Как маленькой иде пришлось стать проказницей

Астрид Линдгрен. Эмиль из Леннеберги

--------------------------------------------------------------- Л. Брауде, и Е. Паклина, перевод 1986 Изд. "Азбука", Санкт-Петербург, 1997 г. OCR Палек, 1998 г. Эмиль из Леннерберги Новые проделки Эмиля из Леннерберги! Жив еще Эмиль из Леннеберги! Иди и Эмиль из Леннерберги---------------------------------------------------------------

* ЭМИЛЬ ИЗ ЛЕННЕБЕРГИ *

Эмиль из Леннеберги. Так звали мальчика, который жил близ Леннеберги.Эмиль был маленький сорванец и упрямец, вовсе не такой славный, как ты.Хотя на вид неплохой парнишка - что правда, то правда. И то пока не нач-нет кричать. Глаза у него были круглые и голубые. Лицо тоже круглое ирозовое, волосы светлые и вьющиеся. Посмотришь на него - ну просто анге-лочек. Только не умиляйся раньше времени. Эмилю было пять лет от роду,но силой он не уступал молодому бычку. Жил он на хуторе Каттхульт, близселения Леннеберга, в провинции Смоланд. И разговаривал этот плутишка насмоландском наречии. Но тут уж ничего не поделаешь! В Смоланде все такговорят. Если ему хотелось надеть свою шапку, он не говорил, как ты:"Хочу шапку! ", а кричал: "Хочу шапейку!" Его шапка была всего-навсегообыкновенной, довольно неказистой кепчонкой с черным козырьком и синимверхом. Ее однажды купил ему отец, когда ездил в город. Эмиль обрадовал-ся обновке и вечером, ложась спать, сказал: "Хочу шапейку!" Его маме непонравилось, что Эмиль собрался спать в кепке, и она хотела положить еена полку в сенях. Но Эмиль завопил так, что стало слышно во всей Ленне-берге: "Хочу шапейку!" И целых три недели Эмиль спал в кепке каждую ночь. Что ни говори,своего он добился, хотя для этого и пришлось ему поскандалить. Уж он-тоумел настоять на своем. Во всяком случае, не делал того, чего хотела егомама. Однажды под Новый год она попыталась уговорить его поесть тушеныхбобов: ведь овощи так полезны детям. Но Эмиль наотрез отказался: - Не буду! - Ты что ж, совсем не будешь есть овощи и зелень? - спросила мама. - Буду! - ответил Эмиль. - Только взаправдашнюю зелень. И, притаившись за новогодней елкой, Эмиль принялся грызть зеленые ве-точки. Но скоро ему надоело это занятие, уж больно колючи елочные иголки. И упрямый же был этот Эмиль! Он хотел командовать и мамой, и папой, ивсем Каттхультом, и даже всей Леннебергой. Но леннебержцы не желали емуподчиняться. - Жаль этих Свенссонов из Каттхульта! - говаривали они. - Ну и бало-ванный же у них мальчишка! Ничего путного из него не выйдет, это уж какпить дать! Да, вот что думали о нем леннебержцы. Знай они наперед, кем станетЭмиль, они бы так не говорили. Если бы они только знали, что он будетпредседателем муниципалитета, когда вырастет! Ты, верно, не знаешь, ктотакой председатель муниципалитета? [1] Это очень-очень важный человек,можешь мне поверить. Так вот, Эмиль и стал председателем муниципалитета,только не сразу, конечно. Но не будем забегать вперед, а расскажем по порядку о том, что случи-лось, когда Эмиль был маленький и жил на хуторе Каттхульт близ Леннебер-ги, в провинции Смоланд, со своим папой, которого звали Антоном Свенссо-ном, и со своей мамой, которую звали Альмой Свенссон, и своей маленькойсестренкой Идой. Был у них в Каттхульте еще работник Альфред и служанкаЛина. Ведь в те времена, когда Эмиль был маленьким, и в Леннеберге, и вдругих местах еще не перевелись работники и служанки. Работники пахали,ходили за лошадьми и быками, скирдовали сено и сажали картошку. Служанкидоили коров, мыли посуду, скребли полы и баюкали детей. Теперь ты знаешь всех, кто жил в Каттхульте, - папу Антона, мамуАльму, маленькую Иду, Альфреда и Лину. Правда, там жили еще две лошади,несколько быков, восемь коров, три поросенка, десяток овец, пятнадцатькур, петух, кошка и собака. Да еще Эмиль. Каттхульт был небольшим уютным хуторком. Хозяйский дом, выкрашенный вярко-красный цвет, возвышался на холме среди яблонь и сирени, а вокруглежали поля, луга, пастбища, озеро и огромный-преогромный лес. Как спокойно и мирно жилось бы в Каттхульте, не будь там Эмиля! - Ему бы только проказить, этому мальчишке, - сказала как-то Лина. -А коли и не проказит, все одно - с ним беды не оберешься. В жизни не ви-дывала этакого постреленка. Но мама Эмиля взяла его под защиту. - Эмиль вовсе не плохой, - сказала она. - Вот смотри, сегодня он все-го один раз ущипнул Иду да пролил сливки, когда пил кофе. Вот и все про-казы... Ну, еще гонялся за кошкой вокруг курятника! Нет, что ни говори,он становится куда спокойнее и добрее. И верно, нельзя сказать, что Эмиль был злой. Он очень любил и сест-ренку Иду, и кошку. Но Иду ему пришлось ущипнуть, иначе она ни за что неотдала бы ему хлеб с повидлом. А за кошкой он гонялся без всякого дурно-го умысла, просто хотел посмотреть, кто быстрее бегает, а кошка его непоняла. Так было седьмого марта. В день, когда Эмиль был такой добрый, чтовсего один раз ущипнул Иду, да пролил сливки, когда пил кофе, и еще го-нялся за кошкой. А теперь послушай, что приключилось с Эмилем в другие, более богатыесобытиями дни. Неважно, просто ли он проказил, как говорила Лина, иливсе получалось само собой, потому что с Эмилем вечно что-нибудь приклю-чалось. Итак, начинаем наш рассказ.

