 |
Глава I. Вводные положения. Недействительность 1 глава
|
|
|
|
И ПРОТИВОПРАВНОСТЬ <*>
--------------------------------
<*> См. также: Тузов Д.О. О правовой природе недействительных сделок // Гражданское законодательство Республики Казахстан: Статьи, комментарии, практика / Под ред. А.Г. Диденко. Вып. 14. Астана, 2002. С. 177 - 208; Он же. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. М.: Статут, 2007. С. 8 - 34 (§ 1, 2).
§ 1. Дискуссия о природе недействительной сделки
В соответствии с общепринятой классификацией, основы которой были заложены Савиньи <1>, все значимые для права явления (юридические факты) подразделяются на события и действия <2>, последние же в свою очередь - на действия правомерные и противоправные (правонарушения) <3>, а также действия, непосредственно направленные на правовой результат (в том числе сделки) и непосредственно на него не направленные <4>. В отечественной доктрине это последнее деление принято распространять только на правомерные действия, различая среди них соответственно юридические акты и юридические поступки <5> и относя к числу первых сделки и некоторые другие акты.
--------------------------------
<1> См.: Savigny F.C. System des heutigen romischen Rechts. Bd III. Berlin, 1840. § 104. S. 3 ff.
<2> В классификации Савиньи событиям соответствовали "случайные обстоятельства", к которым причислялись также действия третьих лиц, а действиям - волевые акты самого заинтересованного лица (см.: Ibid. S. 5).
<3> Выделение в системе юридических фактов правомерных и неправомерных действий является результатом более поздней доработки классификации Савиньи (см.: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л.: Изд-во ЛГУ, 1949. С. 116 и сл., сн. 1). Нетрудно заметить, что если последняя опирается на единый критерий воли, то первое основано уже на ином основании - критерии правомерности, вследствие чего классификация в целом утрачивает логическую стройность.
|
|
|
<4> См.: Savigny F.C. Op. cit. S. 5 f.
<5> Эта терминология в значительной мере условна и не вполне адекватна обозначаемым понятиям. С точки зрения общей семантики слова "действие", "акт", "поступок" являются синонимами и к тому же могут быть использованы в принципе для обозначения как правомерного, так и неправомерного поведения. Кроме того, термину "юридический поступок" вряд ли вообще может соответствовать относительно однородная правовая категория, ибо объединяемые под ним действия имеют столь же мало общего между собой, сколько и с юридическим актом (сделкой), которому они противопоставляются (перечень видов юридических поступков, имеющий, однако, лишь описательный характер, см.: Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. Б.м.: Госюриздат, 1958. С. 157); единственный, пожалуй, общий их признак является чисто негативным, заключаясь в том, что такие действия не являются сделками. Этим объясняется то, что, например, М.М. Агарков, который ввел в научный оборот сам термин "юридический поступок", не рассматривал в качестве юридических поступков "действия, создающие указанные в законе объективированные результаты" (литературное произведение, изобретение и т.д.), не требующие, в отличие от юридических актов и юридических поступков, дееспособности совершающего их лица (см.: Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // СГП. 1946. N 3-4. С. 51 и сл., 55), а О.А. Красавчиков, настаивавший, напротив, на отнесении этих действий к юридическим поступкам (см.: Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 114, 152 и сл.), по сути приходил к тому же результату, что и Агарков, выделяя среди таких поступков "материальные", для совершения которых дееспособность не требуется (и которые Агарков выделял в отдельную категорию), и "нематериальные", для совершения которых лицо должно быть дееспособным (собственно юридические поступки, по классификации Агаркова) (см.: Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 157 и сл.).
|
|
|
Вопрос о природе недействительности и недействительных сделок сводится, по сути, к определению места последних в приведенной классификации: являются ли они сделками в собственном смысле или же их следует отнести к какой-либо иной категории юридических действий, например к правонарушениям? В свое время этот вопрос вызвал оживленную дискуссию среди отечественных цивилистов, однако до сих пор его вряд ли можно признать решенным. И хотя в отношении научной обоснованности связанной с ним полемики иногда высказывались скептические суждения <6>, без его решения вряд ли возможно построение концепции не только недействительной сделки, но и юридической сделки как таковой.
