 |
Из истории одной полузабытой пьесы.
|
|
|
|
… Июль 1923 года был богат политическими событиями как внутри нашей страны, так и на международной арене.
В начале месяца на сессии ЦИК СССР были утверждены рисунок герба и проект Конституции нового государственного образования – Союза Советских Социалистических Республик – объединившего полгода назад четыре суверенных государства: Россию, Украину, Белоруссию и Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику.
Через день после сессии в составе Закавказской Федерации была образована Автономная область Нагорного Карабаха, а через две недели в составе РСФСР появилась Автономная Карельская Советская Социалистическая Республика…
ВЦИК принял Гражданский процессуальный кодекс РСФСР, а газета «Известия» опубликовала обращение к верующим только-что освобожденного из-под ареста святейшего патриарха Тихона …
В швейцарском городе Лозанне завершилась международная конференция, закрепившая государственные границы Турции и принявшая конвенцию о режиме проливов Босфор и Дарданеллы.
… А в далеком Идальго-дель-Парраль был убит легендарный герой Мексиканской революции Панчо Вилья...
На этом фоне встреча в Берлине двух советских граждан, носившая, безусловно, частный характер, прошла абсолютно не замеченной современниками, и, скорее всего, не сохранилась бы в памяти потомков, если бы не последовавший за ней литературный скандал, вылившийся через несколько месяцев в достаточно громкий судебный процесс. Гражданами этими были – достаточно известный поэт, романист и драматург Алексей Николаевич Толстой, весной 1923 года вернувшийся из эмиграции в Советский Союз, и еще не отвыкший прибавлять к своей фамилии титул «граф», и, возможно, менее известный (особенно современной публике), но не менее талантливый деятель театра и кинематографа, ученик великого Мейерхольда, режиссер и театровед Георгий Александрович Кроль.
|
|
|
Итогом встречи явился следующий документ:
«Мы, нижеподписавшиеся, граф Алексей Николаевич Толстой и Георгий Александрович Кроль, пришли к соглашению.
Мы будем совместно работать над переводами и обработкой немецких и других иностранных пьес для русской сцены.
Граф А. Н. Толстой имеет право вести и заключать все переговоры и сделки от имени нижеподписавшихся лиц относительно общих работ в России.
Г. А. Кроль имеет право вести и заключать таковые договора за границей России.
Все поступления и расходы по общим работам мы делим поровну и должны осведомлять друг друга о ходе переговоров.
При постановке или издании переведенных или обработанных нами пьес оба имени – граф Ал. Н. Толстой и Георгий Кроль должны быть названы».
Первой совместной работой договаривающиеся стороны избрали пьесу Карела Чапека «R.U.R» (интересно, что как в тексте соглашения, так и в последующих документах данная пьеса известнейшего чешского драматурга и прозаика упорно именуется «W.U.R» или даже «ВУР»).
Выбор был не случаен. Научно-фантастическая пьеса, рассказывающая о восстании механических людей – роботов (этот термин, кстати, впервые был придуман и использован Чапеком), уничтожающих своих создателей – людей, оказалась достаточно актуальной для европейцев, переживших мировую войну, крушение империй, революции и последовавший за всем этим апокалипсисом политический и экономический кризис, охвативший практически все страны континента. Премьерный показ пьесы состоялся в Праге, в 1921 году, а уже в 1923 пьеса была адаптирована для постановки на британской сцене.
А. Н. Толстой и Г. А. Кроль решили, что пришло время ознакомить с популярной антиутопией и советского зрителя. Георгий Александрович Кроль сделал тщательный литературный перевод пьесы, озаглавив русскоязычный вариант - «Бунт машин», и вскоре Алексей Толстой увез в Советскую Россию 140 листов печатного текста, практически готового для сценического воплощения.
|
|
|
В Петрограде Алексей Николаевич встретился с Николаем Федоровичем Монаховым – народным артистом РСФСР, ведущим актером Большого драматического театра, которому и пообещал в ближайшее время передать текст пьесы. Однако, «ближайшее время» несколько затянулось…
В августе 1923 года, в Москве, Алексей Толстой встречается с цензором Государственного издательства РСФСР Александром Константиновичем Воронским, которому и сообщает о том, что намерен взяться за литературную обработку для сцены пьесы Карела Чапека «R.U.R», и интересуется, возможно ли издать переработанную пьесу в Госиздате.
