 |
Глава 9 родительский тренинг
|
|
|
|
Взаимодействие и обмен мнениями в группе из пяти родителей на четвертом семинаре приводится здесь с тем, чтобы дать представление о такой встрече. Это буквальная запись концентрируется только на трех родителях, потому что их поведение на занятии типично для родителей, которые только что провели первое игровое занятие с ребенком. Эта глава описывает родительский семинар и является волнующим чтением, потому что она реальна. Мои реакции и ответы характерны для такого семинара. Когда родители докладывают, я внимательно слушаю и стараюсь понять, что они испытали. Если я чувствую эмоциональную реакцию, мне хочется откликнуться на чувства, царящие в классе, с тем, чтобы дать родителю понять, что чувства и разговоры о чувствах в группе естественны. По мере того, как мы продвигаемся вперед, я немного обучаю, если возникает удобная возможность, хотя мне хочется свести обучение к минимуму.
Эта родительская группа была уникальна в том смысле, что родители встречались дважды - в неделю и течение пяти летних недель. Таким образом, родителям надо было проводить со своими детьми по два игровых занятия в неделю. Представлялось, что это не составит проблемы для группы и побудит специалистов, работающих в области психического здоровья, попытаться вместить такие занятия по родительскому тренингу в более тесный временной формат. Однако десять тренинговых семинаров по-прежнему представляются необходимыми, для того, чтобы родители научились приемам игровой терапии, центрированной на ребенке.
Д-р Лэндрет: Что ж, я сгораю от нетерпения: хочу услышать от вас рассказ о первом игровом занятии с ребенком. Мне бы хотелось услышать каждого из вас: расскажите, когда состоялось ваше занятие, как вы его начали, с чем играл ваш ребенок, и какие впечатления вынесли с занятия вы и ребенок. Кто хотел бы начать?
|
|
|
Сэнди: Я начну. Занятие состоялось в воскресенье утром, в десять утра, и Рики ждал его с нетерпением, потому что он помогал мне подобрать коробку игрушек. Я все приготовила в комнате, и он горел нетерпением начать. Он вошел в комнату и играл со всеми игрушками! Но каждый раз, когда он брал игрушку, он спрашивал: «Где ты это взяла и сколько это стоит? » Он очень настаивал, и я в конце концов сказала: «Нам не нужно говорить об этом, давай просто поиграем». Тогда он стал играть, и все пошло хорошо. Он спрашивал о многих вещах, и я очень старалась не попасться на его удочку: не хотела, чтобы моя деятельность свелась только к необходимости отвечать на его вопросы.
Д-р Лэндрет: Вы помните какие-то из вопросов?
Сэнди: Ну, он спросил, будут ли у нас и другие игрушки.
Д-р Лэндрет: Давайте с этого и начнем: будут ли у нас и другие игрушки? Это звучит как вопрос, но как вы думаете: что пытается сказать ваш ребенок?
Сэнди: Он хочет, чтобы у него было больше игрушек.
Д-р Лэндрет: Так как же вы на это ответили?
Сэнди: Я сказала: «Ну, я не знаю» (Сказала это очень вяло).
Д-р Лэндрет: Если бы вы сейчас могли ему ответить, что бы вы сказали? Помните, наша задача дать ребенку понять... что? (Обратился ко всей группе).
Гейл: Мы слышим его, мы понимаем.
Д-р Лэндрет: Да, мы понимаем. Что же вы понимаете, Сэнди?
Сэнди: Что ему хочется, чтобы было больше игрушек.
Д-р Лэндрет: Итак, когда он спрашивает: «Будут ли у нас и другие игрушки? » — вы можете сказать ему... (делает жест, приглашающий Сэнди ответить)...
Сэнди: О, ты хочешь, чтобы у тебя было больше игрушек? Нет, это вопрос. Так: «Ты хочешь, чтобы у тебя было больше игрушек. »
Д-р Лэндрет: Теперь он знает, что вы его понимаете. Что вы изменили в этот раз, Сэнди?
|
|
|
Сэнди: Интонацию.
Д-р Лэндрет: Да, вся разница в интонации. Вы изменили вопрос на утверждение. Вы дали ему знать, что вы понимаете.
Сэнди: Он хочет, чтобы я пошла и купила ему еще один такой же набор, чтобы он мог играть с ним в другое время.
