Возвышенное как эстетическая категория.

Одна из главных категорий классической эстетики, характеризующая комплекс неутилитарных взаимоотношений субъекта и объекта, как правило, созерцательного характера, в результате которых субъект испытывает сложное чувство восхищения, восторга, благоговения и, одновременно, страха, ужаса, священного трепета перед объектом, превосходящим возможности его восприятия и понимания. При этом субъект переживает свою глубинную онтологическую и энергетическую сопричастность или самому «высокому» объекту, свое родство с ним, или трансцендентному архетипу, духовным силам, стоящим за ним; ощущает отсутствие угрозы реальной опасности для себя, т. е. свою внутреннюю свободу и духовное равноправие в системе взаимодействия несоизмеримых величин, где он предстает бесконечно малой величиной. В имплицитной эстетике понятие возвышенного в смысле, близком к эстетическому, появилось в греческой античности в связи с понятием энтузиазма (божественного воодушевления, приписывавшегося провидцам, поэтам, живописцам; восхождения к божественной идее прекрасного— у платоников), а также в риториках, где оно означало один из стилей речи — высокий, величественный, строгий. Эти идеи подытожил в сер. 1 в. анонимный автор, вошедший в науку под именем Псевдо-Лонгина, в трактате «О возвышенном». Псевдо-Лонгин, характеризуя возвышенное (to hypsos), как один из главных приемов художественно организованной речи, делает акцент на его внесознательно-эмоциональном воздействии на слушателя, когда речь приводит его в состояние восторга, изумления, «подобно удару грома, ниспровергает все прочие доводы». Автор трактата подчеркивает, что оратор для достижения возвышенного должен не только искусно владеть всеми техническими правилами составления фигур и оборотов речи, но и субъективно быть предрасположенным к возвышенным мыслям, суждениям, страстным переживаниям, патетическому настрою. В христианской средневековой эстетике проблема возвышенного не ставилась на теоретическом уровне, но дух возвышенного имплицитно пронизывал основные составляющие культуры, достигая апогея в византийском и древнерусском столичном искусстве (в живописи, архитектуре, церковном пении), в храмовом богослужении, в мистической практике монахов — в «эстетике аскетизма». В текстах отцов Церкви, в церковной поэзии, в агиографии, в византийской и древнерусской иконописи трансцендентно-имманентный Бог предстает в качестве антиномического, непостигаемо-постигаемого, неописуемо-описуемого («сверхсветлой тьмы» — Псевдо-Ареопагит) объекта духовного созерцания, вызывающего у верующего переживание возвышенного (ужаса и восторга, трепета и неописуемой радости, «экстаза безмыслия» и т.п. состояний). Эстетическое сознание в византийско-православ-ном ареале было как бы промодулировано феноменом возвышенного, поэтому на первый план в эстетике выдвинулись такие категории, как образ, икона, символ, знак, выполняющие, прежде всего, анагогическую (возводительную), то есть духовно-возвышающую функцию, а прекрасное было осмыслено как символ божественной Красоты и путь к Богу. Искусство и эстетическая сфера в Византии и средневековых православных странах фактически функционировали в модусе возвышенного. Под знаком возвышенного, сопряженного с причудливым, находилась художественная культура и эстетика барокко, высоко ценившая в художнике «божественное вдохновение» (furor divinus). Во Франции нач. XVIII в. возвышенное (le sublime) понимается как высшая ступень красоты и означает величие и изысканность. В эксплицитной эстетике систематическое осмысление возвышенного начинается с трактата Э.Бёрка «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757), в котором проводится сравнительный анализ двух главных категорий эстетики на основе изучения эмоционально-аффективного воздействия соответствующих эстетических объектов. Бёрк утверждает, что прекрасное и возвышенное имеют противоположные природы. Если прекрасное основывается на чувстве удовольствия, то возвышенное — неудовольствия. Отсюда объекты, их вызывающие, также во всем противоположны. Возвышенные предметы «огромны по своим размерам», шероховаты и небрежно отделаны, угловатые, темные, мрачные и массивные, могут быть даже зловонными. Поэтому возвышенное близко стоит к категории безобразного («безобразие вполне совместимо с идеей возвышенного», особенно, если оно вызывает сильный страх). Все, что возбуждает ужас в человеке, может, по Бёрку, быть источником возвышенного. Идеи английского мыслителя были активно восприняты немецкими философами. М.Мендельсон в трактате «О возвышенном и наивном в изящных искусствах» (1761?) в контексте своей теории восприятия определяет возвышенное как нечто, вызывающее в созерцающем восторг, восхищение, «сладкий трепет» и тем самим приводящее его к постижению внезапно открывшегося совершенства. В искусстве он различал два вида возвышенного: восхищение изображенным предметом самим по себе и восхищение самим изображением предмета, достаточно заурядного, не вызывающего удивления. С возвышенным первого вида он связывал и понятие наивного в искусстве, которое определял как безыскусное выражение достойных восхищения идей или предметов. Непосредственность и наивность изображения только усиливают, по мнению Мендельсона, величие изображенного предмета. На трактат Бёрка активно опирался и Кант в раннем сочинении «Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного» (1766) и в «Критике способности суждения» (1790). Если в первом трактате он во многом следует за Бёрком, то в «Критике» идет значительно дальше его. Рассуждения о возвышенном Кант строит, постоянно отталкиваясь от своей концепции прекрасного. Если понятие прекрасного в природе связано, прежде всего, с формой предмета, его упорядоченной ограниченностью, то есть касается его качества, то чувство возвышенного возбуждают, как правило, предметы бесформенные, безграничные, несоизмеримые с человеческим масштабом, то есть главный акцент переносится на количество. Прекрасное «берется для изображения неопределенного понятия рассудка, а возвышенное — для изображения неопределенного понятия разума». И то и другое доставляет удовольствие субъекту, но характер этих удовольствий различен; удовольствие от возвышенного — это особое антиномическое удовольствие-неудовольствие, «негативное удовольствие». Возвышенное нравится «в силу своего противодействия интересу (внешних) чувств», в то время как прекрасное нравится «без всякого интереса». Главное же отличие основных категорий эстетики Кант видит в том, что красота природы «заключает в своей форме целесообразность», то есть онтологична и «сама по себе составляет предмет удовольствия»; объект же, вызывающий в нас чувство возвышенного, по форме «может казаться нашей способности суждения нецелесообразным, несоразмерным с нашей способностью изображения», как бы насильственно навязанным воображению. Он не может быть назван в отличие от прекрасного возвышенным в собственном смысле слова; возвышенное «касается только идей разума», то есть его центр тяжести находится в субъекте, а не в объекте, как в случае с прекрасным. «Основание для прекрасного в природе мы должны искать вне нас, для возвышенного же — только в нас и в образе мыслей, который вносит возвышенное в представление о природе». Возвышенное возникает при конфронтации опыта природы с опытом свободы; это не эмпирически-индивидуальное, но субъективно-всеобщее чувство. Кант различал два вида возвышенного: математически возвышенное и динамически возвышенное. Первый вид связан с идеей величины объекта, увлекающей наше воображение в бесконечность. Второй — с угрожающими силами природы (бушующий океан, гроза с громом и молниями, действующий вулкан и т.п.), когда человек созерцает их из безопасного места, ощущает увеличение своей душевной силы в процессе созерцания и получает удовольствие от осознания в себе «способности сопротивления» им. Душа воспринимающего начинает «ощущать возвышенность своего назначения по сравнению с природой». Идеи Канта конкретизировал, сместив некоторые акценты, Шиллер в двух статьях «О возвышенном» (1793;1801): «Возвышенным мы называем объект, при представлении которого наша чувственная природа ощущает свою ограниченность, разумная же природа — свое превосходство, свою свободу от всяких ограничений: объект, перед лицом которого мы, таким образом, оказываемся в невыгодном физически положении, но морально, то есть через посредство идей, над ним возвышаемся». Чувство возвышенного сочетает в себе страдание, достигающее иногда степени ужаса, и радость, восходящую до восторга; не будучи в собственном смысле наслаждением, оно чуткими душами предпочитается простому наслаждению прекрасным. Возвышенное путем внезапного потрясения предоставляет нашему духу выход из чувственного мира, в то время как красота приковывает к нему. Шиллер различал «созерцательно-возвышенное силы» и «патетически-возвышенное». На идеи Шиллера опирался в своих лекциях «Философия искусства» (читались в 1802-03; опубликованы в 1859) Шеллинг. Он различал возвышенное в природе, в искусстве и в «душевном строе» и определял его как облечение бесконечного в конечное. Для возвышенного, полагал он, недостаточны просто физическая или силовая несоизмеримость с человеческими масштабами. Эстетическое «созерцание возвышенного» имеет место только тогда, когда «чувственно-бесконечное» (например, реальный разгул стихий) выступает символом «истинно бесконечного» (абсолютной идеальной бесконечности). Бесконечное как таковое уничтожает форму чувственно-бесконечного, то есть символа. Поэтому абсолютная бесформенность как «высшая абсолютная форма, в которой бесконечное выражается конечным» и является символом бесконечного как такового, то есть воспринимается как возвышенное. А тождество абсолютной формы и бесформенности — изначальный хаос, как потенция всех форм. Поэтому через «созерцание хаоса разум доходит до всеобщего познания абсолютного, будь то в искусстве или в науке». Отсюда «хаос — основное созерцание возвышенного», согласно Шеллингу. Между возвышенным и прекрасным нет сущностной противоположности, но только количественная. Это понимание возвышенного вдохновляло не одно поколение немецких романтиков; оно близко и теоретикам и практикам ряда направлений искусства XX в. Гегель в «Лекциях по эстетике» (читались в 1818-29; опубликованы в 1835-37; 1842), опираясь на Канта, но полемизируя с его акцентацией субъективной природы возвышенного, связывает его со сферой выражения «субстанциального единого», бесконечного непостигаемого разумом духа, или Бога, в конечном, в единичных явлениях, в частности в произведениях искусства. «Возвышенное вообще есть попытка выразить бесконечное, не находя в царстве явлений предмета, который бы оказался годным для этой цели»; стремление показать, явить «абсолютное выше всякого непосредственного существования», что неизбежно ведет к диалектическому снятию конкретной формы выражения принципиально невместимым в нее содержанием — субстанциальным смыслом. «Это формирование, которое само уничтожается посредством того, что оно истолковывает, так что истолкование содержания обнаруживается как снятие самого истолкования, — это формирование есть возвышенное». По Гегелю, возвышенное онтологично — это некое укорененное в единой абсолютной субстанции, или в Боге, содержание, подлежащее воплощению и снимающее в процессе этого воплощения любую конкретную форму воплощения. Возвышенное в искусстве проявляется в абсолютном стремлении искусства к выражению божественной субстанции, а так как она значительно превосходит любые формы внешнего выражения, то это и должно стать предметом выражения — несоизмеримость смысла и образа его выражения; «существование внутреннего за пределами внешнего». Такое «искусство возвышенного» Гегель называет «святым искусством как таковым, святым искусством по преимуществу, потому что оно воздает честь лишь одному Богу». Этот род возвышенного он усматривал преимущественно в иудейской священной поэзии. Изобразительные искусства, по его мнению, не в состоянии выразить возвышенное, хотя это частично удалось сделать Рафаэлю в изображении Христа-младенца в «Сикстинской мадонне». В архитектуре наиболее глубоко возвышенное выражается в готике. Эти идеи Гегеля оказали существенное влияние на основные принципы эстетик романтизма и символизма. Романтики и символисты предприняли небезуспешные попытки создать возвышенные произведения в поэзии, музыке, живописи. В России неоправославная эстетика первой трети XX в. (П.Флоренский, С.Булгаков), не употребляя термина «возвышенное», фактически показала, что возвышенное, в гегелевском понимании, наиболее оптимально было выражено в феномене иконы. Представители немецкой классической философии дали практически исчерпывающее понимание возвышенного. В материалистической эстетике XIX-XX вв. во многом утрачивается изначальный эстетический смысл возвышенного. Многие эстетики просто исключают его из своего категориального арсенала, другие трактуют крайне односторонне. Чернышевский сводил возвышенное к чисто физической величине и силе. Психологическая эстетика (Липпс, Фолькельт) понимали его как «вчувствование», как проекцию возвышенных чувств на предмет эстетического восприятия. При этом Фолькельт различал 5 типов возвышенного. Марксистско-ленинская эстетика связывала его с понятиями патетического и героического, проявляющегося в социально или идеологически ангажированной личности — бескорыстном борце за те или иные прогрессивные с точки зрения конкретного класса (или партии) идеалы. С середины XX в. в эстетике опять возрастает интерес к этой категории. Предпринимаются попытки модернизировать опыт понимания возвышенного немецкой классической философией, в первую очередь Кантом. Греческий эстетик П.А.Михелис предлагает распространить эстетический подход на историю искусства и, в частности, рассматривает ее в свете категорий возвышенного и прекрасного. В искусстве античности и Ренессанса он усматривает господство принципа прекрасного, в то время как византийское искусство видится ему в модусе исключительно категории возвышенного. Адорно понимает возвышенное как духовное торжество человеческого духа (его не поддающейся внешним манипуляциям природе) над превосходящими его возможности феноменами природы, социального бытия, даже художественного выражения (например, в авангардной музыке), основанного на внутреннем противодействии, сопротивлении человека внешним обстоятельствам, системе социальной ангажированности и т.п. Лиотар в «Лекциях по аналитике возвышенного» (1991) и других работах стремится переосмыслить теорию возвышенного Канта в постструктуралистско-постмодернистском духе, декларируя эстетический критерий в постнеклассическом знании. Возвышенное, в его интерпретации, возникает как событие неожиданного перехода, конфликта (differend) между двумя типами дискурса, не имеющими общих правил организации или суждения, несоизмеримыми в одной плоскости рассмотрения. Возвышенное — эмоциональное выражение (переживание) этого конфликта, свидетельство «невыговариваемости», абсолютного молчания. В сфере искусства возвышенное наиболее ярко проявляется в авангардном искусстве (см.: Авангард) — в абстрактной живописи, абстрактном экспрессионизме, у Клее, Малевича, в современном театре и др. произведениях постмодернизма, где потоки и пульсации либидозной энергии находят наиболее адекватное и концентрированное выражение, нуминозно-абсолютное достигает предела своей интенсивности. Во второй пол. XX в. начинает проявляться интерес к понятию возвышенного и в связи с общественной борьбой (в том числе и в сфере постмодернистских арт-практик и арт-действий) против опасности экологических и ядерных катастроф. Определенную роль здесь играет и такой вид современного искусства, как лэнд-арт

 

Эстетика эллинизма.

Эстетика эллинизма получила свое развитие в стоицизме, эпикуреизме, скептицизме и неоплатонизме, а также в близких к нему мистических теориях.

Школа стоиков возникла после смерти Аристотеля. Ее ранними представителями являются Зенон (ок. 336–264 гг. до н.э.), Клеанф (331–232 гг. до н.э.), Хрисипп (280–208/205 гг. до н.э.), поздними – Цицерон (106–43 гг. до н.э.), Сенека (ок. 4–65 гг.) и Эпиктет (ок. 50 – ок. 138 гг.).

Стоики рассматривают искусство как подражание природе. В этом пункте они придерживаются теории мимесиса античной классики. Но интерпретация принципа подражания природе дается ими в отрыве от общественной жизни людей, весь пафос направлен на индивидуальное самоусовершенствование человека. Из сочинений Хрисиппа, Сенеки следует, что стоики занимаются гораздо меньше вопросами общественной роли искусства, его природы и другими общеэстетическими проблемами, отдавая предпочтение формам художественного произведения, ораторскому искусству, стилю. Что касается стиля, стоики требуют здесь ясности, лаконичности, точности. О стилях и фигурах речи много рассуждал, например, Цицерон.

Эстетическая теория эпикуреизма представлена в эпоху эллинизма Эпикуром (341–270 гг. до н.э.), Филодемом (нач. I в. до н.э.) и Лукрецием (I в. до н.э.). Высказывания Эпикура по эстетике случайны и отрывочны. Гораздо обстоятельнее на этих вопросах останавливался Филодем. В трактате о музыке он высказывает мысль, что она доставляет такое же чувственное удовольствие, как еда и питье. Филодем отрицает общественное содержание искусства музыки и делает вывод о невозможности оказания ею какого-либо влияния на чувства и волю человека. Все это происходит оттого, что музыка, по Филодему, неявляется подражанием чему-либо, в том числе и природе.

Эстетическая теория эпикуреизма достигла вершины своего развития у Лукреция. Он разрабатывает эстетические проблемы на основе материалистического представления о мире. В своей поэме “О природе вещей” он развивает мысль о нерушимости законов природы, независимых от вмешательства богов, утверждает принцип вечности и неуничтожимости материи, основываясь на атомистической теории. Искусство, по Лукрецию, возникло из потребностей человека, но это потребности особого рода – “услада”. Непосредственно искусство происходит из подражания природе. Искусство не только дает нам “усладу”, но и играет сугубо утилитарную роль. Например, оно служит средством распространения знания о “природе вещей”.

В эстетических теориях скептиков просматриваются индивидуалистические и субъективистские тенденции, ранее обозначившиеся у стоиков и эпикурейцев. Основателем школы скептиков был Пиррон (ок. 365–275 гг. до н.э.). Согласно древним скептикам, познать вещи невозможно. В теории это должно привести к “воздержанию от суждения”, а на практике – обеспечить безразличное, бесстрастное отношение к предметам, “безмятежность души”.

Эстетические воззрения скептиков лишены положительного пафоса. Они старались доказать, что наука об искусстве невозможна, а эстетическое восприятие, как и понимание прекрасного, субъективно.

Некоторое оживление эстетической мысли эпохи эллинизма нашло выражение в эстетических высказываниях Плутарха (45–120), Лукиана (II в.), Псевдо-Лонгина (настоящее имя неизвестно). Представляют интерес высказывания Плутарха о принципе подражания, об эстетическом воспитании, о сущности и видах комического, о социальных аспектах искусства. Особенное значение имеет знаменитый трактат “О возвышенном” Псевдо-Лонгина (его иногда приписывают Дионисию Лонгину). Проблема возвышенного рассматривается здесь автором с точки зрения риторически стилистической. Но для нас важна сама попытка ввести новую категорию в число основных эстетических понятий. Таким образом, ставится проблема расширения сферы искусства, раньше областью искусства считалось только прекрасное.

Оживление эстетической мысли во II–III вв. было непродолжительным. Окончательный распад античной эстетики происходит в III в. Вульгаризация и разложение античной эстетической мысли особенно ярко проявились у Плотина (205–270), видного представителя неоплатонизма. Мир Плотин мыслит как эманацию, истечение Божественной полноты. Первоначальное совершенство, постепенно принижаясь, все более и более становится несовершенством. Цель человека состоит в возвращении к Богу, что осуществляется через аскезу и экстаз. Только в состоянии умоисступления и экстаза мы возвышаемся до Божества.

В мистическом плане обсуждается Плотином и проблемапрекрасного. Прекрасно то, что приобщается к “идее”, а красота, воспринимаемая нашими чувствами, – низший вид прекрасного. Гораздо выше этой красоты – красоты “занятий” и “знаний” – сияние добродетели, справедливости и умеренности. Чем успешнее душа освобождается от телесного, тем она прекраснее. Добро – наивысшая и первая красота, а ее лицезрение выше всего.

Проповедь аскетизма, презрение к чувственному миру, отказ от разума и выдвижение на первый план мистического созерцания, усмотрение высшей красоты в Боге – все эти стороны эстетики Плотина предвосхищают теологические концепции феодального средневековья.

Эллинизм — период в истории Средиземноморья, в первую очередь восточного, длившийся со времени походов Александра Македонского (356—323 до н. э.) до окончательного установления римского господства на этих территориях, которое датируется обычно падением птолемеевского Египта (30 до н. э.). Термин введён в 1830-х Дройзеном.

Особенностью эллинистического периода явилось широкое распространение греческих языка и культуры на территориях, вошедших в состав государств диадохов, которые образовались после смерти Александра Македонского на завоёванных им территориях, и взаимопроникновение греческой и восточных — в первую очередь персидской — культур.

Начало эллинистической эпохи характеризуется переходом от полисной политической организации к наследственным эллинистическим монархиям, смещением центров культурной и экономической активности из Греции в Малую Азию и Египет.

 

№10.

Кино как вид искусства.

Киноиску́сство — вид художественного творчества, сформировавшийся на технической основе кинематографии. Киноискусство — составная часть искусства экрана, включающего и производящего, основанного на средствах аудиовизуальной коммуникации: телевидение, видеокассетах и видеодисках, голографии и др., которые могут служить и формами распространения кинофильмов.

Киноискусство является синтезом литературы, изобразительного искусства, театра и музыки, поэтому говорят, что 28 декабря 1895 года родилась новая муза — муза кино. Технологические истоки указывают на две принципиальные составляющие кинематографа: фотография (фиксация световых лучей) и движение (динамика визуальных образов). Фотографический принцип связывает кино с изобразительной традицией, идущей от живописи, то есть связывает кино с идеей искусства. «Движущаяся картинка» ведет свое начало от балагана, ярмарочных аттракционов, иллюзионов, то есть традиций массового, развлекательного зрелища.

На момент зарождения кино первыми столпами нового искусства стали литература, театр и живопись.

Литература дала кинематографу:

· сюжетное построение фильма, то есть сценарий.

· подтолкнула кино к ракурсному видению человека или события. (Принцип ракурсного видения).

· кроме того, принцип монтажного построения.

Разница между кино и литературой такова: образы в литературе умозрительные, а в кино зрительно-словесные.

Театр дал кинематографу:

· опыт построения объёмных декораций.

· систему и методику разводки актёров при постановке тех или иных мизансцен.

· метод подбора актёров на роль.

Живопись дала кинематографу:

· композицию/построение кадра.

· организацию цветового решения.

Киноискусство включает драматургические, языковые, музыкальные, живописно-пластические элементы, игру актёров. Киноискусство не дублирует и не заменяет театр, литературу, музыку, или живопись, а перерабатывает их опыт в соответствии с особенностями экранного творчества. Появление новых технических средств аудиовизуальной коммуникации не приводит к вытеснению и гибели киноискусства, а расширяет сферу художественного творчества, а также предоставляет новые возможности.