ВТОРНИК, 22 МАЯ

Как Эмиль угодил головой в супницу В тот день на обед в Каттхульте был мясной суп. Лина перелила суп врасписанную цветочками супницу и поставила ее на кухонный стол. Все саппетитом принялись за еду, в особенности Эмиль. Он любил суп, и это бы-ло заметно по тому, как он его хлебал. - Что это ты так чавкаешь? - удивленно спросила мама. - А иначе никто и не узнает, что это суп, - ответил Эмиль. Правда, ответ его прозвучал иначе. Но что нам до этого смоландскогоговора! Послушай-ка, что было дальше! Все ели вволю, и вскоре супница опустела. Лишь на донышке осталасьмалюсенькая-премалюсенькая капелька. И эту-то каплю захотел съестьЭмиль. Однако слизнуть ее можно было только всунув голову в супницу.Эмиль так и сделал, и все услыхали, как он причмокнул от удовольствия.Но можете себе представить, Эмиль не смог вытащить голову обратно! Суп-ница плотно сидела на голове. Тут Эмиль перепугался и выскочил изза сто-ла. Он стоял посреди кухни, а на голове, словно кадушка, возвышаласьсупница, сползавшая ему на глаза и на уши. Эмиль силился стащить супницус головы и вопил во весь голос. Лина всполошилась. - Ах, наша чудесная супница! - запричитала она. - Наша чудесная суп-ница с цветочками! Куда мы теперь станем наливать суп? Раз голова Эмиля в супнице, понятно, туда уж супа не нальешь. Это Ли-на сообразила, хотя вообще-то была довольно бестолкова. Но мама Эмиля больше думала о сыне. - Милые вы мои, как же нам спасти ребенка? Давайте разобьем супницукочергой! - Ты что, с ума сошла?! - воскликнул папа. - Ведь супница стоит целыхчетыре кроны [2]. - Попробую-ка я, - сказал Альфред, ловкий и находчивый парень. Ухватившись за обе ручки супницы, он с силой потянул ее вверх. Ну ичто толку? Вместе с супницей Альфред приподнял и Эмиля, потому что Эмилькрепко-накрепко застрял в супнице. Он так и повис в воздухе, болтая но-гами и желая как можно скорее снова очутиться на полу. - Отстань... пусти меня... отстань, кому говорю! - кричал он. И Альфред поставил его на пол. Теперь все окончательно расстроились и, столпившись вокруг Эмиля, ду-мали, что делать. И никто - ни папа Антон, ни мама Альма, ни маленькаяИда, ни Альфред и Лина, - никто не мог придумать, как высвободить Эмиля. - Ой, Эмиль плачет, - сказала маленькая Ида. Несколько крупных слезинок вытекло из-под супницы и покатилось по ще-кам Эмиля. - Это не слезы, - возразил Эмиль. - Это мясной суп. Он по-прежнему хорохорился, но, видно, ему было совсем несладко. По-думать только, вдруг он никогда не избавится от супницы? Бедный Эмиль,на что же он теперь напялит свою "шапейку"? Мама Эмиля очень жалела ма-лыша. Она снова хотела схватить кочергу и разбить супницу, но папа ска-зал: - Ни за что! Супница стоила четыре кроны. Лучше поедем в Марианнелундк доктору. Уж онто освободит Эмиля. И возьмет с нас всего три кроны, такчто одну крону мы все же выгадаем. Маме понравилась папина затея. Ведь не каждый день удается выгадатьцелую крону. Сколько всего можно купить на такие большие деньги! Перепа-дет что-нибудь и маленькой Иде, которая будет сидеть дома, пока Эмильразъезжает по докторам. В Каттхульте начались поспешные сборы. Надо было привести в порядокЭмиля, умыть и одеть его в праздничный костюмчик. Причесать его, разуме-ется, было невозможно. Правда, мама ухитрилась просунуть в супницу па-лец, чтобы выскрести грязь из ушей мальчика, но это кончилось плохо: па-лец тоже застрял в супнице. - Тяни его, вот так тяни, - советовала маленькая Ида, а папа Антонздорово разозлился, хотя вообще-то был человек добрый. - Ну, кто еще? Кому охота прицепиться к супнице? - закричал он. - По-жалуйста, не стесняйтесь! Я возьму большой воз для сена и заодно свезу кдоктору в Марианнелунд весь Каттхульт! Но тут мама Эмиля сильно дернула руку и вытащила палец из супницы. - Видно, не мыть тебе сегодня ушей, - сказала она, подув на палец. Из-под супницы мелькнула довольная улыбка, и Эмиль сказал: - Хоть какой-то прок от этой супницы. Тут Альфред лихо подогнал повозку к крыльцу, и Эмиль вышел из дому.