 |
Послесловие
|
|
|
|
Эта книга охватывает полтора века истории Римской империи – со 117 по 284 г. н. э. На это время приходятся две очень непохожие друг на друга эпохи в истории великого государства, простиравшегося от Рейна и Дуная до Сахары и от Атлантического океана до Евфрата. Первая из них – это так называемый «золотой век» империи, время правления династии Антонинов (117–180 гг. – Адриан, Антонин Пий, Марк Аврелий), период мирного сотрудничества императоров и сенатской знати, спокойствия в провинциях, затишья на границах. Вторая падает на так называемый «кризис III века» (от Максимина до Нумериана, 235–284 гг. ). Она – полный контраст: императоры ставленники солдатчины, каждая армия выдвигает своего узурпатора, между ними ведутся непрерывные гражданские войны, провинции разорены, с севера вторгаются германцы, с востока – персы. Между этими эпохами лежит как бы переходный период – правление династии Северов: Септимий, Каракалл, Гелиогабал, Александр (193–235 гг. ), – гражданских войн еще нет, но империя уже стиснута военным кулаком. Останавливается повествование на пороге новой эпохи временного укрепления империи – когда императорам Диоклетиану (284–305 гг. ) и Константу (306–337 гг. ) удалось восстановить относительное единство державы еще на столетие.
Из нескольких посвятительных обращений следует, будто бы именно эти императоры поручили написать биографии своих предшественников шести историкам: Элию Спартиану, Юлию Капитолину, Вулкацию Галликану, Элию Лампридию, Требеллию Поллиону и Флавию Вописку. Мы ничего не знаем о них, больше они ничего не написали, и имена их больше нигде не упоминаются. Манера изложения и стиль у них одинаковы – все они пишут, как один человек. Поэтому в современной науке этих авторов принято называть scriptores historiae Augustae, «сочинители истории Августов» (имя «Август» стало к этому времени титулом правящего императора). Заглавие «Властелины Рима», под которым напечатана сейчас эта книга, – условное.
|
|
|
Почему именно императорские биографии стали формой описания римской истории? Совсем не потому, что этот жанр лучше помогал ее понять. Для этого лучше подошел бы традиционный тип летописи, год за годом освещающей события, происходившие во всех концах империи. Римскому плебсу было не так уж важно, кто его тешил хлебом и зрелищами, а жители провинций – кто их угнетал налогами и разорял междоусобными войнами.
У императора Адриана мог быть дурной характер, но чувствовала это только его семья и близкое окружение, а не Рим, не Италия, не средиземноморская держава. Однако читателям свойственно любопытство, а политической пропаганде – плакатное упрощение. Пропаганда четко делила правителей на хороших (миротворцев) и плохих (мятежников). А исполнители старательно расписывали биографии первых эпизодами высокого благородства, а вторых – самыми низкопробными сплетнями. Если сплетен недоставало, их выдумывали.
Основателем жанра императорских биографий был писатель Светоний Транквилл – он упомянут в жизнеописании императора Адриана. При Адриане он выпустил свое сочинение «Жизнь двенадцати цезарей» (от Юлия Цезаря до убийства Домициана в 96 г. н. э. ). Все биографии были выстроены по одной схеме: происхождение правителя, путь к власти, внутренняя политика, зрелища для народа, войны, семейная жизнь, фавориты, внешность и привычки, смерть и погребение. Эти рубрики заполнялись россыпью как можно более ярких фактов, характеризующих императора сначала с хорошей стороны, а потом с дурной (или наоборот). Факты эти Светоний не выдумывал, а черпал одни из прижизненных панегириков императору, другие из памфлетов против него, а мелкие занимательные подробности добавлял сам из разысканий в государственных архивах. Сто лет спустя вслед ему написал жизнеописания следующих «двенадцати цезарей» (до Гелиогабала) важный чиновник Марий Максим. Они не сохранились, ссылки на них есть в нашей книге, авторы ее считают его писателем ненадежным, у которого «история перемешана со сказками», но сами следуют в своем обращении с историей именно за ним. У них есть ссылки на писателей, которые никогда не существовали, цитаты из документов, вымышленные от начала до конца, фантастические генеалогии, придуманные имена и т. д. В первых биографиях (посвященных Антонинам) больше надежности, под конец – больше выдумок. Восстановить источники, которыми пользовались «сочинители истории Августов», отделить заимствованные ими вымыслы от их собственных, – дело спорное и трудное, и входить в эти подробности мы не будем.
|
|
|
Сто лет назад немецкий историк Г. Дессау обратил внимание на то, что некоторые названия должностей в нашей книге соответствуют не тому времени, которое описывается, а гораздо более позднему – уже после Диоклетиана и Константина; и что некоторым вымышленным персонажам даны имена с таким расчетом, чтобы они казались достойными предками вельможных родов, выдвинувшихся только в конце IV в. Он сделал вывод, что посвящения шести авторов Диоклетиану и Константину – фикция, такая же, как многое другое в этой книге, написана же она была значительно позже, в 390‑ х годах, и по‑ видимому, одним автором. Вероятно, неизвестный сочинитель взялся за свою работу всерьез, но столкнулся в ней с трудностями, непривычными для дилетанта, и стал решать их с помощью собственной изобретательности.
Дальше – больше, и наконец, он решил снять с себя ответственность, приписав свои измышления шести выдуманным же историкам прошлого. При книге, несомненно, бьшо какое‑ то общее предисловие, до нас не сохранившееся; может быть, там сочинитель и рассказьшал, как он будто бы нашел в архивах писания таких‑ то старинных историков, заинтересовался, порешил их издать и т. д.
Столь смелая гипотеза, разумеется, вызвала споры, затянувшиеся до наших дней. Большинство ученых примкнули к поздней датировке, предложенной Дессау; меньшинство держатся традиционной ранней датировки; отдельные ученые предполагают серединную дату, 360‑ е годы. Единогласие до сих пор не достигнуто и когда в 1957–1960 гг. этот перевод «Сочинителей истории Августов» печатался в журнале «Вестник древней истории», то автор одной из предпосланных ему статей, Е. М. Штаерман, склонялась к ранней их датировке, а автор другой, А. И. Доватур, к поздней.
|
|
|
Пусть читателя нашего издания это не смущает. Для него важно одно – не принимать за чистую монету все, что говорится на этих страницах. Перед ним не столько история, сколько исторический роман. Отделять в нем по крупицам факты от вымыслов – это трудная забота специалистов‑ историков. Мы намеренно не входим в эти подробности и ограничиваемся самым малым комментарием. Пусть то, что писалось как исторический роман, и читается как исторический роман. Этот жанр ведь тоже рожден античностью. Был нравоучительный роман Ксенофонта о воспитании мудрого Кира Персидского; был безымянный греческий роман о сказочных подвигах Александра Великого; в III в. н. э. ритор Филострат написал роман о мудреце и чудотворце Аполлонии Тианском, действовавшем при Нероне и Домициане; к этой традиции примыкают и «Властелины Рима» с той лишь разницей, что они используют в качестве материала более свежие события и старательнее стилизуются под «настоящую» историю.
Так и читали эту книгу на протяжении веков – как занимательное и поучительное чтение. На русский язык она была впервые переведена еще в любознательном XVIII в. («Шесть писателей истории об Августах», СПб., 1775. Ч. 1–2). В положительном XIX в. о ней не вспоминали. В пору революций и контрреволюции XX в. она ожила вновь. Поэт Валерий Брюсов, много и усердно занимавшийся поздней античностью, зимой 1917–1918 гг. читает цикл публичных лекций о падении Римской империй, целиком строя характеристику кризиса III в. на данных «сочинителей истории Августов», хотя отлично понимает их ненадежность. В примыкающей к этому циклу лекции «Урок истории» он, сжато и почти цитатно пересказывая описания бедствий времени их жизнеописаний Гордианов, Максима и Бальбина, Галлиенов и «30 тиранов», задает риторический вопрос: «Написано ли это вчера или это – пророчества, когда‑ то выставленные каким‑ то прозорливцем? » – и продолжает: «Забытая „История Августов“ для наших дней приобретает совершенно новое значение: если ее не стоило читать в течение 1600 лет, то теперь настало время снять с полки эту книжку, стряхнуть с нее пыль и положить к себе на стол. Биографиям императоров, составленным… около 300 г. по Р. Х., пришла пора сделаться „настольной“ книгой русского читателя в году по Р. Х. 1918». Оставим Валерию Брюсову гиперболизм его стиля; но решимся предположить что эпоха, оправдывающая интерес русского читателя к истории этих «Властелинов Рима», еще не пришла к своему концу.
|
|
|
М. Л. ГАСПАРОВ
[1] Вероятнее, в Италике (см. Геллий. 16. 13. 4; Евтропий. 8. 6. 1; Иероним. Хроника. 197b)
[2] 24 января 76 г.
[3] Родовое имя Аттиана было не Целий, а Ацилий
[4] 76 г.
[5] Многоточия соответствуют лакунам в рукописном предании.
[6] Гадание по Вергилию (Vergilianae sortes) – широко распространенная в античности разновидность клеромантии (гадание по жребию). Существовало также гадание по Гомеру, Гесиоду и т. д., у христиан – по Библии. Гадать по Вергилию любили и гуманисты Возрождения.
[7] Римлян царь – имеется ввиду Нума Помпилий.
[8] Вергилий. Энеида. 808 сл. (здесь и далее переводы из Энеиды С. А. Ошерова под ред. Ф. А. Петровского)
[9] Лицинии Суре. См.: Плиний Младший. Письма. 4. 30; 7. 27.
[10] Плотина Помпея – супруга императора Траяна.
[11] 101 г.
[12] 105 г.
[13] Второй поход на даков – 105–106 гг.
[14] Текст лишен смысла: консулами в 107 г. (когда Адриан был претором) были Лициний Сура в третий раз и Созий Сенецион; Юлий Сервиан был консулом во второй раз в 102 г. (вместе с Лицинием Сурой), а второе консульство Аттия Субурана было в 104 г. (вместе с Азинием Марцеллом).
[15] 108 г.
[16] 118 г.
[17] Сравни: […друзья спросили у Александра, кому он оставляет царство? Он ответил: «Наилучшему»] (Арриан. Поход Александра, 7. 6. 23. Пер. М. Е. Сергеенко)
[18] …следовать древнему образу действия – т. е. возврат к идее Августа о сохранении и укреплении существующих границ империи (ср. Тацит. Анналы. I. 11)
[19] Партамазирис – в написании имени допущена ошибка: речь идет о Партамаспате.
[20] Август принял имя отца отечества во 2 до н. э., через 25 лет после начала своего правления. Адриан принял это имя в 128 г.
|
|
|
[21] Венечное золото (aurum coronarium). Золотой венец преподносился полководцу‑ победителю от имени побежденных или союзников. Уже в республиканское время такое добровольное преподношение превратилось в налог.
[22] Ср. Плиний. Панегирик императору Траяну. 26. Пособие для детей бедных граждан было введено при Нерве.
[23] …общество собеседников императорского величества (contubernium imperatoriae maiestatis) – то же, что и совет принцепса (consilium principis). Употребленное здесь название более не встречается.
[24] 119 г.
[25] См. Адр. VII. 2.
[26] Поска – напиток из воды, уксуса и яиц
[27] государственного секретаря (magister epistularum) – анахронизм: такой титул появился лишь при Диоклетиане. Светоний занимал должность личного секретаря (ab epistulis) Адриана. Эту должность Адриан преобразовал в государственную. См. Адр. XXII. 8.
[28] …тайных агентов – frumentarii (собственно, «поставщики хлеба». «Первоначально это был конвой, сопровождавший обозы с хлебом… если в легионах на них и лежит обязанность заботиться о солдатском продовольствии, то она соединяется с другой – следить за солдатами и выслеживать недовольных и подозрительных людей… Со времени Септимия Севера они стояли на Целии в особой казарме (castra Peregrina – „чужеземный лагерь“). Название это объясняется тем, что фрументарии набирались из разных провинциальных легионов, которые состояли из уроженцев провинции») (Сергеенко М. Е. Жизнь Древнего Рима. М., Л., 1964, с. 300).
[29] Вероятно, восстание иудеев было связано с переименованием Иерусалима в Colonia Aelia Capitolina и с постройкой храма Юпитера на месте разрушенного в 70 г. иерусалимского храма. Главой этого восстания (131–135/136) был Симон Бар‑ Кохба.
[30] Известно, что Антонин Пий запретил обрезание (Dig. 48. 8. 11 pr. ); Адриан лишь издал указ о категорическом запрещении кастрации (Dig. 48. 4. 2). Возможно, впрочем, что Адриан рассматривал обрезание как кастрацию. В тексте: vetabuntur mutilare genitalia.
[31] Об Уммидии Квадрате см. Плиний Младший. Письма. 6. 11; 29; 7. 24; 9. 13.
[32] Ср. своеобразный ответ Гете на этот литературный анекдот:
Нет, за Цезарем я не пошел бы к далеким британцам,
Флор в попину* скорей мог бы меня затащить.
Мне куда ненавистней печального севера тучи,
Чем хлопотливый народ южных пронырливых блох.
|
|
|
