 |
Была ли Россия отсталой страной
|
|
|
|
Обращаясь к российской истории XIX – XX вв., очень важно понять, были ли объективно обусловлены катаклизмы, пережитые страной за последние 100 лет. Есть ли основания считать, что коммунистическая модернизация вырвала страну из отсталости, выведя ее в сверхдержавы, на пик могущества, никогда прежде Россией не достигавшийся, а рыночные реформы 1990-х гг., напротив, привели ее в состояние упадка. Или же справедлива иная гипотеза: перед революцией Россия была динамичной, быстроразвивающейся страной и, не будь, этой самой революции, она могла бы добиться куда больших успехов.
Оценивая ситуацию в целом, справедливо будет отметить, что перед революцией Россия отставала от передовых стран Западной Европы и США по уровню производства и потребления. В 1913 г. объем промышленного производства, был в 2,5 раза меньше, чем во Франции, в 4,6 раза – чем в Англии, в 6 раз – чем в Германии, в 14,3 раза – чем в США*. Средняя урожайность хлебов в 1909– 1913 гг. была в 2 раза ниже французской, в 3,4 раза ниже германской. Но здесь надо делать поправку на интенсивность хозяйства: в России экстенсивное направление в сельском хозяйстве было тогда выгодней.
* Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Т. 2. М., 1954. С. 220.
В то же время по темпам развития обрабатывающей промышленность Россия в предвоенные годы уступала только США и Японии. В 1911 - 1913 гг. по сравнению с 1896 – 1900 гг. среднегодовые темпы (%) составили*:
Россия.............................................. 4,8
США................................................ 5,2
Германия......................................... 4,0
Великобритания.............................. 1,6
Франция........................................... 3,5
* Хромов ПА. Экономическая история СССР. М., 1969. С.129.
Япония обогнала Россию по темпам роста промышленности только после 1900 г.
|
|
|
Правда, по расчетам Ю.П. Соколова*, в США за 1860-1913 гг. ВВП на душу населения вырос с 860 до 2500 долл., а в России за те же годы – с 350 до 600 долл. Отставание, стало быть, нарастало. Но это только в сравнении с одной из наиболее динамичных тогда стран. В целом же Россия медленно догоняла Европу, держась от нее все же на весьма солидном расстоянии. По общепринятым показателям (объему ВВП или национальному доходу) перед Первой мировой войной наша страна входила в число лидеров, занимая пятое место в мире после США, Германии, Англии и Франции. Таким образом, по сравнению с западными странами Россия была отсталой, но динамично развивалась. В целом отставание не увеличивалось.
* Sokoloff G. La puissance pauvre. Une historic de la Russie de 1815 a nos jours. Paris, 1993. P. 787–790.
Но это в целом. Что же касается структуры экономики, то бросалось в глаза колоссальное различие между современным промышленным сектором, полностью интегрированным в мировую экономику, и огромным аграрным, большей частью находившимся в состоянии крайней отсталости, практически продолжавшим жить в средневековье. Собственно, противоречия между потенциалом динамичного развития и отставанием большей части страны стали одной из главных причин катаклизмов XX в.
В современный сектор почти без задержки доходили мировые достижения науки и техники. Машиностроительные заводы Петербурга, Москвы, Риги, текстильная промышленность Московского и Ивановского районов, уголь и металлургия Донбасса, нефть Баку, растущая сеть железных дорог представляли лицо той России, которая доказывала свою способность усваивать и распространять материальные достижения передовой техники и технологии. Зависимость от Запада безусловно имела место, иностранные инвестиции играли важную роль в подъеме российской экономики. Жители Петербурга, Москвы, Варшавы, Одессы получали доступ к благам цивилизации практически одновременно с жителями европейских столиц. Здания дореволюционной постройки до сих пор являются украшением многих русских городов.
|
|
|
Но сельская Россия, огромное количество провинциальных городов жили еще примерно так же, как 50 лет назад, когда 19 февраля 1861 г. император Александр II издал манифест о крестьянской реформе, об отмене крепостного права. Аграрный сектор был опутан феодальными пережитками. Свойственные предыдущей эпохе институты, такие, как община, круговая порука, периодический передел земель, продолжали препятствовать развитию свободных рыночных отношений в деревне и росту производства.
Комплекс неполноценности, обусловленный отставанием страны, стал появляться в России еще в XVII в., до Петра I, когда русские на практике ощутили, что европейцы ушли вперед в промышленности, военном деле, управлении государством. С тех пор стремление ликвидировать отсталость, догнать Европу, жить не хуже стало неизменным побуждением властей и их подданных к реформам и модернизации.
В политико-экономическом мышлении стали складываться два основных течения. Одно – прозападное, стремящееся перенести европейские достижения на российскую почву, не всегда с учетом отечественных реалий. Другое – почвенническое – защищало традиции, старалось усмотреть в российской отсталости особость русского пути, превосходство над Европой, где ценности материального благосостояния вытесняли, как казалось, ценности духовные. Эти дискуссии в новых формах, в иных терминах и по иным поводам продолжаются и сегодня. Продолжаются и поиски исторических институциональных и потому непреодолимых различий между Россией и Западом.
Одно из главных различий, возникших еще в Средние века, усматривается в том, что в России не сложилась та городская жизнь, которая оказалась столь характерной чертой Западной Европы.
Гардарикой, страной городов называли Русь древние варяги. Но это были не те города. В XII – XIII вв. в Европе стали, будто грибы после дождя, расти города как центры ремесленной промышленности и торговли, а также противостояния произволу феодальных баронов со специфической организацией самоуправления. На Русь в это время из Центральной Азии пришли орды татаро-монгольских кочевников.
|
|
|
М.И. Туган-Барановский так писал об этом:
"В России прежнего времени не было города в том смысле, в каком он был в Средние века в Западной Европе. Прежде всего городов в России было так мало, что они тонули в общей серой массе деревень. Но и те города, которые были, имели иной характер, чем города на Западе. Город на Западе был центром мелкой промышленности, работавшей не на торгового посредника, а непосредственно на потребителя. В России же город был преимущественно административным и торговым центром, а промышленность была раскинута главным образом по деревням. Во многих местах России издавна была развита кустарная промышленность – преимущественно там, где почва была мало пригодна для земледелия и населению приходилось прибегать к подсобным заработкам. Но между западноевропейским городским ремесленником и русским деревенским кустарем было существенное различие: первый работал на местного жителя, на местный рынок, а второму приходилось работать на отдаленный рынок (ибо местного рынка не было), почему являлась необходимость в торговом посреднике. Таким образом, из отсутствия городов вытекала необходимость торгового капитала, и торговый капитал подчинял себе мелкого производителя. Купец был необходим для русского кустаря потому, что потребители кустарных изделий были развеяны по всей огромной территории России и прямые сношения с ними были невозможны для кустарей.
Отсутствие городского ремесла имело своим естественным следствием особенно влиятельное положение в экономическом и социальном строе Московской Руси капиталиста-торговца.
Политическое преобладание Москвы основывалось, между прочим, и на том, что Москва была торговым центром громадного края, промышленность которого находилась в непосредственном подчинении торговому капиталу, сосредоточенному преимущественно в Москве. Торговый класс был, вслед за земельным дворянством, самым влиятельным классом старинной Руси.
В то же время Московское государство совершенно не знало того социального класса, который сыграл такую огромную роль в истории Западной Европы – класса свободных городских ремесленников. Новейшие исследователи – например, недавно скончавшийся Н.П. Павлов-Сильванский – находят в древней Руси элементы феодального строя (Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в древней Руси, 1908; Его же. Феодализм в удельной Руси, 1910). Но цеха, городского ремесла – в том виде, как это сложилось на Западе, – Россия ни древняя, ни новая никогда не знала. Россия не знала той стройной и законченной организации мелких промышленников, на почве которой возникла вся цивилизация и культура Запада; городские общины Запада завоевали не только свою свободу от власти феодалов, но и привели, в конце концов, к крушению абсолютной монархии. «Die stadtische Luft macht frei» («городской воздух дает свободу») – говорили в Средние века, и эта поговорка полна глубокого смысла. У нас не веял этот воздух промышленного города – и потому не было почвы и для свободы"*.
|
|
|
* Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии: 5-е изд. Петроград: Право, 1918.
Интересно, что в наше время дискуссия о феодализме в России возобновилась. Так, профессор С. Хакамада утверждает, что феодализм – особенность Европы, а в России и в Японии его не было. Отсюда вопрос, что такое феодализм?
Вот описание русской социальной организации, которую дает А. Г. Вишневский со ссылкой на И. В. Киреевского:
"Большинство населения составляли крестьяне. Крестьянин в России жил как бы в самой глубине социальной матрешки: сам он находился внутри семьи, семья – внутри общины, а уж на семейно-общинном основании возводились все остальные этажи русского общества. В середине XIX века И. Киреевский так рисовал всю его иерархическую структуру: «Семейные отношения каждого были определены прежде его рождения; в таком же предопределенном порядке подчинялась семья миру, мир более обширный – сходке, сходка – вече и т.д., покуда все частные круги смыкались в одном центре, в одной Православной Церкви».
«Матрешечная» конструкция системы общественных связей по-своему сложна и эффективна. Она позволяет сочетать достаточно жесткое вертикальное соподчинение уровней социальной пирамиды с относительной самостоятельностью каждого уровня (это относится, в частности, к поземельным отношениям: право на пользование землей как бы распределено между уровнями, ни одному из которых она не принадлежит полностью). В силу малых размеров и значительной замкнутости сельской общины, в рамках которой протекала жизнь большинства людей, человек постоянно находился в непосредственном общении и взаимодействии с односельчанами, с сельским «миром», под его постоянным надзором, был связан со всеми взаимной ответственностью, круговой порукой. Такая система отношений предполагает многообразие неравенства, сложную иерархию личных зависимостей. В то же время все отношения персонифицированы, что придает жизни в этой системе «человеческую теплоту», о которой ностальгически вспоминают люди, оказавшиеся в мире городских обезличенных связей"*.
|
|
|
* Вишневский А.Г. Серп и рубль. М., 1998. С. 19; Киреевский И.В. В ответ А. Хомякову. Критика и эстетика. М., 1979. С.149.
Но матрешечная конструкция – это и есть описание феодальной системы. Просто в России, как и в Японии, она выглядит иначе, чем в Европе. Суть дела в том, что европейские города трансформируют феодализм и ускоряют его распад, а в России такой силы не оказалось, в результате чего феодальные институты проявили гораздо большую живучесть, тормозя развитие рыночных отношений. И что еще более важно, не оказалось силы, изнутри формирующей гражданское общество и демократические институты.
"Другим коренным отличием исторических условий развития России сравнительно с Западом, – продолжает Туган-Барановский, – отличием, непосредственно вытекавшим из первого, была необычайная сила и устойчивость в России принудительного труда. Нигде рабство не пустило таких глубоких корней в народную жизнь, как в России. И, что всего замечательнее, рабство у нас не отмирало по мере поступательного хода истории, а все теснее и теснее сплеталось с нашим хозяйственным и социальным строем. В этом отношении чрезвычайно характерна история нашего крепостного права. В XV и XVI веках оно еще не сложилось в определенный социальный институт. В XVI и XVII веках закрепощение крестьянина заканчивается, но крепостной крестьянин все же остается крепостным своего помещика, а не его рабом – он все же не совершенно бесправное существо. Российское государство развивает дальше и дальше свое политическое могущество, превращается в колоссальную империю – и все ниже и ниже падает крестьянин"*.
* Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 108.
Ужесточение эксплуатации крепостных крестьян к концу существования крепостного права объясняется увеличением спроса на сельхозпродукты и возможностей экспорта, стремлением крепостников заработать на внешних рынках. Примерно та же тенденция наблюдалась в США перед Гражданской войной и освобождением негров.
Этот мотив не мог не возникнуть у тех властителей России, которые хотели модернизировать свою страну: давления снизу в пользу свободы и права нет, сопротивление любому произволу сверху почти отсутствует.
В таком положении оказался Петр I, когда вознамерился вывести Россию в ряд европейских держав. Ему это удалось преимущественно за счет заимствования материальных достижений Европы при сохранении и даже закреплении существовавших феодальных порядков. Крепостные мануфактуры Демидова, рекрутчина и т.п. – символы того времени наряду с немецким платьем, учением дворянских детей и бритьем бород. Итогом был промышленный рост, сделавший Россию важным производителем чугуна, оружия. В то время родились многие славные промыслы, например Гжель, усвоившая приемы мастеров из Дельфта. Было немало изделий, не уступавших иностранным, но сделанных руками рабов, а не свободных людей.
В развитии, опиравшемся на самодержавие и крепостничество, был свой потенциал, хотя ясно, что различия в источниках роста в Европе и в России сами по себе определяли отставание последней. Потенциал феодально-крепостнической России достиг максимума во время войны против Наполеона и доминирования в Европе до революций 1848 г. и Крымской войны. Последняя же показала полную исчерпанность этого потенциала, нарастающее отставание от других стран вследствие именно консервации феодальных институтов.
Не правда ли, похоже на то, что произошло у нас еще раз в конце XX в.?
Вопрос в том, означают ли отмеченные Туган-Барановским отличия России от Европы непреодолимость ее отставания? Не являются ли они нашим крестом, который мы должны нести просто в силу неизменности или малой изменчивости сложившихся в нашей стране институтов? Если поверить Д. Норту, то скорее да–с большой вероятностью. Туган-Барановский, напротив, полагал, что традиционный русский строй не помешал России прийти к капиталистической системе хозяйства и "в настоящее время (в начале XX в. – Е.Я.) в России господствует тот же хозяйственный строй, что и на Западе". Последовавшие события поставили под вопрос это утверждение, но они и не подтвердили правоту Д. Норта.
Отмена крепостного права в России произошла примерно через 50 лет после принятия большинством европейских стран подобных актов в годы наполеоновских войн. Наша страна оказалась последней.
Эти полвека есть по сути та минимальная мера отставания России от Европы в развитии социальных институтов, касавшегося важнейшей тогда аграрной сферы*.
* Такое отставание проявлялось не только в аграрной сфере. Если в Англии переход от мануфактуры к фабрике с соответствующими техническими изменениями производства происходил в основном в 1770–1800 гг., то в России те же процессы наблюдались в 1830–1860 гг., т. е. на 60 лет позже, хотя в середине XVIII в. русская мануфактура не уступала английской (Лященко П.И. Указ. соч. T.I. С. 33).
Реформы Александра II не только охватили аграрные отношения, но и в целом создали более либеральные условия для развития экономики. Главное – стал усиливаться поток рабочей силы, перетекавшей из сел в города. Города и промышленность стали расти намного быстрее.
|
|
|
