Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Боснийские студенты не хотят восстанавливать экономику страны




Согласно результатам исследования, опублико­ванным осенью ООН, около четверти боснийских граждан в возрасте от 15 до 30 лет хотели бы навсегда уехать из страны. Если учесть, что еще 40% по экономическим соображениям хотели бы покинуть страну на время, а 13% изъявили жела­ние учиться в зарубежных университетах, карти­на становится действительно тревожной: получа­ется, что около 3/4 боснийской молодежи нацеле­но на эмиграцию.

Молодые боснийцы оправдывают свое намере­ние уехать из страны экономическими причинами. Официально безработными считается 40% жите­лей Боснии и (ерцеговины. Здесь, как и на Запа­де, именно молодежь становится первой жертвой экономических неурядиц. «Экономическая и по­литическая система, зародившаяся после войны, не оставляет места для молодого поколения. Они сталкиваются с весьма темными правилами игры», — отмечает Патрис Дрейски, глава эконо­мического департамента представительства ооновской администрации в Боснии, намекая на поразившую страну коррупцию. Мирсад Фазлич, руководитель одной из студен­ческих ассоциаций, клеймит архаизм системы высшего образования. «Курсы лекций носят ис­ключительно дидактический характер. Они не открывают возможностей для проведения дис­куссий, — говорит Фазлич. — Необходимая ре­форма системы образования грозит затянуться надолго: на эту маленькую страну, разделенную на два региона (Хорватско-Мусульманскую Феде­рацию и Республику Сербскую), приходится це­лых 13 министров просвещения! В каждом реги­оне свои учебные программы и свои дипломы». Ситуация усугубляется тем, что часть Сараевско-


го университета, главного вуза страны, по-пре­жнему занимают солдаты НАТО. Оказавшись в этой тяжелой ситуации, большин­ство студентов не протестует: молодежь либо молчит, либо готовится уехать. Молодежь жалу­ется на свое положение, но «категорически не желает ввязываться в политику», подчеркивает пресс-секретарь представительства ОБСЕ в Са­раево Зинаида Делич, родившаяся на севере Бос-

нии. Данные, опубликованные ООН, в какой-то мере объясняют причины такой аполитичности: 94% опрошенных молодых людей убеждены в том, что они не оказывают «никакого» или «по­чти никакого» влияния на политические события. Каждое утро у посольств Германии и Австрии в Сараево выстраиваются длинные очереди. В от­личие от Франции, эти две страны предоставляют визы молодым жителям Боснии и [ерцеговины, же­лающим погостить за границей. А таких немало. Большинство кандидатов на выезд принадлежат к молодому поколению, которое, по логике вещей, должно обеспечить возрождение страны, глубоко травмированной войной 1992-1995 гг. Сегодня, спустя восемь лет после подписания Дейтонских мирных соглашений, размах этого явления не мо­жет не вызывать беспокойства у международно­го сообщества, пытающегося стабилизировать об­становку на Балканах (www.5ballov.ru).

которого оказали огромное влияние на развитие алгебры и математики, про­жил всего 20 лет. А. Эйнштейн создал теорию относительности в 25 лет, В. Гей-зенбергу было 24 года, когда он совместно с Н. Бором разработал основы кван­товой механики. Свои вполне зрелые произведения А. Пушкин начал созда­вать совсем еще в юном возрасте. Замечательную поэму «Руслан и Людмила» он написал в 21 год. С. Рахманинов в 19 лет написал прекрасную оперу «Але-ко», которая была его — студента Московской консерватории — дипломной работой. А Рафаэль ярко проявил свой талант уже в 17 лет.

Подтверждение сказанному выше мы находим в концепции кризисных точек социализации, которая изложена в т. 7 «Фундаментальной социоло­гии». Там речь шла о трех кризисных точеках, которые описывают кривую человеческой жизни (рис. 41):

Рис. 41. Критические точки социализации личности

♦ от 1 года до 17 лет — завершение школьного обучения и подготовка к активному трудовому периоду;

♦ от 18 до 60 лет — активный трудовой период, становление профессио­нальных ролей;

♦ от 60 лет и старше — выход из активного трудового периода.
Период активной социализации ABC обозначен тремя точками кризиса.
На рис. 41 обозначены три критические точки в жизни человека: А —

окончание средней школы и подготовка к поступлению в вуз или поиск ра­боты; В — кризис середины жизни; С — выход на пенсию и переход к пас­сивной части социализации.

Период между этими тремя точками, обозначенный фигурой ABC, пред­ставляет собой время максимальной творческой и трудовой активности че­ловека. Ему предшествует период максимальной учебной деятельности — 10—11-летнее обучение в школе. Возраст от 16 до 18 лет приходится на окон­чание школы и профессиональное самоопределение юноши.

Возраст 16—18 лет — самый критический. Он должен выбрать только одну профессию из 40 тыс. занятий, существующих в современном мире. Сделать правильный выбор крайне сложно, поскольку школьные знания и школь-

ная жизнь никогда его не сталкивали с реальным производством и реальны­ми профессиями. Он знает о них понаслышке. Другое дело человек, нахо­дящийся в точке С. Он уже пожил и много видел, знает мир производства и множество профессий не понаслышке, а на собственном опыте, ведь ему не 16, а 61 год. Вот когда бы выбирать будущую профессию. Здесь риск выбрать неправильное занятие сведена к минимуму.

Но жизнь распорядилась иначе. Человеку приходится выбирать будущее поприще в том возрасте, когда он к этому совершенно не готов. У него ка­тастрофически не хватает знания жизни. Компенсировать их спешат взрос­лые люди — дедушки, отцы, учителя, родные и друзья, повидавшие жизнь.

В отличие от юноши, который может, но не умеет, пожилые умеют и знают, но уже не могут. Они не могут начать жизнь снова, не могут физически вы­полнять требуемые работой нагрузки, зато много знают и умеют. Юноша ничего толком не знает и не умеет, но может выбрать будущую карьеру. Так несправедливо распоряжается с наши­ми жизнями судьба.

Период от 18 до 25 лет отводится на поиски самого себя, это период пере­бора различных профессий и занятий. В это время еще нет молодой семьи, приковывающей к одному роду заня­тий, человек получает материальную основу от своих родителей, в семье, за счет которых он живет.

После 17 лет для рабочей молодежи и 23—25 лет для интеллигенции с выс­шим образованием начинаются хлопо­ты с профессиональным самоопределе­нием. В это время все торопятся актив­но заняться бизнесом и сделать свою карьеру. Партнеры, коллеги, товарищи по работе — вот те люди, к мнению ко­торых взрослый больше всего прислушивается, от которых он получает боль­ше всего нужной ему информации, которые определяют его служебный рост, оклад, престиж и многое другое. Часто ли звонят своим «маманькам» повзрос­левшие дети-бизнесмены, которые, кажется, совсем недавно держались за ма­тери некую руку?

Критическим возраст 16 лет является еще и потому, что в это время чело­век как ежик все воспринимает в штыки. Он хочет быть самостоятельным, формирует свое «Я» и во весь голос заявляет его миру. А взрослые суются со своими советами и наставлениями. Он романтик, они — прагматики. Стол­кнулись два разных мира и им трудно понять друг друга. Романтики воспри­нимают советы прагматиков как чужеродное тело. Они отторгают его. Цен­ности отцов расходятся с ценностями детей. Последние упрямы и несговор­чивы, они хотят наделать собственных ошибок и не слушают тех, кто

стремится оградить их от ошибочных шагов. Кстати сказать, они совершенно правы. В период с 16 до 23 лет, когда ты не обзавелся собственной семьей и живешь у мамочки на шее, только и надо совершать ошибки. Причем, как можно больше. В будущем за них придется платить дороже. Все следует де­лать в свое время.

Принятие чужого жизненного опыта в шестнадцатилетнем возрасте вле­чет за собой, прежде всего, реакцию отторжения того, что вам навязывают чу­жую модель образа жизни. Отторжение — здоровая реакция здорового орга­низма, но собственного жизненного опыта еще нет. Таким образом, в 16 лет происходит навязывание чужого образа жизни через агентов социализации,

как реакция отторжения. И в это же вре­мя происходит построение идеальной (мысленной) траектории жизненных планов.

У социального и культурного экспе­риментирования существует глубокая психологическая причина. Возраст­ной период от 14 до 20 лет характеризуется таким свойством, как легкостью увлечения новым и переход от одного занятия к другому. Интерес к позна­нию нового сопрягается в это время с неустойчивостью привязанности: юноши быстро увлекаются и быстро теряют интерес к тому, что познали. Мо­лодежные субкультуры способны поддерживать постоянный интерес к по­знанию благодаря своему внутреннему разнообразию. В каждой субкульту­ре тысячи музыкальных направлений, групп, песен, а также новых соци­альных практик, мероприятий и дел, с которыми интересно познакомиться. Молодежные тусовки предполагают новые знакомства, новые встречи, об­мен интересными сведениями. Ни учеба в школе, ни обучение в вузе и уж тем более работа на производстве неспособны к интенсивному обновлению. Обучение и работа строятся на дисциплине, рутинном повторении пройден­ного, выполнению того, что не просит душа.

Молодому человеку и физиологически, и психологически необходим опыт смены видов деятельности, увлечений, привязанностей, расширение круга знакомств. В зрелом и особенно пожилом возрасте ничего подобного уже не требуется. В этот период жизни мы ценим старых друзей, выработан­ные привычки, домашний уют и удобный диван.

МЕССИАНСКИЙ КОМПЛЕКС

Поскольку подростки хотят стать взрослыми, у них появляется стремле­ние поскорее занять свое место в их сообществе, частично приняв их идеи, идеалы и способ выражения себя. Постепенно они начинают считать себя равными взрослым и судят их той же меркой, что и себя. Они начинают ве­сти «взрослые разговоры», прежде всего на запретные темы, судить о пра­вильности супружеских отношений, подразумевая родителей. Мальчики со­ревнуются в физической силе с отцами, стараясь побороть их на армрест­линге.

Вхождение в мир взрослых поначалу носит чисто подражательный харак­тер. Юноши перенимают походку вразвалочку, манеру чертыхаться и спле­вывать на пол, даже курить и пить водку «как взрослые». Об игре в азартные

игры и говорить нечего. Это самая распространенная форма времяпрепро­вождения, особенно в городских подвалах и подворотнях.

Юноши и девушки, только еще освоившие азы нравственных требований и не постигшие их глубины, стараются выносить моральные оценки не толь­ко отдельным взрослым, но и всему обществу взрослых. Эти оценки имеют две особенности. Во-первых, они очень категоричны и резки, в них только да и нет. Во-вторых, они проводятся с позиций желаемого или идеального. Они еще не знают, насколько сложно устроено реальное общество, зато зна­ют, как его надо переделать. Подростки отталкиваются от некоего идеала, созданного воображением или позаимствованного из книг.

Эта способность подростков сравнивать то, что есть, с тем, что могло бы быть, превращает их в бунтарей-идеалистов. Сравнив возможное с реаль­ным, они осознают, что действительность далека от идеалов, и немедленно становятся в позу негодующих критиков. Взрослых они осуждают за то, что те не смогли за свою жизнь создать более достойного, более цивилизован­ного и гуманного общества.

Желание переделать мир по своему усмотрению, совершить революцию и бороться за социальную справедливость, видя в том особое свое предназна­чение, в психологии называется мессианским комплексом. Он состоит в при­писывании себе важной роли в спасении человечества и представляет собой детскую или возрастную болезнь становящегося духа, которой должны пере­болеть практически все — мальчики в большей степени, а девочки в меньшей. Только не все рассказывают об этом либо не осознают, что приключилось.

С мессианским комплексом тесно связан так называемый подростковый синдром, который, по мнению И.С. Кона7, включает в себя: а) недостаток историчности («все, что происходило до нас, не имеет никакой ценности»): б) максимализм («все или ничего»); в) негативизм («все устроено плохо и его надо изменить»). Революционный идеализм и мессианский комплекс, по его мнению, были присущи русской молодой интеллигенции как в период боль­шевистской революции 1917 г., так и в эпоху демократических преобразо­ваний 1990-х гг.

Чаще всего мессианский комплекс не выходит за пределы словесных диспутов и споров с друзьями, но иногда выливается, как у молодых рево­люционеров, в создание подпольной организации. Таким людям присущ политический идеализм и утопические идеи перестройки общества.

В то же время, когда подростки увлекаются политическим идеализмом, они становятся защитниками угнетенных. Способность сочувствовать чу­жим страданиям появляется у юных именно потому, что в их собственных душах постоянно идет брожение. Из-за своей психологической незащищен­ности подростки легко отождествляют себя со слабыми, бедными и угнета­емыми жертвами эгоистического общества. Таким образом, их восприятие социальной несправедливости отражает личную внутреннюю борьбу.

Только позднее, говорят психологи, уже в юности, молодые люди начи­нают связывать свои идеалы с конкретными действиями, соизмерять свои возможности, не парить в облаках. Они становятся более понимающими, терпимыми и полезными.

7 Коп Igor S. Identity crisis and postcommunist psychology // Symbolic Interaction. 1993. Vol. 16. N 4. P. 395-405.

Подростки проходят через этап, когда они приписывают неограничен­ную силу своим мыслям. Отсюда мечты о блестящем будущем или об изме­нении мира с помощью идей.

Юноша становится взрослым, когда он поступает на настоящую работу. Именно тогда он превращается из идеалиста-реформатора в человека, стре­мящегося к реальным достижениям.

У многих, если не у большинства подростков понятие личности идентично понятию взрослости. Стать личностью и стать взрослым для них, еще не раз­бирающихся во всех перипетиях этого явления, означает часто одно и то же. Школьники-подростки, а тем более юноши и девушки тянутся к тем, кто

обращается с ними, как со взрослыми. К сожалению, наша школа пока не дает им такой возможности. Традиции шко­лы ориентируют учителей обращаться со всеми школьниками как с детьми. Тогда навыки общения со взрослыми старшие школьники получат за ворота­ми своей школы. Именно здесь они приобретают и осознание своей соб­ственной взрослости. Родители, в отли­чие от школьных наставников, тоньше чувствуют у своих детей психологию возмужания, а потому гибче реагируют на изменения в их поведении. Однако реальные родители не могут преодо­леть барьер собственного superego и поэтому вынуждены подходить к своим по взрослевшим детям с позиций принятых в обществе стандартных стерео­типов: это можно, а то нельзя8.

Известный психоаналитик, дочь 3. Фрейда Анна Фрейд, подробно иссле­довавшая становление взрослости у подростка в своей знаменитой книге «Психология "Я" и защитные механизмы» (1936), писала о том, что подро­стки исключительно эгоистичны. Они считают себя центром Вселенной и единственным предметом, достойным интереса. Они убеждены, что горят желанием до конца отстаивать и бороться за свои идеалы и, в то же время, ни в один из последующих периодов своей жизни не отчаиваются на такую преданность и самопожертвование. С одной стороны, подростки с энтузи­азмом включатся в жизнь общества, а с другой — страстно стремятся к оди­ночеству. Они колеблются, подчеркивает Анна Фрейд, между слепым под­чинением избранному ими лидеру и вызывающим бунтом против любой и всяческой власти. Они эгоистичны и материалистичны, аскетичны и в то же время распущенны, они ведут себя то этично, то бесцеремонно. Их настро­ение колеблется между сияющим оптимизмом и самым мрачным пессимиз­мом. Иногда они трудятся с неиссякаемым энтузиазмом, а иногда медли­тельны и апатичны.

Большинство подростков буквально раздирает огромной силы желание казаться взрослыми. Их возмущает все, что подчеркивает, будто они все еще остаются детьми. Когда, например, подростка видят вечером в пятницу с

Ладанов И.Д. О педагогической доктрине психоанализа (как стать взрослым?)// Управление пер­соналом. 1998. № 5. С. 43-48.

мамочкой и папочкой, то чувство унижения, которое он переживает, порой становится невыносимым. Самое любопытное, что ребенок в данной ситу­ации не стыдится своих родителей, его смущает соотношение ролей: роди­тели — малое дитя.

Подросток, как мы выяснили, разрывается между двумя мирами — ми­ром детей и миром взрослых. По своему характеру, привычкам, неокрепшей нравственности и несформировавшемуся мировоззрению он еще, конечно же, ребенок, но по своим претензиям, часто очень взрослым суждениям, житейскому опыту, умению зарабатыЁать деньги он нередко выглядит как вполне взрослый человек. А самое главное — взрослым он стремится казать­ся по своей жизненной интенции. Подросток это, пожалуй, единствен­ ная возрастная группа, которая больше других стремится попасть в другую ка­тегорию. Взрослые не стремятся стать стариками, молодежь — взрослыми. Дети вполне довольны собой и наслаждаются безоблачным периодом. Но подросток тянется к самостоятельности и независимости.

