Основные принципы и критерии

Научной базой стилистической правки, оценки возможных вариантов текста служат прежде всего знание закономерностей культуры речи и функциональной стилистики (см. часть I) и опора на литературную норму* – принятые в речевой практике образованных людей кодифицированные правила употребления языковых единиц любого уровня (произносительные, лексические, морфологические, синтаксические, функционально-стилистические и коммуникативные).

* См.: Горбачевт К.С. Нормы современного русского литературного языка. М. 1989.

Важнейшее качество нормы – ее стилистическая и историческая изменчивость. Это значит, что в конкретный период в языке могут сосуществовать смысловые, стилистические варианты и варианты, связанные с конкуренцией старой нормы и новой, прокладывающей себе дорогу тенденции. В таких случаях образуется зона неустойчивой нормы*. Именно здесь в первую очередь возникают речевые ошибки.

* См.: Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М., 1996; Ицкович В.А- Очерки синтаксической нормы. М., 1982; Граудша Л.К., Ицкович В.А., Катлинская А.П. Грамматическая правильность русской речи: Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. М., 2002; Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка / Под ред. К.С. Горбачевича. Л., 1974.

Сосуществующие варианты слова могут быть все литературными, но различаться сочетаемостью, смысловыми или стилистическими оттенками. Например, таковы формы глаголов «двигать»: движет (вера горами) и двигает (грузчик мебель); капать: каплет (устарева-юшее, с ограниченной сочетаемостью: над ним не каплет) и капает (нейтральное). Один из вариантов может быть и нелитературным, например форма капит глагола «капать». Нелитературные варианты следует употреблять с большой осторожностью, только тогда, когда это оправдано смыслом и стилистическим заданием, а литературные – в соответствии со значением, сочетаемостью и стилистической окраской. Так, высказывания Камины я ложил сам (вместо «клал») или Мною двигает вера в успех начинания (вместо «движет») демонстрируют только неграмотность автора и невнимательность (и неграмотность) редактора.

Омонимы и лексико-семантические варианты многозначного слова различаются не только смыслом, но нередко (хотя и не обязательно) и грамматически, и стилистически. Рассмотрим в качестве иллюстрации слово глава, имеющее несколько значений:

1) глава – старославянский вариант слова голова – обладает высокой стилистической окраской и употребляется в современном языке только в единственном числе;

2) глава – руководитель – слово общего рода, но имеет некоторые ограничения на сочетаемость (скажем, если речь идет о мужчине, оно сочетается и с определением, и со сказуемым: назначен компетентный глава департамента; если речь идет о женщине – только со сказуемым: глава департамента пришла, литературных примеров на сочетание с определением в женском роде современные справочники не дают);

3) глава – купол церкви – слово женского рода, стилистически нейтральное. Кроме того, есть и омоним глава – раздел произведения, существительное женского рода.

Правя текст: Об этом заявила глава налоговой службы Г. Боос, редактор должен знать пол должностного лица, чтобы и по смыслу, и грамматически правильно согласовать подлежащее глава (руководитель) со сказуемым в мужском роде: Глава налоговой службы Г. Боос заявил.

На такие особенности редактор должен обращать внимание в первую очередь, поскольку при наличии вариантов ошибки очень вероятны и мотивированы развитием самого языка.

Современная языковая ситуация характеризуется расшатыванием и во многом сознательным отрицанием предшествовавших языковых традиций, что приводит к возникновению массовых языковых ошибок, активному смешению стилей и снижению представления о нейтральном в языке. То, что еще несколько лет назад расценивалось как грубое, просторечное, жаргонное, сейчас становится разговорным и проникает в массовую коммуникацию в качестве разговорной нормы. Например, тусовка, беспредел и грубые слова, которые мы не приводим из этических соображений, в некоторых современных словарях уже рассматриваются как разговорные.

Кроме того, в результате неточного, приблизительного употребления слова размывается его значение, стираются выработанные многовековой историей и зафиксированные в сочетаемости слов ценностные разграничения между человеком и вещью, добром и злом, что мы видим в таких высказываниях: «L'Oreal» – вы этого достойны (за предметами утилитарного назначения – косметикой – признается большая ценность, чем за человеком); Пиво «Пит» – гениальное пиво; Старый друг [о майонезе] лучше новых...; Легендарные двери и т.п.

Заметим, что разговорная речь вследствие чрезмерной политизированности населения подвергается влиянию языка политики, канцелярского стиля.

Часто в средствах массовой информации появляется то, чего не было и, мы уверены, не должно быть, по крайней мере в тех изданиях, которые не считают себя откровенной дешевкой, – смесь патетики с площадной бранью, жаргоном, грубым просторечием, стебом, пошлостью. Все это плюс невнимание к содержанию и форме собственной речи порождают грубейшие ошибки (см. § 8.2). Журналисты наезжают друг на друга, кто слабже, кто более сильнее, сотрясают наши мозги или мозги, ждут экспансии креативных людей, могут заци-тировать письмо и спросить вопрос, были ли у кого-либо в браке совместные дети.

Работа литературного редактора в таких условиях и актуальна, и трудна. Его задача – не просто привести текст в соответствие с требованиями этики и языковой нормы, но, если это обосновано темой, целью, настроением, стилем и не оскорбляет читателя, допустить в тексте мотивированный отход от нормы. Такой отход гораздо красноречивее будет свидетельствовать об образе жизни, мышлении, эстетических и языковых предпочтениях личности и эпохи, чем откровенная грубость и безграмотность. Как показывает практика, различить мотивированный отход от нормы и ошибку – самая трудная задача. То, что принимается авторами и редакторами за выразительность, читателями, слушателями и зрителями часто оценивается как ошибка, пошлость, глупость, злословие, намеренное оглупление аудитории и потакание низменным человеческим инстинктам.

При работе над текстом редактор должен избежать и субъективности в правке, отличать ненормативные варианты от допустимых, но тех, которые просто не нравятся. Это особенно трудно, если материал действительно небезупречен.

Работа над текстом требует от редактора не только знания нормы и ее вариантов, но и четкого представления о требованиях сферы коммуникации. Тексты массовой информации, помимо следования литературной норме, должны отличаться ясностью, однозначностью интерпретации; сочетанием экспрессии и стандарта в разных пропорциях в зависимости от жанра и назначения текста; лаконизмом речи.

• О ясности темы, предмета высказывания подробно говорилось выше (см. § 5.5, 7.4, 7.7, 7.11, 7.14),

• Экспрессия речи – выразительность, возникающая за счет того, что автор выражает свое отношение к содержанию текста. Она может достигаться и лексически, и грамматически, в том числе за счет нарушения языковой нормы, как в слоганах Не тормози – сникерсни!; «Клинское» – продвинутое пиво (выделены элементы ненормативные, но рассчитанные на особенности восприятия рекламы молодежной аудиторией).

Задача редактора – определить уместность экспрессии и способов ее достижения, соответствие принятой традиции или оправданность отхода от нее, провести грань между выразительностью и ошибкой, глупостью, грубостью, пошлостью. Например, вряд ли можно согласиться с тем, что, следуя моде все обыгрывать, один автор озаглавливает текст об общественных туалетах переиначенной цитатой из Ф.И. Тютчева: Где пиво наше отольется, а другой автор накануне Дня Победы материал о без вести пропавших солдатах назвал Никто не зарыт, ничто не забыто, «забыв», что зарывают клады, а воинов хоронят с почестями и что подобная оригинальность оскорбительна и для стариков – ветеранов Великой Отечественной войны, и для их потомков.

• Речевые штампы, и образные, и смысловые, – семантически опустошенные выражения, возможно бывшие когда-то оригинальными, но затасканные от бесконечного употребления. Они маскируют отсутствие мысли или неспособность ее выразить. Речевой штамп – оборотная сторона экспрессии, также требующая внимания редактора. Замечено это явление еще в XIX в. А.С. Пушкин одним из первых пародировал образные речевые штампы: И вот уже трещат морозы И серебрятся средь полей... (Читатель ждет уж рифмы розы; На, вот возьми ее скорей!). Как пародия, и на штампы не только речевые, но и штампы мышления, воспринимается реклама: Сильнейший колдун России М.М. Бездуховный. Потомственный ясновидящий. Академик белой магии. Вернет любимого, приворожит, снимет приворот, восстановит семью, снимет порчу, стресс, сглаз за один сеанс. Гарантирует успех в бизнесе. Этот текст задумывался как вполне серьезный, но из-за обилия штампов стал почти гротескным. Отношение редактора к штампам всегда одинаково – их надо устранять.

• Лаконизм речи – это и смысловое качество, и речевое. Смысловой лаконизм обусловлен умением автора выбрать и представить достаточное количество нужных фактов, не перегружая текст и не создавая невосполнимых пробелов. А.Н. Толстой считал, что работать над стилем – значит «уточнять определения и глаголы, затем беспощадно выбрасывать все лишнее»*.

* Толстой А.Л. Собр. соч.: В 10 т. М., 1986. Т. 10. С. 153.

Как качество речи лаконизм связан, во-первых, с избавлением от речевой избыточности, которая может возникать за счет словесных излишеств (см.: плеоназм и тавтология в § 8.4); во-вторых, с тем, какими предложениями написан текст, а именно: насколько они распространены второстепенными членами, сколько у каждого придаточных частей. Называть лаконичным того, кто пишет простыми нераспространенными предложениями, ошибочно (существует такой упрощенный взгляд на проблему). Однако исследователи заметили, что в качестве второстепенных членов предложения и придаточных частей чаще всего оформляются те компоненты смысла, которые в целом не продвигают изложения вперед, а лишь дополняют, уточняют основные компоненты предметно-логической основы текста. Это значит, что достичь краткости изложения можно за счет перестройки синтаксиса (см. § 3.7), вставляя в предложение соответствующие теме и ситуации подробности. Например, в текстах Первая революционерка России Валерия Новодворская заявила о решении баллотироваться в Государственную думу; Президент, сам отец двоих детей, поддержал законопроект реформы образования (полужирным курсивом отмечены подробности о тех, кому они посвящены). В других контекстах, если бы речь шла не о выборах в Думу и не о принятии решения по поводу реформы образования, а, к примеру, об отдыхе упомянутых лиц за границей, эти подробности были бы неуместны.