 |
Печенеги. Темница. Спартанцы
|
|
|
|
Печенеги
Куря смотрел, как его воины пытаются вернуть городу хотя бы подобие порядка. Двери домов были выбиты. Окна изкорёжены. Кое-где не успели убрать трупы. От них разносилась нетерпимая вонь. Камни городской площади потемнели от крови. Воинам помогали несколько выживших местных жителей.
-Что здесь произошло?! - рявкнул Куря
-Воины пришли, каган-батюшка! Много воинов. С ними были жрецы Чернобога. Они потребовали, чтобы мы отреклись от родных Богов и приняли веру Чернобогову. Только вот, не хотели люди от родных Богов отрекаться, каган-батюшка! Тогда нас стали убивать. Всех подряд. Женщин, детей, младенцев маленьких. Последние, кто остался, чтобы род свой от полного истребления уберечь – приняли крещение Чернобогово. Не ожидали мы их, каган-батюшка. Даже весточку послать не успели. Вот, со всего города двадцать человек и осталось!
- Чьи – воины?! – Куря отчетливо скрипнул зубами.
- Русы, каган-батюшка!
- Хватит!!! – рыкнул Куря, - Собирайте войско! Поднимайте все огузы! Границу с Хазарией мохно открыть – поднимайте и пограничников тоже! Мы выступаем!
Куря поднял коня на дыбы.
- Пришлите волхвов! Пусть помогут жителям смыть поганое Чернобогово крещение! После этого – всех вывести! Вывезти все приграничные города! Люди не должны пострадать.
- Владимир ответит за свою резню!!! – взревел Куря.
Гул прокатился по стране. Меньше, чем за неделю армия печенегов выдвинулась.
Темница
Ближе к вечеру, стражникам наконец удалось открыть окошко для еды. В темнице появилась тарелка каши и кувшин с водой. Или молча смотрел перед собой. Прошло часа два – Или молча поднялся. Поел. На другой день, труп Юлудая начал пахнуть. На третий день в дверь постучали:
|
|
|
- Эй, богатырь, ты чего там, помер?
Или молчал – ему было все равно. Внутри царила полная опустошенность. Его даже не беспокоило, жив он, или нет. За дверью слышался какой-то разговор. За день, солнышко припекло и нагрело камни. Труп посла стал пахнуть сильнее. Или продолжал сидеть в той же позе на куче соломы. Послышались шаги.
- Эй, богатырь, Ты на нас не кинешься, если мы войдем?
Или молчал. Стражники переговаривались.
- Позови еще кого-нибудь.
- А толку?
- Я туда не пойду, у меня жена.
- Давай ты.
- Что, один? Пошли вместе.
Тихонько открыть дверь не получалось. Кто-то застучал молотком по засову. Опасливо озираясь, трое стражников протиснулись внутрь. Или не шелохнулся, все также глядя перед собой ничего не выражающими глазами.
- Он живой?
- Ты сдурел? Лучше не подходи.
- Старик помер – он и воняет.
- Богатыря бы тоже проверить.
- Тебе надо – ты и проверяй. Берем старика и уходим.
Стражник не рискнул приблизиться к Или. Они подхватили тело Юлудая и вышли. Дверь закрылась.
Или сидел не шелохнувшись. Временами, он замечал еду. Вставал, ел, садился обратно. В углу скопилась целая эстакада странных буханок из травы забвения. Или зачем-то складывал их как кирпичики, в пирамидку. С каждым днем пирамидка все росла – Или не разу не притронулся к этим буханкам.
Или не сразу заметил, когда край пирога зашевелился. Мелко зацокало. Из угла на Или смотрели крошечные глазки-бусинки.
- Мышь? Да что же ты делаешь, глупая?
Мышь не обращая никакого внимания на Или впилась в буханку.
- Ты что творишь? Она же ядовитая. Вот забудешь как твои предки от кота прятались – и сама станешь такой же буханкой в его лапах.
- Пи, - сказала мышка.
- А-а, делай, что хочешь! – Или продолжал сидеть на месте. Мышь старательно грызла буханку.
- Нет, так нельзя – мышь-то в чем виновата? Или пришлось таки подняться и направиться к пирамидке. Или нагнулся. Мышь юркнула вглубь пирамидки. Или присел, выжидая. Из буханок появилась усатая мордашка. Или протянул руку.
|
|
|
- Пи, - сказала мышка и юркнула обратно вглубь пирамидки. Вскоре в пирамидке закопошился целый выводок.
- Ну что же вы делаете?
- Пи.
- Пи, пи.
- Пи.
- А, делайте, что хотите! - рассмеялся Или, - может, для вас она и не вредная!
За дверью послышались шаги:
- Эй, богатырь! Тебя князь к себе вызывает!
Или умолк. Подумал немного:
- Передай своему князю – пусть катится к Кузькиной бабушке!
За дверью по-переговаривались. Послышались удаляющиеся шаги.
- Пи, - сказала мышка.
- Ёщё какой, пи, - усмехнулся Или.
За дверь. Вновь послышались шаги:
- Эй, богатырь! Поговорить надо! – раздался голос Владимира.
- Тебе надо, князь-батюшка, вот ты и поговори, - отозвался Или.
- Дерзишь, богатырь! – прорычал Владимир.
- А ты, князь-батюшка, с кем другим поговори. Кто не станет тебе дерзить.
- Да я тебя сгною!
- Это тебе не впервой, князь-батюшка. Чай немало русских жизней загубил? Да, мне-то что? Ну, будет на твоем счету одной жизнью больше?
Слышно было, как за дверью бесится князь. Кто-то из стражников получил ни за что нагоняй.
- Эй, богатырь? – снова заговорил Владимир, - Можно я войду?
- Твоя темница. Хочешь – входи, - усмехнулся Или.
Снова застучали молотком по засову. Тяжко скрипнула дверь. В низкий проем, с опаской оглядываясь по сторонам, протиснулся Владимир. Или невозмутимо сидел перед пирамидкой и смотрел на копошащихся мышей.
- Пи! – сказали мышки и разом юркнули внутрь. Владимир вгляделся в нагромождение буханок.
- А отчего же ты, богатырь, хлеб не бережешь? Али кормят слишком сытно?
- Хлеб - это святое, князь-батюшка. Хлеб я завсегда берегу. Только как сюда попал – хлеба и не видал вовсе.
- Пшеница – это же благословенное зерно1
- Для кого как, князь-батюшка. Вот тебе, князь-батюшка, поди ой как тяжело, творить все что ты творишь, да при этом помнить, чем предки твои жили, ощущать все, что они чувствовали, видеть, что они видели. Это не то, что тяжело, это никаких сил не хватит. Так для тебя, князь-батюшка, трава забвения не то, что благословенное зерно – для тебя она просто избавление, - князь побагровел, а Или невозмутимо продолжил, - А мне никак нельзя забывать, чем предки мои жили, что видели, что чувствовали.
|
|
|
- Да, я тебя!
- Сгноишь? – усмехнулся Или, - Знаю. Не впервой тебе князь-батюшка жизни русские губить.
- Пи, сказала мышка.
Владимир взял себя в руки.
- Дело у меня к тебе, богатырь! Печенеги на нас войною пошли. Куря уже несколько городов захватил – на Киев движется.
- А чего же, витязи твои, князь-батюшка?
- Не осталось у меня витязей – одни солдаты. А солдат против Куриных витязей – по-десятеро на одного надо – не меньше! Где же я столько возьму? Мне если всех собрать – и то едва по трое на одного выйдет!
- А отчего так, князь-батюшка? Уж не оттого ли, что воинское искусство на родных Богах, да на родной вере зижделось? А ты, князь-батюшка, как веру родную да под корень подрубать стал, как войско свое перед богом чужеземным на колени поставил – так и не стало у тебя истинных воинов. Оно, ведь как выходит: кто с огнем в сердце – тот на колени не встанет, а кто без огня в сердце, тому Родину защитить не под силу. Ослабло войско твое, князь-батюшка! Так чего же тебе теперь от меня надобно?
- Богатырь!!! – возмутился Владимир, - Ты Родину защищать клялся!
- Ничего я не клялся, - усмехнулся Или, - мужик я простой. Деревенский. Я и не воин вовсе. Меня, князь-батюшка, и не посвящал никто. И присягу я не давал.
- Богатырь! Я тебе службу предлагаю! Воеводою тебя поставлю!
- А не будет ли угодно князю-батюшке, в пешую прогулку да до ближайшего лесочка отправиться? Свежим воздухом подышать?
- Богатырь! – взмолился Владимир, - Куре же, ему все равно! Для него теперь рус – и не человек вовсе. Думаешь, он разбираться будет – мои люди – не мои? Жителей сколько погибнет! Детишек-то хоть пожалей!
Или задумался. Он мог бы сказать Владимиру: «От чего же ты, князь-батюшка, детишек не жалел? », но детишек было и впрямь жалко. Их и так после Владимировой бойни не слишком много осталось.
- Ладно! Только как же я, князь-батюшка, смогу людей защитить, когда меч мой твои люди отняли? Ты прикажи меч мой вернуть.
- Пойди в оружейную – выбери себе любой меч, какой пожелаешь.
|
|
|
- Не-е, князь-батюшка, - протянул Или, - Хороши мечи твои, да только мне любой меч не нужен – ты мне мой меч возверни.
- не могу я меча твоего возвернуть!
- А-а. Ну тогда не будет ли угодно князю-батюшке, в пешую прогулку, да до ближайшего лесочка отправиться? Свежим воздухом подышать?
Владимир побагровел, сжимая и разжимая кулаки. Развернулся и вышел из темницы, громко хлопнув дверью.
- Сгною! – разнеслось из коридора.
Послышался стук молотка по запираемому засову.
- Пи, - сказала мышка.
На следующий день Владимир примчался ни свет, не заря:
- Выходи, богатырь! Возверну тебе меч твой!
- Ну вот! Совсем другое дело, князь-батюшка. Или потянулся, поднялся и направился к двери. Яркий свет заставил Или прищуриться. Это сколько же дней не видел он Солнца, кроме как сквозь крошечное тюремное окошечко? Или не помнил.
- Ничего, какую домину отгрохали! – напротив площади возвышался огромный храм Чернобога. На площади толпились солдаты.
- Ну так что, князь-батюшка? Где меч мой?
Владимир посмотрел на него.
- Не могу я меча твоего вернуть.
- А-а! протянул Или, - Ну так я, пожалуй, пойду обратно в темницу. Там тепло. Не дует. Харчи, опять же казенные. Вот том и пережду себе спокойно, пока Куря тебя рубать будет.
- А ты, что же думаешь?! Печенеги тебя самого не убьют?! – взревел князь.
- От чего же? – удивился Или, - я же твой пленник! Тебя, князь-батюшка, порубают, а меня, как пленника их врага – освободят.
- Думаешь они разбираться станут?! Ты – рус этого достаточно!
Или рассмеялся и кивнул на свою, превратившуюся в лохмотья одежду.
- Рубашка-то моя – поистрепалась вся. Вышивки совсем не видать. А тюрка на лбу не написано – рус там он или печенег. Я же не обязан так сразу докладывать из какого я рода. Так что пойду я, - Или развернулся и неторопливо затопал в сторону темницы, - Засов сам открою. Ты только, князь-батюшка, пришли кого-нибудь, чтоб за мной закрыли.
- Стой! – взревел князь, - Принесите меч!
- Разумно ли? – проговорил стоявший позади него поп. Владимир развернулся и сгреб его за грудки:
- А кто мне людей пришлет?! Может быть ты?! Давай!!! Веди сюда византийские легионы! Успеешь?! Куря уже разве что в терем не стучится!
- Император Базилевс не сможет прислать легионы.
- Тогда не суйся!!! – взревел Владимир, - У меня все равно другого выхода нет!
Двое солдат принесли меч. Или взял его в руки. Бережно вынул из ножен. Гематит блеснул на солнце. Или провел ладонью по лезвию. Живой гематит всколыхнулся волной ожившей ртути.
- Я снова с тобой, - мысленно прошептал Или. Меч тихонько загудел в ответ. Или бережно убрал меч обратно в ножны. Надел перевязь и пристроил ножны у себя за спиной:
|
|
|
- Ну чё, пошли, что ли?
- Богатырь! Почему не по форме? – возмутился Владимир.
- Это, кто присягу давал – тот пускай по форме и докладывает, - усмехнулся Или, - А я так, спросил – чё, пошли что ли?
Владимир грозно глянул на прыснувшых в кулак офицеров. Воиско выдвинулось.
Бой
Владимир не зря паниковал – Куря встал лагерем всего в одном дневном переходе от Нового Киева – теперь, когда стольный Киев – Бусов Кияр-град, был разрушен – столицу Владимира стали называть просто Киевом.
На другой день армии начали выстраиваться. От печенегов выехал поединщик. Могучий берсерк довольно улыбался, сверкая зубами. С его гладко выбритой головы от темечка и до самого седла свисала длинная одинокая прядь волос – знак высшего посвящения. Берсерк снял с пояса рог и протрубил.
- Хэ-гей! Русы! – вскричал он, - Что! Достойные перевелись?!
- Ну, давай, богатырь, - произнес Владимир.
- Помилуй, князь-батюшка! – удивился Или, - Я же не присягавший! За родную землю биться и простой мужик может! Но, чтоб в поединке участвовал тот, кто присягу не принял?!! Да где же такое видано!
- Ты что же это – трусишь?!
- Да не в том дело, князь-батюшка! Ты посмотри, какой воин славный выехал?! Разве могу я его вот так бесчестить? То, что он – враг, ещё ни о чем не говорит Ему-то какого с не присягавшим биться? Победить – позор! А проиграть – так и вдвойне позор!
- А ты прямо сейчас присягу прими!
- Да, как же можно, князь-батюшка?! А ну, как ты меня мирных жителей убивать отправишь? Людей русских? Ты же часто на такое дело своих воинов отправляешь. А мне тогда и отказаться – позор! Присягу нарушить! И исполнить – позор! Воин, а на мирного жителя меч поднял! Да ещё на своего! Ты уж уволь, князь-батюшка! Я, как-нибудь так.
Владимир скрипнул зубами – и возразить нечего, и на поединок отправить некого.
Берсерк вновь протрубил в рог:
- Э-гей! Русы! Ну чего испугались?! От моей руки и умереть не зазорно! Чай – лучший воин во всей степи! От Черного моря и до Булгар!
Берсерк выждал. Затрубил вновь.
- Ну чего?! Уговаривать вас?! Аки красных девиц?!
Русы угрюмо молчали. Берсерк пустил Коня в галоп, вскочил стоя на седло, и стоя на своем коне, исполнил танец с саблями. После чего, протрубил вновь – направил коня обратно к войску. Печенеги разразились громким хохотом. Встали витязи. Солнце сияло на чешуе тюркских доспехов. Яркие кисти сбруи развевались на ветру. Сверкали чеканные нагрудные пластины со знаками родов. Печенеги шли лавой, подобно языкам пламени врезаясь в противника. Накатываясь волнами. По войску носились три всадника. Золоченные нагрудные пластины и красные ленты на шлемах – знаки отличия илуваров, позволяли витязям видеть своих командиров.
- Кудыкаевы! На правый фланг! – кричал илувар.
-Садыковы! На центр! Усилить Гурджиевых! Не прослабляйте центр!
- Курыкановы! На левый фланг! Отсекайте конницу!
Печенеги шли родами. И каждый прикрывал каждого. Солдаты Владимира сомкнули щиты. Они шли строем – пародией на римскую черепаху и на македонскую фалангу. Им, не посвященным, чужим друг для друга, не с руки было биться ни лавой, ни настоящей черепахой. Они шли широкой стеной, позади которой бежала толпа, чтобы заменить погибших в строю. Фланги прикрывала конница. Печенежские витязи врезалисьв строю, прорубая широкие бреши.
- Лава – вееров! – Вскричал один из илуваров, - Берсерки! Вперед!
- Лучники – вперед!
Лава расходилась широким веером. Редкой цепью на могучих боевых конях неслись берсерки. Почти вровень с ними, посылая стрелу за стрелой и подготавливая им прорыв мчались конные лучники.
- Лава! Второй заход!
- Лучники – веером!
Лучники уходили в стороны. Описав круг, лава выстраивалась позади берсерков. «Стенка» Владимира таяла на глазах.
Владимир наблюдал за боем с пригорка.
- Давай, богатырь! – вскричал князь.
Или легонько зевнул.
- Что? Уже пора?
- Пора! – взревел Владимир.
Или спокойно кивнул и пошел. Он не понимал, как это происходит, но многие серьезные умения, которых люди достигали годами, Или хватало один раз увидеть. Он шел походкой Добрыни, размеренной, и с виду даже ленивой, но при продвигался со скоростью хорошего бега. А там, где нужно было сократить расстояние – по площади, лишенной людей и вовсе практически мгновенно. При этом его было хорошо видно – Или пока не входил в тэмп. Или шел между дерущимися воинами, через свалку битвы, через валяющиеся трупы, как будто по прямой ровной дороге. Он один раз видел, как это делает Добрыня, даже не особо приглядывался, и времени вроде сколько прошло, причем тяжелого времени, а тут просто взял и пошел. Вертясь юлой и отмечая свой путь разлетающимися телами, в сторону Или быстро мчался печенежский берсерк. Или не хотел с ним биться. Сейчас у него была другая цель и бой с берсерком в эту цель не входил. Совершенно не сознавая, что делает Или чуть сбился с шага. Внутри него что-то завибрировало и он глухо загудел всем телом. Берсерк вдруг почувствовал, что ему не надо биться с этим воином. Не понятно почему, но возникло стойкое ощущение, что не сегодня, не сейчас. «Значит не в этот раз», - подумал берсерк и свернул чуть-чуть в сторону, по прежнему отмечая свой путь разлетающимися телами. Или прошел первый ряд щитовиков. Не навязчиво проскользнул между сомкнутыми щитами. Как? Да кто его знает? Вообще-то там мечом замахнуться и то негде. Впереди прямо на Или неслись печенежские витязи.
- Что он делает?!! – взревел Владимир, Почему он не обнажает меча?! Почему он не бьется?!
Или шел. А меч по-прежнему покоился у него в ножнах.
- Что он делает?!!! – не выдержал Владимир. Стоявший позади него поп замер, как статуя, не в силах даже пошевелиться. Знаменосец не заметил, как его вместе со знаменем, наклонило ветром, а он так продолжает стоять, под углом к земле, глуповато приоткрыв рот.
- Каган!! – взревел Или, - Надо поговорить каган!!!
Его походка перешла на размашистый шаг. Он шёл со скоростью скакового коня, даже не входя в тэмп. Старые витязи просто проносились мимо и устремлялись на строй русов. Молодые, да горячие пытались заслонить ему дорогу. Или даже не обращал на них внимания. Он походя делал едва уловимое и всадник вместе с лошадью отлетал в сторону. Особо настойчивые катились кубарем. Лошадь взбрыкивала и начинала нести. Всадник оказывался в воздухе или на земле, благо, тюркские стремена позволяли быстро соскочить с коня, а не волочиться, расшибаясь о камни за застрявшим в стремени сапогом.
- Надо поговорить, каган!!! – взревел Или.
На Или устремилась группа всадников. Они неслись, почти касаясь друг друга коленями и уперев длинные копья. Они шли не просто на русов – они шли целенаправленно на него. Кони перешли с крупной рыси в отчаянный галоп. Воины сохраняли плотный строй, по-прежнему почти касаясь друг друга коленями. Или прыгнул навстречу им, вскидывая вверх согнутые колесом руки, с согнутыми растопыренными пальцами и зарычал. Из самой утробы поднялся рык разъяренного медведя. Лошади прянули в стороны и понесли. Несколько центральных коней, которые не успели убраться с дороги, взвились на дыбы. Опытные воины, которые учатся ездить верхом примерно на полгода раньше чем ходить, с трудом удержались в сёдлах. Или устремился дальше.
Из ставки кагана выскочили трое военачальников.
- Что это?! – воскликнул седой илувар.
Куря с напряженной тревогой смотрел за происходящим.
- Защитить кагана! – взревел другой военачальник. Личная гвардия Кури, род Ашина-татов, хранителей кагана полукольцом окружили шатер, сомкнувшись в три плотных ряда и уперев в землю шестиметровые противокаваллерийские пики.
Отшвырнув последнего, пытавшегося преградить ему дорогу, Или прыгнул. С места, он взвился высоко вверх. Пики вскинулись, провожая его полет, но Или пролетел над ними.
Седой илувар на долю мгновения замер, занеся меч. Он ощущал бой и он видел каждый удар в этом бою – такого свойство всех посвященных илуваров. Перед глазами вспыхнула траектория удара. Единственно верного удара, который Или не сможет отбить и от которого не успеет уклониться. А Или и не собирался его отбивать. Прямо в полете, он лег на спину и пролетел между ног илувара. Голова Или оказалась позади сапог илувара за долю мгновения до того, как в это место обрушился меч. Такой трюк не мог совершить человек. Его вряд ли сумели бы совершить даже учителя берсерков. Как он получился у Или? Совершенно непонятно. Просто ему было очень надо.
- Надо поговорить, каган! – взревел Или и вошел в тэмп. Тюркский скакун. Прекрасный боевой конь. Куря никогда не ездил на нем – берег для особых боев. Никто не смел приблизиться к нему. Куря сам мыл и чистил своего скакуна. Или удалось нагнать его лишь за сотню метров от шатра. Или рванул под узцы и чудом увернулся от ударов копыт и клацнувших перед самым лицом зубов. Конь взвился. Куря не сумел удержаться в седле и очутился в воздухе. Или аккуратно поймал его на руки.
- Надо поговорить, каган.
Куря со спокойной уверенностью, совершенно невозмутимо смотрел ему в глаза.
- Ну, и что ты держишь меня, аки красну девицу?
Или растерялся от холодного спокойного взгляда – ему ведь ни разу не доводилось видеть настоящего правителя.
- На землю поставь, - не повышая тона, чуть насмешливо добавил каган.
- Ой, прости, каган-батюшка, - Или поставил Курю на землю.
- Ну, пойдем в шатер. Поговорим что ли?
Они вошли в шатер.
- Ну что, говори! – Куря расположился на подушках лицом ко входу.
- Что?! – брови кагана поползли вверх, - Ну ты даешь! Ты видел поле боя? Выгляни из шатра! Посмотри, что там твориться. Мы уже выиграли бой! Вон тот мужик, что сидит у входа, не успеет налить себе чашку кумыса и выпить его, как мои витязи принесут знамя Владимира! И бросят его к этому шатру! Ты хоть сам понимаешь, что сказал?! – Куря грозно сдвинул брови.
- Останови бой, каган, - повторил Или. Куря выжидательно посмотрел на него.
- Останови бой или разговора не будет.
- Что?! – Куря грозно поднялся, - Ты видел этих людей?! – взревел каган. Его рука рванулась вперед, указывая за шатер на поле боя, - Они защищают родную землю! Они защищают жителей, которых клялись защищать!! Они верят мне!! Как я могу отнять у них победу?!!
Или молчал.
- Что такого важного, ты собираешься мне сказать?!
- Останови бой, каган, - Или умоляюще посмотрел на Курю.
- Ну, хорошо! – глаза кагана полыхнули огнем, - Но знай богатырь! Если то, что ты скажешь мне не достаточно важно – ты один ответишь за отнятую у нас победу!!! Ты один ответишь за всех!!!
Или спокойно кивнул:
- Я согласен, каган.
Куря в немом изумлении смотрел на него.
- Я остановлю бой! – в голосе Кури звенел металл, - Но, если ты не прав! Я выставлю тебя перед моими людьми! Ты ответишь перед каждым из них! За каждого погибшего здесь! За каждую каплю крови, упавшую в эту землю!
- Знаю, каган, - Или кивнул, - Я согласен.
- Остановить бой!
- Но, мой каган?! – возмутился военачальник.
- Командуйте отступление! – взревел Куря, - Мы отходим! – Ну смотри, богатырь!
В глазах Или стояли слёзы радости.
Печенеги отходили. Грозные витязи разворачивали своих коней. Могучие берсерки, прямо посреди боя, завершив очередной удар, вскакивали на коней и уносились проч. Оттеснив копьями руссов, печенеги собирали своих раненых. После этого, вся армия в боевом порядке, с арьергардом из конных лучников, готовых изрешетить любого, кто попробует кинуться вслед, двинулась в обратный путь.
Поднимались раненые русы. Воины оглядывались друг на друга, не веря в свое спасение. Владимир поражённо смотрел на происходящее.
- Как такое возможно?! – не выдержал князь, - Как ему это удалось?! Он что – убил Курю?!
Стоявший позади него поп не мог ничего ответить. Он по-прежнему больше напоминал застывшую статую.
Армия уходила. Воины напряженно поглядывали на кагана. Куря молча смотрел перед собой. Или посадили на коня. По правую и по левую руку от него ехали два могучих берсерка. Или не был пленником, но не был и гостем – люди ждали. Через два дневных перехода армия встала лагерем.
Или сидел у костра. Люди пока держались подальше от него. Подошел илувар. Он молча посмотрел на Или. Каждый сидевший у сотни костров обернулся к Или. Или просто кожей ощущал тысячи устремленных на него глаз. Под буравящими взглядами, Или поднялся и направился во след за илуваром в шатер кагана.
Куря восседал на подушках и потягивал дымящий травяной отвар, задумчиво глядя перед собой. Он взглядом указал Или место напротив себя, через очаг.
Заходили и присаживались по правую и по левую руку от Кури илувары. Вошел и присел поперек входа могучий берсерк, тот самый, кто открывал бой. Он вскинул бровь и улыбнулся Или, мол, «Знаю – тогда не время было. Так может сейчас? ». Или улыбнулся в ответ. Мимо берсерка прошествовал внутрь седой волхв. Он занял место над правым плечом кагана. Вошел бард и занял место над левым плечом. Куря кивнул:
- НУ, богатырь, вот и настала пора тебе ответ держать. Что за весть такая важная? Отчего нам, да перед самой победой отступить пришлось? Ну, говори, богатырь?
Или внимательно посмотрел в глаза кагану, собирая мысли воедино.
- Не с теми ТВ каган воюешь! Не русы враги тебе, но Владимир – князь! Русы не враги тебе. Мы, русы, с тобой, каган, одной крови!
- Вот как? – Куря сдвинул брови, - Я то об этом помню! А, вот вы похоже позабыли! Это я и хотел с Владимира спросить! Но ты, раз уж взялся ответить – отвечай! Ответь мне – как такое вышло! Как вышло, что люди измучены набегами?! Как вышло, что дружины каждую ночь поднимаются по тревоге?! Набег следует за набегом! И – откуда?! Вот уж откуда меньше всего ждали! С Руси! И не добычу берут! Не данников перебивают! Ты видел города вокруг границы?! Ты их видел?! Мне пришлось вывозить целые города! Из двадцати приграничных городов я успел вывезти лишь десять! Остальные не просто разграблены - они разорены дотла! Кто пришел? - Русы пришли! Братья – говоришь?!! По крови – говоришь?!! – взревел Куря, - И ведь не грабить пришли! От родных Богов отречься требовали!!! А когда люди отказывались – их убивали! Я видел трупы детей, валявшиеся посреди площади! От целого города оставалось десять-пятнадцать человек!!! Братья – говоришь?! Воин поднявший меч на ребенка! Это – воин?! Это вообще – человек?! Что скажешь?!
Или смотрел на него.
- Раз вы творите такое, значит нет больше наших братьев, - твердо сказал Куря, - А, выродки, какими вы стали, должны умереть. И не позорить имена тех, кем были.
- Так, я о том и толкую, каган, - ответил Или, - Не только ваши города разорены дотла. В наши, в русские города входят солдаты. И ведет их Владимир – князь. Наши города тонут в крови. На наших площадях валяются трупы детей. Над всем этим стоят чернобожники. И ведет их Владимир – князь! Зайди в любой город – и ты увидишь все то же, что видишь в своих городах! У каждого руса не одному десятку родичей убито по велению Владимира! Витязи наши, славные, ещё сару Бусу служившие, князю Словену служившие – целыми дружинами в леса по уходили! Их теперь разбойниками кличут! Да только не разбойники они! Селения русские от чернобожников, да от Владимира–князя уберечь стараются! Людей русских, которых беречь и защищать княлись – спасти стараются! Говорю тебе, каган, не русы - враги тебе! Земля русская в крови захлебывается! Владимир-князь народ русский под корень губит! И нет больше на Руси Сара! Не к кому витязям русским, тем, кто ещё в живых остался – собраться! А дальше так пойдет – скоро и вовсе никого на Руси не останется!
Или рассказал все, что знал о Владимире. Все, что знал о побоищах в русских городах, и что сам видел. Рассказал, что Владимир-князь, посла Булгарского в Египет в темницу заточил. Рассказал, как посол тот, весть в Булгарию вез о том, что Египет захвачен. О том, что законный правитель из рода Птолемеев в осажденной крепости держится – помощи просит. О том, как род Мемелюков к родичам своим взывает. Да только, не довез посол весть до кагана булгарского – в темницу заточил его Владимир-князь. В темнице тот посол и умер.
- Во всех каганатах, среди всех тюрков – закон один, - мрачно проговорил Куря, - Будь ты, хоть Ирбис – каган каганов, хоть младший шад из дальнего Огуза – а кровь посла лишь своею кровью смыть можешь!
- Вот еще, что скажу тебе, каган, - добавил Или, - Довелось мне как-то в дочкой княжеской общаться. Так она, Василисою представилась. Только это – родовое имя. Это значит, что она из рода Базилиев – фряжка.
- Не ромулка? – уточнил Куря, - Что еще за фряги такие?
- Ты, сам сказал – рус, меч на ребенка поднявший – рус ли? Ромулы – тоже наши братья. Ромул, меч на ребенка поднявший – Ромул ли? А Ромул, кагана своего убивший – Ромул ли? А Ромул, от предков своих отрекшийся – ромул ли? Вот и стали у нас, на Руси, тех Ромулов, что от родной крови отреклись фрягами звать. Я вот чего никак не пойму, как возможно, чтобы дочка Владимира-князя, фряжкой была?! А рус ли в таком разе, сам Владимир?
Куря задумался. В шатре повисло напряженное молчание. Поникла голова седого волхва.
- Да, - протянул наконец Куря, - Сложную ты мне задал задачу. Одному мне её не решить. Нужно созывать правителей ближайших стран. Гонцов надо слать. К булгарскому кагану, к хазарскому кагану и к половецкому кагану, - Куря поднялся, - Останешься здесь. Скажешь им слово в слово все то, что сказал сейчас мне. Будем решать. Ты – мой гость. Отдыхай. Отсыпайся.
Куря окинул взглядом военачальников.
- На рассвете должны выехать гонцы. Каждый, особенно тот, что к булгарам поедет – в отрядом воинов и со сменными лошадьми. Гонцы должны добраться до места – и как можно быстрее – дело серьезное.
- Да, мой каган.
- Да, мой каган.
Люди поднимались.
- Слышь, рус! – улыбнулся берсерк, - Ай да к моему костру. У меня как раз есть запасное одеяло. И рубашка, - Или только сейчас заметил, что на нем, оставшиеся после темницы лохмотья, - НУ и еда в котелке, - усмехнулся берсерк.
Или и берсерк вышли из шатра. Над лагерем стояло напряженное ожидание. Тысячи глаз устремились на них.
- Он - гость! – объявил берсерк. Люди заулыбались. Напряжение потихоньку таяло, сменяясь легкой настороженностью.
- Пойдем ужинать. Тебя как звать-то?
- Или.
- Меня Яртан. Как ты вчера шел! Я просто обзавидовался. А чего на поединок не вышел?
- Правды за мной не было. Ты был прав, а я нет.
- Ну да, зато, когда ты был прав – мне даже мешать на захотелось.
Вечером лагерь быстро уснул. Оставалось ощущение тревожной неизвестности, а потому, чем изматывать себя догадками и предположениями, люди предпочитали получше выспаться.
Или проснулся. Припекало солнышко.
- Ну ты здоров дрыхнуть, богатырь, - улыбнулся Яртан. Берсерк возился у костра. В котелке что-то кипело и вкусно пахло, - На-ка, рубаху примерь. Умойся только сперва. Ручей – в той стороне.
Или поднялся. Потянулся.
- Да, складывай уже свои лохмотья – через них луну видно, - рассмеялся Яртан.
Или сбежал к ручью. Хотелось не просто умыться – хотелось помыться, а еще лучше – в баньке попариться. Вонючая темница, пыль, кровь, боль – хотелось все смыть. Или долго плескался, прежде чем вернуться к костру.
- Уф! Как же я соскучился по чистой воде.
- А что, князь тебя даже в баньку в баньку не отправил? Из темницы – и прямиком в бой?
- Кабы совсем не приперло – он бы меня и вовсе не выпустил.
- Держи рубаху.
- О. как по мне шили. Благодарствую.
- Носи на здоровье! – усмехнулся берсерк, - Вышивку только перешей – не ходить же тебе с моим родовым именем на груди. Вон нож. Вон нитки.
Или аккуратно выпарывал вышивку, оставив только начало – «тюрк».
- Ты чего – иголку первый раз в руках держишь?
- Да, пока не доводилось.
- Ну, ты даешь! Ты чего, в дружинных домах не жил, что ли? Там матушки нет. И сестренок тоже нет.
Или с трудом закончил вышивку.
- Да ты, однако, шпиён! – рассмеялся Яртан.
- Почему? – Или удивленно смотрел на него.
- А, чего же ты посвящение на вышивке не указал? Путь воинв – и все! Еще скажи – простой кметь! Ха-ха.
- Так, а я – это. Не посвященный.
- Как так?! – поразился Яртан, - А как же тогда меня остановил? Зов воина более низкого посвящения меня бы не остановил. Воин более низкого посвящения видит меньше, чем берсерк. Я бы решил, что ты не все видишь – и все равно бы на тебя вышел.
- Что еще за «зов»?
- Ну, ты когда загудел всем телом. Было четкое ощущение, что на тебя не надо выходить. Не то, что опасно или еще чего-то, а именно не нужно.
- А я даже не знаю – само как-то получилось.
- Да, брось. Ну, а Бером ты как же тогда оборотился? Это – лучшие витязи были. У них кони – на живого медведя пойдут – не фыркнут! А от тебя, надо же, понесли?
- ДА я как-то и не задумывался. Просто дойти очень надо было.
- А через пики ты как взлетел? Тоже не задумывался? Такой полет с места только берсерку под силу. И то – не любому. Ну, и некоторым посвящениям волхвов. Витязь, если вдруг смог бы такое повторить – он бы легкие с кровью выплюнул! А ты подскочил – хоть бы хрен тебе! Даже не поморщился. Да, что ты мне голову морочишь! Я же видел, как ты в тэмп входил – и не сгорел! Ну допустим, поверю я, что нашелся такой дурак, который тебя, непосвященного, тэмпу учить вздумал! Ну а как же ты жив-то остался?!
- Да, не знаю я! Я как на ноги встал – сразу в тэмп и вошел. С тех пор и вхожу при надобности.
- Слышь, мужик! Аты, часом, не будай?
- Да, откуда я знаю? С моим рождением вообще все не просто.
Яртан задумался.
- К волхву тебе надо. И не к простому. По-хорошему, вообще к кощуну.
- Успею ещё. Не до того пока.
- Ты дурью не майся! Так не долго и путь свой мимо себя пропустить!
- Да, кощуны меня уже видели.
- Кощуны?!! Их что, было несколько?
- Ну да, трое. Они то меня к Велесу и отправили.
Яртан присвистнул.
- К самому Велесу?! – берсерк бросил зрячий взгляд – проникающий внутрь и определяющий суть. Или не стал закрываться, - И, ведь не врешь! Ну, точно – будай! Ты, вот что! Вышивку-то будайскую правь! На то самое место, где знак посвящения стоять должен.
- Вот ещё – людей смущать! Мне дело делать надо!
Яртан рассмеялся.
- Ну, точно – будай! Ну надо же, а! Прямо здесь, напротив меня, в моей рубахе – сидит будай! – берсерк посерьёзнел, задумался, снял с шеи оберег, - На-ка, возьми! Мало ли чаво понадобиться. Позовешь! Берсерк лишним не бывает! И только попробуй не позвать. И, не дай, родные Боги, узнаю, что была нужна, а ты меня не позвал! Во, тогда тебе точно от поединка со мной не отвертеться! – Яртан покачал головой, - Ну, надо же – будай!
Сверкая парчой, в примотанных тюрбанами шеломах с индийскими синими мечами на перевязях, на тонконогих степных скакунах появилась хазарская дружина. На огромном вороном коне более северных пород со сбруей, украшенной золоченными бубенцами, восседал каган Хазарии. Он ехал в окружении шести берсерков с непокрытыми головами и чубами, свисающими до самого седла.
Ближе к ночи появились половцы. Эти предпочитали более суровый вид. Они ехали в непокрытых кольчугах и с простой сбруей. Чеканка по обручу шеломов служила единственным их украшением. И только военачальники носили парчовый или шелковый кушак. От руссов они отличались только длинными усищами и изогнутыми мечами. Каган выделялся среди прочих лишь тем, что с распущенными волосами, не скручивая их по-армейски, в тугую косу на темечке, и не убирал под шлем.
Ждали только булгар.
Булгары не остались в долгу. Их появление привлекло внимание всех. Не сияющей роскошью – их наряды уступали хазарским. И не грозной суровостью – в этом никто не мог сравниться с угрюмыми половцами. Людей привлекли сами булгары. Кубрат, каган булгарии ехал в окружении двух всадников. Они ехали не на треть корпуса позади кагана, как полагалось бы сопровождающим его военачальникам или послам. И не вокруг кагана, как полагалось бы охраняющим. Их кони шли четко вровень с конем кагана, как подобает равным. На обоих были золоченые доспехи, означающие принадлежность к правящему роду. А с нагрудных пластин взирала оскаленная голова льва. Волосы одного из них были распущены как у волхва. На голове у другого, более жилистого и коренастого, красовался длинный чуб берсерка.
Куря вышел им на встречу.
- Приветствую тебя, Кубрат, каган булгарский! Но, кто те, что пришли с тобой как равные?
- Известно ли тебе, что Спарта погибла?
- Среди нас есть рус. Он должен знать, что случилось с его дальними родичами. И другим правителям не мешало бы узнать.
- Рус? Кто он?
- Он принес весть. Ради этого я и пригласил вас. Прошу в мой шатер. Будьте моими гостями.
В этот раз в шатре было не продохнуть. Каждый правитель восседал в окружении волхва, барда и своих военачальников. Или было слегка не по себе. Он никогда раньше не видел несколько правителей одновременно, тем более не сидел с ними рядом.
- Кто, те люди, что пришли с тобой, каган Кубрат? – спросил каган половецкий.
По правую руку от Кубрата восседал волхв в одеждах правителя, по левую – в точно таких же одеждах берсерк. Кубрат поднялся.
- Мы тоже привезли с собой весть. Вы – мои союзники. И я решил, что настало время вам знать. Но сперва, я хочу узнать то, для чего мы здесь собрались. Что случилось, каган Куря? Для чего ты собрал нас?
Куря поднялся и посмотрел на Или.
<|
|
|
