опустилась на цветок. Ян подметил, что их несколько. Они увлеченно кормились, порхали от цветка к цветку, собирая нектар.
Подмывало, как обычно, задать глупые вопросы, но, судя по виду, Джеймс хотел понаблюдать в тишине, оттого он помалкивал, довольствуясь созерцанием, глядел поочередно то на бабочек, то на Джеймса, мирно сидел рядом с другом.
Бабочки воистину необычные. Зеленые крылышки похожи на листья с отчетливыми жилками, острыми кончиками, точками, по краям будто истлевшие. Когда бабочки опускались на цветок, чтобы покормиться, они напоминали заблудшие листики, подхваченные ветром.
Ян с Джеймсом сидели в тишине и покое. Слышно только, как Джеймс царапал что-то в записной книжке. Ян был не прочь посидеть в тишине. Если армия чему-то его и научила, так это безграничному терпению — солдаты вечно выжидали. А то, что Джеймс рядом, — это своего рода награда, то, что поглощало, приносило отраду. То, что следует запомнить.
Джеймс покосился на Яна.
— Прогуляемся еще? Чуть дальше можно найти крушину ломкую — как правило, там они откладывают яйца.
— С удовольствием посмотрю, — согласился Ян, поднимаясь.
За время безмолвного наблюдения шум в голове стих, он чувствовал себя довольным, на редкость спокойным. Возможно, помогли лес и окружающая природа, но Ян почему-то не сомневался, что все дело в Джеймсе.
— Бабочки кормились, — по пути заметил он.
— В это время года они часто кормятся. Они недавно вышли из спячки.
— Они впадают в спячку? Где они прячутся, когда с деревьев облетают листья?
— Они зимуют в вечнозеленых растениях, где можно зарыться и спать без помех. Смотри, крушина.
Он остановился перед тем, что смахивало на зеленую стену. Откуда Джеймс знал, что это крушина, а не какие-то другие кусты?
— Здесь они откладывают яйца, — продолжил Джеймс, присев на корточки, дабы осмотреть густую листву. — Когда появляются гусеницы, они объедают крушину и окукливаются. О, вот и они. Иди посмотри.
Он поманил Яна, который послушно опустился на корточки. Разглядеть яйца оказалось проще простого: три яйца, как молочные слезы, свисали с нижней части листьев на приличном расстоянии друг от друга.
— Маловато.
— Да, и возможно, их отложили разные самки. Лимонницы, как правило, откладывают одно яйцо. — Он грациозно поднялся на ноги. — Давай поищем куколок. — Он тщательно проверил кусты и в итоге покачал головой. — Здесь не вижу, но чуть дальше тоже растет крушина. Идем.
Они проверили еще несколько кустов, прежде чем Джеймс нашел, что искал.
— Это куколка? — вскричал Ян, наклонившись ближе.
Куколка напоминала туго скрученный лист, готовый развернуться.
— Прелестно, да? — пробормотал Джеймс с восхищением в глазах. — По мере развития куколки появится точка. — Он указал на зеленый бочок. — Такая же точка есть на крыльях. Впрочем, это ранняя куколка.
— Они всегда таятся, — отметил Ян.
— Весь жизненный цикл, — поддакнул Джеймс.
— Сдается мне, иногда им хочется остановиться. Это утомительно, всегда приходится осторожничать.
Джеймс полоснул его взглядом, но головы Ян не повернул, правда, тяжелый взор по ощущениям казался прикосновением.
— Жизнь опасна, — чуть погодя заговорил Джеймс. — В их случае таиться — значит выжить. Это касается всех живых существ, разве нет? Я про выживание. — Он выдержал паузу. — По мнению Поттса, эти создания существуют, чтобы удовлетворить Божью прихоть. Я не согласен. Думаю, они существуют, потому что остро хотят жить. — Он с улыбкой глянул на Яна. — Однажды наука все объяснит.
— Вряд ли Поттсу понравится это слушать, — отозвался Ян. — У него на каждый вопрос свой ответ.