И здесь Толстой узнает, что ни он, ни Кроль, не являются первопроходцами на стезе перевода пьесы Карела Чапека и ее адаптации к советской сцене. В частности, еще в июне 1923 года цензор просматривал перевод, выполненный поэтом Евгением Георгиевичем Геркен-Баратынским, и нашел данную пьесу в цензурном отношении не допустимой к печати.
Ольга Давыдовна Каменева (в девичестве Бронштейн, - сестра члена Политбюро, Председателя Революционного военного совета СССР и РСФСР, Народного комиссара по военным и морским делам СССР и Народного комиссара по военным делам РСФСР Л. Д. Троцкого, и первая жена члена Политбюро ЦК ВКП (б) Л. Б. Каменева) так отзывалась о пьесе Карела Чапека: «Считая пьесу интересной по замыслу и в чисто театральном отношении, я находила ее с идеологической стороны совершенно неприемлемой. Поэтому – вопрос ставился о коренной переделке пьесы в идеологическом отношении». И, хотя сама Ольга Давыдовна никаких официальных постов в советском правительстве не занимала (еще в 1920 году она, по настоянию А. В. Луначарского, была уволена с должности заведующей управлением театров в Народном комиссариате просвещения РСФСР), ее родственные связи заставляли советский бюрократический аппарат прислушиваться к ее мнению.
Законопослушный Алексей Николаевич Толстой «по возвращении из Москвы в Петербург … взял … перевод и внимательно прочел его». (Возникает вопрос - а что, до общения с цензором «граф» Толстой даже не удосужился прочитать переданную ему Г. А. Кролем пьесу?) Но предоставим слово самому мэтру советской литературы: «Я нашел третье, порочащее пьесу обстоятельство (первые два – это то, что пьеса уже переведена в СССР и, кроме того, запрещена к печати, - Д. М.) – пьеса… оказалась сценически дурно сделана и при том по существу своему контрреволюционного идеологического содержания. Для меня вопрос был решен: я оставил всякую мысль над работой над пьесой Чапека».
|
|
|
Заметим, в скобках, что с законопослушностью Алексей Толстой несколько поторопился: Е. Г. Геркен-Баратынский, чей перевод был заблокирован московской цензурой, нашел полное взаимопонимание в Петроградском государственном издательстве, где и опубликовал свой вариант чапековской пьесы, передав права на постановку передвижному театру.
А Алексей Николаевич вскоре получил довольно саркастическое письмо от так и не дождавшегося обещанной пьесы Н. Ф. Монахова:
«Комиссариат народного просвещения
Петроградское театральное отделение
Государственный Большой драматический театр
3 сентября 1923 г.
Дорогой Алексей Николаевич.
Я совершенно потрясен… Потрясен и тем, что Вы сдержали свое слово – прислали «Бунт машин» и потрясен самой пьесой. Это, действительно, черт знает что такое по своей динамике и остроте. Мы все обалдели, читая ее, и труппа уполномочила меня поблагодарить Вас по телеграфу за то, что успех претворения «Бунта машин» Вы поручили Большому Драматическому Театру.
Верьте, дорогой Алексей Николаевич, что мы сделаем все, и даже невозможное, для успеха пьесы...
На первой репетиции актеры так увлекались своими ролями, что репетицию нельзя было прервать ни на одну минуту: все бросили курить, забыли естественные потребности, пропустили сроки для уплаты поимущественно-подоходного налога, перестали умываться и чистить зубы – не могу выгнать их из театра. Требуют непременного Вашего присутствия и указаний.
|
|
|
Счастлив сообщить об этом и жду Вашего ответа для себя и театра.
Ваш Н. Монахов».