Он был такой нарядный в полосатом праздничном костюмчике, в черных баш-маках на пуговках и с супницей на голове. По правде говоря, супница наголове была, пожалуй, и ни к чему, но, яркая и пестрая, она, если на топошло, напоминала какую-то необычайно модную летнюю шляпку. Плохотолько, что она то и дело съезжала Эмилю на глаза. Пора было ехать в Марианнелунд. Вскоре все были готовы, и повозкатронулась в путь. - Присматривай без нас хорошенько за Идой! - закричала Лине мама Эми-ля. Она устроилась на переднем сиденье рядом с папой. На заднем сиденьевосседал Эмиль с супницей на голове. Рядом с ним лежала его кепчонка. Невозвращаться же с непокрытой головой! Хорошо, что он заранее подумал об этом. - Что приготовить на ужин? - крикнула вдогонку Лина. - Что хочешь! - ответила мама. - Не до того мне сейчас! - Тогда сварю мясной суп! - сказала Лина. И тут же, увидев, как яр-кая, в цветочках, супница исчезает за поворотом, она вспомнила о случив-шемся и, обернувшись к Альфреду и маленькой Иде, грустно сказала: - Вместо супа будут пальты [3] и шпик! Эмиль уже не раз ездил в Марианнелунд. Ему нравилось сидеть высоко наоблучке и смотреть, как петляет дорога. Ему нравилось разглядывать хуто-ра, мимо которых они проезжали, живших там ребятишек, лаявших у калитоксобак, лошадей и коров, которые паслись на лугах. Однако на этот раз по-ездка была не из веселых. На этот раз он сидел с супницей на голове. Онасовсем закрыла ему глаза, и он ничего не видел, кроме носков своихсобственных башмаков, которые с трудом различал из-под супницы сквозьузкую щелку. Поминутно ему приходилось спрашивать отца: - Где мы сейчас? Уже проехали "Блины"? Скоро "Поросенок"? Эмиль сам придумал эти названия для всех хуторов вдоль дороги. Одинон назвал "Блины", потому что однажды, проезжая мимо, видел, как двоетолстых мальчуганов у калитки уписывали за обе щеки блины. "Поросенком"он окрестил другой хутор в честь маленького резвого поросенка, которомуиногда почесывал спинку. Теперь Эмиль мрачно сидел сзади, уставившись на носки башмаков, и невидел ни блинов, ни резвых поросят. Неудивительно, что он все время ныл: - Где мы сейчас? Далеко еще Марианнелунд?.. Когда Эмиль с супницей на голове вошел в приемную доктора, там былополно народа. Все, кто сидел в приемной, пожалели мальчика. И понятно: сним стряслась беда. Только один щупленький старикашка при виде Эмиля неудержался от смеха, словно это так весело - застрять в супнице. - Хо-хо-хо! - смеялся старикашка. - Уши у тебя, что ли, зябнут, ма-лыш? - Не-а, - отозвался Эмиль. - Зачем же ты тогда нацепил этот колпак? - спросил старикашка. - Чтоб уши не озябли, - ответил Эмиль. Он за словом в карман не лез, даром что был мал! Но тут Эмиля позвали к доктору. Доктор не смеялся, он только сказал: - Здравствуй, здравствуй! Что ты там делаешь в супнице? Эмиль не мог, конечно, видеть доктора, но поздороваться с ним былопросто необходимо. Эмиль вежливо поклонился, низко склонив голову вместес супницей. И тут раздался звон: дзинь! Супница, расколотая на две поло-винки, лежала на полу. Потому что Эмиль ударился головой о письменныйстол доктора. - Плакали наши четыре кроны, - тихонько сказал папа Эмиля маме. Но доктор его услыхал. - Нет-нет, одну крону вы все-таки выгадали, - заметил он. - Когда явытаскиваю из супниц маленьких мальчиков, я беру за это пять крон. А наэтот раз он сам себя вытащил. Папа очень обрадовался. Он даже был благодарен Эмилю за то, что тотразбил супницу и выгадал одну крону. Проворно подняв обе половинки суп-ницы, папа вышел из кабинета с Эмилем и его мамой. На улице мама сказа-ла: - Подумать только, мы опять выгадали. На что же мы потратим крону? - Ни на что, - ответил папа. - Мы ее сбережем. А пять эре [4] Эмильчестно заработал. Пусть он их положит дома в копилку. Вынув из кошелька монетку в пять эре, папа дал ее Эмилю. Угадай, об-радовался Эмиль или нет? И вот они отправились в обратный путь. Довольный Эмиль, напялив наголову свою кепчонку, сидел позади, зажав в кулачке монетку. Он смотрелна всех детей и на всех собак, на всех лошадей, коров и поросят, какиетолько попадались ему на глаза. Будь Эмиль просто заурядным малышом, сним бы в тот день ничего больше не случилось. Но Эмиль был не такой, каквсе. Вот и отгадай, что он еще натворил! Он засунул пятиэровую монетку врот, как раз когда они проезжали мимо "Поросенка". И сразу до мамы с па-пой с заднего сиденья донесся странный звук - "плюк". Легонько икнув,Эмиль проглотил монетку. - Ой! - сказал Эмиль. - Вот здорово! Как быстро я ее проглотил! Мама Эмиля снова запричитала: - Милые вы мои, как нам достать из ребенка монетку в пять эре? Едемобратно к доктору. - Нечего сказать, здорово ты умеешь считать, - сказал папа. - Неужтомы будем платить доктору пять крон за монетку в пять эре? Что у тебя бы-ло в школе по арифметике? Эмиль спокойно отнесся к происшедшему. Похлопав себя по животу, онсказал: - Я сам буду своей копилкой: хранить монетку в животе куда надежней,чем дома в копилке. Отсюда ее никому не достать, а из копилки можно. Яуже пробовал открывать ее кухонным ножом, так что знаю... Но мама Эмиля не сдавалась. Она во что бы то ни стало хотела показатьЭмиля доктору. - Я ведь ничего не говорила в тот раз, когда он съел все пуговицы отштанишек, - напомнила она папе. - Но переварить монетку куда труднее,как бы не было беды! Она так напугала папу, что тот повернул лошадь и поехал назад в Мари-аннелунд. Потому что папа Эмиля тоже беспокоился за своего мальчика. Запыхавшись, вбежали они в кабинет доктора. - Вы что-нибудь забыли? - спросил доктор. - Нет, только наш Эмиль проглотил монетку в пять эре, - сказал папа.