Техническая фиксация поведения

Процесс и техника наблюдений

Когда говорят о ведении психологических наблюдений, то обычно разумеют под этим записи наблюдателем различ­ных фактов из жизни наблюдаемого лица; чаще всего такие записи называются дневниками. Никаких других представле­ний в процесс психологического наблюдения обычно не вкла­дывается.

Такая простота понимания содержания этого научного метода, к сожалению, вполне соответствует его состоянию в настоящее время в большинстве тех случаев, когда к помощи его прибегают. В таком понимании данный метод, несомнен­но, выглядит довольно слабым и немощным перед лицом тех задач, которые должны быть им разрешаемы, и внушать боль­шое доверие к себе не может.

Однако уже в настоящее время к нему может быть предъяв­лен целый ряд таких требований, удовлетворение которых, не будучи совершенно невозможным, повышает точность до­бываемых с помощью его данных, а следовательно, и его зна­чение до весьма высокой степени.

Усовершенствование метода тесно связано со способом фик­сации поведения личности на предмет его дальнейшего изуче­ния во всем содержании и с предельной полнотой. Если обла­дать для этой цели только рукой и глазом человека, то, конечно, с такими орудиями очень глубоко в предмет наблюдения не вой­дешь. Они, очевидно, так же слабы и примитивны, как те ору­дия первобытного человека, с помощью которых он впервые стал подчинять себе окружающую природу. Это, впрочем, и по­нятно, так как в деле завоевания природы нашей личности мы стоим приблизительно на той же низкой ступени развития. Но Дальнейшие горизонты проясняются уже и теперь.

Всякий элемент поведения необходимо иметь для изучения в том виде, в каком он существовал как реальный факт. С этой точки зрения такие элементы, как движения мимические и пантомимические, интонации голоса и все иные выразитель­ные средства внутренней активности организма, будучи обозначены только в слове, которым наблюдатель их описыва­ет, теряют большую часть своей ценности. Как нечто живое, они перестают существовать, они умерщвляются в описании. И это есть несравненно больший дефект, чем тот, который часто встре­чается у биолога, когда он живую клетку должен изучать, пред­варительно умертвив ее. Это больший дефект потому, что «клет­ки» процесса поведения, в силу особой тонкости своей структуры, и при жизни своей весьма трудный объект для познания, умерщв­ленные же, они вовсе лишаются своей подлинной структуры, и то, что их замещает, не есть «труп» клетки, с которым прихо­дится, между прочим, иметь дело биологу, а что-то совершенно другое, какой-то иной объект, связь которого с замещаемым процессом очень отдаленная, — при таких условиях всякое суж­дение о них становится не больше как догадкой. Будущему пси­хологу наши психологические дневники, вероятно, покажутся средствами познания не более мощными и совершенными, чем современному астроному закопченное стекло в руках прохоже­го, наблюдающего солнечное затмение.1 В том и другом случае лучше иметь мало, чем ничего, в противном случае интересного явления совсем не увидишь, но вместе с тем ясно, что тот при­митив, который имеется в распоряжении, позволяет именно только взглянуть на явление, но не исследовать его сколько-нибудь глубоко. А между тем теоретические основания для того, чтобы говорить об усовершенствовании наших психологических наблюдений за человеком, имеются вполне достаточные...

...Близко к реальной действительности использование при психологических наблюдениях фотографии. Эта идея даже мо­жет считаться старой, ее можно найти точно выраженной во многих руководствах по психологии. Но, несмотря на это, она остается почти исключительно теоретической идеей, еще не нашедшей приложения в практике психологического иссле­дования. Мы не можем объяснить этого чем-либо иным, кро­ме своеобразной, консервативной пассивности, унаследован­ной, очевидно, нами от далекого прошлого, когда психология по примеру тех наук, с которыми ее связывали узы родства и дружбы, считала возможным решать все свои проблемы ис­ключительно на основе умозрения...

Психолог имеет много случаев в своей работе, когда фо­тографический аппарат мог бы быть ему полезен. Справедли­во говорят, что лицо человека — зеркало его души. Но какая же трудная, прямо неразрешимая задача описать выражение человеческого лица словом, даже когда оно находится в спо­койном состоянии. В психологических дневниках почти на каж­дой строке можно встретиться с улыбками детей. И тогда как настоящие детские улыбки говорят психологу, да и всякому человеку, сами за себя красноречивее всяких слов и больше, чем могло бы сказать само дитя о своем переживании, если бы оно было на то способно, — улыбки в дневниках в боль­шинстве случаев суть ничего не говорящие слова. То, что можно иногда увидеть на фотографической карточке, может быть психологически ценнее и содержательнее всех самых простран­ных и самых тщательных описаний этого портрета.

Улыбка на лице — это то же, что интонация в голосе, по своему психологическому значению, и ее так же, к сожале­нию, трудно передать словами. Если снова обратиться к на­шим дневникам, то видишь, как они все то, что составляет самую сущность в наблюдаемом явлении, просто выбрасыва­ют за борт, не будучи в состоянии справиться с этим драго­ценным материалом. Голос человека должен быть также дан наблюдателю, исследователю-психологу в своем реальном виде. И опять-таки теоретически и эта проблема решена всецело, и даже практически, но только не в отношении психологичес­ких наблюдений. Фонограф должен стать в том или ином виде орудием в руках психолога. <...>2