За этим панегириком следовал короткий постскриптум:
«Такое, или приблизительно такое письмо я написал бы Вам, если бы Вы «Бунт машин» мне действительно прислали. А так как Вы занимаетесь лекциями на тему о зарубежном житье, то само собой мы – здесь, а «Бунт машин» - у Вас. А мы с Лаврушкой (он же главный режиссер А. Н. Лаврентьев) трепетно ждем присылки этой пьесы, дабы поставить ее в первой же половине этого сезона, который мы начнем 30 сентября. Ради Богов, милый Алексей Николаевич, поторопитесь с высылкой ее и во всяком случае не откажите срочно сообщить, когда ждать ее посылки…
Горячо Вас обнимаем и просим сугубого внимания к этому постскриптуму – самое же письмо можете даже и не читать. –
Н. Монахов.
А. Лаврентьев».
Делать было нечего, приходилось приниматься за доработку пьесы. В декабре 1923 года А. Н. Толстой переработал полученный от Г. А. Кроля перевод (сгладив «контрреволюционное идеологическое содержание»). Пьеса «Бунт машин» была напечатана во втором номере журнала «Звезда» за 1924 год (с примечанием, что тема заимствована из пьесы Карела Чапека «R.U.R»), и передана для постановки в Большой драматический театр.
И в печатном журнальном варианте, и на выпущенных театральных афишах было написано «пьеса А. Толстого», хотя, в соответствии с берлинским договором, пьеса должна была пойти от имени двух авторов, т.е. А. Н. Толстого и Г. А. Кроль.
В апреле 1924 г. состоялось 14 постановок «Бунта машин» в Большом драматическом театре.
Авторский гонорар А. Н. Толстого составил 780 руб. 47 коп. (Своему соавтору Толстой не переслал ни копейки; даже не поставил его в известность о состоявшейся премьере.)
Деликатный Георгий Александрович писал из Берлина:
«Уважаемый Алексей Николаевич.
Со времени Вашего отъезда из Берлина писал Вам два раза по Вашему московскому адресу, но ответа от Вас не получил.
Случайно прочел в русском журнале, что «Бунт машин» идет в Ленинграде в Большом драматическом театре. Был очень удивлен, что не имел об этом сообщений от Вас. Уверен, что «W.U.R» в своем переработанном виде («Бунт машин») будет иметь большой успех.
В журнале было названо только Ваше имя. Надеюсь, Вы не забыли того пункта нашего соглашения, где мы условились во всех наших общих работах называть и Ваше и мое имена, как при постановке в театре, так и при издании.
Когда Вы уезжали, Вы хотели вписать меня в члены Союза или Общества драматургических писателей с тем, чтобы затем уже Союз распределял поровну между нами поступления с наших общих работ, первой из которых мы выбрали «Бунт машин». При этой системе Вы были бы избавлены от путаницы счетов. Сделали Вы это или придумали какой либо иной способ обеспечить мои интересы?
|
|
|
Георгий Александрович Кроль».
Но и это письмо, как и предыдущие, осталось без ответа.
Тогда Кроль, которому состояние здоровья не позволяло лично прибыть из Германии в Советский Союз, попросил свою сестру навестить Толстого и напомнить ему об условиях договора.
Только после этого «красный граф» почтил своим письмом неудачливого соавтора.
«6 мая 1924 года.
Г. А. Кролю.
Уважаемый Георгий Александрович,
у меня была Ваша сестра по поводу моей (здесь и далее в письме курсив мой – Д. М.) пьесы «Бунт машин» и предъявила мне требование, чтобы я выполнил обязательства контракта, подписанного Вами и мной в Берлине, летом, 1923 года.
Я ответил Вашей сестре, что по отношению моей пьесы «Бунт машин», считаю наш контракт, касающийся Вашего перевода и моей литературной отделки пьесы Чапека … не действительным…
Я … не вижу возможности выполнить наш с Вами контракт, так как он касается пьесы Чапека, а не моей пьесы «Бунт машин», которая является моим, личным, произведением с заимствованной темой. Прецеденты такого заимствования в классической литературе Вам, конечно, известны: «Ревизор» Гоголя, написанный по пьесе Квитко Основьянина (имеется в виду украинский драматург Григорий Квитко-Основьяненко – Д. М.), пьесы Шекспира и т. д.