--------------------------------
<6> См., напр.: Иоффе О.С. Советское гражданское право (Курс лекций): Общая часть. Право собственности. Общее учение об обязательствах. Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. С. 239: "Весь этот спор помимо того, что он не имеет никакого практического значения, лишен... и теоретического интереса".
Нетрудно заметить, что понятие недействительной сделки формулируется разными авторами под влиянием их представлений о юридической сделке вообще. А представления эти, несмотря на то, что они основываются на легальном определении, существенно отличаются друг от друга.
В соответствии со ст. 153 ГК <7> сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Это легальное определение, аналогичное содержащимся в прежних российских кодификациях, помимо того, что оно рассматривает сделку как действие, указывает только один ее признак - юридическую направленность воли действующего лица. В связи с этим в отечественной цивилистике возникла дискуссия о том, существенно ли для понятия сделки, чтобы эта воля соответствовала нормам объективного права, или, иными словами, можно ли из легального определения сделки вывести, что последняя характеризуется только правовой направленностью, а правомерность не является ее необходимым признаком. Разные ответы на этот вопрос предопределили и различные подходы к установлению правовой природы недействительной сделки.
|
|
|
--------------------------------
<7> Здесь и далее, при отсутствии иных указаний, имеется в виду Гражданский кодекс Российской Федерации.
Согласно господствующему взгляду, сделка - это прежде всего правомерное действие. На это обращал внимание еще Д.И. Мейер в середине XIX в., когда учение о юридической сделке находилось лишь в стадии своего становления. "Собственно, только законные сделки можно назвать сделками..." <8>, - указывал он. В дальнейшем эта идея получила широкую поддержку и последующее развитие в работах многих отечественных правоведов <9>, однако сама правомерность понималась ими неодинаково, вследствие чего существенно различались и их взгляды на природу недействительной сделки. Если, по мнению одних, составляющих большинство, недействительные сделки в силу их противоречия правовым предписаниям не обладают признаком правомерности, а значит, являются не сделками, а противоправными действиями (правонарушениями) <10>, то согласно другим, само по себе несоответствие сделки нормам права еще не свидетельствует о ее противоправности <11>.
--------------------------------
<8> Мейер Д.И. Русское гражданское право. В 2-х частях. Ч. 1. М.: Статут, 1997 [по испр. и доп. 8-му изд. 1902 г.]. С. 179.
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<9> См., напр.: Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. I: Часть общая. СПб., 1911. С. 633 и сл.; Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. I: Общая часть и вещное право. Киев, 1914. С. 134; Перетерский И.С. Сделки. Договоры. М.: Юриздат, 1929. С. 6; Агарков М.М. Указ. соч. С. 47 - 49, 54 и сл.; Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М.: Госюриздат, 1954. С. 12, 65; Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 141; Иоффе О.С. Советское гражданское право. С. 196, 239; Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 116, 120 и сл.; Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 34; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1997. С. 152; Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М.: Юрайт, 1999. С. 14 и сл.
|
|
|
<10> См., напр.: Иоффе О.С. Советское гражданское право. С. 239; Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 120 и сл.; Халфина Р.О. Указ. соч. М., 1974. С. 34; Розенфельд Я.Э. Оспоримые сделки: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 1979. С. 9 и сл.; Хейфец Ф.С. Указ. соч. С. 15.
<11> Обратим внимание на то, что в зарубежной цивилистике вопрос о правомерности или противоправности недействительной сделки в такой его постановке никогда не дискутировался.
Так, М.М. Агарков и И.Б. Новицкий <12> рассматривали как противоправные действия не любые недействительные сделки, а только те, которые по законодательству и правосознанию советского времени противоречили основам правопорядка и квалифицировались по ст. 30 ГК РСФСР 1922 г. (сделки, совершенные с целью, противной закону или в обход закона, а равно сделки, направленные к явному ущербу для государства). К этой группе они относили, в частности, сделки, направленные на продажу земли, жилплощади в коммунальном доме, соглашения, нарушающие закон о кредитной реформе, и т.д. Эти сделки, по их мнению, являлись не сделками, а правонарушениями, так как не обладали признаком правомерности: "...здесь только внешний облик сделки, а по существу - недозволенное действие" <13>, - писал И.Б. Новицкий.
--------------------------------
<12> См.: Агарков М.М. Указ. соч. С. 47; Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 65.
<13> Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 65.
