Власть отчаяния. Освобождение себя от ограничивающих парадигм

Власть отчаяния

Само слово " отчаяние" кажется нагруженным исключительно отрицательными смыслами. Однако психотерапия, способная изменить жизнь, свидетельствует о том, что это не так. В пьесе Сартра " Мухи" (1947) Орест говорит: " Человеческая жизнь начинается на пределе отчаяния". Как это может быть?

Когда клиент столкнулся с абсолютной неудачей своего пребывания на земле (то есть несостоятельностью своей системы конструктов " Я-и-мир" ), он переживает кризис существования, – экзистенциальный кризис. Сама почва под его ногами как бы исчезает, и он испытывает отчаяние от невозможности найти способ продолжать быть так, как он был раньше. Это истощение репертуара реакций при столкновении с невыносимой ситуацией может заставить человека искать новые пути. Иногда они бывают воистину конструктивными и творческими; они также могут быть деструктивными и связанными с насилием.

Очевидно, этот момент служит предметом особого внимания и для терапевтов. Называемый иногда " темной ночью души" и условием для " резкого поворота судьбы", этот кризис не есть событием всецело мистическим. Напротив, он представляет собой в высшей степени прагматический момент, когда человек может осознать абсолютную автономию субъективного, возможность выбора, которая всегда присутствует в нашей жизни, если мы сознаем происходящее и смотрим вперед.

Терапевтический альянс служит важной поддержкой в этом столкновении и может рассматриваться в качестве превентивной меры, не лишенной своих ограничений, разумеется, против деструктивных исходов.

Так, когда один из моих клиентов перестал относиться к себе как к объекту и начал глубокое внутреннее самоисследование, то обнаружил, что находится перед явно безнадежной дилеммой. В итоге он оказался перед фактом, что больше не может иметь внебрачные отношения с женщиной, которая требовала, чтобы он на ней женился, и в то же время сохранить свой брак. Его жена угрожала борьбой во время развода, которая была чревата расставанием с детьми. Мой клиент был в отчаянии. Он всерьез подумывал о том, чтобы убежать от своей работы и от своей жизни в Мексику с любовницей, но она на это не соглашалась. Затем он снова предпринял попытку восстановить отношения с женой, но их разногласия были слишком глубокими и мучительными. Затем у него возникло полдюжины импульсов: жить холостяком, стать членом религиозного ордена, быть настолько жестоким с женой, что она сама станет умолять его о разводе, покончить с собой. Затем он впал в глубокую депрессию.

Эта депрессия, на мой взгляд, была работой по преодолению горя, вызванного смертью его прошлого образа жизни. Эта стадия прекратилась довольно внезапно, когда он устроил так, чтобы работодатель перевел его в другой город, где он смог бы перестроить свою жизнь на новых основаниях. Всего несколькими месяцами ранее он рассматривал нечто подобное и посчитал это совершенно неприемлемым. Сейчас эта возможность представлялась ему по-настоящему обещающей.

Здесь важно то, как отчаяние может освободить перцептивные возможности (размах) и творческие силы субъективного. Привычные способы определения себя навязывают границы, которые представляются нам неизменными. В результате многое из того, что кажется возможным для другого человека, для нас немыслимо. В пылу борьбы мир в нашем восприятии съеживается и застывает. Когда мы, в конце концов, приходим к отчаянию, осознав, что наш обычный репертуар больше нам служить не может, глаза наши обнаруживают новые возможности.

Попробуем сравнить данный сценарий с теми типичными видами терапии, которые пытаются научить новому поведению или предложить свежие идеи, выдвигаемые терапевтом. В таких случаях наиболее подходящие альтернативы могут быть отвергнуты клиентами, которые слепы к их потенциальным преимуществам в своей попытке заставить работать старые схемы. В этих обстоятельствах все снова и снова проигрывается игра Эрика Берна " Почему бы тебе не... " – " Да, но... " (1964). Если клиенты все еще надеются избежать необходимости отказаться от привычных определений себя и представлений о том, каким должен быть мир, самые лучшие предложения оказываются бесполезными.

Освобождение себя от ограничивающих парадигм

Нерасположенность клиентов оставлять свои системы конструктов " Я-и-мир" представляет по существу тот же процесс, который можно наблюдать в группах любого размера, включая нации. Для наших целей было бы полезным отметить, что науки о человеке демонстрируют ту же схему, придерживаясь, в духе прошлого века, ведущих парадигм, которые давным-давно доказали свою несостоятельность. Здесь я опишу четыре таких примера.

1. Многое из современной психологии оказало искажающее влияние на наш образ самих себя. Это вытекает из ее слепой приверженности сциентизму девятнадцатого века – поразительной приверженности, которая продолжает существовать и институционализирована, особенно в американской академической психологии. Это поражает вдвойне, если принять в расчет, что физические науки, которые послуэжили исходным образцом для этой модели, давно уже от нее отказались как от нереалистичной и непродуктивной. Из этой устаревшей приверженности вытекает слепая преданность объективности как первичной ценности, руководящей методом и интерпретацией.
2. Наследие данного научного мышления представляет собой миф, частота проявления которого приравнивает его к реальности, – что является одним из наиболее красноречивых свидетельств непродуктивности наших исследований. У Галилея не было необходимости бросать предметы тридцать раз подряд, чтобы продемонстрировать, что падающие объекты одинаково реагируют на силу притяжения вне зависимости от своего размера.

Когда для нахождения всеобщих истин о пяти миллиардах людей берутся выборки размером в тридцать, триста или даже три тысячи человек, логика теряется в суеверии. И все же, несмотря на это, к статистическим данным, за единственным исключением гороскопов, относятся с уважением, несмотря на их повсеместно предоставляемые ими наборы двусмысленных, противоречивых и даже ошибочных сообщений.

1. Психология попыталась сделать рывок к открытию всеобщих законов, не выполнив при этом на должном уровне первой задачи, стоящей перед любой наукой: сбор фактического материала по строго определенным правилам. Мы пребывали в положении людей, пытающихся войти в дом с недостроенным фундаментом.
2. Смешение экспериментального удобства с предполагаемыми открытиями внутренней реальности демонстрирует безжалостную решимость навязать силу в ущерб разуму. Наиболее яркий пример – возвышение того, что называют " бритвой Оккама" или " пушкой Ллойда Моргана" до " закона экономии мышления". Закона! Этот предполагаемый закон диктует, чтобы человек всегда выбирал наипростейшее объяснение наблюдаемым явлениям, даже если оно искажает эти явления. Таким образом, дается гарантия, что превратности внешнего подкрепления более могущественны, чем намерения сознательных людей! Хотя пушка и может быть полезной для продвинутой науки при обилии " неоспоримых" наблюдений для осмысления, было бы пагубной неразумностью брать ее в качестве отправной точки – особенно учитывая многообразие природы.