 |
Сколько раз человек может перенести предательство? 14 глава
|
|
|
|
Ситуация накалялась. Человек и зверь стояли друг напротив друга, напряженно и замерев в ожидании. Но никаких мер не понадобилось.
Неожиданно для всех и к всеобщему восторгу, тигр медленно опустился на задние лапы и мордой уткнулся в колени парня. Сокол опустил свою голову и что-то тихо зашептал в звериное ухо.
Злобно стерев рукой все еще катящиеся слезы, я в последний раз кинула взгляд на немую, трогательную сцену и, резко развернувшись, ушла.
Вслед доносились громкие аплодисменты, восхищенные крики, восторженный свист…но все это терялось перед тем, что творилось у меня в душе.
Как цунами накатывали чувства, опустошая и затягивая в кромешную тьму. Перед глазами проносились болезненные картинки прошедшего выступления. Я шла, не останавливаясь, толкая всех, кто вставал на пути.
Хотелось исчезнуть отсюда как можно скорее, забиться в уголок и тихонько выплакать накопившийся внутри страх.
Ненавижу тебя, Сокол.
За что ты так со мной?
_______________________________________________
Волосы липли к лицу мокрыми прядями, лицо словно закаменело от холода, а руки лежали вдоль тела мертвыми петлями.
Глаза были устремлены в небо, но его заволокло тучами и не были видно ни одной знакомой звезды. Мокрый снег падал на вскинутое лицо и оседал на щеках, ресницах, сдвинутых бровях.
Было ужасно холодно, но я не могла двинуться, столбом замерев на месте. Легкое платье было влажным и намертво прилипло к коже. Из клуба доносилась медленная музыка, звучали десятки разных голосов, но я не могла различить ни слова.
Они напоминали пчелиный гул, среди которых был один – жалящий до крови.
На плечи опустилось теплое одеяло, сильные руки обняли со спины и крепко прижали к каменной груди.
|
|
|
-Что ты творишь, дура?
Его голос звучал свирепо и угрожающе. Напоминал рык того тигра. Так правильно. Они почти идентичны.
Сокол и есть зверь, который отказался от всех чувств ради своей мести. Он превратился, нет – сам захотел превратиться, в животное, которое не желало впускать в свою обитель ни одного постороннего. Вот почему они нашли общий язык, родственные души просто потянулись друг к другу.
-Ты обещал, что всегда будешь со мной, - неожиданно даже для себя самой, произнесла я заплетающимся от холода языком. – Обещал, что всегда будешь защищать меня. Обещал всегда ждать меня…
Развернувшись в его объятиях, я посмотрела прямо в его глаза. Шмыгнув носом, выложила то, что сейчас кипятилось в душе, стремясь кислотой вырваться наружу.
-Ты не сдержал ни одного обещания. Нарушил их так бессовестно, и тебе нет оправдания. Ни твоя месть, ни твоя мнимая смерть… - Скинула его руки и отошла назад на несколько шагов. – Я ненавижу тебя, Илья. Ненавижу.
На лице Сокола заходили желваки, губы плотно сжались. Он посмотрел на меня испепеляющим взглядом и осадил одним словом:
-Нет.
Я вскинула голову, вопрошая. Следила за тем, как на его лицо ярким, необычным узором ложатся снежинки, и ожидала пояснения. Смотрела, как постепенно его волосы становятся влажными, а ручейки растаявшего снега стекают по лицу вниз и, срываясь с подбородка, капают на растянутую футболку. Ему, наверное, ужасно холодно.
Заболеет.
Мы стояли друг напротив друга и глазами передавали то, что не могли озвучить вслух.
Дружба, любовь, ненависть, борьба, месть… Проносились через года, заново переживая все происшедшее.
Наконец, Сокол заговорил:
-Какими мечтами ты хотела поделиться со мной, Лили? В тот день, когда мы сломя голову неслись домой, чтобы поскорее встретиться снова? В день нашей разлуки, что именно ты хотела мне сказать?
Я не ожидала такого вопроса. Молча опустила голову, возвращаясь на тринадцать лет назад и вспоминая тот злополучный день. День, когда я несколько долгих часов простояла у ворот его подъезда, с трепетом в душе повторяя про себя заветные слова.
|
|
|
Такие слова, которые сейчас уже не могли сорваться с языка.
Слишком много всего произошло.
Слишком все запуталось.
И уже слишком поздно.
-Скажи мне, - требовательно повторил Илья, но я упрямо покачала головой.
-То были просто детские мечты. И они уже давно потеряли значение для меня. Ты был прав – мы уже совсем не те, что были раньше. Зря в тот день ты так торопился.
________________________________________________________________________
-Это съемная, - пояснил Илья, заметив мое удивление.
Повсюду в трехкомнатной квартире, которую он мне продемонстрировал, стояли различных размеров статуэтки, фарфоровые куклы, мягкие игрушки. Шагу нельзя было ступить без того, чтобы об них не споткнуться.
Осторожно присев на мягкий пуфик, придвинутый к стене, я приготовилась ждать. Молча, без лишних слов и движений. Чтобы не привлечь лишнее внимание.
Я не хотела приходить к нему домой. В логово зверя. Но кулон был здесь, а ждать на улице не слишком приятно. И так дрожала вся в мокрой одежде, которая просто одеревенела от холода.
Кажется, завтра мне придется остаться дома. В таком состоянии о работе нельзя и задумываться. Уже горло щиплет и голова раскалывается от боли. Но скорее всего это от пережитого волнения.
Илья вернулся со стопкой одежды и присел рядом со мной, скрестив ноги.
Он переоделся в чистую и сухую одежду. Одежду, которая заставила меня невольно сглотнуть и отвести взгляд. Черт. Он не может быть таким соблазнительным.
Белая футболка доходила ему до середины бедер и свисала с одного плеча, открывая взору соблазнительный изгиб плеч и выпирающие ключицы. Темный узор идеально смотрелся на загорелой коже и манил языком прочертить каждую линию. Кожаные штаны Сокол оставил, зная какое они производят впечатление.
Он делал это специально. Соблазнял меня.
Нельзя мужчине выглядеть так, это прерогатива женщин. Правда же?
Сокол походил на дорогую шл****, которая желает заполучить VIP-клиента.
Прикусив изнутри губу, чтобы прийти в себя, я спросила его:
-Зачем ты принес это?
Сокол протягивал мне длинный светлый сарафан, с небольшими карманами по бокам и замком на спине.
|
|
|
-Ты хочешь простудиться? - Он указал в сторону неприметной двери, которую я заметила только сейчас. – Иди в ванную, умойся и переоденься.
-Нет, спасибо. Мне и так хорошо, - холодно отклонила его приглашение. – Отдай мой кулон, я хочу поскорее вернуться домой.
Несколько долгих минут Илья пристально рассматривал моё лицо. Его глаза покрылись корочкой льда, а губы скривила усмешка.
-Ну конечно, как я мог забыть? – насмешливо протянул он, вытягивая слова. – Твой жених ждет. Нельзя мучить парня, да?
-Да, ты прав. – Парировала я, - Не хочу заставлять Влада ждать.
-Надеюсь, он у тебя не ревнивый? – В его улыбке проглядывал вежливый интерес.
Не надеюсь, поправила про себя, а вслух спокойно произнесла:
-Иногда накатывает. Так что, мне и правда лучше уйти. Не хочу создавать лишних проблем.
Илья невыразительно кивнул и встал, не выпуская из рук одежду.
-Хорошо. Я сейчас принесу тебе твой кулон. А о твоем здоровье пусть позаботится твой будущий муж.
Как только дверь за ним закрылась, я сникла. Господи, когда же это сердце успокоится и перестанет причинять боль? Непонятно, на что оно еще надеется. Ясно одно: Илья ко мне равнодушен. И когда было иначе?
Я привыкла в любом обществе держаться абсолютно уверенно, но рядом с Ильей мне приходилось постоянно бороться с непонятной робостью.
Нужно взять себя в руки и собраться. Нельзя показывать перед ним свою слабость. Этот парень и так мнит себя пупом земли. И наряжается под стать им. Сейчас вернется Сокол и вернет мне то, за чем я и пришла.
Про помощь он не упомянул, так что надеюсь он про это благополучно забыл. Да и не обязана я ему помогать. Пусть своих восторженных фанаток об этом просит.
Такая мысль заставила заволноваться. Внутри шевельнулось неприятное чувство, сильно смахивающее на ревность. Черт, еще и этого мне не хватало.
_______
Сокол вернулся быстро. В одной руке он держал мой кулон и плед, а в другой – папку с какими-то бумагами.
Снова присев рядом, он смело накинул на меня одеяло и плотно укутал в него прямо до подбородка. Кулон он молча положил на свои колени.
|
|
|
-Пусть пока побудет у меня.
Я подняла на него мрачный взгляд. Конечно, он ничего не забыл. С его то памятью. Илья наклонился ко мне и раскрыл папку. Его запах смутил меня еще больше, чем это проявление заботы. Не желая показывать свои чувства, я также перевела взгляд на документы в его руках.
-Что это?
-То, что для меня долгое время оставалось единственным смыслом в жизни, - туманно ответил Сокол и начала перелистывать файлы. – Мне нужна твоя помощь, Лили. Очень срочно.
Я следила за его движениями, не понимая, чего от меня хотят, и старалась сидеть как можно прямее. Чтобы оказаться дальше от него.
-И в чем заключается твоя просьба? – осторожно поинтересовалась я.
Илья оторвался от бумаг и кинул на меня странный взгляд. На его губах мелькнула загадочная ухмылка.
-Я хочу, чтобы ты помогла мне найти убийцу матери.
Глава 9
Когда казалось, что удивлять уже нечем, Сокол мог моментально выкинуть очередной фокус. Изумленно взглянув на него, я приоткрыла рот, чтобы уточнить правильно ли поняла, но Илья сам продолжил:
-Ты работаешь в судебном отделе и у тебя есть доступ к интересующей меня информации. Я прошу тебя помочь мне найти убийцу.
Я поплотнее закуталась в одеяло, пытаясь согреться и с любопытством поинтересовалась:
-Что именно ты хочешь от меня?
Мне было любопытно. Хотелось узнать все в подробностях. Как бы ни скрывала, от правды все равно не убежишь. Она тенью преследует нас до самого ее признания. И стоит приблизиться к ней, нависает над твоей тушкой, становясь громадной по размерам. Но чем ближе к истине, тем сильнее мандраж, который бьет в тебе чистым родниковым ключом.
Так происходило и в данную минуту. Меня одолели противоречивые чувства, от которых я могла разлететься на две совсем разные половинки. Одной хотелось бежать отсюда, не оборачиваясь, а вторая все еще заглядывала в рот Илье.
Некоторое время Сокол сидел, разглядывая что-то на тонком листе бумаги, который был исписан гелиевой ручкой. Он будто пытался разглядеть в ней свое отражение.
Наконец, он поднял на меня хмурый, немного рассеянный, взгляд, от которого захотелось скрыться, накинув на голову плед.
-Знаешь, что в тебе привлекло меня больше всего, когда вы с подругой впервые заявились ко мне в гримерную?
Он не ждал ответа, как и я не собиралась отвечать. Я лишь ждала, когда он продолжит, нервно сжимая края одеяла. Чувствовала, что ничего хорошего мне не поведают.
Илья взял со своих колен кулон и продемонстрировал мне его на вытянутой руке. Цепочка ярко поблескивала на тусклом свете лампы.
-Твой кулон. Именно благодаря этой вещице я заговорил с тобой.
|
|
|
Я ожидала чего-то подобного. Не зря же в голову часто заглядывал рой растерянных мыслей про его нездоровый интерес к моему кулону.
Удивило другое – почему из-за этой дешевой безделушки он закатил весь спектакль с отношениями? Вспоминать об этом до сих пор было больно. Болезненно. Но не так как в самом начале.
Правильно говорят, что человек ко всему привыкает. И с ноющим глубоко внутри клубочком я тоже давно смирилась. Просто не обращала внимания.
-Чем же тебя привлек мой кулон? – спросила я, не вытерпев его давящего взгляда темных глаз. Слишком пристально они глядели в душу, выискивая самые потаенные метания растерзанного сердца. А выставлять такое на всеобщее обозрение я хотела меньше всего.
Но Сокол не ответил на мой вопрос, мастерски обогнув его дальнейшими разъяснениями. Этим он демонстрировал свой полный контроль над ситуацией.
-Я узнал тебя, - изрек он, заставив меня опешить. – Узнал, как только заглянул в эти небесного цвета глаза. Глаза, в которых сверкают звезды. В первую минуту я застыл, обрадованный… подумал, что ты искала меня. Не поверила тогда в мою смерть и искала.
Илья как-то грустно хмыкнул, смотря куда-то поверх моего плеча. Его глаза были затуманены, и я поняла, что он сейчас окунулся в прошлое.
Прошлое, в котором я не смогла разглядеть его из тысячи других незнакомцев. Хотя когда-то ответно обещала ему никогда не забывать. Так, имела ли я право осуждать его за несдержанные клятвы?
Нет.
-Глупо было верить, но в ту секунду во мне проснулся тринадцатилетний влюбленный пацан. Всего лишь на секунду, Лиля, пока не догадался о твоем незнании. Ты не узнала меня, не вспомнила. И это вернуло с небес на землю.
Так вот почему он был так груб тогда с нами? Велел проваливать и захлопнул дверь прямо перед носом.
Стало обидно. Если бы он сразу признался, тогда…
Что тогда, Лиля?
Я бы кинулась ему в объятия, вспоминая о старой дружбе? Потеряла бы сознание от вида призрака?
Я усмехнулась. Сам не ведая того, Сокол сделал как лучше. Тогда все было бы иначе, совсем не так, как сейчас. Возможно, даже хуже.
-И почему же тогда ты решился связать нас отношениями? – задала я вопрос и застыла в ожидании. От ответа зависело многое.
Не знаю, что именно, просто нутром чувствовала. Предельно важное. То, что уже давно гложет душу и тиранит сердце.
-Я же сказал, - он вновь поднял руку с зажатым в ней кулоном. – Только благодаря ему.
Что-то ухнуло вниз. Рассыпалось на мелкие осколки.
-Я не понимаю…
-А я сейчас всё объясню. И теперь уже не имеет значения, желаешь ты слушать меня или нет. Для того, чтобы потребовать от тебя то, что мне нужно, я должен дать хоть что-то взамен. Бартовый обмен, помнишь?
Я неуверенно кивнула, ощущая, как невидимые путы стягивают мои конечности. Крепко, чтобы не дать и надежды на спасение. Вдруг сильно захотелось заткнуть уши или потерять слух. Во мне резко зародилась уверенность, что я не должна слышать то, что расскажет Илья.
Даже влажная одежда, что так неприятно сковывала движения и холодила кожу, выскочила из головы. Одновременно, я душой отшатнулась подальше, а телом склонилась ближе. Чтобы убежать, и в то же время услышать всю историю. Вплоть до мельчайшего, колеблющегося в пространстве и времени, звука.
Илья медленными, заверенными движениями, закрыл папку и отложил ее в сторону. Осторожно положил кулон на гладкую поверхность лежащего рядом файла, вынутого из этой папки. Легко и уверенно завел руку за спину и, приподняв футболку, достал из плотного кармана кожаных штанов… еще один кулон.
Я рвано выдохнула. Блеклая вещица по своей форме, точь-в-точь, повторяла каждый изгиб, каждую впадину моего кулона. Лишь цвет был иной.
В отличие от моей серебряной половинки сердца, его было черным. Бросив на меня испытующий взгляд из-под опущенных ресниц, Илья наклонился и соединил две цепочки воедино.
-Видишь? Они идеально подходят друг к другу.
Я не отводила глаз от целого сердца, части которого словно воссоединились после долгой разлуки.
-Откуда он у тебя?
Мой голос почему-то был охрипшим, а слова давались с трудом. Я выталкивала их из себя, заставляя проговаривать, а звуки раздаваться против воли.
Сокол встал с места и начал вышагивать по комнате из угла в угол. В одной руке он до посинения сжимал кулоны, а другой схватился за голову, вплетая пальцы в еще чуть влажные волосы. Темные локоны упали на лицо, закрывая от меня выражение его глаз.
Он нервничал. Метался по гостиной, словно зверь в клетке. Вытанцовывал снова и снова отдельные па из своего танца. Будто на повторе.
-Тот день я прокручивал в голове миллионы раз. Детально, глубоко, болезненно. Всё! Каждую минуту, битый час, не упуская ни одного момента. Я могу воссоздать этот день в памяти в мельчайших подробностях, могу передать каждое выражение лица, мимолетное движение. Всё! Кроме одного эпизода.
Илья резко остановился и посмотрел на меня глазами побитой собаки. В его глазах сейчас проглядывалось столько отчаяния и растерянности, что я поняла без слов о каком именно эпизоде шла речь.
Во мне зарождалась буря, которая затмевала все иные чувства. Буря злости и ненависти. По отношению к насильнику, кто посмел так осквернить душу подростка.
-Только не надо жалости. – Холодный голос немного остудил пламя ярости, бушевавшее во мне, но искры метались. Я заглянула в его глаза, которые вмиг потеряли всякое выражение и вновь стали пустыми. Только теперь до меня дошло, что таким образом он пытается скрыть свои истинные эмоции, а не проявляет безразличие.
Жалость?
Она ли сейчас щекочет клетки, тараня дверь, ведущую внутрь, к самому сердцу?
Она ли взгромоздилась на престол, свысока взирая на остальные чувства?
Я прислушалась к себе. Нет.
Все что угодно, но не жалость. Только не к Илье.
Видимо, прочитав ответ по моему лицу, Илья продолжил. Только сейчас его голос звучал тверже и не выдавал мелкой дрожи, что волнами проносилась по его телу. Зато этого не скрывали подрагивающие руки.
-Моя память решила заточить эти воспоминания в темнице разума, чтобы я окончательно не потерял рассудок. Я держался на волоске от смерти в то время и лишние страдания мне были ни к чему. Иногда наш мозг принимает решения за нас. Лучшие решения. Только вот они не всегда ведут к хорошему исходу.
Когда я увидел на тебе этот кулон, стена рухнула, выпуская на свет череду воспоминаний. Это было неожиданно и слишком пагубно.
В тот вечер, попрощавшись с тобой, я чуть не сиганул с моста от мерзости и отвращения. К себе самому. К тому, что со мной вытворял убийца. Я ненавидел тебя, Лили, за то, что ты сотворила со мной. Заставила вновь окунуться в прошлое, из которого я не смог выбраться и по сей день. – Илья остановился у меня за спиной, и я ощутила как двойная цепь медленно опускается на мою шею. Он застегнул замок дрожащими пальцами и продолжил, обдавая кожу струйкой теплого воздуха. – Хорошо, что в последний момент я одумался. И причиной этому была только месть.
Я до сих пор просыпаюсь посреди ночи, задыхаясь от собственного крика, Лили. Кошмары преследует меня и днем. Порой в прохожих мерещится его лицо, скрытое широкополой шляпой и я теряюсь во времени. Вновь оказываюсь в прошлом и застываю на месте от страха.
А я ведь звал на помощь, умолял о пощаде, с надеждой заглядывал в лицо мертвой матери… Но никто меня не услышал и не помог. Я был один. Всегда, везде, всюду я был один. – Илья закончил предложение тяжелым вздохом и в конец обреченно бросил, - и остаюсь до сих пор.
Я хотела возразить, возмутиться, но Илья не дал и шанса что-то вставить в его монолог. Он опустил горячие, обжигающие руки на мои плечи и вцепился в них, не давая развернуться к себе. Заглянуть в лицо, в глаза.
-А еще я отчаянно сопротивлялся. И этот кулон, - он указательным пальцем провел по цепочке и кулону, касаясь открытой кожи и вызывая стаю мурашек, - сорвал с его шеи. Он послужил мне хорошим оружием. В панике полоснул его острым краем по открытой части лица. Куда смог дотянуться. Вот здесь…- он прочертил неровную линию по моей левой щеке, ввергая в ужас, - но это не помогло. Наоборот, сильнее разозлило. Я его ярость ощущал всем своим существом, когда он вдалбливался…
Илья резко остановился, понимая, что перегнул палку и зашипел сквозь зубы. Жалобно, отчаянно. Заскулил, как раненый зверь, пойманный в ловушку.
Дальше его голос звучал отрывисто, сбивался, и мне было трудно различить некоторые слова:
-Знаешь, почему я ненавижу себя? Откуда тебе знать… А все потому что в конце я сдался. Даже когда он собирался всадить в меня нож, заляпанный кровью матери, и когда пронзил им меня, я не шевельнулся, чтобы отстраниться. Просто выпал из реальности. Наверное, именно бессмысленное выражение моих глаз и спасло меня от смерти.
Я пуст, Лили. Души у меня уже нет. Она трусливо сбежала еще тогда, оставив после себя пустую оболочку. Помоги мне найти убийцу. Помоги мне обрести, наконец, покой. Я устал…
Тишина ложилась на плечи тяжким грузом, тисками сдавливала сердце, и тянула вниз, к земле. В то же самое время она ласкала уши своей сладостью, успокаивала.
Слезы бесшумно катились из глаз, прочерчивая влажные дорожки по щекам и касаясь все еще застывшей на лице руки Ильи. Сам он будто застыл каменным изваянием и не двигался с места. Этим касанием он передавал мне свои переживания, делился всеми обуревавшими его чувствами.
Я прижала его руку теснее своей рукой и закрыла глаза. Мокрые ресницы слиплись, а свет фар, заглядывающий через окна, не давал утонуть в кромешной тьме.
Давай, поделись со мной своей болью, Илья. Я постараюсь выплакать ее своими слезами. Раздели пополам свою ненависть, и я лаской попытаюсь смыть ее.
-Где бы ты ни была, Лили, - нарушил тишину сорванный голос, - ты рушишь все стены, которые я возвожу вокруг себя. Да, я пустая оболочка, но ты продолжаешь хранить в себе частичку моей души. Прошу тебя, Лили, не теряй её. Ты - единственный человек на всем белом свете, который сумел возродить во мне жизнь и я не хочу больше терять тебя. Еще одного раза я не вынесу. После того, как все закончится, я хочу приклеиться к тебе вплотную и не отходить ни на шаг, если позволишь. Прошу, не отталкивай. Я… люблю тебя… И всегда любил…
Он развернул меня и заставил посмотреть в свои глаза, зрачки которых почти полностью заполнили всю радужку. В них сверкала искренность и слезы сильнее заструились по лицу. Сердце грохотало внутри, тяжелыми ударами опускаясь о грудную клетку.
Дрожащими губами я нашла в себе силы ответить:
-Я тоже… безумно люблю тебя, Илья. И в тот день я хотела поделиться своими мечтами. Мечтами о нас с тобой и о нашей будущей свадьбе и счастливой жизни вместе. До скончания веков.
Сказав это, и не обращая внимания на удивление, отразившееся на его лице, я выпуталась из одеяла, привстала и коснулась любимых губ в нежном поцелуе. Всего на несколько секунд.
Чтобы закрепить сказанные шепотом слова раз и навсегда.
Но мне не дали отстраниться. Рука Сокола схватила меня за запястье и одним рывком заставила встать. Обхватив за талию, он крепко прижал мое ослабевшее тело к себе и передвинул руки выше. К лицу.
Поцелуи сыпались не переставая. Ничто не осталось без внимания. Закрытые глаза, длинные ресницы, брови, лоб, виски, щеки, скулы… После же медленно прошлись по подбородку и, наконец, коснулись истомившихся от ожидания приоткрытых губ.
Илья с силой провел по моей груди, вызвав стон. Это возбудило его, и поцелуй стал настойчивее. Одним движением стянул мокрое платье через голову, отрываясь всего лишь на секунду.
Платье упало к ногам и потянуло за собой последние барьеры, которые стояли между нами все это время. Никогда поцелуи не казались мне такими сладкими, как сейчас.
Не сдержавшись, руками скользнула по его груди, по животу, и коснулись края футболки. Через мгновение, влажная от соприкосновения с моей одеждой, ткань присоединилась к платью. Теперь объятия стали ближе, крепче и слаще. Внизу живота волной растекалось тепло, сладкой судорогой пронизывало бедра…
Поцелуи становились жарче, языки сплетались в яростной битве. Губы не могли разлепиться, изголодавшись за столько времени.
Влажное причмокивание и слюна стекает по его подбородку. Собираю ее языком, вызывая стон, и опускаюсь ниже. Пробую на вкус соленую кожу, как пробуют дорогое вино истинные ценители. Смакуя каждую каплю
Жар пронзал тело, заставляя раскрываться подобно утренней заре в преддверии рассвета. Все чувства обострились тысячекратно…
Руки ловили каждый перекат мускулов на груди и обводили кубики пресса, не упуская ни одну черточку; трепещущие ноздри жадно вдыхали терпкий аромат возбужденных тел; на языке ощущался желанный экзотический привкус. Вкус присущий только Соколу. Влечение превращалось в необузданное, неконтролируемое желание.
За окном бушевала буря подобно нашей страсти. Руки Илья ласкали мое лицо, пальцы скользили по мокрым волосам. Он ласково поцеловал в шею, потом опустился ниже, и я откликнулась тихим вздохом. Вцепилась в его плечи, когда он освободил меня от ткани белья и взял грудь в ладони.
Услышав стон, сорвавшийся с губ, Илья будто обезумел. Он с глухим рычанием освободил нас от лишней одежды, то и дело судорожно прижимая к себе. Подхватив меня за бедра, стиснул руками ягодицы и вскинул выше. Я обхватила его ногами за бедра и запустила напряженные пальцы в волосы. Поцелуи превратились в томную, тягучую агонию.
Жар тел порождал огонь, искорками разлетаясь по комнате. Я прижалась к нему всем телом и громко, в голос, застонала, ощутив упирающееся в промежность его налившееся естество. Грудью потерлась о его грудь, понуждая к действиям, чем вызвала хриплый смех. Который я, не упуская возможности, сразу же проглотила своими губами.
-Пожалуйста, - жалобно простонала, прикусывая кадык и дергающуюся венку. Руками изо всех сил провела по его взмокшей спине, собирая капли пота и растирая по влажной коже. Поднялась вверх, к плечам, подключая ногти и наверняка оставляя яркие полосы. – Прошу…
Он вошел резко, до самого конца. Проникая в самую глубь, заполняя изнутри блуждающую пустоту. Вырвал крик с искусанных, припухших губ и заставил откинуться назад, держась за плечи.
Сокол придвинулся к стене, прижал меня к холодной поверхности и сделал еще один мощный рывок.
Сперва больно, резко, грубо… после сбиваясь на более мягкий ритм, обволакивая своим теплом; урывками дыша в шею и прикусывая нежную кожу. Оставляя засосы по всей шее и плечам, заявляя права.
Рваные, сильные движения заставляли головой биться об стену и впечатываться в нее всем телом.
-Еще… сильнее… да-а-а-а…
Буря превратилась в ураган, снося все со своего пути. Окунула нас в океан, изредка позволяя всплывать на поверхность. Мощные волны сотрясали слипшиеся воедино тела, окидывали кожу тысячами брызг. Почему-то горячими.
Я подстроилась под его ритм и начала поддакивать бедрами, пытаясь принять его всего, целиком и без остатка. Хотелось затеряться в нем, утонуть, зарыться. Чтобы как можно глубже, как можно дольше…
Сокол дышал часто, прерывисто. Я ощущала учащенное биение его сердца, чувствовала, как дрожащие руки сминают грудь, выкручивают соски и кричала…
-Вот так… покричи для меня… только для меня…
Мы приблизились к краю, за которым океан водопадом обрывался вниз. Он тянул нас за собой, манил, даже тащил, вцепившись, словно клешнями. Но нам не страшно. Ни капли. Нет.
Все потому что мы вместе. Рядом. Сплелись воедино. И душой, и телом.
Илья почти вышел, а потом ворвался одним мощным толчком, побуждая яркий фейерверк взорваться под веками. Широко распахнув глаза, столкнулась с его пламенным взглядом и достигла вершины своей волны, которая потом внезапно сорвалась вниз. В обрыв.
Последний стон, отрывистый крик и я достигла дна, ощущая, как рядом вздрагивает Илья, изливаясь внутри.
Сознание плавало, туманилось. Губ коснулась счастливая улыбка, а ноздри уловили потерянный когда-то, такой родной запах…
Запах орхидей.
Глава 10
Порой, когда меня изнутри грызут противоречия и на голову неожиданно высыпаются проблемы, я сажусь в первый попавшийся автобус и еду…
Еду неведомо куда, не зная маршрута и конечной остановки. Затыкаю уши наушниками, слегка прикрываю глаза, глядя в мутное от пыли и грязи окно.
Не вслушиваясь в слова, всей душой окунаюсь в любимую музыку и смотрю… на проплывающие мимо деревья, которые так и норовят дотянуться до меня сухими голыми ветками; на огни, что так проникновенно заглядывают в глаза и отражают душу; на пейзажи, что сменяют друг друга, будто перелистываешь иллюстрации, не задерживаясь долго взглядом ни на одном…
И думаю. Обо всём сразу, и по отдельности о каждом. Мысли переплетаются в голове спиралью и их уже не отличить. Ты вынужден вновь и вновь возвращаться к уже пройденной ранее. Голова кружится от резкой смены мест, звучащих в голове мелодий, а я все продолжаю размышлять, не решаясь разорвать этот замкнутый круг. И хочется, чтобы конечной остановки просто не было.
Трель телефонного звонка заставляет отключиться проигрыватель и вынырнуть из своего мирка. Трубку брать совершенно не хочется, так как на фоне отражается имя Влада. Люди начинают оглядываться прямо с первых рядов, смотрят хмуро и неприветливо. Ждут, когда, наконец, соизволю ответить и уберу мешающий всем рингтон. Они, как и я были поглощены своими раздумьями, пока в их голове не раздался посторонний звук.
Хочешь не хочешь, а отвечать придется. Влад…
-Да, я слушаю тебя, Влад.
-Ты где? – взволнованный голос уже не вызывает никакого отклика в душе. Чувство вины забыто. Зарыто под обломками новых чувств.- Ты не ночевала дома, а твоя машина стоит в гараже.
-Это твой дом, Влад. Не мой, - отвечаю с холодными нотками, от которых саму бросает в дрожь. Такое ощущение, будто меня заморозили. Мозг действует медленно, реакции притупились, движения замедленны. Результат накопившихся тревог, и вылившихся так неожиданно откровений. Но я все равно заставляю себя отступить. Влад не виноват. – Спасибо, что беспокоишься. Со мной все в порядке.
-Ты вернешься?
Я усмехнулась – Влад попал прямо в точку. Кажется, его всегдашняя интуиция, благодаря которой он стал судьей, и сейчас не подвела.
-Да вернусь, - и добавляю, слыша облегченный вздох в динамике, - за вещами.
Теперь уже всё.
На том конце тишина. Отчаянная тишина.
Но во мне уже нет жалости как раньше. Ее вытеснили, затоптали, вырвали с корнем. Как я могу жалеть Влада? Этот человек жил всегда в достатке, в благополучии. Он с самого рождения был окружен материнской лаской и отцовской любовью. У него всегда была поддержка семьи и он в любую секунду мог заручиться помощью сестры.
Деньги сыпались на него, благодаря влиятельности отца и многочисленным связям. Влад добился многого и сам, но в большей степени потому что у него за спиной всегда стояли защитники.
Так имею ли я право жалеть или сочувствовать ему?
Когда любимый человек страдал все то время, что мы с Владом купались в роскоши? Когда он был вынужден зарабатывать каждый рубль, расплачиваясь своим телом и гордостью?
-Тебе необязательно уходить с работы. Ключи я положу под ковром. И… спасибо, Влад. За все!
Не дожидаясь ответа, я отключила телефон и откинулась на спинку сиденья. Музыка вновь зажглась, оглушая и врываясь в мозг теплым потоком.
С интересом всмотрелась в окно, не узнавая местность. Куда же меня занесло?
Но безразличие вновь охватило с головы до ног, на этот раз заставляя закрыть глаза. По салону прошелся голос водителя, но разобрать слов я не сумела.
В голове проносились воспоминания бурной ночи и не менее сладкого утра.
|
|
|