- Не согласитесь ли вы, доктор, его немножко прооперировать... за четырекроны и... еще монетку в пять эре в придачу? Но тут Эмиль дернул папу за сюртук и прошептал: - Попробуй только отдать ему монетку! Монетка - моя! А доктор вовсе не думал отбирать у Эмиля монетку в пять эре. - Никакой операции не надо. Через несколько дней монетка вернется ктебе сама, - сказал он Эмилю. - Съешь-ка пяток булочек, чтобы монетке небыло скучно одной и чтобы она не оцарапала тебе животик. Какой чудесный доктор! Ни эре не взял за совет. Папа Эмиля был ужаснодоволен и весь сиял, когда снова вышел на улицу с Эмилем и его мамой. Мама Эмиля тотчас собралась в булочную сестер-фрекен [5] Андерссон,чтобы купить Эмилю пять булочек. - Вот еще! - сказал папа. - Булочки есть у нас дома. - Эмиль задумал-ся, хотя и ненадолго. Он кое-что соображал в счете, и, кроме того, емухотелось есть. Похлопав себя по животу, он сказал: - У меня тут монетка в пять эре, добраться бы только до нее, и я самкупил бы себе булочек. Подумав еще немножко, он добавил: - Пап, а ты не сможешь одолжить мне пять эре на несколько дней? Яверну их тебе, честное слово! Тут папа сдался, и они пошли к сестрамфрекен Андерссон и купили Эмилюпять булочек. Булочки были очень аппетитные, круглые и румяные, обсыпан-ные сахарной пудрой. Эмиль их быстро съел. Самое вкусное лекарство насвете, - сказал он. А у папы на радостях голова пошла кругом, и он решил позволить себенеслыханную роскошь. - Мы заработали сегодня уйму денег, - весело сказал он и, махнув навсе рукой, накупил на целых пять эре мятных леденцов для маленькой Иды. Знаешь, в те времена дети были глупы и непредусмотрительны, они незадумывались над тем, потребуются ли им в жизни зубы или нет. Теперь де-ти в Леннеберге не едят столько конфет, зато и зубы у них целы! Потом хуторяне покатили обратно в Каттхульт. Едва переступив порог,еще в сюртуке и в шляпе, папа принялся склеивать супницу. Это было прощепростого - она ведь раскололась на две равные половинки. Лина от радостизапрыгала и закричала Альфреду, который распрягал лошадь: - У нас в Каттхульте снова будет мясной суп! Неужто Лина и вправду на это надеялась? Видно, она забыла про Эмиля. В тот вечер Эмиль долго играл с маленькой Идой. На лужайке между гро-мадными валунами он построил сестренке игрушечный шалаш. Ей было страшновесело. А щипал он ее легонько и только тогда, когда ему хотелось съестьмятный леденец. Но тут начало смеркаться, и Эмиль с маленькой Идой стали подумывать,не пора ли спать. Они забежали на кухню посмотреть, нет ли там мамы. Еетам не было. И вообще там никого не было, была только супница - ужесклеенная, она красовалась на столе. Эмиль и маленькая Ида, прильнув кстолу, уставились на чудо-супницу, которая пропутешествовала целый день. - Ишь ты, доехала до самого Марианнелунда! - с завистью сказала ма-ленькая Ида. А потом с любопытством спросила: - Эмиль, а как тебе уда-лось засунуть туда голову? - Это пара пустяков! - ответил Эмиль. - Вот так! Тут в кухню вошла мама Эмиля. И первое, что она увидела, был Эмиль ссупницей на голове. Эмиль срывал супницу с головы, а маленькая Ида виз-жала. Визжал и Эмиль, потому что супница снова крепко сидела у него наголове. Тут мама схватила кочергу и так стукнула ею по супнице, что толькозвон пошел по всей округе. Дзинь! - и супница разлетелась на тысячу мел-ких черепков. Осколки дождем посыпались на Эмиля. Папа был в овчарне, но, услышав звон, кинулся на кухню. Застыв на по-роге, он молча переводил взгляд с Эмиля на черепки, с черепков на кочер-гу в руках у мамы. Не проронив ни слова, папа повернулся и ушел обратнов хлев. Два дня спустя он получил от Эмиля пять эре - все же утешение, хоть инебольшое. Вот теперь ты примерно знаешь, какой был Эмиль. Эта история с супницей случилась во вторник, двадцать второго мая.Но, может, тебе хочется услышать и о другой проделке Эмиля?