Что касается остальных недействительных сделок, то здесь мнения указанных авторов существенно расходились, причем опять-таки вследствие различного понимания ими категории правомерности. Ни тот ни другой, в отличие от большинства сторонников господствующего взгляда, не считал такие сделки правонарушениями, однако если М.М. Агарков не признавал их также и правомерными действиями, то И.Б. Новицкий говорил об их правомерности. М.М. Агарков полагал, что эти сделки, "сами по себе взятые, являются действиями ЮРИДИЧЕСКИ БЕЗРАЗЛИЧНЫМИ. Они не являются неправомерными, так как не нарушают ни повелений, ни запретов закона. Но они не принадлежат и к числу правомерных юридических действий, так как их совершение не вызывает ни установления, ни изменения, ни прекращения правоотношений" <14>. К таким юридически безразличным действиям автор относил сделки, недействительные вследствие несоблюдения формы, сделки недееспособного или невменяемого лица, а также мнимые и притворные сделки (ст. 29, 31, 34 ГК РСФСР 1922 г.) <15>. И.Б. Новицкий, напротив, признавал все недействительные сделки юридическими фактами и относил те из них, которые не являлись, по его мнению, правонарушениями, к категории правомерных действий. Несмотря на их неспособность вызывать правовой эффект, на достижение которого они были рассчитаны, автор тем не менее классифицировал их в качестве сделок: в данном случае "сделка оказывается недействительной, но все же она является сделкой" <16>. Иными словами, недействительные сделки, по представлению И.Б. Новицкого, могут быть как неправомерными, так и правомерными: первые - суть правонарушения, вторые - собственно сделки.
|
|
|
--------------------------------
<14> Агарков М.М. Указ. соч. С. 47 (выделено мной. - Д.Т.).
<15> Там же. Автор, однако, оставлял открытым вопрос о правовой природе оспоримых сделок, впоследствии признанных недействительными. Правильно отмечая, что до признания их недействительными судом они являются условно действительными (Там же. С. 48 и сл.), т.е. как юридические факты должны быть отнесены к категории сделок, он не определял их природу после признания недействительными. Констатируя, что такие сделки и после их аннулирования остаются действиями правомерными, Е.А. Крашенинников и В.Б. Чуваков также не дают ответа на этот вопрос (см.: Крашенинников Е.А. Последствия совершения порочных сделок // Проблемы понятийного аппарата наук гражданского и гражданского процессуального права. Ярославль, 1987. С. 42; Чуваков В.Б. Порочные сделки в системе юридических фактов // Сборник статей к 50-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2001. С. 30 - 34).
<16> Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 65. К таким сделкам автор относил, в частности, сделки, недействительные вследствие порока воли или несоблюдения требуемой законом формы.
Как можно видеть, исходя из общей концепции, согласно которой правомерность является необходимым признаком гражданско-правовой сделки, различные авторы, по-разному понимая сам этот признак, приходят к неодинаковым выводам относительно правовой природы недействительных сделок. Общим для сторонников рассматриваемого подхода является, однако, то, что те действия, в которых признак правомерности, по их мнению, отсутствует, рассматриваются ими как правонарушения <17> (иногда как безразличные для права явления), но не как юридические сделки <18>.
--------------------------------
<17> Здесь и далее термины "правонарушение", "противоправное действие", "неправомерное действие" рассматриваются как синонимичные. Предложение разграничить их (см., напр.: Алексеев С.С. Проблемы теории права: Курс лекций: В 2 т. Т. 1. Свердловск, 1971. С. 353 и сл.) не представляется плодотворным, учитывая общую семантику этих терминов и установившуюся в отечественной юриспруденции традицию их употребления (в частности, ни один из них не указывает на то, совершено ли неправомерное действие виновно).
<18> Не составляет исключения в этом смысле и изложенная позиция И.Б. Новицкого, поскольку к категории сделок он относил лишь такие недействительные сделки, которые считал правомерными действиями.