— Но ответы он ищет в одном и том же месте. Сомневаюсь, что он узнает что-то новое. — Он развернулся и пошел, крикнув через плечо: — Идем к реке. Скоро начнется пикник.
Ян припустился за ним. Они зашагали по главной тропинке.
— Когда ты уезжаешь из Англии? — спустя несколько минут спросил Джеймс.
— Должен отплыть через два месяца.
— Сколько продлится рейс?
— Надеюсь, не дольше четырех месяцев, но может продлиться пять или даже шесть.
— Долго, — помолчав, тихо сказал Джеймс.
— Да уж, — вздохнул Ян. — Меня нельзя назвать заядлым мореходом.
— Не нравится?
— Не особо. У меня морская болезнь. Надеюсь, за время вояжа привыкну к качке.
— У меня морской болезни нет, но когда я в море и земли не видно… мне неуютно. Хотя я рад, что попробовал.
Ян признал описанное ощущение. Безбрежно одинокие люди выброшены в океан без защиты, кроме дощатой палубы и лоскутов ткани, что ловят ветер.
— Что ты попробовал? — с любопытством осведомился Ян.
Джеймс на него не глядел. Смотрел перед собой. Лицо, если судить по профилю, было задумчивым, чуть отрешенным. Словно он замкнулся в себе.
— Чаще всего мы живем, не сознавая, сколь мы малы и ничтожны. Не видя, какой мелкий фрагмент жизни на земле и в истории мы собой представляем. До чего хрупко человеческое тело, как легко его сломить. — Он посмотрел на Яна. — Несколько лет назад я плавал до Ирландии. Было жутко. Начался шторм, нас швыряло из стороны в сторону. Я думал, мы умрем. Впоследствии я поделился с капитаном, и он счел это ужасно смешным. — Джеймс горестно улыбнулся. — Во время шторма я вышел на палубу, волны были огромными. Куда ни глянь, кругом вода. Помню, заметил, что в небе парит моевка, и представил, как мы выглядим с высоты. Какой крошечной ломкой плетушке я доверил свою сохранность. Кошмар.
— И ты рад, что это попробовал? — вскинул Ян бровь.
— Как ни странно, это помогло раскрепоститься, — хохотнул Джеймс. — В том, что жизнь хрупка, есть толика грусти, зато я понял ценность своей маленькой жизни. Если я не извлеку из нее максимум пользы, если не буду делать то, что меня радует, выберу удобства, тогда я… останусь ни с чем. Умру, так и не пожив. — Он грустно улыбнулся. — Тогда я окончательно решил, что никогда не женюсь. Как только очутился дома, я сказал матери. Я уже рассказывал?
— Ты говорил, что принял решение, но причин не называл. Как ты ей рассказал?
— Она разглагольствовала про барышню, с которой хотела меня познакомить, а я сказал, что у меня нет ни намерений, ни желания вступать в брак с любой женщиной, — пожал Джеймс плечами. — Можешь себе представить, как она огорчилась, но она поняла, что я не передумаю. — Чуть позже он задумчиво добавил: — Иногда мне кажется, что она знает о моих… предпочтениях, но, естественно, мы их не обсуждали.
А вот Ян с отцом обсуждали.
«Содомит навсегда останется содомитом».
Раздался низкий грозный рокот. Они вскинули глаза на зловещее небо.
— Видимо, дождь все-таки начнется.
Едва Ян договорил, черные тучи заволокли небо. Снова донесся раскат грома, упали первые капли дождя, разбиваясь о навес из листьев.
— Похоже, будет ливень, — изрек Джеймс. — Надо укрыться. Идем, неподалеку есть место.
Он повел Яна по дорожке, по которой они пришли, только вместо того, чтобы пойти к колокольчиковому пролеску, он выбрал змеившуюся влево тропку, заросшую, почти неразличимую; она вела к еще более поразительному пролеску, чем тот, что с колокольчиками, ибо здесь стояла махонькая белая хижина с аккуратной соломенной крышей. Ян не стал спрашивать, кто здесь живет. Хижина слишком красивая и ухоженная, а лес уединенный — скорее всего, это не более чем богатейская придурь.
Ян укрылся от проливного дождя под притолокой входной двери, тогда как Джеймс ринулся за хижину, а полминуты спустя торжественно вернулся с ключом.
— В прошлый раз Кейт показала, где он лежит. — Он вставил ключ в замок и отпер дверь. — Не ударься головой, — предупредил он и нагнул голову, входя в хижину.
Внутри тоже было красиво. Эдакая фантазия состоятельного человека о скромной жизни: все простое, но очень удобное. Кресла с ушами возле камина наводили на мысль о приятных вечерах у огня. Ян вообразил, как влюбленные вкусно ужинали за крепким дубовым столиком у окна, куда они с Джеймсом положили мокрые шляпы.
Похоже, к гостиной примыкала комната. Из любопытства Ян сделал несколько шагов и распахнул дверь, замер в дверном проеме при виде на удивление роскошной кровати, застеленной синим шелком, что господствовала в крошечной опочивальне.
— Кейт говорила, у отца Эдварда была любовница, — произнес Джеймс, стоя у него за спиной. — Они встречались в этой хижине. По словам Кейт, никто не знал, кто она такая.
— Может, любовница была любовником, — пробормотал Ян. — Может, поэтому он и осторожничал.
— Я задавался этим вопросом, — сознался Джеймс. Помолчав, он примолвил: — Вчера миссис Поттс сказала, что мать Эдварда безвылазно обреталась в Лондоне, а отец жил в Холмвелле. Она намекнула, что у мамы Портер в любовниках ходило пол-Лондона, а папа Портер вел здесь целомудренный образ жизни. Мне стало любопытно, знала ли она об этом месте.
— Мама Портер или миссис Поттс? — оглянулся Ян через плечо.
— Обе, — улыбнулся Джеймс.
Ян взирал на синее раздолье огромной пустой кровати.
— Вероятно, они заключили соглашение. Многие супружеские пары очень прагматичны.
Отчего-то в памяти всплыли слова Джеймса: «... если не буду делать то, что меня радует, выберу удобства, тогда я… останусь ни с чем. Умру, так и не пожив».
Отец Эдварда виделся здесь с любовницей или с любовником, но судя по тому, что Ян видел, человек был любимым. С этим человеком он старался укрыться от мира, создать надежно спрятанный кокон.
К горлу вдруг подкатил соленый ком. Он тяжело сглотнул, глядя на кровать, сознавая, что Джеймс стоит рядом, смотрит на него.
Навалилась тоска, столь же внезапная, как ком в горле, и столь же незваная.
Он убедил себя, что поедет в Холмвелл, чтобы все исправить, помириться с Джеймсом. Возможно, попробовать разорвать незримую нить.
Однако сейчас он уразумел, что все гораздо сложнее, что связаны они не одной нитью, а тысячами спутанных нитей.
Чтобы разорвать нити, извинений мало. Никакому прощению в мире это не под силу. Только острый клинок перережет их одним взмахом. Или… это возможно?
Казалось, буря, бушевавшая снаружи, хлеставшая по оконцам безжалостным дождем, бушевала у него в сердце, переворачивала душу, дурманила голову. Что делать: освободиться от нити, что связывала их с Джеймсом, или… это возможно?
Это так рискованно, можно выдать себя сотней способов. Ян всегда считал, что публичный позор хуже смерти, и это правда, разве нет? Он обязан думать не только о себе. О семье он тоже обязан думать. О людях, доверивших ему защиту семейной чести. Он не мог их предать. Хватит и того, что он уволился из армии. Он как минимум должен поехать в Индию и служить своей стране.
«Господи».
Он развернулся, заметив испуг у Джеймса на лице, схватил его за плечи и пихнул к стене.
— Я не могу, — произнес он, точно слова из него вытягивали. — Я не могу тебя получить, но и отказаться от тебя не могу, — застонал он, стукнувшись лбом о стену. — Мне нельзя тебя любить.
— Ты меня не любишь, — напрягшись, отрезал Джеймс.
— Люблю, — прошептал Ян. — И это сводит меня с ума, Джейми.
На миг повисло глубокое молчание.
— Нет, — затряс Джеймс головой. — Нет, вот что ты любишь. — Он провел ладонью по начавшему наливаться члену, отчего тот набух сильнее, а Ян зашипел. — Как только ты это получишь, ты захочешь, чтобы тебя выпустили на свободу, чтобы я ничего не требовал.
Дабы подчеркнуть мысль, Джеймс с нажимом водил ладонью вверх-вниз. Ян пытался сопротивляться.
— Джеймс, пожалуйста, я…
Но Джеймс безжалостно его заткнул: схватив за шею, дернул на себя и впился в губы жарким яростным поцелуем.
Он шустро кружил влажным языком, беспощадно прижимался стройным крепким телом. Терпеть бешеное желание, вызванное поцелуем, почти нет мочи. Ян не хотел этого, но нуждался, как утопающий нуждается в воздухе. За бедра он притянул Джеймса ближе, застонал ему в рот, отдавшись поглощающему поцелую, но Джеймс с силой его отпихнул.
С минуту потрясенный злой Джеймс стоял, тяжело дыша, затем судорожно заговорил:
— За что ты так со мной, Ян? Ты не уймешься, пока не погубишь меня?
Ян задохнулся, словно получил солидный удар в живот. Поначалу он лишь таращил глаза, но стоило Джеймсу отвернуться, он попытался его перехватить.
— Джейми, пожалуйста, неужели ты правда считаешь, что я хочу тебя погу…
По пути к выходу Джеймс взял со стола шляпу и рывком распахнул дверь. Дождь лил как из ведра, снова грянул гром, оглушительный и зловещий.
— Джейми, пожалуйста.
Ян схватил его, но Джеймс с изумленным стоном вывернулся.
— Не ходи за мной. Больше никогда за мной не ходи.
После этого он выбежал под ливень.
Прошлое
1822 год
Глава 16
16 апреля 1822 года
Трактир «Черный кабан», Лондон
Ян наклюкался. Изрядно наклюкался.
За несколько дней у него не было ни минуты покоя, ибо по вине очередного порыва жалости к себе король требовал постоянного внимания. Ян чуть не свихнулся. Он отчаянно хотел оставить королевскую службу, но армейское начальство не дозволяло. Пока он нужен Георгу, ему не вырваться.
Сегодня, однако, он сбежал, выдумав историю про хворую тетушку, бесстыдно сыграл на чувствах короля, дабы его убедить, отправился гулять по любимым публичным домам и в результате угодил в «Черный кабан», куда втайне от большинства посетителей мужчины вроде Яна ходят свести знакомства.
Знаками, которые рассеянным клиентам непонятны, общались настолько хитро, что даже обычный человек не заметит, а уж про Яна в таком-то состоянии и говорить нечего.
Он хохотнул над сей мыслью и допил остатки эля.
— Еще, капитан? — спросил икавший мужчина, пихнув Яна в бок.
Новый миловидный друг, увы, не мужелюб, да и не совсем в его вкусе. Ян любил более красивых и светловолосых. Светловолосых… как вон тот паренек.
Ян зацепился взглядом за мужской затылок. Юноша только вошел в темный зал с двумя спутниками и снимал шляпу. Волосы сияли, как старое золото, в тусклом свете редких свечей. Друзья, безбородые юноши с нервными натянутыми улыбками, Яна не интересовали. Его вниманием завладел блондин. Ростом и плечами он напоминал Джеймса Харта — но это не Джейми, правда же?
— Капитан! — повторил мужчина, опять толкнув его локтем. —
|
|
|