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 10 ИЮНЯ

Как Эмиль поднял на флагшток маленькую Иду В воскресенье, десятого июня, в Каттхульте был праздник. Ожидалосьвеликое множество гостей из Леннеберги и из других мест. Мама Эмиля на-чала готовить угощение еще загодя. - В копеечку влетит нам этот праздник, - сетовал папа. - Но пироватьтак пировать! Нечего скряжничать! Хотя котлеты можно было бы лепить чутьпоменьше. - Я делаю котлеты какие надо, - сказала мама. - В самый раз. В мерубольшие, в меру круглые, в меру поджаристые. И она продолжала стряпать. Она готовила копченую грудинку, телячьифрикадельки, селедочный салат и маринованную селедку, яблочный торт, за-печенного угря, тушеное и жареное мясо, пудинги, две большущие сырныелепешки и особенную, необыкновенно вкусную колбасу. Отведать этой знаме-нитой колбасы гости охотно приезжали издалека, даже из Виммербю иХультсфреда. Эмиль тоже очень любил эту колбасу. Денек для праздника выдался на славу. Сияло солнце, цвели яблони исирень, воздух звенел от птичьего пения, и весь хутор Каттхульт, раски-нувшийся на холме, был прекрасен, как сон. Всюду был наведен порядок:двор расчищен граблями до самого последнего уголка, дом прибран, угоще-ние приготовлено. Все было готово к приезду гостей. Не хватало толькоодного! - Ой, мы забыли поднять флаг, - сказала мама. Ее слова будто подстегнули папу. Он помчался к флагштоку, а следом заним мчались Эмиль и маленькая Ида. Им хотелось посмотреть, как на вер-хушке флагштока взовьется флаг. - Сдается мне, праздник нынче будет на славу! - сказала мама ЭмиляЛине, когда они остались на кухне вдвоем. - Только перво-наперво надо запереть Эмиля - так будет вернее, а токак бы чего не случилось, - заметила Лина. Мама Эмиля укоризненно на нее посмотрела, но ничего не сказала. Мотнув головой, Лина пробормотала: - Мне-то что! Поживем - увидим! - Эмиль - чудесный малыш! - твердо сказала мама. В окошко было видно, как "чудесный малыш" носится словно угорелый полужайке, играя с сестренкой. "До чего оба хороши! - подумала мама. - Нупросто ангелочки". Эмиль был в своем полосатом праздничном костюмчике ив кепке на кудрявой головке, а пухленькая Ида - в новом красном платьицес белым пояском. Мама заулыбалась. Но, взглянув беспокойно на дорогу, сказала: - Гости будут с минуты на минуту, только бы Антон успел поднять флаг. Дело с флагом как будто шло на лад. Но вот досада! Не успел папа Эми-ля развернуть флаг, как со скотного двора прибежал Альфред и закричал: - Корова телится! Корова телится! Понятно, то была Брука - ну и вредная же корова! Приспичило ей те-литься, когда дел по горло и еще не поднят флаг. Папа кинул флаг и пом-чался на скотный двор. У флагштока остались Эмиль с Идой. Закинув голову, Ида любовалась позолоченным шпилем на верхушке флагш-тока. - Как высоко! - сказала она. - Оттуда сверху небось все видать до са-мого Марианнелунда? Эмиль призадумался. Но ненадолго. - А мы сейчас проверим, - сказал он. - Хочешь, я тебя туда подниму? Маленькая Ида засмеялась от радости. Какой Эмиль добрый! И чеготолько не придумает! - Еще бы не хотеть! Хочу увидеть Марианнелунд! - сказала Ида. - Сейчас увидишь, - ласково и предупредительно пообещал Эмиль. Он взял крюк, к которому прикрепляли флаг, и, крепко зацепив его запоясок Иды, обеими руками потянул за веревку. - Ну, поехали! - сказал Эмиль. - Хи-хи-хи! - засмеялась маленькая Ида. И поехала вверх. На самую верхушку флагштока. Затем Эмиль ловко зак-репил веревку внизу, точь-в-точь как делал папа. Ему вовсе не хотелось,чтобы Ида свалилась вниз и разбилась. И вот она уже висит наверху так женадежно и красиво, как, бывало, раньше висел флаг. - Видишь Марианнелунд? - закричал Эмиль. - Не-а, - откликнулась маленькая Ида, - только Леннебергу. - Эка невидаль, Леннеберга... Тогда, может, спустить тебя вниз? -спросил Эмиль. - Не-а, пока нет! - закричала Ида. - Смотреть на Леннебергу тоже ин-тересно... Ой, гости едут! И верно, в Каттхульт прикатили гости. Лужайка перед скотным дворомбыла уже вся забита повозками и лошадьми. Но вот гости хлынули во двор ичинно зашагали к дому. Впереди всех шествовала сама фру [6] Петрель. Онаприехала на дрожках из Виммербю только затем, чтобы отведать колбасы ма-мы Эмиля. Да, фру Петрель была шикарная дама в шляпе со страусовыми перьями ивуалью. Фру Петрель с удовольствием огляделась. Каттхульт всегда был на ред-кость красив, а сейчас, залитый солнечным светом, в яблоневом и сирене-вом цвету, он казался особенно праздничным. И даже флаг был поднят...