Д-р Лэндрет: Нет. Нельзя этого делать.
Сэнди: Он хотел знать, будут ли у нас каждый раз новые игрушки, и я сказала: «Не знаю». (Она сказала это беспомощным, умоляющим тоном. )
Смех в группе.
Д-р Лэндрет: Я пойду спрошу у учителя. (Смех). Вы бы могли ответить: «Здесь у тебя не будет новых игрушек. Это — все». Какова цель такого ограничения?
Бекки: Чтобы дети привыкли работать в определенной среде и чтобы мы могли научиться общаться с ними.
Родители на этих первых занятиях очень уязвимы. Принимать их ответы гораздо важнее, чем добиваться «правильной» формулировки.
Д-р Лэндрет: И чему они научатся, если не покупать больше игрушек?
Сэнди: Что они им не нужны.
Д-р Лэндрет: Им не нужны все остальные игрушки. Чему еще они научатся?
Сэнди: Они не всегда получают все, что просят.
Д-р Лэндрет: Если вы чего-то хотите, это не означает, что вы непременно это получите. Они учатся, довольствоваться тем, что есть. Этого может быть вполне достаточно.
Сэнди: Он заплакал, когда я сказала, что осталось пять минут. Он сказал: «Не пять минут! Мы можем дальше играть. Еще не пора! » — а я сказала: «Нет, у нас осталось только пять минут». Он ничего больше не сказал; и мы продолжали играть с пластилином. Я сказала: «Что ж, время истекло. Время игры закончилось». Он сказал: «Нет, я хочу нож. Сведи меня в магазин». Он плакал сорок пять минут.
Смех.
Сэнди: Он продолжал плакать и завывать, и хотел помочь мне собрать все игрушки. Он очень тщательно все собрал — в своей комнате он никогда этого не делает — и мы все сложили в коробку. Я несколько раз повторяла: «Ты можешь пойти в другую комнату и посмотреть телевизор или еще чем-то заняться, а я все приберу». В ответ он громко заплакал и завыл: «Я хочу нож», — или еще что-то, я не поняла, потому что он захлебывался слезами.
Смех.
Сэнди: Когда мы закончили, я спросила: «Ну, хорошо тебе было? » — «Нет», — сказал он. Я сказала: «Ах, мне очень жаль».
Д-р Лэндрет: Как вы чувствовали себя, когда он сказал: «Нет, мне не было хорошо»?
|
|
|
Сэнди: Ну, он мне сказал: «Нет», — а когда его потом кто-то другой спросил, он сказал: «Ух, мама сделала отличную работу! »
Смех.
Сэнди: Он просто старался досадить мне.
Д-р Лэндрет: Да. Ему это удалось?
Сэнди: Нет.
Д-р Лэндрет: Итак, даже хотя он сказал, что ему не было хорошо, вас это не задело?
Сэнди: Нет, я поняла, что он делает.
Д-р Лэндрет: Между прочим, мы об этом не говорили, но, возможно, лучше не спрашивать ребенка в конце занятия, понравилось ему или нет.
Все матери засмеялись, что свидетельствовало о том, что каждая из них задала ребенку такой вопрос.
Д-р Лэндрет: Все поведение Рика в конце занятия, его плач, требование продолжать игру говорит о том, что занятие ему понравилось, но вам он сказал нечто совершенно противоположное. Как время текло для вас, Сэнди?
С э н д и: Ну, оно действительно летело быстро.
Д-р Лэндрет: Это хороший признак.
Сэнди: Но его вопросы действительно меня беспокоили. Я все время чувствовала, что я на пределе. Я все время следила за ним, и все время стремилась подсесть поближе к нему. Мне приходилось просто за руки себя держать, чтобы не помогать ему. Так что я ему ни в чем не помогала.
Д-р Лэндрет: Вы очень старались.
Сэнди: Ох, очень. Это действительно было трудно.
Д-р Лэндрет: В вашем рассказе я обратил внимание на одну вещь: Рик, собственно, довольно редко доводил вас до точки.
Сэнди: Доводил, доводил. Он все время меня втискивал в мои границы. Вот это — линии, и палец его ноги всегда над ней раскачивается.
Д-р Лэндрет: Кроме тех ситуаций, когда вы стоите на своем.
Сэнди: Да, когда он знает, что я говорю всерьезно.
