Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Производство отравляющих веществ

 

Еще до начала Первой мировой войны на вооруже­нии практически всех стран - участниц будущего конф­ликта состояли боевые отравляющие вещества (ОВ), сна­ряженные ими боеприпасы и приборы для их вылива­ния и распыления. Официально применение ОВ в ходе боевых действий было запрещено еще Гаагскими конвен­циями 1899 и 1907 гг. Германия нарушила запрет первой, применив боевые газы на Восточном фронте против ар­мии генерала Гурко в январе 1915 года. Су­щественного ущерба русским войскам тогда причинено не было. После того как Германия повторно применила газы, но уже с более серьезными последствиями в битве на Ипре (9 апреля 1915 г.), практически все воюющие державы начали активно использовать ОВ. Оте­чественное военно-химическое производство в то время находилось в зачаточном состоянии - за время войны на российских заводах было произведено всего 3650 т ОВ, в то время как в Германии - 68 100 т[34].

После окончания Гражданской войны было обна­ружено, что химические войска РККА имеют весьма слабую материальную часть, поскольку накопленные еще с Первой мировой войны запасы ОВ и средств за­щиты были практически израсходованы, а новых не производили. Между тем ни одна из участвовавших в войне стран не намеревалась останавливать гонку хи­мических вооружений. Подписанный в 1925 году все­ми странами, включая и Германию, Женевский прото­кол о неприменении в боевых действиях удушливых газов и бактериологических средств никак не повлиял на продолжение исследований в этой области и на про­цесс создания еще более совершенных ОВ и средств доставки. В 1918 - 1945 годах химическое оружие зани­мало ту же нишу, что и атомная бомба в наши дни. На­личие химических арсеналов у страны, вовлеченной в военный конфликт, служило лучшей гарантией непри­менения «боевой химии» ее противником, чем любые международные протоколы и конвенции. Советское руководство это прекрасно понимало.

Для решения задач снабжения химвойск РККА 15 августа 1925 года при начальнике Управления снабжения РККА было создано ВОХИМУ (Военно-хими­ческое управление), первым начальником которого стал Я.М.Фишман, ра­ботавший до этого помощником советского военно­го атташе в Германии. Начинать ему пришлось бук­вально на пустом месте - в условиях полного отсут­ствия технической базы, технологии производства и необходимых специалистов. В таких условиях впол­не естественным был поиск технической помощи за границей, в данном случае — в Германии, при посред­ничестве ГЕФУ. Немецкая сторона порекомендовала в качестве партнера молодого немецкого химика Хуго Штольценберга, который в то время занимался созда­нием секретных опытных заводов-лабораторий по производству небольших партий ОВ для рейхсвера.

В мае 1923 года, в ходе визита германской военной делегации в Москву, был выработан договор о рекон­струкции химического завода «Бертолетова соль» в Са­маре на базе концессии. В договоре заранее были обо­значены требования к производительности предприя­тия после завершения его реконструкции: бертолетовой соли - 26 тыс. пудов, хлорной извести - 75, каустической соды - 165, олеума - 250, суперфосфата - 400, фосгена - 60 и иприта - 75 тыс. пудов[35].

Сразу же после заключения этого соглашения «Берсоль» была ликвидирована постановлением Президиума ВСНХ от 17 октября 1923 года, а ее имущество пол­ностью отходило акционерному обществу «Метахим», являвшемуся уже совместным советско-германским предприятием.

22 ноября 1924 года между ГЕФУ, Штольценбергом и обществом «Метахим» был заключен договор о концессионировании самарского химического завода, причем на базе «Метахима» и ГЕФУ вновь учреждалось смешанное акционерное общество «Берсоль».

По договору, заключавшемуся сроком на 20 лет, со­ветская сторона в лице «Метахима» соглашалась пре­доставить в концессию химический завод в Иващенкове под Самарой, немецкая сторона (ГЕФУ и фирма «Штольценберг») была обязана организовать на этом заводе к 15 мая 1924 г. производство серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, супер­фосфата и жидкого хлора, а иприта и фосгена (ОВ) не позднее шести месяцев после окончания строительства необходимых для этих производств зданий, и бертолетовой соли — к 1 июля 1924 г. Советский Союз вкладывал в дело 5 880 000 золотых рублей, Германия, через ГЕФУ, — 4 460 000 золотых рублей[36]. Значитель­ную долю в производстве завода должна была состав­лять продукция вполне мирного назначения — сель­скохозяйственные удобрения и средства борьбы с вредителями. Что же каса­ется военной продукции, — «Берсоль» должна была, после выхода завода на пол­ную мощность, снаряжать ежегодно по 500 000 сна­рядов с ипритом и фосгеном.

Параллельно ВОХИМУ пыталось искать в Германии партнеров по организации совместного производства средств химзащиты. Однако переговоры с фирмой «Ауэр» о совместной разработке и производстве про­тивогазов провалились. На заводе в Иващенкове удалось к концу 1924 года наладить производство суперфосфата, а через год была запущена линия по производству серной кислоты, но в итоге комиссия «Метахима» забраковала оба потока ввиду применявшихся там устаревших технологий и недостаточной безопасности производства. Деятельность немецких специалистов не устроила руководство ВОХИ­МУ, и советская сторона потребовала отзыва с производ­ства всех присланных фирмой Штольценберга специали­стов, ввиду их полной некомпетентности.

Помимо тех же причин, которые способствовали кра­ху предприятия «Юнкерса» в Филях, в данном случае имело место еще и определенное несовпадение взглядов советской и немецкой сторон на перспективы концес­сии в Иващенкове. Штольценберг не имел свободных средств для инвестирования в крупное производство, а рейхсверу был нужен всего лишь еще один небольшой завод-лаборатория, спрятанный от глаз Контрольной комиссии союзников в глубине советской территории. В то же время ВОХИМУ и Фишман требовали от немцев построить им завод-гигант, выдающий по 4 тонны ОВ ежедневно. Заместитель наркома обороны И.С. Уншлихт 21 января 1927 года направил Ворошилову и Фишману служебную записку с требованием отобрать завод у Штольценберга и передать его на баланс ВСНХ СССР. В ней он, в частности, писал: «До настоящего времени у нас не было производ­ства ОВ в заводском масштабе. Небольшая установ­ка эксольхима и строящийся Ольгинский завод ВОХИМ треста носит характер экспериментальный, опытных установок, а не крупного заводского производства, могущего хотя бы в какой-либо степени удов­летворить потребность Красной Армии на случай вой­ны. В заводе «Берсоль» мы получаем первую и пока единственную базу производства ОВ в крупном масш­табе. На нем исключительно придется пока базироваться в ближайшем будущем»[37].

В итоге завод был передан образованному при ВСНХ «Вохимтресту». История «Берсоли» завершилась так же бесславно, как и «дело Юнкерса» — че­редой разбирательств и арбитражных судов, в результа­те которых концессия была ликвидирована.

 


Производство боеприпасов

 

После заключения в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу, фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов.

В докладе о работе «Метахима», направленном Розенгольцом 19 июня 1924 г. Дзержинскому (ВСНХ), Рыкову (СНК) и Троцкому (РВС СССР), сообщалось, что «Метахим» заключил с «ГЕФУ» два договора: один — о создании «Берсоли» и второй — о выполнении для «ГЕФУ» «заказа в 400 тыс. снарядов для полевых трехдюймовых орудий, по себестоимости на общую сумму около 18 млн. золотых рублей». Заказ выполнялся Главвоенпромом на заводах: Тульском патронном (гильзы), Златоустовском сталелитейном (стаканы), Казанском пороховом (порох), Ленинградском трубочном имени т. Калинина (трубки), Богородском взрывном заводе (снаряжение стаканов), Охтенском пороховом (сборка трубки и ее снаряжение)[38]. По договору ГЕФУ передало 600 тыс. американских долларов на налаживание производства и 2 млн. долларов — аванс под заказ.

Главным инструктором по заказу являлся бывший полковник артиллерии рейхсвера Арнольд, инструкторами на заводах Вернер и Митман — в Туле, Крюгер и Старк — в Ленинграде, Генрих и Билецкий — в Охте, Кдиппе и Гейдельбергер — в Златоусте.

К декабрю 1925 г. выполнение «снарядного» заказа завершалось. Поскольку речь при этом шла о единичном, хотя и весьма выгодном для СССР с точки зрения цены заказе, то перед Москвой встал вопрос о том, как быть дальше. Начальник немецкого генштаба Хассе в беседе с первым секретарем советского полпредства в Берлине И. С. Якубовичем, 8 декабря 1925 г., говорил, что на повторный заказ денег нет и что формально обязательство дать новый заказ на немецкой стороне не лежит, так как на переговорах в 1923 г. заказ размещался как единичный, без обязательства повторения. Именно поэтому немцы тогда смогли пойти на ту цену, которую они платят и которая связана с чрезвычайными переплатами по сравнению с себестоимостью аналогичного производства в Германии[39].


Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...