 

Ленин говорил о кино, как о важнейшем из искусств. Естественно поэтому сразу возникает вопрос: что лежит в основе огромной силы воздействия киноискусства, его художественных средств, какова его эстетическая природа и что отличает его от других видов искусств. Как известно, творческий процесс создания художественного фильма начинается с драматургической основы- сценария - и дальше включает в себя искусство актера, оператора, художника, композитора и т.д. Кинематограф-это одновременно и литература, и театр, и живопись, и музыка.
Процесс возникновения киноискусства - процесс длительный и сложный. У кинематографа столь давние корни и предпосылки, что пожалуй, можно сказать, что он изобретен человечеством. В его предыстории действительно «трудно воздать должное всем, кому следует»(Д.Лоусон). Кино – самое позднее из искусств, его часто именуют седьмым искусством, впитавшим в себя опыт предшествующих шести.
Как ни одно из искусств, оно неразрывно связано с развитием технической мысли, о нем не без основания говорят как о детище технического прогресса. За время развития киноискусства сформировались 4 основных его вида: художественная кинематография, воплощающая средствами исполнительского творчества различные произведения; документальная кинематография, являющаяся особым видом образной публицистики, основывающаяся на фиксации на пленку реальной действительности; мультипликационная кинематография, «одушевляющая» графические или кукольные персонажи; научно-популярная кинематография, использующая средства этих 3 видов для пропаганды научных знаний. Жанры киноискусства, относительно четко разграничивавшиеся на ранних стадиях развития кино(мелодрама, приключенческий фильм, комедия и др.), видоизменяются, испытывают тенденцию к слиянию, взаимопроникновению или даже распаду. История развития киноискусства условно делится на 4 периода.
Первый охватывает время от изобретения кинематографа братьями Огюстом и Луи Люмьер(28 декабря 1895г.) до окончания первой Мировой войны 1914-1918. Братья Люмьер первыми осуществили успешный платный показ фильма «Прибытие поезда». Именно в Америке новую индустрию ждал истинный расцвет, а Голливуд- еще недавно пустырь на окраине Лос-Анджелеса- стал кипучим «городом в городе». Уже в этот период кинематограф получает распространение во всем мире. В самых ранних фильмах(примерно до 1908) действие, запечатлеваемое на пленке, снималось большими кусками, соединявшимися друг с другом надписями, которые его объясняли.
Киноаппарат, как правило, снимал с одной точки. Актеры пользовались техникой театрального исполнения, пытаясь однако, восполнить отсутствие звучащего слова подчеркнутой мимической игрой. Затем от плоских рисованных декораций художники перешли к объемным. Второй период развития кинематографа- 20-е г.г., когда «немое» кино сформировалось как самостоятельное искусство. В этот период на практике стало осуществляться указание В.И. Ленина о том, что производство собственных фильмов в Советской стране должно начинаться с хроники. От хроникальной съемки советское киноискусство переходило к образно-публицистическому их истолкованию в поэтических документальных фильмах Д. Вертова и монтажных историко-революционных фильмах Э.И. Шуб. Революционная тематика заняла ведущее место в многонациональном киноискусстве СССР. Борьба за новый быт, новую социалистическую мораль против пережитков прошлого получила воплощение в фильмах режиссеров С. И. Юткевича, Я.А. Протазанова, Ю.В. Тарича и др. Огромное влияние на прогрессивное киноискусство во всем мире оказали фильмы «Броненосец «Потемкин»»(1925), «Октябрь»(1927), «Мать»(1926), «Конец Санкт-Петербурга»(1927) (рис.1) и др.
рис.1 «Конец Санкт-Петербурга»1927 Господствующее место на экранах капиталистических стран захватила кинопромышленность США. Голливудские фильмы утверждали идеи классового мира. Тем не менее острые социальные противоречия в жизни США получили отражение в отдельных фильмах(например, фильмы Ч.Чаплина). Третий период охватывает 30- 1-ю половину 40-х г. г. Освоение звукового кино в начале 30-х г.г. Основное место в советском киноискусстве заняли фильмы о рабочем классе, колхозном крестьянстве и советской интеллигенции, о борьбе коммунистических партий за победу Октября и построение социализма. Тема партии как воспитателя и руководителя народных масс заняла центральное место в крупнейших произведениях советского киноискусства: «Встречный»(1932), «Чапаев»(1934)(рис.2), «Щорс»(1939) и т. д. В этот период советский кинематограф воплощал средствами кино образ В.И. Ленина в фильмах «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году» и др. 1934 В США переход к звуковому кино обусловил выпуск большого количества стандартных коммерческих фильмов-ревю, гангстерских кинокартин; популярность приобрела мультипликация, в развитии которой важную роль сыграло творчество В.Диснея. Социально-критические тенденции проявились в фильмах режиссеров К.У. Видора-«Хлеб наш насущный», Ч.Чаплина-«Новые времена» и др. Четвертый период в разных странах начавшийся во 2-й половине 40- 1-й половине 50-х г.г. Лучшие фильмы советского кинематографа этих лет–это «Сельская учительница»(1947)(рис.3), «Подвиг разведчика»(1947) и т. д. рис.3 «Сельская учительница»1947 В целом ряде фильмов, посвященных Великой Отечественной войне 1941-1945 в образах ее участников раскрываются высокие качества советского народа, отстоявшего независимость своей Родины. Таковы фильмы: «Летят журавли»(1957)(рис.4), «Судьба человека»(1959), «Отец солдата»(1965) и другие. рис.4 «Летят журавли» 1957 История кино- это не история минувшего. Живые творческие нити неразрывно связывают прошлое с настоящим, с задачами сегодняшнего дня.
Кино - искусство XX столетия, но XX век уже ушел в прошлое. И в 90-х г.г., в разгар празднований, посвященных столетию кино, все чаще стали звучать голоса, утверждающие: искусство кино уходит вместе со своим веком. Что же, выходит, что будущее принадлежит только яркому зрелищному кино?
Уверенно можно ответить: нет. Конечно, традиционные кинематографические профессии меняют свое содержание, требуют все новых и новых навыков. Кинотеатры, превращающиеся в мультиплексы, оснащенные системой долби-стерео и долби-серраунд, напоминают интерьеры космических кораблей. Экраны домашних телевизоров становятся крупнее, преображаясь почти в домашние кинотеатры. И вот что самое важное: кино не раз упрекали, что оно манипулирует сознанием людей.
Погружаясь в темноту кинозала, зритель теряет свою волю, становится всего лишь «потребителем» экранной «информации», которую ему «диктуют». Новый дигитальный экран изменяет сам принцип взаимоотношений зрителя с автором. Эти отношения станут интерактивными, т.е. зритель будет не пассивным получателем впечатлений, а творческим соавтором фильма.
Но это- в будущем. А пока что режиссеры все чаще заглядывают не в будущее, а в прошлое. Оказывается, кино в самом даже традиционном виде далеко не исчерпало своих возможностей. Например, группа датских кинематографистов, выступивших с манифестом «Догма-95», предлагает вообще отказаться от соблазнов новых технологий и вернуться к самым примитивным способам съемки. А финский режиссер Аки Каурисмяки снял немую картину «Юха», которая становится фаворитом многочисленных кинофестивалей.
Так что, как ни важна техническая сторона дела, ведущей является всё же художественная. Кино по-прежнему сначала искусство, а потом уже технология и индустрия.

ПОЧЕМУ КИНО СЧИТАЕТСЯ СИНТЕТИЧЕСКИМ ИСКУССТВОМ

Кино -- дитя ХХ в. Его появление обусловлено достижениями науки и техники в области оптики, химии, электро- и фототехники, физиологии зрения (открытие способности сетчатки глаза десятую долю секунды сохранять впечатление). Рождение кино нельзя объяснять только техническими и научными достижениями. Его появление и развитие стимулировали социальные особенности новейшего времени: потребность художественно осмыслить общее нарастание динамики жизни, расширение и углубление взаимозависимости самых разных процессов (быстрое перемещение действия в географическом пространстве; связь событий, происшедших в одном конце земного шара, с событиями в других его концах; взаимодействие человека с различными сферами действительности), потребность в раскрытии духовной жизни человека, потока его сознания и каскада действий.

В создании предпосылок кино -- достижения традиционных искусств. Широкий жизненный подтекст пьес Ибсена и Чехова, совершенствование актерской техники, открытие Станиславским связи физического действия с внутренним состоянием человека, -- все это сказалось на выразительных особенностях кино.

В художественной подготовке кинематографа приняли участие также живопись и графика. Живопись открыла разные планы в изображении действительности, использовала крупный план, научилась выделять «стоп-кадр» и строить внутри него художественную композицию. Изобразительное искусство стремится зрительно передать динамику движения народных масс (Суриков, Репин), острохарактерные профессиональные движения людей (Дега), взаимопроникновение света и тени (Ренуар, Моне). В графике получает развитие изорассказ (комиксы, например), в котором события сюжетно развертываются во времени. Все это подготавливало и формировало художественно-изобразительное мышление кино.

Среди искусств не существует иерархии. Кино превосходит театр, литературу, живопись в создании зрительных подвижных образов, способных широко охватить современную жизнь во всем ее эстетическом значении и своеобразии. Кино передает динамику эпохи; оперируя временем как средством выразительности, оно способно передать стремительную смену событий в их внутренней логике. Вместе с тем, кино во многих отношениях уступает другим искусствам. Так, непосредственный контакт и обратная связь актера с аудиторией -- преимущество театра, а способность «остановить мгновение», документально запечатлеть для длительного обозрения существенное событие -- преимущество фотографии.

Кино по своей природе синтетическое искусство: в кинообраз как его составляющие входят: литература (сценарий, текст песен); живопись (мультфильм, декорации в обычном фильме, а главное -- колористический и композиционный опыт изобразительного искусства); театр (игра киноактеров, которая при принципиальных отличиях от работы актеров в театре тем не менее основывается на театральной традиции и опирается на нее). То есть кино является синтетическим искусством, так как объединяет изображение, звук, свет, цвет и слово.

Кинематограф родился 28 декабря 1885 года, когда французы братья Луи и Огюст Люмьеры впервые продемонстрировали «движущиеся картинки» - заснятый эпизод о том, как рабочие выходят из ворот фабрики, и ряд других коротеньких кинозарисовок. На зрителей это произвело ошеломляющее впечатление. Огромный успех «синематографа братьев Люмьер» обусловил необыкновенно быстрое его распространение во всем мире. Через пять с половиной месяцев после первых коммерческих киносеансов в Париже синематограф появился в России. 4 мая 1896 года на открытии летнего сезона в увеселительном заведении «Аквариум» в Санкт-Петербурге, в том самом помещении, в котором в 1918 году снимались первые советские художественные фильмы, начались гастроли иностранного аттракциона «Синематограф братьев Люмьер». Несколько дней спустя кинематограф увидели москвичи в летнем саду «Эрмитаж», находившемся в аренде у известного антрепренера Лентовского. Затем, примерно через месяц, кинематограф стал одним из главных аттракционов в кафешантане Шарля Омона, выехавшем по случаю Всероссийской выставки из Москвы в Нижний Новгород. Здесь его впервые увидел молодой Максим Горький. И не только увидел, но и описал в корреспонденции, опубликованной в газете «Одесские новости» от 6 июля 1896 года.

Начали сниматься игровые фильмы с незамысловатым сюжетом. Американец Д.У. Гриффит снял их к 1914 году свыше 450. В годы Первой Мировой войны центр мировой кинопромышленности переместился в американский Голливуд в солнечной Калифорнии. Экраны всего мира заполнила продукция голливудских студий. Это были фильмы, различные по жанрам, стилям и качеству. Различной была и их направленность: музыкально-развлекательная, семейно-бытовая, остро социальная.

Любимым актером миллионов людей стал Чарльз Спенсер Чаплин, который комическим гротеском подчеркивал трагедию жизни «маленького человека». Он вырос в Лондоне в беспросветной нищете. В 1897 году начал выступать на сцене. Во время турне его водевильной группы по Америке в 1912 году ему предложили сняться в кино. Уже во второй его картине «Автогонки в Венеции» (1914) он создал образ бродяги, которого он придерживался во многих своих фильмах. Вскоре Чаплин начал ставить картины, в которых снимался сам: «Малыш», «Золотая лихорадка», «Огни большого города», «Новые времена». Звезды тогдашнего кино - это в основном американцы: Дина Дурбин, Дуглас Фербенкс, Кларк Гейбл, Герольд Ллойд.

Кино непосредственно опирается на возможности техники. Сама специфика кино подвижна и меняется с открытием и развитием новых технических и художественных средств. Вначале кино существовало как «великий немой». Изобретение фотоэлементов позволило записать синхронно звук и зрительный образ. Первые звуковые фильмы появились в 1927 г., но кино с трудом художественно осваивало звук. Свою статью, посвященную звуковому фильму Чарли Чаплин назвал «Самоубийством кино». «Огни большого города», «Новые времена» Чаплин снимал как незвуковые фильмы. Он боялся, что звук принесет на экран дурную театральщину и исчезнет специфика кино. Однако кризис, связанный с переходом к звуковому кино, был преодолен, звук был освоен как собственно художественное средство. Звук обогатил кинообраз словом и музыкой, которая стала не сопровождением, не дополнением зрительных впечатлений, а средством создания единого зрительно-слухового образа. От «великого немого» -- к звуковому кино, от звука -- к цвету, к стереоскопии и стереофонии широкого экрана, к синераме, а в будущем к дальнейшему художественному освоению трехмерного пространства с помощью голографии -- этапы расширения художественных возможностей кинематографа.

Во второй половине 30-х годов кино приобрело цвет. Это особенно повышало значимость зрительного образа, способного передать ту или иную идею. Для кино характерно не столько словесное, сколько зрительное действие, киносценарий во многом ближе не к драме, а к эпосу (повести, роману). Киносценарист свободен от ограничений сцены и ему доступно любое событие, как бы масштабно или мелко оно ни было, какими бы грандиозными размерами во времени и пространстве оно ни обладало. Сцена кинематографа -- весь мир; действие может быстро перемещаться во времени и пространстве.

Кино поистине всемирно. В его рождение и совершенствование внесли свой вклад разные нации. Конструкцию киноаппарата и кинопроектора разработали французские изобретатели братья Люмьер. После художественных открытий С. Эйзенштейна в фильме «Броненосец "Потемкин"» монтаж во всем мире называют «русским монтажом», американскому режиссеру Д. Гриффиту принадлежит открытие крупного плана, русский кинематографист Дзига Вертов раскрыл особенности «киноглаза» (кинозрения), шведский режиссер Бергман сделал кинофотогеничным подсознание. Итальянские кинорежиссеры -- М. Антониони освоил пастельный колорит в цветном кино и сделал цвет способом выражения духовного состояния, а Феллини зрительно материализовал память и мысли человека. Русский режиссер А. Тарковский научил кино проникать в загадки и тайны человеческого бытия. Богаты художественно-языковые средства (семиотика) кино: монтаж, смена угла зрения на фиксируемое кинокамерой событие (ракурс), подвижность расстояния между зрителем и зрелищем (крупный план, средний, общий). Крупный план становится самостоятельным приемом выделения и подчеркивания вещи как смыслового знака. «Первоэлемент» кинообраза -- кадр фиксирует предмет внимания художника; делает упор не на то, как видит мир художник, а на то, что он видит.