Д-р Лэндрет: Бекки, расскажите нам о вашем особенном времени — когда вы играете.
Бекки: Джессика действительно с нетерпением ждала игрового занятия. У нас были друзья всю неделю после того как я была здесь последний раз, но мы их взяли с собой покупать игрушки из списка. Они очень волновалась. Она добилась, чтобы нам помогли сложить все игрушки в ящик. Она рассказала кое-кому о том, что мы покупаем игрушки; как это будет происходить, и о том, что это будет совершенно особенное время. Она сама сделала табличку и повесила ее на дверь, пока я готовила комнату для занятия. (На семинаре говорилось о том, что родителям следует сделать табличку, которая гласила бы: ВРЕМЯ ИГРЫ — ОСОБЕННОЕ ВРЕМЯ. ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ).
|
|
|
Она начала с докторского чемоданчика и минут десять-пятнадцать потратила на то, чтобы все из него вытащить. Она задавала миллион вопросов обо всем. Я не знала, как отвечать, а когда вообще стоило бы сказать: «гм-м-м... ». Я была пациенткой, а она — доктором.
Д-р Лэндрет: То есть, она опекала вас.
Бекки: Да, это с ней случается часто. Потом она пошла за ружьем, которое стреляет дротиками. Она никогда раньше не видела такого ружья. Она играли с ним и задавала разные вопросы. Первое, что она сделала — прицелилась в меня, и я сказала: «В меня нельзя целиться». Ей хотелось узнать, будет ли человеку больно, если она выстрелит в него из ружья. Я ей сказала, что это ружье сделано не для того, чтобы сделать чело веку больно, но что это может случиться, если не соблюдать осторожность. Потом она несколько раз из него выстрелила, потом прицелилась в себя и снова спросила, может ли ружье причинить человеку боль. Я сказала— нет, если пользоваться им с осторожностью. Она отложила его и пошла за оловянными солдатиками. Она никогда раньше не играла с оловянными солдатиками и они ей понравились. Она пыталась построить что-то возле коробки и хотела, чтобы я строила вместе с ней. Я спросила, что она хочет, чтобы я сделала и она сказала: «Ну, просто делай что-нибудь, просто займись чем-нибудь».
Смех в группе.
Д-р Лэндрет: Тоесть она давала вам указания.
Б е к к и: Давала. Много указаний.
Д-р Лэндрет: И во время игровых занятий — в это особое время — это нормально. Они именно для этого и существуют. Мы надеемся, в частности, на то, что, если ваша девочка будет давать вам указания во время занятий, у нее реже будет возникать потребность руководить вами вне этих занятий, когда это неуместно.
Бекки: Но ей недостаточно давать мне инструкции только тридцать минут в день!
Смех.
Д-р Лэндрет: Для того чтобы удовлетворить эту потребность.
Бекки: Да, я предупредила ее за пять минут до конца занятия, когда она играла с оловянными солдатиками, и она захотела, чтобы я действительно поторопилась и помогла ей. Ей хотелось, чтобы я закончила до того как истекут пять минут. Она не успела закончить до того как время истекло, и была в самом деле расстроена.
Д-р Лэндрет: Она поняла, что вы знаете, что она расстроена?
Бекки: Я действовала не слишком хорошо. Я чувствовала себя и в самом деле стесненной, и в самом деле ограниченной, и каждый раз, когда я пыталась отследить, что происходит (выразить словами то, что вы наблюдаете), я чувствовала себя полной идиоткой, когда произносила это вслух. Знаете, когда ты говоришь о чем-то, что очевидно.
|
|
|
Д-р Лэндрет: Иногда это кажется очевидным и звучит нелепо, но...
Бекки: У нее действительно был замечательный взгляд искоса, говорящий: «Дура», — и кроме того, я привыкла к большему взаимодействию.
Д-р Лэндрет: Если бы вы могли вернуться назад и представить себе, что вы сидите там и знаете, что она расстроена, что бы вам хотелось сказать ей?
Бекки: Я понимаю, что ты расстроена, что тебе не удалось все это закончить.
Д-р Лэндрет: Отличный ответ! Тогда она точно знала бы, что вы понимаете. Это не кажется мне совершенно очевидным ответом. Немногие родители умеют говорить своим детям: «Я понимаю, ты действигсльно расстроен, что не успел этого закончить». Как Дебби, вы уже знаете эти ответы.