Принципиально иная концепция недействительности была сформулирована Д.М. Генкиным <19>. "Правомерность или неправомерность, - считал он, - не являются необходимым элементом сделки как юридического факта, а определяют лишь те или другие последствия сделки" <20>. Эта идея была поддержана впоследствии Н.В. Рабинович и В.П. Шахматовым, говорившими о правомерности как признаке действительной сделки, но не сделки вообще <21>. Логическим следствием такого подхода явилось объединение как действительных, так и недействительных сделок под единой рубрикой сделки, единственный и достаточный признак которой эти авторы видели в направленности воли на достижение правового результата, т.е. в правовой цели. Эта субъективная характеристика была представлена как общая для действительных и недействительных сделок, отграничивающая те и другие от деликта. Недействительная сделка, хотя и не влечет желаемых правовых последствий, является все же сделкой, причем не только по названию, но и с точки зрения классификации юридических фактов; как юридический факт она остается сделкой, "но без принадлежащего ей правового эффекта" <22>, и "недействительна именно как сделка, в силу присущих ей как сделке недостатков" <23>.
--------------------------------
<19> См.: Генкин Д. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону // Учен. зап. ВИЮН. Вып. V. М., 1947. С. 48 - 51.
<20> Там же. С. 50.
<21> См.: Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 5, 11 - 13 (особенно с. 13, сн. 37); Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. Томск, 1966. С. 9, 14, 16, 25 и сл.; Он же. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. Томск, 1967. С. 87 и сл., 94.
<22> Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. С. 25.
<23> Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 12.
Однако в остальном данное направление, как и предыдущее, не обнаруживает единства. Если Н.В. Рабинович все недействительные сделки представляла в одно и то же время и как сделки, и как особые "неделиктные" правонарушения <24>, то В.П. Шахматов признавал подобную двойственность лишь в отношении тех недействительных сделок, за исполнение которых закон предусматривает применение конфискационных санкций, в остальных же случаях считал недействительные сделки не противоправными действиями, а просто сделками <25>.
--------------------------------
<24> См.: Там же. С. 5 (сн. 12); 11 - 13.
<25> См.: Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. С. 18 - 22. Эти "непротивоправные" сделки автор не относил вместе с тем и к правомерным действиям, хотя, в отличие от М.М. Агаркова, считал их юридическими фактами. Квалификация таких сделок с точки зрения их соответствия закону должна, по его мнению, выражаться в особой "промежуточной" категории "незапрещенности", "категории, "находящейся" "между" правомерностью и противоправностью". "В подобных случаях, - писал он, - следует... говорить не о правомерности, дозволенности поведения, а о его незапрещенности, причем такой, которая делает поведение с точки зрения права нежелательным...". Таким образом, несоответствие сделки нормам права может быть запрещенным или незапрещенным. В соответствии с этим все недействительные сделки подразделяются на противоправные действия и сделки, хотя и не запрещенные законом, но в то же время для него "нежелательные", что находит свое выражение в установлении для сторон таких сделок определенных отрицательных последствий (см.: Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. С. 128 и сл., 135 и сл.).
Таково многообразие воззрений на правовую природу недействительных сделок в отечественной доктрине. Одни видят в них противоправные действия (господствующее мнение), другие - сделки в собственном смысле (Д.М. Генкин), третьи рассматривают их как действия, одновременно сочетающие в себе признаки и юридических сделок, и правонарушений (Н.В. Рабинович). Некоторые разделяют все недействительные сделки на две группы, одну их часть относя к правонарушениям, а другую - к сделкам (И.Б. Новицкий) либо к безразличным для права явлениям (М.М. Агарков) или же квалифицируя недействительные сделки одной группы как сделки, а другой - одновременно как сделки и как правонарушения (В.П. Шахматов) <26>. Вместе с тем все рассмотренные взгляды основываются - и это вполне естественно - на том или ином представлении о сделке как таковой. Поэтому, чтобы правильно оценить их, необходимо обратиться к общей теории юридической сделки. Именно, прежде чем исследовать недействительность и ее природу, необходимо установить, что вообще позволяет ставить вопрос о действительности или недействительности сделки, почему она, в отличие от других юридических фактов, допускает подобную форму правовой оценки. Эта специфика заключена, как вскоре увидим, в самой сущности сделки, т.е. в ее содержании <27>. Таким образом, первое, что следует выяснить и без чего исследование феномена недействительности не может быть начато, - это вопрос о содержании юридической сделки, позволяющем оценивать ее с точки зрения действительности/недействительности.