УТОПИСТЫ И КРИТИКИ

Молодежь обладает двумя качествами, которые считаются не только про­тиворечивыми, но и исключающими друг друга, а именно утопизм и кри­тицизм. Обе черты, зная об их существовании, умело использовали политики и государственные деятели. Большевики до 1917 г. набирали в свои ряды прежде всего молодежь, зная, насколько негативно она настроена по отно­шению к царизму и с какой решимостью она готова его свергнуть. Ни одна другая возрастная категория не подходила на роль революционного дина­мита. Октябрьская социалистическая революция, совершенная молодыми экстремистами, закончилась, большевики принялись решать новую и не менее грандиозную задачу — создание невиданного в истории общества, построенного на принципах свободы, равенства и братства. Под этими ло­зунгами, напомним, в 1960-е гг. шли на баррикады американские хиппи, немецкие и французские «новые левые», также относимые к молодым эк­стремистам.

Поверить и приступить к строительству «светлого коммунистического будущего» в разоренной полуголодной и безграмотной стране могли толь­ко отчаянные утописты. Никакой другой возраст с такой масштабной зада­чей справиться не мог, а еще правильнее — и не хотел. Молодежь могла пре­одолеть все, вытерпеть, вынести на своих плечах любые трудности. Мате­риальные препятствия ее не страшили, если сердце воодушевлено благородной идеей. Так всегда ведут себя утописты. Сломить ее могли толь­ко духовные изъяны — ложь и несправедливость по отношению к ней. Они проявятся позже — примерно во второй половине XX в., а точнее начиная с 1970-х гг. В период брежневского застоя советское правительство впервые потеряло самого верного своего помощника — молодежь. К тому времени стало ясно, что страной управляет геронтократия, которая не собирается не то чтобы делиться властью с молодежью, но даже близко подпускать ее к себе. Утопия сменилась разочарованием и критицизмом.

Если сравнить два правительства — в начале и конце советского перио­да, то разница окажется впечатляющей. Правительство Ленина — самое молодое, образованное и радикально настроенное в истории нашей страны за тысячу лет. Правительство Брежнева — самое старое, плохо образованное и консервативное. Именно максимализм российской молодежи помог ле­нинскому правительству выиграть Гражданскую войну, восстановить народ­ное хозяйство, а затем невиданными темпами развивать промышленность. Вовсе неслучайно почти все прогрессивные писатели и общественные дея­тели на Западе смотрели тогда на молодую Россию с неподдельным восхи­щением. И, по всей вероятности, отсутствие молодежи на ключевых точках

управления страной, умаление ее роли послужили причиной полного краха брежневского и горбачевского прави­тельств. Практически за одно поколе­ ние России в 1920—1930-е гг. удалось догнать и даже перегнать передовые страны Запада, а позже, в 1970—1980-е гг. страна умудрилась растерять весь приобретенный капитал и отстать от них на несколько поколений.

Решительная ставка на молодежь в первые годы советской власти была обусловлена рядом причин. Дворянство и буржуазия — два господствующих класса, отстраивавших Россию на протяжении последних полвека после падения крепостного строя в 1861 г., — были частью ликвидированы боль­шевиками, частью эмигрировали, а те, кто остался в Советской России не могли активно участвовать в строительстве нового общества. К ним отно­сились либо с подозрением, либо открыто враждебно. Численность рабочего класса сильно сократилась за годы Гражданской войны, в которой он сыг­рал решающую роль в достижении победы. После войны его ряды пополняли выходцы из села, а к крестьянству Ленин относился с большим недовери­ем, считая, что его сознание заражено «мелкобуржуазной стихией». В резуль­тате советская власть оказалась без твердой классовой опоры. Да и старые классы, какими они сформировались при царизме, для строительства нового общества не годились. Единственным творцом нового коммунистического общества могла служить только молодежь. Ее еще было не поздно исправить, направить и мобилизовать на решение грандиозных задач. Так проблема советской власти из классовой плоскости перешла в плоскость возрастную. В начале советского периода молодежь пришла к власти вместе с первым поколением революционеров-победителей. Ее никто не приглашал и ей никто не отказывал. Молодежь сама себе завоевала власть. В конце совет­ского периода ситуация кардинально изменилась. За 70 лет успело вырасти минимум два полных демографических поколения, состояние общества ста­билизировалось, на власть никто серьезно не покушался, но и отдавать ее никто не собирался. Первый глава партии и правительства В.И. Ленин ро­дился в 1870 г., последний глава партии и государства Л.И. Брежнев — в 1906 г. Таким образом, между ними разница в одно демографическое поко­ление. По возрасту Брежнев мог быть сыном, а Ленин — отцом. Как только от власти ушло поколение детей, советская власть пала. Управлять страной внукам по существу не удалось.

За 70 лет советской власти изменился не только характер политической власти, где ключевые функции стали выполнять старшие поколения, но и

молодежная организация страны, которая включала три возрастные ступе­ни: октябрята, пионеры, комсомольцы. Мемуары комсомольцев первого поколения свидетельствуют, что сначала эта организация была невероятно привлекательной для молодежи. Чем напряженнее была борьба за новую жизнь, тем больше молодежи шло в комсомол: во время Гражданской вой­ны ряды комсомольцев выросли с 22 тыс. в 1918 г. до 400 тыс. в 1920 г. На протяжении 1920-х гг. комсомольская молодежь активно участвовала в ре­шении всех общественных задач. Особенно активными они были в кампа­нии ликвидации неграмотности, в борьбе с религиозными предрассудками и в проведении коллективизации в деревнях. Когда началась первая пяти­летка, в авангарде опять же была молодежь — миллионы молодых людей добровольно уехали на грандиозные стройки социализма.

Через 40 лет — два 20-летних поколенческих цикла — новое явление представляли собой не марксисты и большевики, давно утратившие для юных историческую актуальность, а возникшие в то время на Западе моло­дежные субкультуры. В 1957 г. подражатели западной моде стали именоваться стилягами. Это было прямой противоположностью молодым революционе­рам ленинской эпохи. Их притягивала стильная одежда, модная музыка, развлечение и ничегонеделание. Ряды стиляг пополнялись за счет элиты общества (так называемых «мажоров»), а сами они относились к «золотой молодежи». Между прочим, в значительной степени это были дети партий­ной номенклатуры — генетические, т.е. прямые, потомки первого поколе­ния русских революционеров.

Через 30 лет, а именно в 1987 г. началась перестройка, которую называют еще закатом советской власти. Хотя к управлению успела пробраться отно­сительно молодая партийная элита во главе с М.С. Горбачевым, спасти стра­ну она уже не могла. К тому времени все управленческая надстройка оказа­лась дряхлой как в политическом, так и возрастном смысле.

Но битву за молодежь советская власть проиграла еще раньше, а именно в период хрущевской оттепели. Не привлечь к активному партийному и го­сударственному строительству молодое поколение шестидесятников, безза­ветно веривших в социализм — кстати сказать, в последний раз в истории нашей страны, — не передать ему бразды власти было трагической ошибкой. Такую же ошибку тогда совершили американские и европейские власти. И они не допускали к управлению обществом поколение шестидесятников. Когда российских шестидесятников престарелый партаппарат не пустил в Кремль, они ушли в культурное подполье, породив мощное течение куль­турного андерграунда. Когда к управлению не пустили западное поколение кипевших энергией шестидесятников, они вышли на баррикады в 1968 г., на массовые митинги и демонстрации, взялись за оружие. После этого изме­нился весь политический климат в обществе. Западная Европа и Северная Америка после хиппи и «новых левых» шагнули в новую эпоху. Хиппи и «новые левые», несомненно, являлись критиками. Никаких иллюзий насчет капиталистического общества и прогнившей буржуазной культуры они не испытывали. Они хотели то и другое уничтожить.

Советские шестидесятники являлись с той же несомненностью утопис­тами. Они готовы были взвалить на свои плечи исторические задачи, сто­явшие перед КПСС, покорять сибирские реки и космос, мерзнуть в тайге, отправляться на стройки коммунизма. К сожалению, энергия и силы совет-

ской молодежи остались не востребованными. Молодежь воспели в десят­ках поэм, сотнях повестей и романов, десятках кинофильмов. Но никто ей не доверил политическую власть.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...