Я сказал Вашей сестре, что считаю своим долгом уплатить Вам гонорар за работу над переводом…, при чем, как Вы помните, перевод Вами сделан дословный, то есть подстрочный, как мы предварительно условились. Кроме того, я должен уплатить Вам за расходы по переписке пьесы. Но ставить Ваше имя под моей пьесой и платить Вам пятьдесят процентов моего гонорара за мою пьесу я считаю невозможным, и думаю, что требования Ваши и Вашей сестры были основаны на недоразумении вследствие совпадения заглавия моей пьесы и предполагавшегося перевода.
Затем, я сказал Вашей сестре, что по отношению дальнейших пьес, переводы которых Вы мне пришлете, - я обязуюсь, при случае невозможности их постановке на сцене, - не заимствовать из них тем. Это мое обязательство является дополнительным пунктом нашего с Вами контракта.
Алексей Толстой».
… Не знаю как Вам, уважаемый читатель, а мне лично при чтении этого письма пришла на память оригинальная характеристика, данная в свое время Алексею Николаевичу известным современником, талантливым литературным критиком Дмитрием Петровичем Святополк-Мирским: «Самая выдающаяся черта личности А. Н. Толстого — удивительное сочетание огромных дарований с полным отсутствием мозгов»…
… 15 мая 1924 г. член коллегии защитников Яков Федорович Энтин, в качестве поверенного истца Г. А. Кроля, подал в гражданское судебное отделение Ленинградского губернского суда иск с просьбой: «признать, что пьеса «Бунт машин» является результатом коллективной работы граждан Толстого и Кроль, и обязать ответчика, Толстого, во всех постановках указанной пьесы, равно как и изданиях таковой, помещать рядом со своим именем и имя Георгия Кроль; … обязать Толстого Алексея Николаевича уплатить Кроль Георгию Александровичу половину всех сумм, как уже поступивших к Толстому, вследствие выпуска в свет и постановки на сцене пьесы «Бунт машин», так и имеющих к нему поступить в будущем…».
Судебное заседание открылось 30 июня 1924 года.
Поверенный истца представил перевод Г. А. Кроля, текст пьесы А. Н. Толстого «Бунт машин» и (для сравнения) текст пьесы Карела Чапека в переводе Мандельштама.
Интересы ответчика представлял Ной Яковлевич Левин.
Начавшийся судебный процесс имел широкий резонанс в советской литературной и театральной среде – и не только по самому факту иска, но и в связи с кругом лиц, привлеченных к процессу в качестве свидетелей: кроме уже упоминавшихся Н. Ф. Монахова, А. К. Воронского и О. Д. Каменевой, суд посчитал необходимым заслушать показания известного театрального актера и руководителя студии МХАТ Ивана Николаевича Берсенева (Павлищева), режиссера Ленинградского Большого драматического театра Андрея Николаевича Лаврентьева, живописца и графика Вениамина Павловича Белкина.
Экспертами по делу выступили писатели Корней Иванович Чуковский и Михаил Иванович Замятин, известный историк литературы, исследователь творчества А. С. Пушкина и руководитель отделения Государственного архивного фонда Павел Евсеевич Щеголев, режиссер Александринского театра Николай Васильевич Петров, драматург и режиссер Евтихий Павлович Карпов, выдающийся актер и автор популярных пьес Григорий Григорьевич Ге.
Все эксперты были единодушны в том, что «факт заимствования темы, фразеологии и отдельных эпизодов дает основание считать произведение позаимствованным и не вполне самостоятельным, но не исключает элемента творчества…». Однако в основном вопросе – является ли пьеса А. Н. Толстого заимствованным или же вполне самостоятельным произведением, - вот тут мнения экспертов разделились. Е. П. Карпов и Г. Г. Ге (кстати сказать, известнейшие деятели театрального искусства с дореволюционным стажем, удостоившиеся чести быть включенными в знаменитый Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона) однозначно выступили в защиту Георгия Александровича Кроля, указав, что «Бунт машин» Алексея Толстого не более как обработка пьесы Карела Чапека. «Обработка это сглаживание языка, а переработка – переделка данного произведения – введение новых действ, лиц, новое освещение. Автор отступил от подлинника, но пользовался им как канвой. «Бунт машин» творческое произведение, но заимствованное, заимствовано гораздо больше, чем тема…», - с таким мнением выступил на суде Г. Г. Ге. Его поддержал Е. П. Карпов: «С заключением эксперта Ге согласен… «Бунт машин» произведение заимствованное…».
Эксперты из числа молодежи советской формации с этим мнением не согласились, настаивая на том, что пьеса Алексея Толстого – самостоятельное произведение, ничего общего ни с произведением Карела Чапека, ни с переводом Г. А. Кроля (равно как и с другими переводами на русский язык чешского подлинника) не имеющее. Особенно горячим сторонником «красного графа» выступил Корней Чуковский, только год назад опубликовавший свои первые детские сказки в стихах: «У Пушкина в «Капитанской дочке» есть целая глава из Вальтера Скотта… Толстой доказал, что он умеет писать творчески. Мольеровская комедия строилась на Плавте (имеется в виду выдающийся римский комедиограф Тит Манций Плавт - Д. М.), классических образцах».
Оставим на совести эксперта сравнение произведения А. Н. Толстого с творчеством Пушкина и Мольера, тем более, что и сам Алексей Николаевич не стеснялся ставить себя рядом с Гоголем и Шекспиром (как видно из вышеприведенного письма к Г. А. Кролю). В своем выступлении К. И. Чуковский (сознательно или нет - судить не нам), вскрыл истинную причину неприятия пьесы чешского классика (а, следовательно, и ее дословных переводов на русский язык) советским театральным руководством: «ВУР» (так в подлиннике – Д. М.) Чапека написан против прогресса и против революции. Идея пьесы чисто религиозная. Машины в ней противопоставлены Богу. Создание искусственных людей – есть, по Чапеку, хула на Творца… У Толстого идея диаметрально противоположная. Он весь на стороне взбунтовавшихся…».
(Прошли десятилетия… «R.U.R» все эти годы регулярно включался во все сборники фантастических пьес чешского классика, печатался – в том числе и в СССР – в собраниях сочинений Карела Чапека.
«Бунт машин» после смерти А. Н. Толстого, последовавшей в феврале 1945 года, практически не переиздавался. Эту пьесу невозможно найти ни в одном собрании сочинений Алексея Николаевича, выходивших в свет в 1950 – 1990 - х годах, вплоть до постперестроечного времени…
Наверное, единственный экземпляр «Бунта машин» с указанием на авторство Георгия Александровича Кроля, сохранился в фондах Ленинградского областного архива, среди других документов, представленных сторонами в рамках судебного процесса… Сам Георгий Александрович, ушедший из жизни в 1932 году, остался в памяти искусствоведов как режиссер – постановщик фильмов «Пахари моря», «Печать времени» и др.
… Как часто пустые амбиции отнимают силы и время у творческих людей, которые могли бы потратить их на что–то более полезное…)
… Декабрь 1924 года остался памятен многими знаменательными событиями…
В составе РСФСР была образована Автономная Советская Социалистическая Республика немцев Поволжья.
На парламентских выборах в Германии коммунисты и национал-социалисты потерпели относительное поражение, - большинство мест получили представители социал-демократов, консерваторов и центристов.
В Эстонии была пресечена попытка вооруженного коммунистического переворота (бои правительственных войск с отрядами эстонских коммунистов и добровольческими группами, переброшенными из СССР, Латвии и Финляндии, велись в течение двух недель).
… А в Албании сторонники Ахмета Зогу свергли демократическое правительство основателя Албанской Православной церкви епископа Феофана (Ноли)…
В общей веренице событий, будораживших мысли современников, прошло практически незамеченным определение суда от 8 декабря 1924 года по длившемуся пять с лишним месяцев и уже успевшему поднадоесть публике гражданскому процессу: в иске гражданину Кролю Георгию Александровичу к гражданину Толстому Алексею Николаевичу о признании соавторства – отказать.
Коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР кассационную жалобу оставила без последствий.
Дмитрий Малануха,
|
|
|