Да, поднят. Фру Петрель увидела его, хотя и была чуть близорука. Флаг?! Внезапно фру Петрель остановилась в замешательстве. И чеготолько не взбредет в голову этим Свенссонам из Каттхульта, просто дивудаешься! Папа Эмиля как раз выходил со скотного двора, и фру Петрель крикнулаему: - Любезный Антон, что это значит? Почему вы подняли Даннеброг? Эмиль стоял рядом с фру Петрель. Он не знал, что за штука такая -Даннеброг. Он понятия не имел, что так называется красно-белый флаг Да-нии, страны, где живут датчане. Но он отлично знал, что красно-белое наверхушке флагштока никакой не Даннеброг. - Хи-хи-хи! - засмеялся Эмиль. - Это ведь всего-навсего маленькаяИда. И маленькая Ида на верхушке флагштока тоже засмеялась. - Хи-хи-хи! Это же всего-навсего я! - закричала она. - Я вижу всюЛеннебергу! Но папа не смеялся. Он поспешно спустил маленькую Иду на землю. - Хи-хи-хи! - сказала она. - Ой, до чего было весело, прямо как тог-да, когда Эмиль окунул меня в брусничное варенье! Она вспомнила тот случай, когда они с Эмилем играли в индейцев иЭмиль пихнул ее в большой медный таз с брусничным вареньем, чтобы онастала краснокожей, как настоящая индианка. Что правда, то правда, Эмиль всегда заботился о том, чтобы Ида нескучала. Но никто ему не говорил спасибо за это. Наоборот! Схватив Эмиля, папа хорошенько его встряхнул. - Ну, что я говорила, - торжествующе сказала Лина, увидев, как папаЭмиля тащит мальчика в столярную, куда его обычно сажали за всякие про-казы. Эмиль сопротивлялся и, всхлипывая, кричал: - Она ведь сама хотела посмотреть Ма... ри... анне... лу... унд! Ну разве это честно со стороны папы? Ведь никто никогда не говорилЭмилю, что маленькой Иде нельзя показывать Марианнелунд. Разве он вино-ват, что она ничего, кроме Леннеберги, не увидела? Эмиль ревел во все горло. Но только до тех пор, пока папа не запердверь и не ушел. Тогда рев тотчас смолк. Вообще-то в столярной былоочень уютно. Там валялось сколько хочешь разных палок, и чурок, и досок,из которых можно было вырезать разные замечательные вещи. Всякий раз,когда Эмиль после очередной шалости сидел в сарае, он вырезал маленькогосмешного деревянного старичка. Старичков набралось уже пятьдесят четыре,и похоже, что со временем их могло стать еще больше. - Чихал я на их дурацкую пирушку, - сказал Эмиль. - Пусть папа самтеперь вешает флаг, без меня! А я выстругаю новенького деревянного ста-ричка и буду всегда злой и страшный, и все станут меня бояться. Эмиль, конечно, знал, что его скоро выпустят. Долго его никогда встолярной не держали. "Будешь сидеть до тех пор, пока хорошенько не раскаешься в своей про-делке, - обычно говорил папа. - И не вздумай приниматься за старое". Но Эмиль был благоразумным и редко повторял одну и ту же проделкудважды, он всегда придумывал новую. Он стругал своего деревянного старичка и думал о том, как он поднялИду на флагшток вместо флага. Он это сделал быстро, раз-два - и готово!Что тут голову-то ломать! Да и стругал он тоже быстро и умело. Потом Эмилю захотелось выйти на волю. Однако родители и гости на сво-ем пиру о нем, видимо, совсем забыли. Он ждал-ждал, но никто не прихо-дил. Тогда Эмиль начал размышлять, как бы ему самому выбраться отсюда. "Может, через окошко? Наверное, это пара пустяков", - подумал Эмиль.Окошко было высоко, под самой крышей, но Эмиль без труда добрался до не-го по доскам, наваленным у самой стены. Отворив окошко, мальчик собрался было спрыгнуть, но увидел, что землявнизу сплошь заросла этой подлой крапивой. А прыгнуть в заросли крапивы- приятного мало! Однажды Эмиль уже проделал это - только чтобы попробо-вать, как она жжется. Теперь он знал - как, и повторять свой опыт ему нехотелось. - Я еще в своем уме, - сказал Эмиль. - Нет уж, придумаю что-нибудьполучше. Если тебе случалось бывать на таком хуторе, как Каттхульт, ты самзнаешь, сколько там нагорожено всяких строений и пристроек. Стоит по-пасть на хутор - и сразу захочется играть в прятки. В Каттхульте были нетолько конюшня, скотный двор, свинарник, курятник и овчарня, но и мно-жество разных пристроек и сараев. Была там и коптильня, где мама Эмилякоптила свою знаменитую колбасу, и прачечная, где Лина стирала грязнуюодежду, и еще два сарая, стоявших рядом друг с другом. В одном держалидрова и разный столярный инструмент, а в другом - скалку для белья, ва-лек и разную вкусную снедь. Эмиль и маленькая Ида любили по вечерам играть в прятки, бегая междувсеми этими постройками. Конечно, там, где не было крапивы. Но сейчас Эмиль не мог ни во что играть. Он сидел взаперти, и выпрыг-нуть из окошка тоже было нельзя, потому что маленькая площадка междустолярной и кладовой густо заросла крапивой. Вдруг Эмиль увидел, что окошко кладовой открыто, и ему пришла в голо-ву необыкновенно удачная мысль. Ерундовое дело! Он положит доску междуокошками столярной и кладовой и перелезет по ней. Ему порядком надоелаэта столярная, да к тому же он проголодался. Эмиль никогда долго не раздумывал, когда ему в голову приходили нео-быкновенно удачные мысли. Он мигом перекинул доску из одного окошка вдругое и пополз по ней! Это было небезопасно, потому что доска была тон-кая, а Эмиль тяжелый. "Если все обойдется, отдам Иде моего петрушку", - мысленно пообещалЭмиль. Доска под ним предательски потрескивала, и, взглянув случайновниз на крапиву, он испугался и потерял равновесие. - Помогите! - завопил Эмиль, повиснув на руках. Он чуть не свалилсяпрямо в крапиву, но в последнюю секунду ему удалось зацепиться ногами задоску и снова вскарабкаться наверх. Не прошло и минуты, как он оказалсяв кладовой. - Ерундовое дело и есть, - сказал Эмиль. - Но петрушку все равно от-дам Иде... может... только, я думаю... в другой раз... а может, он к то-му же сломался. Ну да я еще погляжу... Он пнул доску ногой, и она скатилась обратно в столярную. Эмиль любилво всем порядок. Спрыгнув на пол, он подбежал к двери и подергал ее за ручку. Дверьбыла заперта. - Так я и знал, - сказал Эмиль. - Но скоро они придут за колбасой, итогда... угадайте: кто тогда выскочит отсюда? Эмиль потянул носом воздух. В кладовой пахло чем-то вкусным. Значит,найдется, чем полакомиться. Эмиль внимательно огляделся. И в самом деле,в кладовой было полно еды! Наверху, под потолком, нанизанные на жердь,висели копченые окорока и пальты. Их было немало, потому что папа Эмиляобожал пальты со шпиком и белым соусом. В углу стоял ларь с караваямичудесного душистого пшеничного хлеба, а рядом с ним складной стол - нанем лежали желтые головки сыра и красовались глиняные горшки со свежес-битым маслом. Сзади, за столом, примостилась деревянная кадушка с соле-ным шпиком, рядом, в большом шкафу, мама Эмиля держала малиновый сок,маринованные огурцы, чернослив и свое лучшее клубничное варенье. А насредней полке она хранила свою знаменитую колбасу. Эмиль просто обожал эту колбасу. Праздник в Каттхульте был в полном разгаре. Гости уже выпили кофе сосдобными булочками и теперь сидели и ждали, когда у них снова разыграет-ся аппетит, чтобы начать все сначала и отведать копченой грудинки, селе-дочного салата, колбасы и еще всякой всячины. Но тут мама воскликнула: - Ой, мы совсем забыли про Эмиля! Бедняжка, засиделся он в этой сто-лярке! Папа тотчас помчался в столярную, а маленькая Ида следом за ним. - Ну, Эмиль, выходи! - крикнул папа, отворяя дверь настежь. Угадай - удивился папа или нет? Эмиля там не было. - Он сбежал через окошко, плутишка этакий! - сказал папа. Но, выглянув в окошко, он увидел, что густая крапива под окномпо-прежнему стоит высокая и пышная и нисколько не примятая. Тут папа пе-репугался. "Что-то неладно, - подумал он. - Крапива не помята, по ней никто неходил". Маленькая Ида разревелась. Куда девался Эмиль? Лина часто пела груст-ную песенку о девочке, которая обернулась белой голубкой и улетела, что-бы не сидеть взаперти. Эмиля тоже заперли, и кто знает, не обернулся лион голубем и не улетел ли от них? Маленькая Ида оглянулась - не видатьли где голубя. Но возле сарая разгуливала, выклевывая червей, лишь од-на-единственная жирная белая курица. Маленькая Ида еще пуще разревелась и, указав на курицу, спросила: - Может, это Эмиль? Папа так не думал. Но на всякий случай побежал к маме спросить, незамечала ли она, что Эмиль умеет летать. Нет, мама ничего такого не замечала. В Каттхульте поднялся страшныйпереполох. Какой уж тут праздник. Все бросились на поиски Эмиля. - Ясное дело, где же ему быть, как не в столярке, - сказала мама па-пе. И все кинулись туда и стали обыскивать все углы. Но Эмиля в столярной не было. Там было всего-навсего пятьдесят пятьдеревянных старичков, выстроившихся рядами на полке. Фру Петрель никогдане видела столько деревянных старичков зараз и удивилась, кто бы это могих выстругать. - Кто, как не наш Эмиль! - сказала мама и заплакала. - Он был такойчудесный малыш! - Еще бы! - поддакнула, дернув головой, Лина. А потом добавила начистейшем смоландском наречии: - Поглядим-ка лучше в кладовке! Для Лины это было совсем не глупо. Все ринулись в кладовую. Но и тамЭмиля не было! Маленькая Ида горько и безутешно заплакала, потом подошла к белой ку-рице и прошептала: - Не улетай, миленький Эмиль! Я буду кормить тебя куриной едой, будутаскать тебе полные ведерки воды, только оставайся в Каттхульте! Но курица ничего определенного не пообещала. Она только закудахтала иудалилась. Да, досталось бедным обитателям Каттхульта! Где они только не искали!