Бекки: Мне было очень тяжело. Я чувствовала, что мне все время приходится сдерживаться.
Д-р Лэндрет: Сдерживаться, чтобы не — что?
Бекки: Я привыкла все усовершенствовать. Когда дна начинает что-нибудь делать, я включаюсь и делаю это еще чуть-чуть лучше...
Д-р Лэндрет: Хотя вы привыкли руководить и усовершенствовать то, что она делает, вы все же позволили ей взять инициативу в свои руки. Вы знаете, что я слышу в ваших словах? «Хотя это и неловко, и мне так хочется быть в другой роли, я не делаю этого. Я даю ей вести меня за собой». Вы себя контролируете.
Бекки: Я ничегошеньки для нее не делала, но я себя контролировала.
Смех.
Д-р Лэндрет: Не знаю, насколько это для нее ничего не значило. Когда вы слушаете кого-то, это имеет значение, хотя результаты могут сказаться не сразу. Позвольте заверить вас, что это действует, хотя в тот самый момент кажется, что никакого значения это не имеет. Как прошло для вас время, Бекки? Долго ли, коротко ли?
Бекки: Ну, в целом время действительно пролетело быстро, но во время игрового занятия оно тянулось медленно, потому что в голове у меня мелькало столько мыслей...
Смех.
Д-р Лэндрет: Да, вы слишком много думали. Со временем всем вам станет легче. Этого следует ожидать. Вы там сидите и все время думаете: «Я должна как-то на это отреагировать».
Дебби: Тебе интересно, и все время об этом думаешь.
Бекки: Хм, интересно, но не слишком.
Смех.
Д-р Лэндрет: Моя цель состоит в том, чтобы вы просто получали удовольствие от того, что вы находитесь рядом с ребенком и верите, что вы будете вспоминать некоторые приятные события. Бекки, похоже, что время игрового занятия прошло очень хорошо. Ваша дочка играла с двумя игрушками, с которыми никогда не играла прежде.
Бекки: Она больше ни к чему не прикоснулась.
Д-р Лэндрет: Интересно будет посмотреть, с чем она будет играть в следующий раз.
Бекки: Я убеждена, что она будет играть с оловянными солдатиками, потому что она так аккуратно сложила их обратно в коробку, когда разбирала все, что она сделала.
Смех.
Д-р Лэндрет: Итак, она может снова к этому вернуться и все спасти. Джин, как прошло ваше занятие с Трисией?
Джин: Оно прошло очень хорошо. Ей надо было сначала все обследовать. Потом она играла с ружьем и дротиками, с деньгами, с бутылкой и соской.
Бекки: Ой, бутылка с соской! Джессика все время спрашивала про бутылку с соской, но даже не притронулась к ней, ни разу не взяла ее в руки.
Д-р Лэндрет: Просто спрашивала о ней.
Бекки: Она хотела знать, для чего это. Я сказала: «Все эти вещи могут быть тем, чем ты захочешь».
Д-р Лэндрет: Это отличный ответ. Она может когда-нибудь вернуться к бутылочке с соской. Очевидно, Джин, что Трисия...
Джин: Она бросила взгляд на меня, потом на дверь и сказала: «Мне надо налить бутылочку». Я ска зала: «Ну, что ж». Тогда она пошла в ванную, налила бутылочку, и я была младенцем.
Д-р Лэндрет: И она стала кормить вас.
Джин: Угу. Но знаете, что я вам скажу, пока она играла, она много вещей наговорила, и я на них никак не отреагировала, потому что просто не знала, как. Многое из ранее пережитого возникало в игре вновь. (Трисия подверглась сексуальным посягательствам со стороны отца. Другие участники группы этого не знали. ) Я боялась, что скажу что-нибудь неправильно; поэтому я ничего не сказала.
В ней действительно происходила внутренняя борьба, поэтому я почувствовал необходимость как-то откликнуться, чтобы дать ей возможность перераспределить силы и решить, изменить направление или продолжать.
Д-р Лэндрет: Итак, она поделилась с вами чем-то очень важным.
Джин: Угу, и особенно когда она стреляла дротиками, многое прорвалось.
Д-р Лэндрет: Как вы себя в этот момент чувствовали?
В эту минуту чувства Джин были более важны, чем то, что происходило на занятии.
Джин: Господи, все, что я могла сделать — это сидеть там, но я знала, что это необходимо.
Д-р Лэндрет: Да.
Джин: И я через это прошла. Once we got past that, она в течение последних десяти минут больше ничего не говорила. Потом мы стали играть в банк и магазин. Казалось, что она все забыла.
Д-р Лэндрет: Можно сказать, что когда она делилась этим с вами, ожидая вас, это был очень волнующий момент.
Джин: Да, это было тяжело, очень тяжело, потому что у меня в голове столько мыслей крутилось. Но мы с этим справились.
Д-р Лэндрет: Джин, я действительно тронут тем, что происходило между вами и вашей дочерью, и больше всего меня тронуло то, что это было совершенно особое время для вас обеих.
Джин: У-гу...
Д-р Лэндрет: ... для вашей дочери, и я понятия не имею, что она вам сказала, но, судя по вашей реакции, я уверен, что это было что-то очень важное и значительное... и оттого занятие было таким необыкновенным.
Джин: Да, потому что я чувствовала, что если бы она когда-нибудь смогла вывалить всю эту чушь наружу, то, может быть, мы смогли бы жить дальше и ей стало бы легче. Она бы не была в таком напряжении, не боялась бы всего, чего она сейчас боится.
Д-р Лэндрет: И вы начали меняться.
Джин: (Глубокий вздох). Да, но это так тяжело. Многое выходит наружу.
Д-р Лэндрет: Да, тяжело, но вы это сделали. Что вам хотелось сделать, когда вы сидели там рядом с ней?
Джин: Просто подойти и крепко обнять ее и сказать, что все будет хорошо.
Д-р Лэндрет: Сделать так, чтобы все прошло.
Джин: Но я знаю, что этого не случится, однако мы...
Я почувствовал, что она готова переменить тему; необходимо было вмешаться.
Д-р Лэндрет: Я потрясен тем, что вы сделали нечто, очень для вас трудное; но вы заставили себя это сделать, несмотря на то, что самой естественной для вас реакцией было бы встать, подойти к ней, обнять ее, показать ей, что вы любите ее и сделать все, чтобы ей было легче. Но вы этого не сделали, потому что знали, что для нее лучше будет, если она разделит свою боль с вами.
Джин: Д-да...
Д-р Лэндрет: И вы сделали нечто, что вам очень трудно было сделать.
Гейл: Вы слушали.
Джин: Да и когда занятие закончилось, она сказа- ла: «Завтра мы опять сможем заняться этим? » Когда сегодня утром мы встали, она сказала: «Сегодня в семь часов вечера — наше особенное время, и я не позволю тебе это забыть». (И действительно, она не позволяет. Мы идем в бассейн, возвращаемся домой, обедаем, а потом — наше особенное время. И потом она добавила еще тридцать минут, сказав: «Я хочу получить «отлично» по чтению; поэтому после того, как у нас будет особенное время для игры, у меня будет особенное время для чтения». Она будет мне читать тридцать минут. )
Смех.
Д-р Лэндрет: Вот это да! Какое творческое решение приняла ваша дочь.
Смех.
Джин: Ага. Для меня это нормально, потому что это даже может помочь ей, когда она снова пойдет в школу осенью.
Д-р Лэндрет: Мне кажется, это дает вам удовлетворение, Джин, это такое приятное чувство.
Джин: Оно пришло не вдруг. Последние десять минут нашего занятия были по-настоящему счастливыми, когда мы играли в магазин и в банк. Она несколько раз обратилась ко мне за помощью, но я не спешила что-то для нее сделать, потому что, если она о чем-то попросит, и ты бросаешься это делать, она никогда не научится делать это сама.
Д-р Лэндрет: Поэтому вы позволили ей проявлять инициативу. Все вы отмечаете, что на занятии вы испытывали чувство неловкости, но вот я сижу и слушаю ваши совершенно замечательные рассказы о том, что вы сделали, а ведь это всего лишь ваше первое занятие.
Матери улыбаются, стулья задвигались, смотрят друг на друга, обмениваются взглядами.
Д-р Лэндрет: Что означает эта ваша реакция?
Нервный смех.
Дебби: Что дальше?
Смех.
Гейл: Что теперь?
Смех.
Д-р Лэндрет: А, вы думаете, что не может же быть все время так хорошо!
И я перешел к рассказу о том, как следует устанавливать границы.
|
|
|