--------------------------------
<26> Современная отечественная литература вопроса не обнаруживает, за редкими исключениями, о которых будет сказано ниже, каких-либо новых подходов к анализируемой проблеме. Так, Ю.П. Егоров безоговорочно относит все недействительные сделки к правонарушениям, считая их в то же время сделками (см.: Егоров Ю.П. Правовой режим сделок как средств индивидуального гражданско-правового регулирования: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 35). И.В. Матвеев полагает, что недействительные сделки в большинстве своем являются гражданскими правонарушениями, а признание их недействительными даже рассматривает как возложение на "виновных контрагентов" гражданско-правовой ответственности (см.: Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 44 и сл.). По мнению О.В. Гутникова, недействительные сделки могут быть как неправомерными, так и правомерными, в зависимости, однако, от достаточно туманного критерия, а именно от того, "насколько действие лица, совершающего сделку, соответствует обязательным требованиям закона" (Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М.: Бератор-Пресс, 2003. С. 72). Сразу возникает вопрос о том, могут ли с точки зрения нормативной логики существовать "необязательные требования закона" и могут ли вообще требования быть необязательными. Весьма оригинален подход М. Рожковой, которая, "критикуя правильность подразделения юридических действий на правомерные и неправомерные", предлагает классифицировать их вместо этого "на дозволенные и недозволенные" (Рожкова М. Юридические факты в гражданском праве // Приложение к ХП. 2006. N 7. С. 38), рассматривая оспоримую сделку как дозволенное действие, а ничтожную - как действие недозволенное, как нарушение правового запрета (Там же. С. 42), не составляющее, однако, правонарушения (Там же. С. 44). Однако смысл подобной замены, равно как и суть различия между понятиями дозволенного/недозволенного и правомерного/неправомерного, остается неясным.
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<27> Невозможно согласиться с мнением, что сделка, "не отличаясь от других юридических фактов", "в принципе не может иметь собственного содержания" и что содержанием "обладает только возникшее из договора-сделки договорное правоотношение" (Витрянский В. Существенные условия договора // ХП. 1998. N 7. С. 4. См. также: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 116 [автор главы - М.И. Брагинский]). В действительности без содержания, составляющего сущность всякого предмета или явления, равно как и без формы, в которой эта сущность воплощена, никакие предметы или явления немыслимы (нельзя не вспомнить в связи с этим крылатое высказывание Ленина: "Сущность формирована, форма существенна").
§ 2. Правовой смысл как содержание сделки
В соответствии с весьма распространенным в прошлом, но встречающимся еще и сегодня взглядом, нашедшим отражение также в традиционной классификации юридических фактов, сделка помещается на один уровень с событиями, поступками, правонарушениями, являясь, подобно им, лишь одним из видов юридических фактов <28>, своеобразным "приводным ремнем" в механизме правового регулирования. "Особое положение сделки среди юридических составов с давних пор и по сей день по большей части совершенно игнорируется..." <29>, - констатировал в середине прошлого века Альфред Манигк, немецкий юрист, внесший значительный вклад в общую теорию юридических фактов и, в частности, юридической сделки, отмечая, что на основе данного взгляда "возникла существующая и по сей день так называемая теория "срабатывания" (Auslosungstheorie), согласно которой совершающее сделку лицо "не делает и не желает ничего другого, как исполнить фактический состав, предусмотренный законом; благодаря этому затем "автоматически" срабатывают установленные законом правовые последствия" <30>. "Поскольку же все правовые фактические составы, когда они приводятся в действие субъектами, приводят в действие предусмотренные последствия, эта теория, - подчеркивал тот же автор, - означает отрицание любого существенного отличия сделки от других фактических составов. Для этих теоретиков не существует никакой частной автономии как института творения права" <31>.
--------------------------------
<28> См., напр.: Агарков М.М. Указ. соч. С. 44 и сл., а также литературу, указанную в предыдущей сноске.
<29> Manigk A. Das rechtswirksame Verhalten. Berlin: Walter de Gruynter & Co., 1939. S. 85.
<30> Ibid. S. 86. Автор поясняет, что в германской юриспруденции исходили при этом из буквального значения слова, видя смысл термина Rechtsgeschaft (= Geschaft des Rechts = actus legitimus) в том, что правопорядок устанавливает фактические составы сделок в полном их содержании и уже совершенно готовыми для заключающих сделку лиц (см.: Ibid. S. 85).
<31> Ibid. S. 87.
Воззрения, подобные рассматриваемой концепции, соответствуют правовому мышлению того периода, когда учение о юридической сделке находилось в начальной стадии своего формирования и получило первое выражение в так называемой волюнтаристской теории, определявшей сделку как частное изъявление воли, направленное на производство юридического эффекта <32>, отводя ведущее место в ее составе воле действующего лица и рассматривая правовую направленность этой воли в качестве главного идентифицирующего сделку признака.
--------------------------------
<32> См.: Savigny F.C. Op. cit. § 114. S. 98 f.; Windscheid B. Lehrbuch des Pandektenrechts. 6. Aufl. Bd I. Frankfurt a. M.: Rutten & Loening, 1887. § 69. S. 186.
С переосмыслением старой пандектистской дефиниции было связано появление так называемых объективных теорий, акцентирующих социальную функцию сделки и подчеркивающих главенствующую роль в ней внешнего заявления, доступного восприятию окружающих, которое рассматривалось уже не как простое средство обнаружения во вне воли, но как относительно автономный по отношению к последней социальный факт, имеющий самостоятельное юридическое значение, а именно значение источника права. "Теория срабатывания... - заключал Манигк, - не выдержала проверку временем, так как она в основном недооценивала особую историческую задачу института сделки в системе права и смысл частной автономии. Она не видела, что в сделке, в противоположность всем другим фактическим составам, налицо акт, при котором индивидуальное поведение влияет на правовые последствия не только каузально, но и определяющим образом, так что фактический состав сделки служит частному правовому самоопределению посредством значимой для права воли действующего лица" <33>.
--------------------------------
<33> Manigk A. Op. cit. S. 87.
В соответствии с одной из "объективных" теорий, предложенной Эмилио Бетти - видным юристом, во многом определившим развитие и состояние итальянской правовой доктрины и, в частности, современное учение о юридической сделке <34>, лицо, совершая сделку, не ограничивается заявлением, что желает чего-то, но заявляет или делает именно то, что желает; и это, последнее, состоит в некоторой упорядоченности, регламентации его интересов (assetto d'interessi) в отношениях с другими, которую частное лицо должно не столько желать, сколько установить, т.е. воплотить объективно. Изъявление, конституирующее сделку, не есть простое изложение, выражение чего-то вовне, но установление, предписывающее некоторую линию поведения в отношении других, имеющее социальную значимость и собственное действие. Оно конституирует содержание, которое таким образом с ним связано и в нем воплощено: конституирует в том смысле, что не ограничивается выражением содержания, но одновременно вызывает его к жизни, вводит его в социальный мир как установление, имеющее существование в себе и для себя <35>.
--------------------------------
<34> Авторская разработка этого учения изложена в уже ставшей классической монографии "Общая теория юридической сделки" (Турин, 1960), ссылки на которую далее даются по последнему ее переизданию: Betti E. Teoria generale del negozio giuridico (Ristampa corretta della II edizione) / Introduzione di G.B. Ferri; a cura di G. Crifo. Napoli: Edizioni Scientifiche Italiane, 1994. XXVI. 626 p.
<35> См. также: Betti E. Negozio giuridico // Novissimo Digesto Italiano. T. XI. Torino, 1965. § 4. P. 210.
Несомненная заслуга теории изъявления, несмотря на ее некоторую крайность, связанную с гипертрофированием социального аспекта и принижением значения воли в сделке <36> (крайность, впрочем, неизбежную в любой оппозиционной доктрине), состоит в выявлении и утверждении, в противовес волюнтаристской теории, объективного момента - специфического результата акта, обусловленного его особым содержанием, отличающим сделку от прочих юридических действий, независимо от возможной направленности последних на достижение того или иного правового эффекта.
--------------------------------
<36> См., напр., ibidem: "Не отрицается как нормальный факт, что частное лицо заявляет или делает что-то желаемое; отрицается только, что воля находится в сделке на первом плане". В настоящее время скорее преобладают синтетические теории, совмещающие подходы обеих противостоящих теорий, но свободные от их крайностей. Как авторитетно отмечает Пьетро Решиньо, между двумя определениями сделки, более старым (в котором сделка представлялась как изъявление воли) и более современным (которое видит в сделке акт частной автономии, т.е. регламент интересов, связывающий того, кто вызвал его к существованию), нет несовместимости, ибо "первое относится к структуре, в то время как второе концентрирует внимание на функции сделок" (Rescigno P. Manuale del diritto privato italiano. 7a ed. Ristampa con appendice di aggiornamento. Napoli, 1987. P. 296).
|
|
|