В дровяном сарае и в гладильне - но и там Эмиля не было! В конюшне, наскотном дворе и в свинарнике - но и там его не было! В овчарне и в ку-рятнике, в коптильне и в прачечной - мальчика не было! Тогда они загля-нули в колодец - но даже там Эмиля не было. Вообще-то ничего худого покане случилось, но хозяева и гости ревели все хором. Леннебержцы, пригла-шенные на праздник, перешептывались: - Верно, чудесный был малыш этот Эмиль! И не такой уж сорванец! Я-тоникогда его так не называл!.. - А может быть, он в ручей плюхнулся? - предположила Лина. Ручей в Каттхульте был бурный, быстрый и опасный - маленьким детямнедолго и потонуть. - Ты ведь знаешь, Эмилю туда ходить не разрешалось, - строго сказаламама. - Хе, именно потому он и отправился туда, - мотнув головой, дерзкоответила Лина. Тогда все помчались к ручью. Хотя даже там Эмиля, к счастью, не наш-ли, слезы у всех потекли в три ручья. А каково было маме Эмиля! Она такнадеялась, что праздник удастся на славу! Больше искать было негде. - Что будем делать? - спросила мама. - Пожалуй, немного подкрепимся, - ответил папа. Лучше и не скажешь, потому что, покуда горевали и искали Эмиля, всеснова успели проголодаться. Мама сразу же принялась накрывать на стол. Ее слезы капали в селедоч-ный салат, когда она ставила его на стол вместе с телячьими фрикаделька-ми, копченой грудинкой, сырными лепешками и прочими лакомствами. ФруПетрель облизнулась. Все было так аппетитно. Хотя колбасы что-то не быловидно, и это немного беспокоило ее. Тут мама Эмиля и сама спохватилась: - Лина, а колбасу-то мы забыли! Неси ее скорее! Лина побежала в кладовую. Все терпеливо ждали, а фру Петрель сказала,кивнув головой: - Наконец-то принесут колбасу! Уж теперь мы полакомимся, несмотря нанаше горе. Тут вернулась Лина, но без колбасы. - Идемте! - таинственно сказала она. - Я вам кое-что покажу. Вид у нее был немножко чудной, но она ведь всегда-то была чудная, такчто никто не обратил на это внимания. - Что еще за глупости ты выдумала? - строго спросила мама Эмиля. Лицо у Лины сделалось еще более странным, и она тихонько и чуднорассмеялась. - Идемте! - повторила она. И все, кто был на празднике в Каттхульте, пошли с нею. Лина шла впереди, а остальные, недоумевая, сзади. Слышно было, какона тихонько и чудно хихикает. Отворив тяжелую дверь, Лина переступилавысокий порог, и все устремились за ней в кладовую. Лина подвела гостейк большому шкафу и, распахнув с грохотом дверцы, указала на среднюю пол-ку, где мама Эмиля обычно хранила свою знаменитую колбасу. Теперь там никакой колбасы не было. Зато там был Эмиль. Он спал. При-ютившись на полке посреди колбасной кожуры, он спал, этот чудесный, этотзолотой мальчик. А его мама так обрадовалась, словно нечаянно-негаданнообнаружила в шкафу слиток золота. Эка важность, что Эмиль слопал всюколбасу! В тысячу раз лучше найти на полке Эмиля, чем даже несколько ки-лограммов колбасы. И папа думал то же самое. - Хи-хи-хи! - засмеялась маленькая Ида. - Вот и Эмиль. Он вовсе непревратился в голубя. Пока это не очень заметно. Подумать только, один-единственный мальчишка, объевшийся колбасой,может осчастливить столько людей сразу! В конце концов пир в Каттхультеудался на славу. Мама отыскала случайно уцелевший кусок колбасы, которыйЭмиль не в силах был доесть, и он достался фру Петрель, к ее величайшейрадости. Но и другие гости, которым колбасы не перепало, тоже не ушлидомой голодными. Ведь на празднике угощали еще копченой грудинкой и те-лячьими фрикадельками, маринованной сельдью, селедочным салатом, и туше-ным мясом, и пудингом, и запеченным угрем. А под конец гостям подали от-личнейшую сырную лепешку с клубничным вареньем и взбитыми сливками. - Вкуснее сырной лепешки ничего на свете нет, - сказал Эмиль на чис-тейшем смоландском наречии. И если тебе довелось когда-нибудь отведать такой сырной лепешки, какв Каттхульте, то ты знаешь: Эмиль сказал правду! Наступил вечер, и над Каттхультом, над всей Леннебергой и над всемСмоландом сгустились сумерки. Папа Эмиля опустил флаг. Эмиль и маленькаяИда стояли рядом и внимательно наблюдали за ним. Так закончился праздник в Каттхульте. Все стали собираться по домам.Повозки одна за другой выезжали на дорогу. Последней укатила на своихдрожках знатная фру Петрель. Эмиль и маленькая Ида слушали, как за хол-мами замирает

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: