 |
Между свалкой и темной долиной 9 Глава
|
|
|
|
А вдруг отсюда все же нет выхода? Вдруг Мозголом мотает тебя бесконечно, пока не выплюнет, пережевав беззубыми зелеными деснами, обсосав тело, словно кусок сахара, – выплюнет, когда ты уже превратишься в тряпку, в безмозглое смятое чучело?
Пока он занимался винтовкой, светлая прореха исчезла из виду. Сжав зубы, Рамир из последних сил прошел еще немного. Его завертело, перевернуло, поставило на голову, он видел висящие над головой – под головой? над ногами? – тучи, видел землю где-то сбоку и деревья со всех сторон. Он забрался в самую глубину этого больного леса, и как теперь выбраться? Да и нужно ли? Легче остановиться, позволить заглотнуть себя – и чтобы все больно, но быстро кончилось? Раз – и... Он выпрямился, понимая, что больше не сможет сделать ни шагу, обернулся. Неужели прореха уже пропала в изломах пространства, неужели исчезла... Нет, вот она, вот! Глаза нашли светлое пятно на темном фоне леса – и сталкер что было сил швырнул туда винтовку.
И очень пожалел о том, что проследил взглядом за ее полетом.
Веревку будто настригли на куски разной длины и раскидали в пространстве. Части ее появлялись тут и там, в самых неожиданных местах, и так же внезапно исчезали. Винтовка на миг застряла в воздухе, да еще и разделилась на две половины – приклад с одной стороны осины, ствол с другой – и канула в прорехе, скрывшись из глаз.
Веревка... вернее, десятки разрозненных отрезков туго натянулись. Рамир ухватился за конец, уже не соображая ни где он, ни кто он, ощущая себя одной сплошной тошнотой и вывернутой наизнанку кожей с гроздьями болтаю^ щихся внутренностей. Он больше не мог шевелиться. Его в зболтало и смешало с лесом, он умер, теперь незачем и стараться, некуда идти, он везде, его разбросало по Мозголому, размазало, и десятки его конечностей будут торчать вместо ветвей, вызывая ужас у тех, кто придет потом. А для него не будет никакого потом...
|
|
|
Но пальцы крепко сжимали веревку. Он сделал шаг в то изломанное пространство, куда улетел винторез. Или Ра-мир не сделал этот шаг, ему лишь показалось? Он проталкивал себя сквозь пространство, но ноги больше не служили ему, руки отказали, он был слеп и глух, он неподвижен, он труп. А сейчас станет расчлененным трупом...
Он стоял над лесом. Цыган окинул взглядом изломанные кроны, увидел небо, которое не смыкалось с землей на горизонте, а уходило дальше, дальше, покидало эту реальность и вырывалось на свободу в какую-то бесконечность.
Ведь не зря же он проделал все это. Есть шанс, надо только вспомнить, для чего... сначала граната, потом... Да! Собрав все силы, что оставались в измочаленном теле, Ра-мир рывком подтянулся. Веревка теперь висела вертикально, и он полез по ней.
Он взбирался долго – вечность. Хотя, быть может, это заняло не больше нескольких секунд. А позже он думал, что, возможно, он полз по горизонтальной земле, а не взбирался по вертикально висящей веревке. Что бы там ни было, когда Рамир уже умер, когда истерзанная душа покинула измочаленное, растерзанное тело, – голова его вынырнула из сплошного полога ветвей. Хрустнул сучок, зашелестела трава... Рамир увидел трухлявый пенек перед собой, увидел винтовку, наискось торчащую из него прикладом вверх, ствол, до середины погрузившийся в пористую гнилую мякоть. И еще увидел большую светлую поляну, на краю которой этот пенек стоял.
* * *
Лесник выпал из Леса, таща Настьку. Его скрючило, правую руку свело судорогой, в левой трепыхалась синица. Ремень двустволки почти съехал с плеча, лицо перекосило. Настька задыхалась, она была белая, как снег, в лице ни кровинки. Отбежав подальше от опушки, они остановились, и Настька упала на землю, держась за живот. Ее мутило. Лесник утром не дал позавтракать, но ее все равно пару раз вырвало чем-то –' во рту до сих пор стоял кисло-горький вкус.
|
|
|
Сталкер, тяжело дыша, прислонился к дереву здоровым плечом. Мозголом был позади, впереди – сплошные холмы и буераки, густо заросшие кустами.
Немного отдышавшись, Лесник скинул рюкзак и сполз по стволу высокой березы, сел, положив двустволку на колени.
Настька с усилием подняла голову.
– Птичек жалко, – пробормотала она. – Две погибли...
– Зато выбрались, – хрипло сказал он. – Я их для того и держу, чтобы выживать.
Девушка только вздохнула. Уперлась ладонями в землю, приподнялась и села в свою любимую позу, обхватив колени руками.
– Голова кружится, – пожаловалась она.
– Ничего удивительного. – Сталкер осторожно потер грудь левой рукой. – После таких горок.
– А обойти этот Мозголом нельзя было?
– Нельзя. Я мимо «Лабиринтов» и «Вязкого пятна» тебя веду, они хуже.
– Что, еще хуже, чем это"! – поразилась она. Он.пожал плечами.
– Опаснее.
– А если бы она нас того... наизнанку? – Настька поежилась, отгоняя воспоминания. – А ты видел...
– Забудь, – перебил Лесник, левой рукой растирая кисть правой. Судорога прошла, но рука еще не работала, болталась безжизненно.
• Он привстал, глядя вперед. Холмистый пейзаж выглядел неприятно – все эти заросшие кустами ложбины наводили на мысль о засаде.
– Идем, – Лесник поднялся. – В Могильнике надолго нигде задерживаться нельзя. Человек здесь притягивает не п риятности, чем дольше на одном месте сидишь, тем больше неприятностей обрушится на твою голову.
Настька, тоже разглядывавшая пейзаж, моргнула – ей показалось, по нему скользнула нечеткая тень.
Он закрыл рюкзак, левой рукой закинул на правое плечо и велел:
– Помоги.
Настька взялась за вторую лямку, держала ее, пока Лесник просунул туда руку.
– Слушай, там вроде кто-то... – начала она. Сталкер искоса хмуро посмотрел на девушку.
– Здесь всегда так. Как будто сам Могильник следит за тобой. – Лесник закашлялся, подбирая ружье. – Говорю же – неприятности стягиваются. Поэтому прекращай болтать и идем. Как с желудком станет полегче – перекусим прямо по дороге. Надо засветло эти холмы пройти. А то тут такое водится...
|
|
|
Девушка поправила лямки своего мешка. Хорошо хоть он нетяжелый – свитер с запасными носками, спальник да зубная щетка с кружкой.
– Ты ведь бывал уже тут? – спросила она, направляясь вслед за своим проводником. – А для чего ходил?
Лесник шел медленно, горбясь на правую сторону. Боль стихла, накатывала слабость, но не было времени пережидать.
– Я сталкер, – буркнул он, не оглядываясь. – Зарабатываю продажей артефактов и шкур всяких мутантов. Где таблетки, которые я тебе дал? Съешь пару, тут местами очаги радиации.
Потом некоторое время они шли молча, Лесник дважды оглядывался, и Настька вопросительно поднимала к нему лицо, но он лишь отворачивался. Девчонка шла ровно, не отставала. Лес-Мозголом – жестокая вещь, все внутренности перетряхивает и может некрепкого человека с ума свести. Когда видишь совсем не то, что чувствуешь... Кто угодно тронется. Он уже побывал в этой аномалии, знал, чего ждать, но и ему туго пришлось, да еще болячка разболелась дальше некуда. Но Настька... как будто и не заметила ничего. Да, перетрясло ее, стошнило два раза – но головенка целехонька, даже не удивилась ничему. Не кричала, не пугалась... Выходит, всякого в детстве навидалась, почище Мозголома? Странная все-таки девчонка. Вроде и нормальная, а вроде и есть в ней что-то неправильное, только никак не уловить, что именно.
– Интересно тут, – сказал он наконец, отвечая на ее вопрос. – Вот и сходил посмотреть. Уж очень мало люди об этом месте говорят, а если и говорят – то странное.
Начался склон холма, Настька весело побежала с него. Лицо порозовело, она уже улыбалась – хотя, как заметил Лесник, немного нервно, неестественно.
– Чего тащишься, быстрей давай! – воскликнула она на ходу. Скривившись, Лесник шагал все так же неторопливо.
– Помереть успею, – буркнул он. – И тебе бегать тут не советую.
Девушка добежала до конца склона, остановилась возле зарослей и оглянулась на него. Помахала рукой и поспешила обратно. Добравшись до проводника, пошла рядом, приноравливаясь к его походке.
|
|
|
– Болит? – участливо спросила она.
– А ты как думаешь? Она серьезно кивнула.
– Думаю, что болит. – Настька помолчала, собираясь с духом. Когда заговорила вновь, щеки ее покраснели от волнения, которое она всеми силами пыталась скрыть. – Дядя Василь, скажи, а правда, что те, кто в Зоне родились, имеют всякие особенности? Это нормально для них?
Лесник пожал плечами, не понимая, к чему она клонит. Настька гнула свое:
– Нет, ты скажи, правда это?
– Да откуда я знаю? – огрызнулся Лесник. – Да, так говорят. Но тут всякие люди живут, и с отклонениями, и без.
Идти было тяжело, слабость одолевала его. Появилась одышка, на лбу выступил пот. Надо скорей покончить с этим, получить деньги и сделать операцию. И тогда уж вдохнуть полной грудью, свободно пройти по Зоне. Пой м ать кровососа, завалить кабана один на один, как он делал когда-то... Новых птиц выдрессировать...
– А правда, дядя Василь, – не отставала Настька, – что эти особенности в Зоне могут быть полезными?
– Правда. – Лесник опять скривился. Они спустились с холма, и сталкер встал на колени возле кустов, сгорбившись, тяжело дыша. Отер пот со лба. – Сейчас, – сказал он. – Погоди, передохну только...
Постояв так секунд тридцать, он поднялся. Настька поддержала его, но Лесник ее оттолкнул..
– Не надо этого, – хмуро сказал он. – Еще поживу. Вон тропа, – Лесник кивнул влево, где заросли были пореже.
Настька пригляделась. Между кустами начиналась тропинка, но как-то странно – в начале ее росла полоса пышной травы, на которую будто никто никогда не ступал. Словно те, кто по тропе ходил, возникали из воздуха.
Девушка вопросительно посмотрела на Лесника.
– Это вроде аномалии, ее перепрыгнуть надо, – пояснил он. – Весь холм, где мы стоим, то есть трава, которая на нем растет, – и есть аномалия. А здесь как бы точка включения. Видишь, она гуще? Если наступишь – трава в тебя выстрелит, будто иголками вонзится. Так что осторожней прыгай.
Побледневшая Настька оглянулась.
– А ведь мы там сидели... шли потом... – прошептала она, робко шагая вперед.
– Прыгай, – повторил он. – Ничего страшного, только аккуратно.
Полоса густой травы была шириной метра полтора. Девчонка точно перепрыгнет, особенно если с разбегу, а вот он... Обычно-то это не проблема, но сейчас, в таком состоянии... Придется сначала кинуть рюкзак, еще ружье ей передать, что ли. А все опухоль! Сколько он еще протянет? Врач говорил, при обычном течении болезни ему оставалось бы год-полгода, если без операции. Но при таком образе жизни, как в Зоне, больше полугода не давал. «Сами понимаете, – сказал он тогда. – Охота, бег, прыжки, постоянное напряжение... При большой нагрузке метастазы
|
|
|
1 н ачинаются. Вам нельзя там оставаться. Вот в городе я направил бы вас на операцию, а после химиотерапия – вы бы еще несколько лет могли радоваться жизни. Возможно, де-сять-пятнадцать даже, сейчас появились новые онкологические препараты, каких раньше не было. Но Зона... Она убивает вас». Лесник сжал зубы. Операцию он сделает, но доживать будет в Зоне – и баста! Это его мир. Зона не только снаружи, она внутри него, он – часть Зоны, такой же ее обитатель, как кровососы, псевдогиганты или бюреры. Сто лет ему снился этот город!
– Прыгай! – велел он Настьке.
Девушка поправила лямки, отошла. Прикинула на глаз расстояние. Рванула с места, возле самого пятна разросшейся травы оттолкнулась от земли...
И вскрикнула в полете, увидев что-то впереди.
– Что?! – гаркнул Лесник. Сзади громыхнул выстрел.
Перелетев через «точку включения», девушка с треском приземлилась в кустах. Что-то мелькнуло, рывок – и она пропала из виду. Прозвучал и тут же стих полный ужаса крик.
Он вытянулся на цыпочках. Настьки впереди не было. И никого не было, хотя из глубины зарослей доносилось тихое щелканье.
Глава 5 ЧУЖАКИ
Цыган упал на бок, перевернулся на спину и устремил взгляд в низкое сумрачное небо. Пролежав неподвижно больше минуты, перекатился на живот. Приподнялся на локтях, обозревая окрестности. Затем сел, свернул веревку, обвязал вокруг пояса. Потрогал наискось торчащую из пня винтовку, покрутил головой, разминая шейные позвонки. Вроде ничего не сломано, руки-ноги целы...
Шагах в трех впереди деревья редели, за ними виднелся унылый холмистый пейзаж. Земля – вся в буграх, провалы между холмами заросли темно-зеленым кустарником. Рамир подполз к ближайшей березе, держась за нее обеими руками, поднялся сначала на колени, потом выпрямился во весь рост. Затошнило, но он сдержался. Голова еще немного кружилась – сознание после Мозголома подозревало в окружающем какой-то подвох. Но наконец картинка и ощущения совпали, и ноги перестали подкашиваться. Цыган оглянулся на переплетение ветвей и стволов позади. Черт возьми, вот это мощная штука! Такая утряска мозгов... Наверное, что-то подобное испытывает рождающийся младенец – этакая полная смена среды и ощущений. Только что плавал себе в теплом материнском пузе – а вот уже тебя сжали со всех сторон и потом вытолкнули в холодный мир, где тут же наваливается сила тяжести, да еще приходится дышать этим колючим воздухом.
Рамир ощущал себя заново родившимся. Выжил, подумать только, выжил в Мозголоме! И ведь он не дремучий зверолов, который сам как мутант, дитя Зоны, он цивилизованный человек, пользуется всякой электроникой... Но все равно – выжил! Гигантская аномалия вызвала у него какое-то мистическое уважение. «Воронка», «Трамплин», «Холодец», «Жарка», «Лифт», «Электра» и прочие – с ними все понятно, обходи стороной, и останешься жив, а если попал внутрь – то почти наверняка покойник, пиши пропало. Но эта штука... Она – как испытание на прочность, на силу духа. Не растерялся, проявил смекалку и упорство–и выбрался. А если нет... Сталкер расправил грудь, хотя ребра болели. Он сумел! Справился! Он сильный. Рамир огляделся с чувством превосходства.
И увидел, как спускаются по холму зверолов с девушкой.
Цыган пошарил по плечу – ремешка автомата не было на месте. Обернулся, скользя взглядом вокруг, – «G-36» валялся метрах в двух слева, а с другой стороны лежал де3 т ектор аномалий. Тогда Рамир расстегнул кобуру, вытащил пистолет. Шагнул вперед, чтобы дерево не загораживало обзор, навел ствол на девушку, прицелился ей в затылок. Палец придавил спусковой крючок...
Руки дрожали. Рамир взял пистолет обеими руками, поднял, глядя поверх мушки, ведя стволом вслед за ней.
И опустил оружие.
Надо разобраться.
Знаки были, но правильно ли он расшифровал их? Действительно ли ему нужно убить ее? Что, если небеса хотят от него чего-то другого?
Но чего?
Рамир напряженно обдумывал эту мысль. Что за знаки посылают ему небеса? Что он должен сделать?
Сталкер следил за двумя людьми – они остановились, о чем-то заговорили, девушка шагнула к спутнику, подняв сжатые в кулаки руки, потом отступила... Неужели ему нужно оборвать эту хрупкую жизнь?
Не о том думаешь, сказал он себе. Это дело – испытание на прочность, на стойкость моего желания уйти из Зоны. Чем я готов пожертвовать, чтобы покинуть эти места? Кем. Да хоть всей Зоной! Она достала меня! Чтоб она пропала со всеми ее обитателями, аномалиями и мутантами, особенно контролерами! Чтоб сдохли все контролеры, медленно и мучительно! Чтоб кто-нибудь поймал их, посадил в клетку и сдирал с них живьем кожу, по квадратику...
Он распалил себя, ненависть к контролерам сделала свое дело – гнев поднялся в груди, кровь ударила в лицо, заволокла глаза. Цыган вскинул пистолет, прицелился. Убить! Только сначала пристрелить зверолова... Нет, сначала ее, а потом'уж зверолова... Он переводил пистолет с одного на другую, закипая все сильнее. Лучше обоих, жаль, автомат далеко. Рамир скосил глаза. Поднять, что ли? Нет, уйдут, вот уже прыгать куда-то собрались. Какого черта, там же ничего нет, лишь кусты впереди?*Рамир тщательно прицелился. Девчонка разбегается, через мгновение окажется точно на линии...
Он выстрелил, а девушка исчезла из виду.
Выругавшись, Цыган опустил пистолет. Бросился в сторону, подхватил «G-36» и побежал с холма. На ходу перекинул ремень через плечо, оглянулся – верный винторез торчал из пня. После такого удара его надо не просто заново пристреливать – придется разбирать, чистить, проверить механику... А сейчас от винтовки будет мало толку, значит, он вернется за ней позже.
– Видел, мать твою?! – заорал он на Лесника и сильным ударом оттолкнул того с дороги. Сталкер со стоном повалился на землю, схватившись за грудь. – На нее уроды какие-то напали! Охранник, твою мать!
По густой пышной траве Цыган вбежал в кусты, ломая ветви.
Аномалия сработала. Лесник закричал: тысячи острых иголок-стеблей вонзились в тело. Но Рамиру было не до зверолова. Не оглядываясь, он бросился по тропе в ту сторону, куда уволокли девушку странные черные тени.
* * *
Рамир пробежал еще немного и остановился, озираясь. Да где же они? Эти, которые схватили девчонку. Ведь только что были здесь!
Он стоял в неширокой ложбине между двумя холмами. Склоны были довольно крутые, покрыты скользкой на вид травой – серой, влажной. Тропинка уходила вперед, а похитившие девушку твари скрылись в кустах справа. Но ни одна ветка там не поломана, вот что непонятно. Может, похитители обошли холм с другой стороны? Рамир прислушался, уловил отдаленный хруст веток и, повернув направо, вломился в заросли.
Кусты напоминали вереск-переросток, гибкие ветви были покрыты болотно-зелеными пупырышками. Рамир рвал их руками, топтал, потом в сердцах вытащил нож и Принялся что есть сил кромсать лезвием – но за минуту отчаянных усилий не продвинулся и на полметра. А ведь этим ножом можно было резать проволоку! Но кусты то ли Не повреждались, то регенерировали почти мгновенно...
Наконец, красный и мокрый от пота, сталкер вылез из зарослей, налитыми кровью глазами озирая оставленные им следы. Или, если точнее, отсутствие таковых...
– Дьявольское наваждение! – хриплым шепотом воскликнул Рамир. – Как же эти сволочи пробились?
Быстро и неловко перекрестившись, чего он не делал уже лет пять, Цыган побежал дальше по тропе, огибая холм. В следующей ложбине были такие же кусты, но там они росли не так плотно. Рамир боком втиснулся в заросли и шагов через двадцать очутился в низине, окруженной холмами. Выйдя на середину, он выругался. Все ложбины между почти отвесными возвышенностями густо поросли теми же непроходимыми кустами!
Сердце бешено колотилось. Рамир бросился к одному проходу, пытаясь продраться сквозь вереск-мутант, – не получилось, тогда он метнулся к следующему – опять неудача. Цыган остановился возле третьего, тяжело дыша, отер пот со лба. Какого черта он вообще помчался догонять этих тварей, похитивших девушку? Какие-то местные мутанты решили пообедать, зачем им мешать? Наоборот, пусть едят! Пусть жрут, обгладывают кости, сплевывают и отрыгивают, пусть пляшут на костях, ему, Рамиру, только лучше!
Впрочем, Умник ведь потребовал ее голову в доказательство того, что работа выполнена. Ну точно – Рамиру нужна голова девчонки! Он осмотрел холмы вокруг, медленно переводя взгляд с одного на другой. Они торчали над сталкером как стены – высокие, с крутыми склонами. Это тупик. Надо искать другие пути, нельзя стоять на месте, ведь пока он тут раздумывает...
– Ты просто хочешь ее спасти, – сказал он сам себе. – Будь честен перед самим собой: не добыть ее голову – спасти. Вопреки всему, вопреки возможности получить кучу денег и покинуть наконец проклятую Зону, вопреки шантажу Умника.
От этой мысли его бросило в жар. Что за бред?! Он должен убить ее, иначе убьют его самого! А мутанты съедят ее, Умник не получит голову, значит, надо найти их, вот и все.
– Поэтому я и гонюсь за ними, – пояснил он себе, пытаясь, чтобы внутренний голос звучал уверенно. – Чтобы добыть доказательства ее смерти.
Нужно поторопиться. Рамир наклонился, вглядываясь в землю. Не могли же чужаки исчезнуть бесследно.
Почва в низине была сухая, песчаная, трава почти не росла, так – желтовато-серая кучерявая поросль, короткая и колючая. На ней следы почти не остаются, особенно когда прошли такие мелкие... Почему он решил, что они маленькие? Он ведь видел их какое-то мгновение, к тому же с холма. Ага, вот потому-то, что Цыган смотрел сверху, утащившие девчонку твари и показались ему коротышками.
Сощурившись, он присел на корочки. Сумеречный осенний день клонился к вечеру, но Рамир разглядел слабо придавленную траву. Они были здесь – и ушли в ту сторону!
Но ложбина, куда ведут следы, совсем тесная, холмы почти смыкаются вершинами, а пространство под ними заросло кустами...
Рамир подошел ближе. Дьявол, не просочились же они сквозь ветки! Они хоть и мутанты, но материальны, не призраки какие-то. К тому же девушка уж точно не из дыма сделана. Они тут прошли, значит, и Рамир сможет.
Он решительно вломился в необычайно высокий вереск.
И кусты поддались ему. Ветви не сплетались, образуя непроходимую стену, – с трудом, но раздвигались, пропуская человека. В кровь изодрав руки, Цыган через пару минут выбрался в новую ложбину.
Но и тут следов не было видно. Сколько он ни искал, так не сумел понять, куда делись похитители.
Рамир огляделся и заскрипел зубами от злости. Отсюда вели сразу несколько проходов! И лишь некоторые из них заросли, другие оставались чистыми. Дьявол, какой-то лабиринт!
– Ну да, лабиринт! – осенило его. Так и есть! Нет, не тот лабиринт сверхмутантов, который, как говорили, находится ближе к реке, а небольшой холмисто-вересковый лабиринт неподалеку от Леса-Мозголома. Если будешь бес п орядочно тыкаться во все проходы – потеряешься. А если забраться на холм и осмотреться сверху...
Темнело. Он подошел к холму, склон которого казался самым покатым, и стал подниматься.
Подошвы заскользили, Цыган замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но быстро съехал и упал, выставив руки. Сполз по скользкой траве к подножию, выпрямился. Ладони саднило, поглядел – они были в крови. Присев, он понял, что травинки на склоне острые, как лезвия.
Кстати, что там зверолов, отправился ли в погоню? Судя по крику, не скоро он сможет догнать Рамира...
Цыган вновь огляделся. Склоны всех холмов вокруг заросли бритвенной травой, травинки-лезвия слабо поблескивали в сумерках. Дьявол, надо спешить, а он тут на какой-то холм забраться не может! Рамир положил руку на пояс, обмотанный веревкой.
Вершины были гладкими, но кое-где росли кусты или уродливые искривленные деревца. Березки и молоденькие осины выглядели так, будто кто-то забавлялся, завязывая их узлами, а потом распутал стволы, но не слишком тщательно. Они росли не только вверх, но и вбок, и даже вниз. Сделав петлю, Рамир закинул ее на березку, выглядевшую крепче остальных. С третьего раза ему удалось затянуть узел, сталкер подергал веревку – должна выдержать. Тогда он схватился покрепче и, перебирая руками, пошел по холму.
Из-под ног доносился неприятный скрежещущий звук. Насколько острая эта трава? Подошвы у ботинок толстые, но все равно могут не выдержать, и тогда лезвия вонзятся Рамиру в ступни.
Деревце гнулось и скрипело, он шел, сильно отклоняясь назад, опасаясь в любой момент упасть спиной на бритвенную траву. Ладони горели, трава постепенно прорезала подошвы, ноги скользили. Уже почти у вершины левая поехала вниз, Цыган ругнулся сквозь зубы, теряя равновесие. Поехала и вторая нога. Он стал быстрей перебирать руками по веревке. Еще метр – и схватился за деревце. Подтянул ноги, встал. Выдохнул с облегчением, оглядел себя – куртка и штаны местами были порезаны. Ничего, главное, забрался.
Рамир посмотрел вокруг.
Холмы и вправду походили на лабиринт. Они располагались близко друг к другу, тесные ложбины между ними заросли кустами, только некоторые оставались без растительности. И они складывались в длинный извилистый проход. Ясно видимый даже в сумерках – но очень уж запутанный.
А это что там впереди? Рамир вгляделся. В вечерних тенях между двумя холмами мелькнули черные силуэты. Они! Вот только почему похитители напоминают огромных насекомых?
* * *
Лесник упал на правый бок, на краю области, захваченной аномалией, где она была куда слабее. Руку пронзила боль – и тут же всю ее, от кисти до плеча, скрутила судорога. Откинув голову, сталкер дернул ногой. И вновь почувствовал, как ее режут лезвия-травинки. Сжав зубы, сумел сдержать стон. Приподнял голову. Перед глазами плыло, гул наполнял голову, взгляд застила мутная пелена. Это был убийца, надо его остановить, помешать – ведь он может догнать девчонку и тех, кто уволок ее. Но тело отказывалось служить Леснику. Попытка встать окончилась ничем, сталкер не смог даже перекатиться на другой бок. Рюкзак сковывал движения. Лесник скрючился в жесткой железной траве, по рукам и лицу текла кровь. Кажется, болячка доконала его. Второй приступ наложился на остаточные явления первого, да еще и после круговерти Мозголо-ма... Теперь судорога крутила не одну руку, а все тело.
В голове вспыхивали и гасли беспорядочные образы. Уже почти не соображая, что делает, Лесник левой рукой взял двустволку. При падении ремень слетел с плеча, ружье Упало рядом, теперь мокрые от крови пальцы скользили по прикладу. Кое-как сталкер поднял оружие, просунул ствол Между ветвями куста, возле которого свалился. Неподалеку р аздалась ругань – знакомые слова перемежались незнакомыми, на каком-то странном языке... цыганском, что ли? Кое-где в зарослях были просветы, и в одном мелькнул широкоплечий силуэт. От усилий сердце тяжело бухало в груди, дергалось веко. Уже почти потеряв сознание, Лесник навел ружье, вдавил спусковой крючок. И со стоном повалился на землю. Осечка!
Действие аномалии постепенно слабело, травинки-лезвия стали мягче, пригибались к земле. Лесник здоровой рукой вцепился в куст, вытащил себя на голую землю под самым кустом, лег на нее щекой, вдыхая пряный запах почвы. Еще некоторое время он слышал отдаленный хруст ветвей и ругань, потом все смолкло.
Минут через десять, когда мельтешение цветных пятен в глазах прекратилось, Лесник вновь попытался встать. Держась за куст, сел. Голова закружилась, его повело вбок, но сталкер, до боли сжав зубы, сумел не упасть. Вскоре ему удалось побороть головокружение, точнее, привыкнуть к нему, и тогда он поднялся, опираясь на ружье. Сталкера качало. Рюкзак тянул книзу, но бросать его было нельзя.
Руку крутило так, что Лесник скособочился вправо. Под левой лопаткой кололо, спина была влажной, рубашка прилипла к телу. Похоже, куртку все-таки прорезало. Струйка крови стекала в ботинок по правой ноге, рану на бедре холодило. Надо было принять болеутоляющее и стимулятор, но аптечка в рюкзаке, ее сейчас не достать, некогда, да и сил нет. Хватаясь за верхушки кустов, качавшиеся под его весом, Лесник сделал шаг, другой. Через «точку включения» аномалии придется идти – прыгать он сейчас не может.
Шатаясь, сталкер приблизился к густой траве перед прорехой в кустах^, Прорываться сквозь заросли напролом бесполезно, Лесник знал это. Он шагнул дальше – и наступил на «точку включения».
От пяток до макушки тело пробрала дрожь, волосы на голове встали дыбом, борода встопорщилась. Миллионы крохотных искорок обожгли его изнутри. А за спиной трава встала дыбом, холм покрылся тысячами серо-зеленых лез вий. Еще шаг, еще... он шел будто в вихре электрических разрядов, которые болезненно кололи кожу мириадами иголочек.
Хорошо хоть, что закончилось это быстро.
Тяжело дыша, сталкер остановился за границей «точки включения» и потер грудь. Правую руку наконец отпустило, он смог выпрямиться. Но тут же под ногами качнулась земля – головокружение усилилось. Преодолевая его, Лесник огляделся, попытался сориентироваться. Эти холмы... когда-то он тут был, но не заходил вглубь. Тропинка ведет прямо в Бобловку, а справа, если забирать на восток, – лабиринт холмов и зарослей мутировавшего вереска. Те, кто похитил Настьку, живут неподалеку.
При мысли о девушке Лесник скрипнул зубами. С усилием подняв ружье, сделал несколько шагов по тропе. Вон впереди ветви кустарника сломаны – кто-то пытался пройти. Это убийца. У местных есть свой ход, немного дальше, туда и надо двигаться. Лесник умел читать следы. Он выберется к поселку раньше преследователя, опередит его и спасет девчонку. Дура Настька вдруг показалась близкой, почти родной. Ее болтовни ему уже не хватало, а еще она забавно крутила головой, когда осматривалась. Если научить ее замечать приметы, из нее может получиться неплохой следопыт. Вот только беспокойная слишком...
Лесник отогнал навязчивые мысли. Убийца заблудится в лабиринте, а он выберется, надо только найти вход, то место, где непролазный кустарник-мутант растет пожиже. Сталкер щурился, но перед глазами плыло, пелена становилась все более мутной. Нога зацепилась за корень, он споткнулся. В голове взорвался фейерверк, плечо пронзила боль. Лесник шагнул дальше. Обступившие его холмы давили, стискивалиусо всех сторон – того и гляди рухнут, расплющат в лепешку...
Вот это место – здесь, в тесной ложбине, находится вход в лабиринт чужаков. Повернувшись, Лесник вошел в кусты. Они сопротивлялись, хлестали по ногам и рукам, будто отталкивали человека. Воздух загустел, Лесник увяз в нем, застрял, как муха в паутине. Судорога подобралась к мышцам, скрутила их, он скорчился от боли.
Где-то дальше среди холмов раздался выстрел. Он поднял голову, прислушиваясь, – и уловил тихое шуршание неподалеку. Кто-то приближался сквозь заросли, кто-то, наблюдавший за сталкером, пока он шел сюда, и теперь решивший напасть. Оно было уже совсем близко. Мир качнулся – и Лесник повалился в кусты. Еще секунду в мутных от боли глазах отражались стебли травы – а затем он потерял сознание и уже не видел того, что появилось из зарослей.
|
|
|