Монтаж, напротив, дает качество и характер видения объекта, помогает выделить главное в нем. Единица художественного высказывания в кино -- монтажная фраза (в немом кино часто сопровождалась титром, а в звуковом -- ей сопутствует кадр-эпизод). Монтаж создает в киноречи «акценты», выделением которых и планируются кинофразы, строящиеся или от детали к общему плану, или от общего плана к детали. Монтаж -- первая форма синтаксиса в фильме. Французский теоретик кино Ж. Митри пишет: «...никакой монтаж не изменит самих вещей, но ритм и порядок, который им придается, их кадрирование, их положение в «поле» делают их «другими», хотя при этом они остаются тем, чем являются, -- своего рода жертвами собственной репрезентации» (Митри. 1984. С. 33). Благодаря монтажу вскрывается смысловая связь кадров и передается ритм движения жизни, внутреннее состояние героя. Временной образ кино обладает своим темпоритмом, определяющимся и актерским поведением, и монтажом, раскрывающим эмоциональное содержание эпизода. «Медленный» монтаж способен передать впечатление спокойного наблюдателя и раскрыть события, протекающие плавно, без перебоев. «Быстрый» монтаж передает высокую степень напряженности наблюдателя и бурное течение событий. Кинокамера и фиксирует, и творчески перерабатывает жизненные картины. Разнообразие форм движения камеры, ракурсов съемки, планов безгранично -- в этом кроются богатые художественные возможности кино. Например, эмоциональная выразительность сцены смерти Бориса в фильме «Летят журавли» Калатозова достигается благодаря тому, что хоровод берез, вращаясь на экране, передает последние впечатления падающего солдата и утверждает красоту жизни, с которой он расстается. Грамматика киноязыка, по Пазолини, выглядит следующим образом: докинематографический язык кино -- актерская выразительность; собственно киноязык -- система планов, движение камеры, ракурс съемки, пассивность или активность кинокамеры по отношению к объекту съемки; монтаж как способ связи кадров. Тынянов писал: «Движение в кино существует не само по себе, а как некоторый смысловой знак» (Тынянов. 1977. С. 322).

Современный кинематограф овладевает такими высокими открытиями других видов искусства, как система Станиславского, метод психологического анализа, поток сознания, интеллектуализм. Мысль человека, его внутренний психологический мир стали фотогеничными. Киноискусство прочно вошло в сокровищницу мировой цивилизации. Вершины кино стали вровень с вершинами мировой литературы, живописи, скульптуры. Возможности дальнейшего прогресса кинематографа неисчерпаемы.

Таким образом, кино -- искусство синтетическое, искусство зрительных подвижных образов, создаваемых на основе достижений современной химии и оптики, искусство, обретшее свой язык, широко охватывающее жизнь во всем ее эстетическом богатстве и синтетически вбирающее в себя опыт других видов искусства.

Кино называют синтетическим искусством, что подра­зумевает соединение в фильме элементов литературы и многих других искусств — театра, музыки, живопи­си, архитектуры, балета и т. д. Речь идет не о механи­ческом соединении разнородных художественных средств. В результате синтеза традиционных искусств рождается произведение нового типа искусства — фильм.

Итак, кино — новый вид искусства, точнее сказать — звукозрительного искусства. В то же время фильмы отличаются друг от друга формой, выразительными средствами, композицией. Очень не похожи, скажем, художественная, или игровая, картина с вымышленны­ми героями и строго документальный рассказ о строи­телях БАМа; еще разительнее отличается мультипли­кационная короткометражка «Ну, погоди!» от фильмов, например, показывающих использование космических спутников в народном хозяйстве. Да и внутри того же игрового кино выделяют ленты таких разных форм, как драма, комедия, детектив и т. д. Го­воря о многообразии форм фильмов, отличают их виды и жанры.

Все фильмы можно разделить на четыре основных вида. Первый вид — художественный, или игровой, фильм. Второй — документальное кино. Третий — на­учно-популярное кино, включающее и учебное кино. Наконец, четвертый вид — мультипликационное ки­но. Среди основных видов можно выделить подвиды. Например, мультипликация бывает рисованная и ку­кольная; документальный фильм — хроникальным, показывающим какое-либо действительное событие; монтажным, целиком сделанным из материалов сня­тых ранее документальных фильмов: классический пример монтажного фильма — «Обыкновенный фа­шизм» М. И. Ромма, где кинокадры военных лет ис­пользованы для разоблачения бесчеловечности фа­шизма.

Эстетика Гегеля.

Место эстетики в системе абсолютного идеализма Гегеля. Значение и прогрессивный характер его эстетической концепции заключается не только в глубоком теоретическом анализе мирового искусства, в широких философских обобщениях практики от древности до начала XIX века, но и в новом подходе к изучению этой художественной практики. Искусство и вся обширная область эстетического впервые были им представлены в виде диалектического процесса.

Искусство берет свое начало в абсолютной идее. Искусство есть одна из форм самораскрытия абсолютного духа. Определенный тип искусства связан с определенным образом жизни народа, с государственным устройством и формой правления, с нравственностью, с общественной жизнью, с наукой и религией.

Гегель выделяет три вида отношений между идеей и формообразованием. На начальной стадии идея выступает в абстрактной и односторонней форме. Это символическая форма искусства. Исторически под ней подразумевается искусство народов Древнего Востока. Это искусство отличается загадочностью, возвышенностью, аллегоризмом и символизмом. Неразвившееся абстрактное содержание здесь не нашло еще адекватной формы.

Символическая форма искусства сменяется классической. Здесь речь идет об античном искусстве классического периода. Для воплощения содержания, идеи находится адекватный образ, соразмерный свободной индивидуальной духовности. В этой форме идея, или содержание, достигает надлежащей конкретности.

За классическим искусством идет романтическое. Здесь вновь снимается завершенное единство идеи и ее внешнего облика и происходит возвращение, хотя и на более высоком уровне, к различению этих двух сторон, характерных для символического искусства. Содержание романтического искусства достигает такого духовного развития, когда мир души как бы торжествует победу над внешним миром и уже не может находить в силу своего духовного богатства соразмерного чувственного воплощения. На этой ступени происходит освобождение духа от чувственной оболочки и переход в новые формы самопознания – религию, а затем философию. Романтическая форма искусства – эта та его ступень развития, где начинается распад. Это вообще конец искусства, с точки зрения Гегеля.

Действительностью искусства, осуществлением его для Гегеля выступал идеал. В этой связи он подверг критике принцип подражания природе. Воплощение идеала – не есть отход от действительности, а, напротив, ее глубокое, обобщенное, осмысленное изображение, поскольку сам идеал мыслится как коренящийся в действительности. Жизненность идеала как раз покоится на том, что основной духовный смысл, который должен выявиться в изображении, целиком проникает во все частные стороны внешнего явления. Изображение существенного, характерного, воплощение духовного смысла, передача важнейших тенденций действительности и есть раскрытие идеала. В такой трактовке идеал совпадает с понятием истины в искусстве, художественной правды.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770— 1831). Эстетические взгляды Гегеля менялись на протяжении его сорокалетней творческой деятельности.
Молодой Гегель мечтает о возрождении античного демократического строя в современных условиях Германии. Соответственно построение новой эстетической культуры он мыслит на путях возрождения принципов демократической античности. Под влиянием событий французской революции Гегель ставит вопрос о политическом воспитании граждан в духе республиканских идеалов. Философ резко критикует феодальные порядки Германии. В этой связи он отвергает христианство как религию «рабства» и осуждает христианское средневековое искусство, призывая строить новую художественную культуру на базе эллинской классики. Антиэстетичность христианского мира Гегель усматривает в том, что здесь исключается независимая инициатива и свобода личности. В средневековый период не было свободы личности и поэтому не было подлинного искусства. Гегелем отрицательно оценивается в это время архитектура, живопись и поэзия средневековья.
В конце XVIII в. Гегель переживает кризис своих республиканских идеалов и отказывается от мысли о возможности построить современное общество по античному образу. Античность теперь представляется ему навсегда отошедшей в прошлое ступенью человеческой истории. Гибель античного мира изображается им в виде «духа трагического рока».
Проблемы эстетики обсуждаются Гегелем в его произведении «Феноменология духа». Искусство еще не выделено им в особую форму «абсолютного духа», а выступает под видом «художественной религии». Особенно интересны рассуждения об античной литературе и анализ «Племянника Рамо» Дидро. Здесь же Гегель формулирует свое понимание природы трагического конфликта. В дальнейшем вопросы эстетики обсуждаются в «Философии духа», где искусство уже выступает как форма абсолютного духа. Но главным источником для изучения эстетических взглядов Гегеля являются его «Лекции по эстетике», читанные им в Гейдельбергском и Берлинском университетах (1818— 1829).
Гегель выступает как продолжатель лучших традиций немецкой классической эстетики. Подобно Лессингу, Гердеру и Шиллеру, вопросы эстетики он решает в свете важнейших социально-политических проблем времени. В понимании вопросов современного ему искусства Гегель делает шаг вперед по сравнению с просветителями — Кантом, Шиллером и Гете. Более глубокая трактовка указанных проблем у Гегеля проявляется в том, что он, во-первых, будучи гениальным учеником английских экономистов, сумел глубже, чем кто-либо из философов и писателей до него, понять существенные категории капиталистического общества. Это дало возможность философу сопоставить художественную деятельность с характером производства в условиях капитализма, выявить значение труда для понимания сущности эстетического принципа. Во-вторых, Гегель стоит на позициях историзма. При рассмотрении общественных явлений, в том числе и эстетического сознания, он всегда пытается проследить проходящую через них нить развития. В свете такого понимания проблем человеческой истории и различных общественных явлений Гегель и подходит к решению вопросов эстетики.
Исходным пунктом для Гегеля является объективный идеализм. Он считает, что основой всего существующего является некое безличное, бессубъективное духовное начало, которое он называет абсолютной идеей. Абсолютная идея составляет сущность природы, общественной жизни и всех ее проявлений. До своего отчуждения в природу абсолютная идея развивается в форме чистых логических сущностей. Затем она отчуждает себя в природу, откуда снова возвращается к себе, т. е. в стихию духовного, но уже обогащенная всем предшествующим развитием, ставшая конкретной. На этой третьей ступени развития абсолютная идея получает необходимую конкретность. Форму конкретизации идея получает в облике субъективного, объективного и, наконец, абсолютного духа. Вот эти три формы конкретного духа составляют сущность не только человеческого сознания, но и различных видов человеческой деятельности и человеческих связей и отношений. Высшим этапом развития идеи является абсолютный дух. Абсолютный дух не имеет иной цели и иной деятельности, кроме той, чтобы сделать себя своим предметом и выразить для себя свою сущность; это дух свободный, истинно бесконечный, или абсолютный дух. Он развивается от внешнего и чувственного созерцания к представлению и от него к мышлению в понятиях. По Гегелю, дух, созерцающий себя в полной свободе, есть искусство; дух, благоговейно представляющий себя, есть религия; дух, мыслящий свою сущность в понятиях и познающий ее, есть философия. У искусства, религии и философии, согласно Гегелю, одно и то же содержание; разница состоит лишь в форме раскрытия и осознания этого содержания. Первой и самой несовершенной формой самораскрытия идеи является форма эстетического познания, или искусство.
Искусством, отмечает Гегель, можно пользоваться как легкой игрой, как средством получения удовольствия и препровождения времени, украшения нашей обстановки, сообщения приятного характера нашим условиям жизни и т. д. Но в таком случае оно не было бы свободным, а служебным, подчиненным делом. Однако искусство разрешает высшую задачу, когда оно ставится в один ряд с религией и философией и является одним из способов познания «глубочайших человеческих интересов, всеобъемлющих истин духа».
Какая потребность заставляет людей заниматься эстетической деятельностью, т. е. создавать художественные произведения? Ответ на этот вопрос Гегель дает в духе своих исходных идеалистических принципов. Человек, как дух, говорит он, удвояет себя: он существует таким же образом, как предметы природы, но затем он существует также и для себя, он созерцает себя, представляет себе себя, мыслит, и лишь через это деятельное для-себя-бытие он есть дух. Это осознание себя самого человек достигает двояким образом: во-первых, теоретически, поскольку он в своей внутренней жизни непременно должен осознать для себя самого себя, должен осознать для себя все то, что движется в человеческой груди; во-вторых, человек достигает такого осознания себя посредством практической деятельности. Этой цели он достигает посредством изменения внешнего мира, посредством воздействия на предметы и явления этого мира. Человек накладывает отпечаток собственной сущности на внешний мир, очеловечивает мир. «Человек делает это для того, - говорит Гегель, - чтобы в качестве свободного лишить также и внешний мир его неподатливой чуждости и в форме внешних предметов наслаждаться лишь некоей внешней реальностью самого себя».
Итак, искусство, по Гегелю, — это одна из форм «самопроизводства» человека во внешнем мире. Развивая эту мысль, Гегель пишет: «Всеобщая потребность в искусстве проистекает из разумного стремления человека духовно осознать внутренний и внешний мир, представив его как предмет, в котором он узнает свое собственное «я».
Идеалистический характер приведенных рассуждений Гегеля очевиден. Но в них имеются рациональные соображения. Эстетическую деятельность философ связывает с многообразными формами человеческой практики, с трудовой деятельностью людей. Эстетическая деятельность рассматривается Гегелем поэтому и как путь к свободе. В дальнейшем Гегель пытается выяснить специфические особенности эстетического отношения человека к внешнему миру. В этой связи он говорит о теоретическом и практическом отношении человека к предметам внешнего мира. Это отношение человека к вещам находит удовлетворение в науке. Эстетический объект должен быть доступен непосредственному чувственному созерцанию.
Касаясь цели создания художественного произведения, Гегель останавливается на критике теории подражания. Ему удается отметить слабые стороны этой теории. Но отрицательное отношение к ней определяется отрицательным отношением к материализму вообще (известно, что теория подражания близка к материализму).
Каковы функции эстетического познания, согласно Гегелю? На этот вопрос он отвечает следующим образом: «Искусство имеет своей задачей раскрыть истину в чувственной форме, в художественном оформлении... носит свою конечную цель в самом себе, в самом этом изображении и раскрытии. Ибо другие цели, как, например, назидание, очищение, исправление, зарабатывание денег, стремление к славе и почестям, не имеют никакого отношения к художественному произведению как таковому, не определяют его понятия».
В этом определении задач искусства чувствуется влияние Канта, в частности его идеи об автономии и незаинтересованности эстетического начала. Но, в отличие от Канта, Гегель усматривает в искусстве большую познавательную ценность. Последнее, как уже отмечалось, относится Гегелем к области абсолютного духа. Итак, искусство, согласно Гегелю, берет свой источник в абсолютной идее. Его целью является чувственное изображение самого абсолютного. В общем виде такое утверждение несостоятельно. Вместе с тем нужно отметить, что, когда Гегель приступает к конкретному анализу эстетических проблем, к рассмотрению явлений искусства, он часто забывает об абсолюте и рассуждает по существу затронутых вопросов.
Основные эстетические проблемы Гегель решает на материале искусства. Правда, в его «Лекциях по эстетике» имеется раздел, где он рассуждает о проявлении эстетического в природе. Но тут его взгляды крайне противоречивы. С одной стороны, он считает, что прекрасное в природе не может быть предметом анализа в науке эстетике, с другой -он все же подвергает разбору прекрасное в природе. Прекрасное в природе, согласно Гегелю, опять-таки имеет своим источником идею.
Главное внимание философ уделяет искусству, ибо и сама эстетика им мыслится только как философия искусства. Как уже было выяснено, содержанием искусства, по Гегелю, является идея, а его формой - чувственный образ. Идею Гегель понимает не как нечто абстрактное. Идея прекрасного это идея, воплощенная в действительность, вступившая с последней в непосредственное единство. И как таковая она выступает в качестве идеала. Идеал — это центральное эстетическое понятие Гегеля. Анализу идеала в его развитии посвящены в основном «Лекции по эстетике» Гегеля.
Последующие эстетические понятия у Гегеля связаны с идеалом. Все богатство и многообразие мирового искусства Гегелем рассматривается как развитие идеала. В зависимости от того, каково отношение между идеей и ее внешним обликом, т. е. в зависимости от развития идеала, дифференцируются и формы искусства. Когда идеал еще абстрактен, когда идея не получила надлежащей конкретности, то и внешнее воплощение идеи также абстрактно. Первой формой искусства является символическое. Идея и ее облик здесь не соответствуют друг другу. Восточное искусство, по Гегелю, является полностью символическим. Во второй форме, которую Гегель называет классической, идея получает полное, всецело адекватное изображение. Форма и содержание здесь находятся в полном соответствии (к классическому относится античное искусство). Идея (например, изображение греческих богов) получает свое внешнее выражение в скульптуре. Но здесь идея еще не выступает в форме высшей духовной идеи.
Полную реализацию истинная идея обретает в романтической форме искусства (средневековое и современное искусство). Дух здесь свободен, побеждает материю, природу. Из пластически-классического искусство превращается в духовно-романтическое, и на первый план теперь выступает живопись, музыка и поэзия. Но полное соответствие идеи и облика, достигнутое в классическом искусстве, здесь снова нарушается. Чувственная форма уже становится недостаточной для воплощения развившейся, победившей природу идеи. Внешний материал становится в романтическом искусстве только знаком идеи. Когда заканчивается третья ступень искусства? У Гегеля на этот счет нет ясного ответа. К романтической форме он относит не только средневековое искусство, но и творчество таких писателей и художников, как Шекспир, Рембрандт, Шиллер, Гете, Жан-Поль и др.
С различными формами искусства связана также система отдельных искусств, дифференцирующихся на основе материала и языка, которыми они пользуются. В этой связи Гегель дает характеристику отдельных видов искусств, архитектуры, скульптуры, живописи, музыки и поэзии. При этом он старается показать, как постепенно из искусства исчезают чувственные элементы. На ступени поэзии чувственным материалом становится всего лишь представление. Искусственность и идеалистический характер гегелевской классификации искусств очевиден. Но в искусственных построениях Гегеля содержатся гениальные догадки о закономерном характере развития различных форм искусства. Подводя итог сказанному выше, мы должны еще раз подчеркнуть, что одной из интереснейших мыслей философа является мысль о связи эстетического с человеческой практикой. Эстетическая деятельность трактуется Гегелем, как очеловечивание внешнего мира, как «самопроизводство» человека во внешних вещах. В этом свете отчасти становится понятным, почему философ явно недооценивает прекрасное в природе. По его мнению, прекрасно только то, что создано человеком; он связывает его исключительно с общественной деятельностью людей. Правда, такой взгляд восходит к исходным идеалистическим установкам философа.
Гегель, как это уже отмечалось, делает попытку определить специфику эстетического отношения к действительности. Понимание труда только как духовной деятельности мешает ему дать правильную характеристику эстетического творчества и восприятия. Некоторые стороны эстетического отношения к действительности философом верно угадываются. Он фиксирует свое внимание лишь на анализе эстетического акта, отношения, причем сущность эстетического отношения сводится к кантовской незаинтересованности. Раскрывая субъективную сторону эстетического, Гегель здесь забывает об эстетическом объекте.
Огромный интерес представляют идеи Гегеля о жанрах, видах искусства, об их закономерном развитии, о характере, конфликтах, о пафосе, художнике и т. д.
Значительную ценность представляют мысли Гегеля о характере человека, как предмета художественного изображения. Философ указывает, что характеры должны обладать, с одной стороны, твердостью, цельностью, определенностью, но, с другой стороны, - богатством и многообразием проявления различных человеческих качеств.
Гегель выступает против сведения характеров к одному какому-либо качеству, например скупости или ханжеству, как это встречается у Мольера. Вместе с тем он решительно отвергает романтическую трактовку характера, где человеческие черты не обладают цельностью, твердостью, где характеры дряблы, расплывчаты, неопределенны.
Гегелевская концепция характера заслуживает, самого внимательного изучения при разработке проблем реализма.
Гегель подробнейшим образом анализирует различные конфликты, составляющие предмет художественного воплощения. При этом он считает, что эти конфликты должны иметь свою основу в «состоянии мира», т. е. в существенных чертах эпохи. Следовательно, искусство, по Гегелю, должно выражать важнейшие моральные, философские особенности времени.
Гегель подробно рассматривает вопрос о том, каким образом всеобщие тенденции эпохи находят индивидуализированное воплощение в мыслях, умонастроении, стремлениях и поступках людей. В связи с этим он вводит понятие пафоса - то понятие, которым пользовался впоследствии Белинский. «Pathos, - говорит Гегель, -это те всеобщие силы, которые выступают не только сами по себе, в своей самостоятельности, но также живут в человеческой груди и движут человеческой душой в ее глубочайших глубинах». Задача художника заключается в воплощении существенных сил времени в действиях, поступках, стремлениях, пафосе определенных индивидов.
Значительную ценность представляет мысль Гегеля о художнике, его манере, стиле, оригинальности. Истинная оригинальность состоит в умении выявлять собственную природу предмета в правдивом изображении объективного содержания; «подлинная оригинальность как художника, так и художественного произведения, - говорит Гегель, -заключается в том, что они одушевлены разумностью истинного в самом себе содержания».
Гегель не ограничивается анализом связи эстетического с практически-утилитарной трудовой и теоретической деятельностью человека, взятого как некий абстракт. Глубокое историческое чутье философа обнаружилось в том, что он рассматривал эстетическое в связи с развитием общества как некоего развивающегося целого. В зрелый период своего творчества философ уделяет главное внимание анализу современного ему, т. е. капиталистического, мира. В качестве антипода современности он берет мир древнегреческой демократии. Соответственно он рассматривает художественную культуру античной классики и культуру современности. Анализируя современный мир, Гегель приходит к выводу, что он враждебен эстетическому, красоте, художественному творчеству. Современный мир - мир практической деятельности, труда, «прозы мышления», здесь нет места подлинной поэзии.
«Прогресс образования, - говорит Гегель, - приводит у каждого народа к тому, что наступает время, когда искусство указывает нечто, стоящее выше его и выходящее за его пределы». Современное общество достигло такой ступени образования, когда «общая необходимость» искусства отошла в прошлое. Никакой Гомер, Софокл и т. д., никакой Данте, Ариосто или Шекспир, согласно Гегелю, не смогут снова появиться в наше время. То, что так значительно было воспето, пропето до конца, что так свободно было высказано, высказано до конца. Анализируя современное состояние искусства, Гегель приходит к выводу, что оно клонится к гибели. Лучшими страницами лекций по эстетики являются как раз те, где раскрывается враждебность буржуазного общества искусству и красоте. Гегель показывает, что буржуазный способ производства, буржуазные отношения приобретают отчужденный характер. В услови

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: