Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Примечания. Глава XIII. Градация пограничных рубежей по политической важности, величине и ценности пространств, подлежащих разграничению




ПРИМЕЧАНИЯ

 

 (с. 119) Supan A. Leitlinien der allgemeinen politischen Geographie. Leipzig, 1918.

 

 (с. 121) Hanslick. Kulturgrenze und Kulturzyklus in den polnischen West‑ Beskiden. Gotha, 1907. “Petermanns Mitteilungen”. Erg. ‑ Heft 158; Grund. Der Kulturzyklus an der deutsch‑ polnischen Kulturgrenze Wien, 1918; Preasent H Russisch — Polen // “Petermanns Mitteilungen”. 1914. II. S. 259; Kaindl R. F. Grenze zwischen west— und osteuropaischen Kultur Karte I // “Petermanns Mitteilungen”. 1917. S. 6.

 

 Здесь несовпадение немецкого и русского языков: в немецком языке все перечисленные виды “географии” пишутся слитно. [с. 124]

 

 См. примеч. 36. С. 46. [с. 124]

 

 Рижский мирный договор 1921 г. подписан после окончания польско‑ советской войны 1919 — 1920 гг. По Рижскому мирному договору была установлена граница, передававшая Польше Западную Украину и Западную Белоруссию. Договор действовал до 17 сентября 1939 г., когда в связи с распадом Польского государства были аннулированы все договоры и соглашения, заключенные с Польшей. [с. 125]

 

 Ступа — монументальное сооружение буддийского культа в виде полусферы, иногда снабженной шпилем; известны в ряде стран Востока — Индии, Индонезии, Бирме, Монголии и др.

Греческий адитон — священная часть храма, алтарь, у древних — жертвенник.

Базилика — прямоугольное вытянутое здание, разделенное внутри продольными рядами колонн или столбов на несколько частей — нефов. Средний неф обычно выше боковых. У древних римлян базилика служила для целей с массовым участием — торговли, суда и т. п. Впоследствии в форме базилики строились христианские храмы. [с. 125]

 

 Мия (дзинту) — синтоистское святилище, связанное с императорским домом. [с. 125]

 

 Турфан — город в Синцзян‑ Уйгурском автономном округе (Северо‑ Западный Китай, в горах Тянь‑ Шаня), к юго‑ востоку от г. Урумчи. Главные достопримечательности — мечеть Сугон и остатки древнего города Гаошан, который в период 200‑ 400 н. э. был центром процветающей цивилизации. [с. 125]

 

 Гвалиор — город в Северной Индии, знаменит своей крепостью (525 г. ), включающей дворцы, храмы и святилища. [с. 125]

 

 Ангкорват — самый выдающийся памятник кхмерской культуры эпохи расцвета Кхмерского государства. Комплекс монументальных архитектурных сооружений, храмов, дворцов, созданных неизвестными зодчими. [с. 125]

 

 Троя (Илион) — древний город на северо‑ западе Малой Азии. Известен по древнегреческому эпосу. Обнаружена в 1870‑ х годах немецким ученым Генрихом Шлиманом при раскопках холма Гиссарлык. [с. 125]

 

 Вишну — один из главных богов индусского пантеона, бог Солнца и хранитель всего живого. Шива — один из трех верховных богов (наряду с Брахмой и Вишну) в брахмаизме и индуизме. [с. 125]

 

 Айны и эта — представители коренных племен, населявших преимущественно северную часть Японских островов и Курильской гряды. [с. 125]

 

 См. примеч. 17. С. 67. [с. 125]

 

 Собственнический, владеющий собственостью, обладающий таким характером (англ. ). [с. 125]

 

 Не собственник (англ. ). [с. 125]

 

 Речь идет о времени правления английской королевы Виктории (1819‑ 1901), которое составило целую эпоху британской истории, получившую название викторианской (1837‑ 1901) и ставшую своеобразным символом, олицетворявшим мощь Великобритании. После смерти Виктории Англия вступила в новую эпоху, когда ее казавшиеся незыблемыми принципы были поставлены под сомнение ее соперниками. [с. 125]

 

 Бисмарк Отто фон (1815‑ 1898) — князь, государственный деятель и дипломат Пруссии и Германии. Провел объединение Германии под главенством Пруссии с помощью династических войн (“железом и кровью”).

Лассаль Фердинанд (1825‑ 1864) — немецкий писатель, политик, основатель Всеобщего германского рабочего союза. Лассаль полагал, что мирной легальной агитацией за введение всеобщего избирательного права, за устройство производительных ассоциаций можно постепенно превратить Прусское государство в так называемое свободное народное государство. Находился в тайных сношениях с Бисмарком. [с. 125]

 

ГЛАВА XIII

ГРАДАЦИЯ ПОГРАНИЧНЫХ РУБЕЖЕЙ ПО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВАЖНОСТИ, ВЕЛИЧИНЕ И ЦЕННОСТИ ПРОСТРАНСТВ, ПОДЛЕЖАЩИХ РАЗГРАНИЧЕНИЮ

 

Если мы попытаемся определить достоинство и значение границы по политической важности, величине и ценности подлежащих разграничению пространств, то ближе всего подойдем к общепринятым понятиям границ частей Света и земного пространства, границ империи и государства (с проблемой наднациональных связностей), границ земель, провинций и округов (обремененных территориальной проблемой), наконец, границ поселений, которые снова разделяют аналогичные или противоположные поселения на два больших типа городской и сельской границ, где обнаруживает свой злой умысел в результате жесткого, дисгармоничного импульса урбанизма проблема разрастания городов за счет сельской местности    .

Однако мы сразу же признаем, как мало говорят нам эти широко распространенные понятия, как они в сущности относительны, ибо могут быть изменены извне в результате соответствующего международно‑ правового, государственно‑ правового процесса и местного законодательства буквально одним росчерком пера, хотя и не без того, чтобы по‑ иному использовать самые мелочи в их биологической самобытности. Здесь животрепещущий вопрос между абсолютным и относительным действием. Естественно, мы можем просто вычислить грубую механическую величину давления на границу из глубины подлежащего защите пространства    и, показав его составные части, сравнить давление‑ частное (Druckquotienten)    .

Но уже здесь начинается несоответствие между шириной и глубиной пространства и не связанной с этим плотностью населения, кинетической энергией, а она способна столь серьезно изменить его ценность, что при менее обширном пространстве может быть намного более мощной и обладающей большей силой инерции, чем при более обширном, и действующей иначе, сообразно тому, как укреплен соответствующий “хинтерланд”, пространство которого, естественно, снова разделено на прочные [с. 126] структуры округов и ячеек, так сказать, поперечными перегородками или же не разделено и безбрежно переполняется населением.

Если мы попытаемся выяснить правдоподобные границы частей Света, или частей мира, следовательно, границы пространства самого крупного масштаба, то умаляется значение некоторых известных в истории зон борьбы: Геллеспонта, Босфора, Геркулесовых столбов    , Урала, Кавказа, зоны Суэцкого канала (Пелузий    и Газа    с их серией битв) и “ворот слез” (Баб‑ эль‑ Мандеб)    , перешейков между Северной и Южной Америкой, не только уже проглоченной Севером [т. е. США] Панамы, но и Никарагуа — столь оспариваемых в 1927 г., — Теуантепека    . Равно как и знаменитой “линии Уоллеса”, ожесточенная борьба за которую ведется до сих пор, естественно лишь в сфере науки, и которая хотела отграничить географически в австрало‑ азиатском Срединном море современную “Terra Australis”, животный и растительный мир Азии, — смелая, теперь почти безнадежная попытка. Плотность населения Юго‑ Восточной Азии и незаселенность Австралии позволяют, конечно, подозревать здесь не только зону научных сражений будущего.

А разграничены ли части Земли, части Света так, как это мы спокойно делаем по‑ школьному? Продвигаясь от одного океанографического рубежа к другому, мы свыкаемся с распространением тихоокеанского типа вокруг Зондских островов далеко в Индийский океан, который обычно считается самостоятельным пространством. Мы признаем течения Босфора в сущности лишь затопленной речной долиной, Дарданеллы, Гибралтарский пролив, а не только искусственные Суэцкий и Панамский каналы    , которые нужно рассматривать в совокупности не просто благодаря изобате или фарватеру, — отделимыми канальными зонами. Мы обнаруживаем в сущности физически не разделимую, сообщающуюся поверхность воды, сливающиеся культурные границы и другие антропогеографические образования, продолжающиеся по ту и другую сторону, не изолированные водотоком естественные условия существования, как Новые Кордильеры, пояс пустынь Старого Света, африканский метод ирригации в качестве хозяйственно‑ географической необходимости по обе стороны Гибралтарского пролива и дальше в направлении Испании    .

Итак, даже у границ, представляющихся нам сквозь тысячелетия традиционными и устойчивыми, мы видим крупные формы, которые охватывают весь земной шар и лишь локально на протяжении всех разграничений играют взаимопроникающую роль важного малого крепостного укрепления (Kleinfestigungwerk). Напрашивается мысль о том, что только охватывающие Землю планетарные крупные формы, подобные растянутым дугам западной части Тихого океана, молодым горным цепям Старого и Нового Света, огромным частям моря, как [с. 127] Атлантическая расселина, имеют право постоянно разделять большие части Земли.

Зоны боевых действий на границах континентов

 

Но подобное внутреннее разделительное право и связанная с ним сила отграничения не подошли бы соответственно таким формам, какие обязаны своим существованием скорее местным капризам природы, как и человечества, чем крупным закономерностям. Однако развитие человечества, устанавливающего границы своих крупных пространств, происходило, к сожалению, не согласно столь широким географическим представлениям. Прежде долгое время на нас наводили ужас географические представления, какие недавно получены передвижением “крепостей (замков) страны” (Landfesten), изменением казавшихся незыблемыми, терпимыми рубежей на таком пути, чтобы и это считать лишь возможным или дискуссионным. Итак, приводящий нас в замешательство избыток пограничных оборонительных сооружений на малом пространстве все же приятнее, чем внушающее тревогу общее правило, из которого проистекают последние и самые второстепенные практические случаи; а именно избыток, который от упомянутых выше планетарных пограничных проявлений опускается до уровня топографически доступной пониманию малой формы, до технически управляемого, столь привычного сегодня разграничения, например между сельскохозяйственной, лесохозяйственной, садоводчески используемой землей, до спора о стоимости полезной сельскохозяйственной земли и своеобразии строительной площадки на периферии большого города, вытекающего из абсолютно фиктивных мнений о цене.

И здесь на повестке дня переоценка ценностей. Стоит лишь вспомнить о тех маленьких алеманнских сельских общинах, которые, не обладая прозорливостью, некогда разделились вблизи водопада Шафхаузена    чисто межевой границей и затем внезапно испытали, сколь глубока пропасть между участием в мировой войне и нейтралитетом, между приятным изобилием и голодом, между свободой мировой торговли и блокадой части мира, пропасть, образовавшаяся на границе их полей, которая прежде все же была проложена для другого, а не для такого разделения. Или же уясните себе, что еще и сегодня большая часть жителей баварского происхождения враждебно противостоит переоценке своей границы с Богемией — от внутренней границы к расовому рубежу, своей границы по реке Зальцах — от границы округа к имперской границе. Она все еще не понимает, что здесь не должны больше проходить ставшие небезобидными рубежи между добрыми соседями, а внушающие недоверие, подлежащие охране границы рас, земель и государств. Или же посмотрите, как граница Ялу — Тумыньцзян    в Корее в течение одного поколения из бывшего в раннем средневековье пограничного предполья между культурно‑ родственными областями стала тщательно охраняемой границей островного государства [т. е. Японии] против двух огромных континентальных держав, из едва обозначенной переселением туда‑ сюда, [с. 129] свободно передвигаемой линии — хорошо охраняемым рубежом между в корне различными политическими и экономическими системами!    

А как вести себя со скрытыми, внутренними границами — если даже ценность политических внешних границ, невзирая на глубину пространства, вдруг претерпевает такое изменение?

Какой здесь порядок? “Легислативное” (законодательное), “историческое” или же “биографическое” определение внутренней границы вплоть до самых незначительных политических пространств и расчлененных пространств? Здесь, пожалуй, лучше всего стоит на страже по отношению к противоестественному, абсолютно гибельному для народа коварству осознание того, что нет и не может быть абсолютно заброшенного места в некоей жизненной форме и даже в столь маленькой ячейке, которая не является ответственной ее частью. Нигде не сказано, что именно данное окружное управление, данная община — часто поспешно и бестолково разложенные на зеленом столе согласно частноправовому удобству — ни за что не станут ответственной частью, уязвимым местом границы великой державы, культурным рубежом между крупными расами, брешью в торговых системах и хозяйственных организмах, контрабандным центром мирового хозяйства, политической пробоиной, ведущей государственный корабль к потоплению.

В свете этого рассмотрения перед нами предстает важность строительства государственных структур в отдельности, превосходства прочной ячейки жизненной формы, построенной как водонепроницаемая система, в противовес ячеисто‑ рыхлой, неустойчивой, федералистски расслабленной системе, а с другой стороны — сверхцентрализованной и окостеневшей.

Обладающий верным инстинктом народ должен так построить каждую мельчайшую ячейку, чтобы ее граница была способна однажды стать границей самой крупной жизненной формы Это обеспечивает только “водонепроницаемая система”, надежно защищая от наводнения.

Какую долговечную силу имели и сохраняют еще сегодня французские провинции в противовес управлению (власти), произведенному Наполеоном разделению на департаменты, хотя оно было, пожалуй, хорошо продуманным централизмом. Это разделение в основном приводилось в порядок и обозначалось по системе рек, подобно весьма оберегаемому естественному качеству отдельных японских ландшафтов, в которых можно использовать карту водоразделов почти как административную карту. Здесь обнаруживается имманентная логика естественного разделения, если человек ее не перечеркивает! Гларус    , Фергана, Богемия, китайская провинция Цзянси также являются такими прочными бассейновыми государствами (Beckenstaaten) с границами по водоразделам.

Тем не менее вопрос о Бельфоре    показывает — как теперь усвоили во Франции, — что политико‑ географические проблемы [с. 130] следует серьезно обсуждать и с географической точки зрения. Стремление прежде всего заполнить естественные ландшафты, принудительно выселить население одной долины (Talschaften), высокогорного плато, котловины и объявлять вне закона их границы — это подтверждается по всей Земле. Однако и границы населенных пунктов, городские границы (Верхняя Силезия — предостерегающий пример) должны были бы сооружаться именно так! Но как поздно была осознана эта сторона задачи городского строительства! Чрезвычайно поучительна большая сила сопротивления гармоничной с природным ландшафтом, в свои границы сознательно вросшей и встроенной Каринтии по сравнению с нынешней раздробленной, ослабленной Штирией.

Но в Каринтии нет даже средних городов с подвижным рабочим населением для использования в ее строительстве, подобных Грацу и Бруку. Мы видим, что сельское и городское население в целом по‑ разному, а вернее инстинктивно, приспосабливается к проблеме границы. Инстинкт трудового населения в значительной степени тогда вернее, когда оно, как в Саарской области, является оседлым и даже имеет собственное небольшое владение. Поэтому закрепление труженика на земле — не только этическое, моральное и социологическое, но и государственно‑ биологическое требование прочности границ с чисто материалистической точки зрения. Его следует поддерживать тем более там, где сохранение существования общей жизненной формы стоит на первом плане в государственно‑ правовой мысли и восприятии. Нужно закреплять и создавать истинно коренное население, а не вечных странников, если вообще хотят углубленного, связанного с оседлым образом жизни отношения жизненной формы к жизненному пространству, на чем как раз делают акцент консервативные партии. Разумеется, оседлый житель в спокойные времена менее удобен, менее раболепен, чем не имеющий опоры; однако даже в самые бурные времена он тверже стоит на земле и умеет более крепко держаться за нее.

Следовательно, именно консервативные партии должны быть противниками сгона крестьян. Крепкое крестьянство и мелкие, но жизнеспособные домовладельцы и владельцы дворов с минимумом средств существования, не подлежащих, как в старом Китае, конфискации и закладу, — это наиболее созвучная основа для умного патрициата в духе жизнеустойчивой японской феодальной структуры, которая в силу прочности своего принципа yumei mujitsu    так долго сохраняет свой авторитет.

Какие именно опасности при новом разграничении Ирландского свободного государства с Ольстером    выявились в результате неумного обращения с ирландским сельским населением; с какой неоспоримостью Донегол, Литрим, Каван и Монахан оказывали давление на упрямо державшееся за Ольстер [графство] Фермана (с памятной битвой у местечка Эннискиллен)    и помогли там создать прямо‑ таки немыслимо опасный выступ, которого тщетно пытались избежать иным проведением [с. 131] границы, но это не было осуществлено из‑ за прочного устройства обжитых границ провинции.

Здесь хорошо сохранилась большая прочность старых границ провинции по отношению к более поздней границе большого пространства!

Но для нас, немцев, пожалуй, самый поучительный пример — ячеистая структура западной границы немецкой народной и культурной почвы, истинный кладезь благоразумия. Какими структурно прочными оказались в сравнении со структурно непрочными габсбургскими графствами и фогствами (вотчинами монастырей) Эльзасский союз десяти городов, граница имперского города вообще по отношению к чужеязычным миграционным потокам, как долго сохраняется отграниченное природой графство Зальм. Как совершенно по‑ иному сохранился прочно запертым — несмотря на страдания — старый рейнский Курпфальц на обоих берегах Рейна по сравнению с более поздними образованиями — баварским Пфальцем    и конгломератом Бадена! Как покарало незнание геополитического факта, что все естественные границы пересекали Рейн, что особым выделением Рейнской впадины (Rheingraben) (конкуренция железных дорог, упущения в мостостроении и др. ) играли только на руку противнику, для которого было важно разрушить естественную связь в единстве равнины Верхнего Рейна. Как жестоко отомстило то, что по хребту Вогезов вообще проложили биологически неверную имперскую границу, в то время как именно здесь для защиты равнины Верхнего Рейна следовало бы расширить анэйкумену, пойдя на жертвы в другом месте!

Чтобы, кроме того, продемонстрировать некоторые ныне ставшие известными “школьные” случаи и более древние особой международноправовой и биогеографической поучительной силы, обратим внимание, как в корне различно ведут себя океанское и приморское (litorale) японское государство и речное (potamische) и континентальное китайское по отношению к чужеземным опорным пунктам (Wachstumsspitzen) на их морских окраинах. Как заботливо поступала старая и поступает новая Япония, стремясь привязать к побережью и блокировать чужие опорные пункты, поскольку их нельзя отделить лагунами, как Осиму или Хирадо, лежащие на островах, или как Иокогаму. Напротив, как неопределенно отграничивает Китай концессии в Тяньцзине, Шанхае, Шанхайгуане, а также полунейтральную область Циндао!    

Как не подозревавшая возможностей чужеземного десанта Россия заботливо обустроила в Дайрене    (Даляне) именно то место против Порт‑ Артура, где позднее высадились японцы. Как мало думал немецкий флот о защите “хинтерланда” Цзяочжоу    , против возможной угрозы оттуда. Как осмотрительно поступила Франция при новом расчленении важной территории Бельфора    . Как плохо проведено разграничение в Верхней Силезии, в Саарской области! [с. 132]

Как прискорбно дает о себе знать недостаточно развитое пограничное чувство в вопросе Большого Гамбурга, — органическом, гармоничном проведении городской и земельной границ, какую жалкую роль играет оно при прокладке автомобильной дороги от Манчестера на Ливерпуль через 15 общин, из которых 4 традиционно городские, 2 имеют конституцию города, 5 застроены как город и 4 — как село, в вопросах роста Бирмингема, Ливерпуля, Плимута‑ Девонпорта    , а также Большого Лондона, Берлина, Нью‑ Йорка, Токио и треугольника городов Осака — Кобе — Киото, в вопросе Большого Шанхая.

Несомненно, мы стоим вообще перед ухудшением пограничных состояний, вызванным цивилизационным заблуждением стареющего жизненного и культурного круга, — все более растущей опасностью механизации, разрушения истинных культурных ценностей все тем же цивилизационным заблуждением.

Вчитайтесь в слова Бенджамена Анри Констан де Ребека    (1814 г. ): “De l'esprit de conquete et de l'usurpation dans leur rapports avec la civilisation europeene”    , которые цитирует Монтейн в своем “Новом принципе международного права”. Конечно, против этого понимания самым ужасным образом грешит идея Монтейна о переселении народов и их жизненных форм по Земле — даже не осознавая этого, — представляемая одной из многих добропорядочных, страстных идей, которые появились после войны, причем и идеи Ратцеля были глубоко неправильно поняты.

Итак, именно этот вопрос приобретает все большую важность. [с. 133]

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...