Вступительное замечание В.Анастасъева 2 глава
ВСТУПЛЕНИЕ
6 ноября 1934 Ресторан Чайльдс Колумбус Серкл Нью-Йорк В то время, когда я, можно сказать, "вздыхал" и "охал" в последнейглаве третьей книги второй серии моих писаний, в процессе моего, таксказать, "подсознательного мышления", в моих автоматически текущих мысляхцентр тяжести интереса сам собой сконцентрировался на вопросе: как мне нужноначать третью серию книг, запланированную для написания, а именно, ту сериюкниг, назначение которой, по моему убеждению, было в том, чтобы стать вочень короткий срок, так сказать, "назидательно -инструктивной" для всехсозданий Нашего Общего Отца, подобных мне самому; но здесь я должен искреннепризнаться, что вскоре после того, как я выбрал для себя профессию писателя,как наиболее соответствующую моему неожиданно возникшему физическомусостоянию, и когда, параллельно с улучшением моего физического состояния, яясно понял, что мои личные письменные объяснения принесут огромную пользубольшинству современных людей, так же как и будущим поколениям, я решил этойсамой серией книг сознательно отплатить Великой Природе за мое появление насвет и существование, главным образом за существование не просто как"обычная жизнь", автоматически выполняющая некое назначение, необходимое дляобщих надобностей Великой Природы, но больше за существование особенное исознательное, беспристрастно оценивающее себя и, в дополнение, одаренноеспособностью всестороннего совершенствования и независимого единства. Вывод из этих недавних размышлений, в соединении с моими Сегодняшнимисознательными мыслями об окончании этой последней книги, привели меня ккатегорическому решению начать эту "назидательно-инструктивную" серию книгописанием событий, связанных с моими последними двумя поездками в СевернуюАмерику, и привести в сжатом виде те беседы, которые я провел с однойгруппой последователей моих идей, которая уже была организована за десятьлет до этого во время моей первой поездки в Нью-Йорк. Я хотел бы начать с этого описания главным образом потому, что наоснове этих бесед, как я и планировал их в своих мыслях, может быть построеннеобходимый фундамент для всего, что я решил ввести в сознательную жизньлюдей посредством этой третьей и последней серии моих писаний; и, крометого, потому, что публикация этих лекций, в соединении с описанием событий ипричин, которые их вызвали и на которые я как раз и отреагировал этимисамыми беседами в определенной форме и последовательности, сформирует, уменя почти нет сомнений, в своей совокупности некий, так сказать,"автоматически действующий фактор" для возможного спасения от полной гибелимногих тысяч людей обоего пола в разных странах Европы, Азии и Америки. В этой вступительной книге третьей серии я изложу "квинтэссенцию" пятибесед, четыре из которых были проведены мной в конце 1930 и начале 1931годов, и одна в конце 1931 или начале 1932 года. Для читателей этой серии моих писаний, независимо от того, к какомууровню сознания они себя относят, не будет, по моему Мнению, излишнимузнать, помимо всего прочего, из каких моих представлений и инстинктивныхпредположений произошла фраза, которую я использовал: "сознательно отплатитьВеликой Природе". Эта фраза вырвалась у меня почти невольно и приняла форму,проистекающую из всей совокупности моего инстинктивного и сознательногоубеждения, что этим актом обнародования третьей серии моих писаний я мог бырассчитывать на выполнение того, что, по моему мнению, является самым важнымдолгом человека, достигшего ответственного возраста, и состоит вприготовлении для потомства, в соответствии со своей собственнойиндивидуальностью, некоторых полезных инструкций; более того, я мог бы этимсамым актом, хотя бы даже совершенно субъективно, придать смысл всем моимпрежним намеренным трудам и сознательному отказу от всех видов благ, которыеобычно кристаллизованы в жизни современных людей, и которые для меня всегдабыло очень легко приобрести; и наконец, я надеюсь, в момент моего последнеговздоха испытать без какого-либо умственного, эмоционального илиинстинктивного сомнения тот импульс, священный для человека, который древниеессеи называли "беспристрастная удовлетворенность собой". С той целью, чтобы возникло в мышлении читателей этой книги для лучшейориентации и более легкого логического сопоставления с тем, что последуетдальше, "нечто", что существовало на Востоке до Вавилонской цивилизации вотрасли знания, называвшейся "Теоматос", и носило название "оживляющийфактор для объективного предположения" -- я имею в виду, конечно, мышлениетех читателей, кто, как только они познакомятся с моими писаниями, будутруководиться моим советом и близко следовать ему, - я бы хотел прежде всегопостараться, для их внутреннего зрения, передать им посредством словесногоописания разнообразную информацию, совокупность которой могла бы помочь импредставить в истинном виде и ясно понять две ситуации, которые сложились впроцессе моей обычной жизни во время моей писательской деятельности. Первая ситуация возникла в самом начале моей писательской деятельности,после автомобильной аварии, огромного несчастья, постигшего меня, когда яликвидировал все связанное с моими прежними формами сознательнойдеятельности для блага всех окружающих меня и начал писать. С этого времения стал всячески избегать любых встреч и разговоров с людьми, которыекаким-то образом были осведомлены о моих идеях и естественно хотелипоговорить со мной, чтобы поближе познакомиться с ними. Я принял эту меру с самого начала моей писательской деятельности с тойцелью, чтобы не получать - или, по крайней мере, получать в меньшей степени- шоков, затрагивающих мои мыслительные ассоциации, от тех "утонченных"абстрактных вопросов, в связи с которыми, в последние годы, я был обязан вмоих беседах с различными людьми приспосабливаться к их различным уровнямпонимания, привыкая таким образом давать на эти вопросы почти автоматическийответ. Я хотел вообще не вбирать в себя впечатлений обычной жизни, которыене были необходимыми для меня и могли помешать установленному темпу моегомышления в связи с этой задачей, которую я сам себе добровольно поставил. Чтобы охарактеризовать мою намеренную "внутреннюю изоляцию" от техвнешних впечатлений, которые препятствовали моей писательской деятельности,будет достаточно сказать, что за это время я ни разу не прочел ни однойгазеты и даже не держал их в руках, и почти то же самое с письмами ителеграммами. Я сказал "почти", потому что за это время я все-таки прочелтринадцать или пятнадцать писем и написал около шести или семи, несмотря нато, что получал, особенно в первый год, сотни ежедневно. Так как, рассказывая о таком свободном отношении к своейкорреспонденции, я в некотором роде выдал один из моих секретов, чтопроизошло совершенно ненамеренно, я чувствую потребность признаться еще коев чем касательно корреспонденции, адресовавшейся мне в то время. Это будетсовершенно гармонировать с тем моим фундаментальным принципом, всегдаприменявшимся мной в обычной жизни, который выражается словами: "Есликутишь, то кути на всю катушку, включая и почтовые расходы". (Смотрите главу"Пробуждение мысли", Рассказы Вельзевула своему внуку). После моей автомобильной аварии, уже упоминавшейся, делая исключениетолько для представителей французского правительства, я закрыл двери своегодома для всех, как для тех, кто уже знал меня, так и для тех, кто толькослышал обо мне и любопытствовал меня увидеть - вероятно с целью, какбольшинство из них считали, понять для себя, что я был такое и что такоебыли мои идеи. Когда во второй год меня особенно "бомбардировали" огромнымипачками писем, я поручил одному из близких мне людей открывать эти письма,не давая их мне, и если там не было ни того, что называется "вложениями", никакого-либо указания на их немедленную отправку, уничтожать их такимспособом, чтобы даже их "астрального запаха" не осталось в моем доме, ноесли там были вложения, тогда, как я обычно выражался, в соответствии счислом английских, или, на худой конец, американских "нулей", украшавших их,поступать с ними следующим образом: Если вложение украшал один нуль, тогда письмо должно было бытьуничтожено без остатка, а вложение отдано детям, живущим в моем доме, напокупку игрушек; если вложение имело два нуля, письмо должно было бытьпередано моему секретарю, а вложение управляющему кухней, дежурившему вPriere; и только те письма должны были передаваться мне лично, которые былиукрашены тремя или более вышеупомянутыми нулями. Этот заведенный мной порядок, кстати, действует по сей день, но вближайшем будущем, то есть в момент, когда я закончу эту первую книгутретьей серии моих писаний, я предполагаю изменить этот порядок такимобразом, чтобы все письма и телеграммы без исключения уничтожались, авложения с числом нулей не менее четырех передавались мне, с тремя - моемусекретарю, с двумя - детям, живущим в моем доме, а все вложения с однимнулем отправлялись бедным детям Фонтенбло и Авона. Теперь, когда я публично признался в таком бесцеремонном отношении нетолько к моей корреспонденции, но также к людям, некоторые из которых в товремя считались и, может быть, до сих пор считаются в различных европейскихстранах могущественными и даже "прославленными", будет правильным сказать,что если мое сознание позволяло моей особенной натуре проявлять такую"дерзость" и даже выражать ее в письменной форме, делая ее открытой длявосприятия каждого двуногого дышащего создания, независимо от того, какую онпредставляет собой, в смысле границ своего понимания, геометрическую фигуру,- "куб", "квадрат" или "зигзаг", это потому, что я уже добился успеха ввыполнении большей части задачи, которую себе поставил, несмотря навсяческие препятствующие этому факторы - как возникающие закономерно, так ипорождаемые различными типами среди нас, которые, к сожалению, также носятназвание "человека" и которые, как объясняется в очень древней легенде,появляясь на свет и существуя среди нас, обычных людей, создаются Природойтаким образом, чтобы произвести два результата: первое, чтобы космическиевещества, трансформируемые посредством их в период их роста, а не, как онисами считают, всей их жизни, служили "катодными элементами" для поддержанияна Земле "объективного Добра" в жизни всего человечества, и чтобы, второе,элементы, составляющие их общее бытие, трансформировались после их смертидля пополнения запаса продуктов, использованных для нужд Ада. Короче говоря, такое мое отношение к встречам и разговорам со всякогорода людьми твердо установилось в ходе моей внешней автоматической жизни спервого года моей писательской деятельности, и я старался не менять его дотого времени, пока не начал готовиться к моей последней поездке в Америку: аименно, когда я окончил в первом наброске изложение всего материала, которыйя планировал написать, первую серию в ее окончательной форме, вторую в еепервой версии и третью частично. Второй из упомянутых фактов был тот, что когда моя память относительновопросов писания обострилась в процессе моей писательской деятельности донеобычайной степени, так что, например, я всегда мог и даже теперь еще могувспомнить, где, в какой из многих тысяч тетрадей, которые я заполнил, и вкакой связи с другими мыслями выражена какая-либо мысль и должна бытьповторена в другой форме и в каком именно другом месте, и мог и даже теперьеще могу вспомнить, на какой из уже десятков тысяч страниц этих тетрадей,заполненных мной, в каком предложении и в каком слове были буквы, которые яавтоматически написал как-то необычно неправильно, однако в то же самоевремя, в этот период, когда я неизбежно должен был встречать новых людей,едва ли была одна встреча или даже один разговор - который прежде непременнопроизвел бы на меня впечатление - который оставил хоть какое-то впечатлениев моей памяти; и даже на следующий день, когда иногда было просто необходимодля меня его вспомнить, я не мог при всем желании и напряжении вспомнитьвообще что-либо из встреч и разговоров, происходивших вчера. Но когда, в связи с приближением завершения моего писания, напряжениемоей внутренней занятости вопросами писания уменьшилось, моя натураприобрела способность, которая, как иногда случается, формируется особымобразом, уметь, не испытывая чувства вроде "угрызений совести",интересоваться другими вопросами жизни, ничем не связанными с задачей,поставленной мной самому себе на данный период под специальной присягой,принесенной в определенном состоянии, которое с детства было показано мне ивоспитано во мне моим отцом. В этом "психическом состоянии" я предпринялокончательные правки второй серии, продолжая работать, конечно, как раньше,то есть большей частью путешествуя по различным странам Европы, в основномво Франции, и занимаясь писанием исключительно в различных публичных местах,таких как рестораны, кафе, "танцзалы" и другие близкие им по духу "храмы"современной морали. Когда с этого времени мои отношения с людьми самого разного рода сталивосстанавливаться, и я начал наблюдать их снова, благодаря моему наполовинуосвобожденному вниманию, с особой способностью, намеренно развитой в моейранней юности и состоявшей в "умении не отождествляться с внешнимипроявлениями других", я начал замечать и по мере повторения встреч стал всеболее убеждаться, что в психике всех их, как мужчин, так и женщин, имевшихкакое-то знание и интерес к моим идеям, особенно в психике тех, кто ужепытались на практике проводить некоторые эксперименты над самими собой,якобы соответствующие моим идеям, происходило что-то "не то", настолькоопределенно "все не то", что это было заметно -- конечно с определеннымумением наблюдать - даже любому обычному человеку. Эти повторявшиеся констатации не только начали тревожить меня, нопостепенно возбудили в моей психике "неутолимую жажду знания", с цельюпонять причины этого факта. Результатом этого было то, что в последующие встречи с такими людьми яначал, с исследовательской целью, наблюдать их особенно внимательно и спомощью наводящих вопросов извлекать из них как можно больше материала,который позволил бы мне понять происхождение этого странного и, для менялично, печального факта. Каждая новая встреча с такими людьми, и даже ассоциации, вызываемыевоспоминанием об этом все еще необъяснимом факте, с одной стороны, началиусиливать мой интерес и жажду знания до такой степени, что это стало почтимоей idee fix; а с другой стороны, автоматические мысли об этом началисерьезно мешать мне в моей обычной внутренней борьбе с законным отказом моейнатуры повиноваться моему сознанию и лишали таким образом меня возможностиполной концентрации на продолжении моей работы, которая требовалавеличайшего внимания. Но когда наконец, в конце 1930 года, я приехал в Нью-Йорк и в первый жедень оказался среди большого числа американцев, последователей моих идей, икогда я увидел то же самое явление и среди них, то это произвело на менятакое глубокое впечатление, и сила реакции была такой сильной, что меняохватила холодная дрожь, наподобие той, что бывает у людей, пораженных такназываемой "кушкской желтой малярией". Я тогда даже, чтобы "пустить им пыль в глаза", усилил проявление моейобычной манеры шутить в разговоре, чтобы скрыть это свое внутреннеесостояние. Спустя довольно долгое время, когда я немного успокоился и осозналпосле краткого размышления, что осуществить цель моей нынешней поездки вАмерику, которая, помимо всего прочего, была связана с финансовым вопросом,было возможно для меня и без использования этой группы людей, я решил, покая был там, и после выяснения для себя в личных контактах с людьми,составлявшими эту группу, всех деталей и условий постепенного формирования вих индивидуальности этой оригинальной психической особенности, сделать всевозможное, чтобы искоренить, если не у всех, то по крайней мере убольшинства из них это зло, происшедшее из-за неправильного понимания моихидей, так же как по другим причинам, природу которых я уже наполовинуразгадал. Я должен честно признаться, что если возникла во мне такая сильнаяреакция, под воздействием которой я сразу же решил во что бы то ни сталопонять и осветить со всех сторон причины этой психической особенности и повозможности принять все соответствующие меры, то это было в основном потому,что по отношению к людям, составлявшим именно эту группу, задолго до этого,вследствие их хорошего отношения ко мне в те трудные годы, которыепоследовали за моим несчастьем, уже давно постепенно сформировалось во мне"нечто", заставлявшее меня считать себя, в определенном смысле, в долгу предними, всеми вместе. И тогда, поскольку из описания событий, последовавших за этим моимрешением, каждому читателю из тех, кто стал последователем моих идей, могутобъясниться причины возникновения этого факта, преступного в объективномсмысле, а для меня лично мучительного и горького, и с той целью, чтобы,может быть, некоторые из них, воспринявшие ложно сущность моих идей ипродолжающие применять их к самим себе, так сказать, для своего "блага", яимею в виду тех, в ком способность мышления из здравого смысла еще неполностью атрофировалась - способность, которая формируется в психикечеловека в подготовительном возрасте - смогли бы, возможно, прекратить свое,так сказать, "са-мо-разрушение"; и кроме того, поскольку знакомство ссодержанием этих упомянутых пяти бесед, проведенных мною среди людей,принадлежавших к этой самой группе, во время моих двух поездок в Нью-Йорк -которые, между прочим, были одними из мер, предпринятых мной для исправленияэтих пагубных результатов, "возникших из-за неправильного понимания моихидей" -может оказаться, по моему мнению, вообще для каждого читателя "первымпроблеском истины", я нахожу наиболее приемлемым, как я уже говорил, взятьописание этих событий за основу всей темы этой первой книги "назидательнойсерии" моих писаний. В первый же вечер моего приезда в Нью-Йорк, 13 ноября 1930 года, былаустроена по инициативе некоторых членов этой группы предположительно"чистокровных" американцев, судя по их умению находить способы экономитьвремя - общая встреча, что бы дать возможность им всем увидеть ипоприветствовать меня, в одной из студий известного театра, Карнеги Холл,куда я был приглашен мистером С. уже на пароходе по самом прибытии его вНью-Йорк. Мистер С. был в то время официальным заместителем мистера Ориджа,который, ввиду некоторых обстоятельств обычной жизни, сложившихся в основномвследствие несчастья, постигшего меня, стал первым и главным представителеммоих идей в Америке, а также основным руководителем этой самой группыамериканцев и который временно был в отъезде в Англии. Большинство собравшихся там в тот вечер были, как оказалось, личнознакомы мне, то есть я уже встречал их либо в мои прежние приезды в Америку,либо в их приезды во Францию, когда они приходили в Chateau du Prieure,который в последние годы был моей постоянной резиденцией. Я пошел на эту специально созванную общую встречу в сопровождениинескольких из моих "переводчиков-секретарей", прибывших вместе со мной. Входе первых приветствий и знаменитой "манипуляции", называемой "пожатиемрук", я заметил на их лицах и в их взглядах то самое "нечто", которое язамечал в Германии, Англии, Турции и других европейских странах у людей,ставших тем или иным образом последователями моих идей. Тогда во мнепоявились данные, уже упоминавшиеся, которые еще до этого сформировались поотношению к этим американцам и которые некоторое время спустя привели менявнутренне к категорическому решению, если это не было уже слишком поздно,принять все необходимые меры для их блага. По окончании "рукопожатий" и обмена всеми обычными бессмысленнымисловами, называемыми "любезностями", особенно употребляемыми средиамериканцев, я попросил своего секретаря прочитать вслух последнюю главупервой серии моих писаний, которую я недавно окончил и которая была у него ссобой по установившемуся обычаю всегда носить в своем портфеле все то, надчем я в то время работал. Я сделал это главным образом для того, чтобы такимобразом создать необходимые условия для беспрепятственного наблюдения заприсутствующими. Сам же я, сидя отдельно от всех в углу, начал внимательно наблюдать закаждым присутствующим и в то же время составил в своих мыслях пландальнейших действий по отношению ко всем им вместе, а также и к каждому вотдельности. В тот первый вечер, поскольку было поздно, я прервал читавшего насередине главы, которую он читал, и, обращаясь ко всем присутствующим,прежде всего пообещал устроить общее чтение в ближайшие несколько дней,чтобы закончить эту главу, а затем предложил им выбрать трех или четырехчеловек из числа присутствовавших в тот вечер и попросил их прийти ко мнечерез три дня вместе с мистером С., чтобы коллективно решить все вопросы,связанные с моим пребыванием в Нью-Йорке. Сказать по правде, я сделал это приглашение с обдуманной целью - винтимной беседе с этими четырьмя или пятью людьми разузнать у них, конечно,непрямо, различные детали, которые не были еще ясны мне в связи сподозрениями, возникшими во мне в тот вечер во время чтения, подозрениями вданном случае относительно этих американских "горе-последователей" моихидей. Ожидая с несомненной уверенностью, что этот ряд моих писаний, как я ужесказал, будет на самом деле "назидательно инструктивным", то есть послужитпусть хотя бы только автоматическому формированию в созданиях Нашего ОбщегоОтца, подобных мне, всех видов данных, которые должны, согласно моемупониманию, присутствовать в реальном человеке, а не только тех данных,которые обычно формируются в общем бытии людей, особенно современных, делаяих совершенно безвольными, проявляющими себя во всех случаях просто какживотные, исключительно через рефлексы функционирования их организма, яхочу, с самого начала этой серии, поговорить также о таких внешних фактах,описание которых для наивного читателя может показаться на первый взглядпочти бессмысленным, просто набором слов; тогда как для человека, имеющегопривычку думать и искать смысл, содержащийся в так называемых"аллегорических описаниях", при условии хотя бы немного усиленного мышления,они будут полны внутреннего значения, и, если он сделает хотя бы малейшееусилие "не быть марионеткой своих автоматических мыслей", он увидит и узнаеточень многое. Прекрасным "наглядным примером" для поиска и понимания внутреннегосмысла в описании похожих друг на друга, на первый взгляд кажущихсябессмысленными, внешних фактов, может служить то, что я сказал тогда в концевстречи, покидая студию, в которой была устроена эта встреча с американцами,собравшимися там, чтобы лично поприветствовать меня и сказать "добропожаловать". Выходя наружу и задержавшись на пороге, я обернулся и обращаясь к нимтем полушутливым-полусерьезным тоном, иногда свойственным мне, и сказал: "На три четверти могучие джентльмены и в высшей степени могучие ледиэтого "долларо-урожайного континента"... Я был очень, очень рад видеть васи, хотя сидя так долго среди вас в этот вечер в блаженной атмосфере ваших"расконсервированных" излучений, я все-таки получил достаточно энергии -может быть, даже больше, чем нужно -- для осуществления моей цели, радикоторой в этот раз я к вам сюда приехал; но в то же время к большомусожалению - хотя я не знаю, вашему или моему -- во мне снова был пробуждентот импульс, который был у меня всегда, но который ни разу не давал о себезнать во время моей писательской деятельности, а именно, импульс жалости кнекоторым людям, количество которых достигло огромной цифры, чьи тщеславныеродители или учителя, пользуясь отсутствием в этих будущих "отщепенцах" в ихподготовительном возрасте их собственной мудрости, убедили их, помогая имденьгами, конечно, способом, известным в итальянской "бухгалтерии", стать вих ответственном возрасте "докторами-психиатрами", в данном случае длявполне взрослых несчастных людей, обитающих в организованных в американскоммасштабе психиатрических больницах. Говоря откровенно, я еще не знаю точно причины пробуждения во мне этогопрежде существовавшего нежелательного импульса; но я знаю только, чтореакция на эти данные начала проявляться во мне постепенно вследствие тогофакта, что во время чтения последней главы первой серии моих писаний, сидя вуглу и наблюдая от скуки выражения ваших лиц, мне было ясно видно, как налбу то у одного, то у другого из вас выступала надпись "кандидат всумасшедший дом". Я сказал "от скуки", потому что содержание этой главы, над каждымпредложением которой мне приходилось думать снова и снова на протяжении трехмесяцев почти день и ночь, наскучило мне больше, чем ваша рыба под названием"макрель", которую в мой первый приезд сюда я был вынужден есть в течениишести месяцев утром и вечером, так как это была единственная свежая пища,которая нашлась у вас в городе". После этого, придав моему голосу тон, которому учат в монастырях икоторый называется "тоном смущенной скромности", я добавил: "Я еще не уверен, на самом ли деле это так или это только мне таккажется, что довольно часто случается в психике человека, испытавшего оченьмного "неприятностей". Из-за шестидневной непрерывной качки на волнахбезграничного океана, и частому введению в себя благородного французскогоарманьяка и постоянного регулирования его вибраций введением в себя не менееблагородных немецких "hors d'oeuvres" (закусок - фр.), что-то во мнесегодня, как говорится, "fishy" (сомнительно, слабо - англ.). По истечении трех дней после этой только что описанной важнойамериканской встречи, дней, которые местные жители охарактеризовали быпо-разному - те, что имели много долларов в карманах, независимо от способових добывания, как "прошедшие не монотонно", тогда как те, для когоотсутствие этих долларов является хроническим, сказав - "еще на один деньближе к нашему последнему вздоху", - ко мне пришли пятеро вышеупомянутыхамериканцев во главе с мистером С. Поговорив с ними обо всех естественно текущих ассоциациях и в то жевремя выяснив для себя все детали, которые требовались мне в связи сподозрениями, возникшими у меня во время чтения в первый вечер моегоприезда, я начал рисовать перед ними весьма рельефно все уже описанные мнойконстатации относительно появления в психике людей, последователей моихидей, этого странного свойства, а также перспектив, вытекающих из этого, азатем, рассказав кратко о причинах моего нынешнего приезда в Америку иневозможности для меня уделять очень много своего времени членам их группы,я попросил их больше не допускать того, что происходило в эти дни, когдаиз-за визитов того или другого члена группы и их иногда совершенно идиотскихвопросов, у меня не было возможности написать ни единого слова. Поэтому я предложил им сформировать нечто вроде комитета и взять насебя работу по организации дважды в неделю общих встреч для членов ихгруппы, на которых я постараюсь всегда сам присутствовать; а также смотретьза тем, чтобы в другие дни никто не беспокоил меня личными визитами,письмами или даже по телефону. После этого мы вместе решили, чтобы сэкономить мое время а также ввидумногих других соображений, проводить эти общие встречи в моей квартире и,ввиду ограниченного размера самой большой из ее комнат, которая была чем-товроде зала, не допускать на эти встречи более пятидесяти человек, а дляостальных членов группы организовать встречи в студии Карнеги Холла или надругих частных квартирах, где, не обязательно с моим участием, читалась бывслух одним из моих переводчиков-секретарей стенографическая запись всехвопросов, которые мне задавались и мои ответы на них. И в заключение я настоятельно попросил их не говорить пока ничего изтого, что я сказал им в тот день, никому из членов их группы и добавил: "Согласно выводам после наблюдений и исследований, проведенных мною вэти дни, к моему большому сожалению, я буду вынужден во время моегонынешнего пребывания в Нью-Йорке принять разнообразные меры к многим изваших товарищей с той целью, чтобы они либо полностью разочаровались в моихидеях, либо полностью утратили веру, кристаллизовавшуюся в ихиндивидуальности за эти годы, по отношению к мистеру Ориджу и егоавторитету".
ПЕРВАЯ БЕСЕДА
проведенная мной 28 ноября 1930 года с свободным входом в собрании всехбез исключения последователей моих идей, принадлежащих к упомянутой группе Я начал так: Сегодня и вчера я серьезно размышлял о том, как мне найти такой способдля моих объяснений, всей совокупностью которых я намереваюсь сегодня и надвух или трех последующих встречах донести до вас некоторую информацию,тесно связанную с вашей жизнью, и придать форму и последовательность моемуизложению такие, чтобы они могли, в условиях созданных вами,североамериканцами - в смысле большей ненормальности в сравнении смеханизмом мышления других людей -- помочь нормальному и беспристрастномупониманию вами этой информации. Мне пришлось долго обдумывать это главным образом по причине моегоискреннего желания, теперь, когда у меня есть возможность, оказать вамкакую-то помощь моими объяснениями, вам, американцам, составляющим именноэту группу моих последователей, как людям, по отношению к которым за времямоего общения с вами, вследствие вашего доброго отношения ко мне лично имоей работе в трудные годы после случившегося со мной несчастья,сформировались и до сих пор постоянно действуют, так сказать, "стимулирующиеданные" для благожелательности; кроме того, в этот же период во мнесформировалось твердое убеждение, что у всех вас, очевидно, вследствиененормально чрезмерного чтения газет, развился, более чем в других людях,тот ненормальный психический фактор, который в последние века стал вообщенеотъемлемым свойством современных людей и который очень определенно, какэто может быть легко подтверждено экспериментально, действует на общуюпсихику людей таким образом, чтобы их бытие довольствовалось поверхностнымвосприятием всех видов впечатлений, прочитанных или услышанных, не вызывая вних никаких предчувствий каких-либо возможных вредных последствий этого. В результате этих размышлений, я думаю, мне удалось наконец разработатьв своих мыслях форму изложения, примерно соответствующую моей цели. Согласно этой, так сказать, "схеме изложения", я сейчас прежде всеговызову у вас и разъясню несколько таких вопросов, которые, как япредполагаю, покажутся на первый взгляд совершенно несоответствующими тому,что вы ожидаете услышать от меня в смысле того, что я обещал сказать длявашего блага, тогда как на самом деле только такая схема последовательногоразвития этих обещанных объяснений может, по моему мнению, кристаллизовать ввашем ненормально устроенном "мыслительном аппарате" те понятия, постижениекоторых я считаю не только очень полезным для вас, но абсолютно необходимым. Прежде всего я хочу познакомить вас с двумя основными пунктами тойдетальной программы, разработанной мной, которую предполагалось постепенноосуществлять в жизни людей посредством основанного мной Институтагармонического развития человека. Этот институт, между прочим, впервые был мной основан еще в России задва года до начала, как ее называют, "Мировой войны", но мне не удалосьтвердо поставить это свое "детище", как говорится, "на его собственные ноги"- несмотря на многократные попытки основать его в разных других странах,которые кончались каждый раз из-за всякого рода последствий этой войны"крахом", сопровождавшимся для меня огромными материальными потерями ипустой тратой усилий, которые требовали почти сверхчеловеческого напряжениямоей физической и моральной силы - пока, наконец, как я уже говорил, мне неудалось это восемь лет назад, в благородной Франции. Один из параграфов этой обстоятельной программы содержал детальнуюразработку осуществления моего плана, а именно, что как только в главномотделении Института, а также в других секциях, уже организованных к томувремени, экономический вопрос будет более или менее урегулирован, и будеттакже более или менее налажен процесс приобретения, так называемого,"понимания" в натуре людей, работающих над собой и живущих в этих упомянутыхсекциях, я сразу же начну организовывать с помощью людей, уже достигших вэтих секциях определенного уровня, как это называлось во всех преждесуществовавших эзотерических школах, "бытия и понимания", во всех большихгородах Азии, Европы и Северной Америки, в которых концентрируются интересыбольших скоплений людей данной особой группы, публичные заведения новоготипа, подобные "клубам", существующим в наши дни почти везде в обычной жизнилюдей, и вводить во внутреннюю >^изнь таких публичных заведений нового типа-вместо того, что обычно установлено в таких особых местах для какой-тоопределенной группы людей, то есть их собственных правил, принципов,религиозных и экономических взглядов, и т.д., и вместо обычно установленныхспособов времяпрепровождения, то есть чтения газет и журналов, игры в карты,устройства балов, маскарадов и различных концертов, которые часто, особеннов наши дни, происходят с "мягким участием" тех, кто во мнении большинствасовременных людей являются "известными" и "знаменитыми", а по моему мнению,с участием в основном тех людей, кто, из-за ненормальной жизни своихпредков, так же как и своей собственной, представляют собой ничто иное кактипы, которые в период Вавилонской цивилизации обозначались как"передвигающиеся источники вредного излучения" - и вот, вместо всего этого,обычно происходящего в таких клубах, не дающего абсолютно ничего для благасвоих членов и реального развития их индивидуальности, ввести обычайзнакомиться постепенно и в строгой последовательности, посредствомколлективного чтения, лекций и объяснений, даваемых людьми, специальноподготовленными для этой цели и посланными из вышеупомянутых секций, сразличными фрагментами из той совокупности теоретической информации, напринципах которой базируется основанный мной Институт, а именно, тойсовокупности информации, доступной пониманию каждого современного человека,после изучения которой каждый должен признать, что, даже если все это ещенеизвестно в жизни людей, тем не менее по своей истинности это так жеаксиоматично, как, например, то, что "когда идет дождь, тротуары мокрые",так чтобы это могло стать из всего, что человеку требуется постичь для того,чтобы вести жизнь, достойную человека, а не дикого животного, поистине самымважным, даже более незаменимым, чем воздух, которым мы дышим, а затем, послеэтого, на основе и в соответствии с убежденностью, приобретенной благодарятакой теоретической информации о возможности, а также о самих средствах,достижения требуемых данных для своего собственного блага, сообщапредпринять осуществление всего этого на практике. Второй из этих пунктов, который, по моему мнению, абсолютно необходимовам узнать, содержал детальную разработку и форму осуществления моегонамерения немедленно, с установлением более или менее сбалансированного"темпа" жизни в главной секции Института, разделить всех учеников всоответствии с результатами, полученными в их субъективной внутренней работенад собой, на три независимых группы: первую экзотерическую, внешнюю группу;вторую - мезотерическую, промежуточную группу; и третью - эзотерическую,внутреннюю группу. К первой, экзотерической группе должны были принадлежать все вновьвступившие, а также те, кто еще не приобрел по своим субъективным качествамправа принадлежать ко второй, мезотерической группе. Ученики, принадлежавшие к этой второй, мезотерической группе, согласноосновной программы, должны были быть посвящены лишь теоретически во всевопросы, не доступные для среднего человека, которые были выяснены мнойлично благодаря моим полувековым специальным исследованиям как в одиночку,так и вместе со специально организованной группой людей высшей совре
Воспользуйтесь поиском по сайту:
