 |
Глава 23. Шоферы. Корона бургундов
|
|
|
|
Глава 23
Июнь 451 года. Галлия, Каталаунские поля
Битва
– Они там, там, я их видел! – подбежав к ярко пылавшим кострам, выкрикнул Тужир. – Там, в долине!
– Кто – там? – схватив копье, переспросил Истр. – Кого ты видел?
– Наших, из отряда гепидов. Я слышал, как они кричали, – юноша озадаченно тряхнул кудрями. – И еще там были франки. Кажется, они друг друга преследовали.
– Что ты несешь?
– Кто кого преследовал, я что-то не понял? – Из шатра на шум выглянул Хлотарь. Старый сигамбр, как всегда, был полностью готов к битве, будто так и спал – в кольчуге, с мечом и секирой. – А ну, парень, докладывай все подробно!
– Так я и говорю, – Тужир шмыгнул носом. – Я с дерева наблюдал, пока еще не стемнело. Смотрю – всадники, всадники, всадники… Пеших тоже полно! Я скорее с дерева, а то еще подстрелят! В траве спрятался – гепиды прошли, назад, к нашим главным силам!
– Ты с ними разговаривал?
– Да. Только не очень-то охотно они рассказывали. Говорят, с франками столкнулись, которые Аэцию служат. Мне Витланк рассказал, ну тот, который в нашем отряде когда-то был, он говорит, это были франки, он своих узнал.
– И что?
– Они вроде сами не поняли, чей верх остался, но много наших полегло…
– Да, толку от тебя мало, парень! Беги, перехвати кого-нибудь там, у лесочка, кто лучше знает, что к чему.
– Ага! – Тужир с готовностью кивнул. – Сейчас, я быстро, я мигом.
– Подожди, один не ходи! – Закинув седые косы за спину, ветеран обернулся. – Радомир, Истр, Фротвей, с ним сбегайте. Только побыстрей.
Парни быстро собрались, однако бежать никуда не пришлось – подчиненные Аттиле гепиды вышли к лагерю сами. Многие были ранены, кого-то товарищи несли на руках; тут же, у костров, занялись перевязкой.
|
|
|
– Франки Аэция! Рипуарии, мы встретились с ними нос к носу, – пояснил раненный в руку Витланк.
– Кто же победил?
– Честно? Не знаю. Но погибших с обеих сторон множество.
– Надо немедленно доложить! Похоже, начинается! – Старый сигамбр крепче сжал рукоять секиры. – Эх, есть ли что слаще для души, чем предчувствие великой битвы? Фротвей, Хильдегавд, проводите этих славных воинов к херцогу. Радомир, бери своих парней и быстро вон туда. – Он показал на смутно синевший в сумерках холм. – Бегите, пока еще не совсем стемнело. Разузнайте обстановку, да смотрите, осторожнее.
– Мы не боимся смерти! – Тужир выпятил грудь.
– Мне плевать, чего вы боитесь, но от ваших трупов мне толку не будет! – рявкнул Хлотарь. – Мне нужны живые разведчики, поэтому берегите свои задницы, ясно?
– Все ясно, командир, – вытащив и снова вложив в ножны свой меч, заверил Рад. – Узнаем и вернемся.
– Да хранит вас Святая Дева и древние боги.
Они прошли рощицей, проползли по оврагу, прокрались по руслу почти пересохшего ручья, потом поднялись на склон холма и сразу же услыхали гул множества голосов и конское ржание.
– Это они! – обернувшись, шепнул Радомир. – Дальше не пойдем, отсюда посмотрим.
– И много мы отсюда увидим?
– Хотя бы просто послушаем… Тсс!
В ставку главных сил друзья вернулись на рассвете, под прикрытием утреннего тумана – усталые, мокрые, но живые. А могли бы и не уцелеть, потому что если бы вчера пошли чуть дальше, то оказались бы прямо посреди лагеря имперских франков.
– Там не только франки, но еще и бургунды, саксы, рипуарии, брионы, сарматы, – обстоятельно докладывал Радомир, чертя на земле план острой веткой. – Здесь, слева – везиготы. А римляне – на склоне холма, справа, если с нашей стороны смотреть.
Сам великий Аттила внимательно слушал, в задумчивости покусывая травинку, а вокруг стояли его приближенные: вождь гепидов Ардарих – надменного вида мужчина в узорчатом плаще, остготские конунги, в том числе Валамир, покровитель Эрмольда. Судя по тому, что Валамир слушал внимательно, но невозмутимо, предатель еще не объявился и Родиона не опорочил – Бог пока берег, видать, матушка Женевьева и Хильда молились усердно.
|
|
|
– Аэций слева от нас, – выступив вперед, пояснил Варимберт. – Командует легионами, состоящими почти только из германцев, и это самая боеспособная часть войска. Впрочем, вестготов Теодориха, что стоят справа, тоже не стоит недооценивать. Вождь их уже стар, но отважен. В центре остается наиболее слабая часть римского войска – аланы Сангибана и с ним часть франков, уже порядком потрепанных вчера ночью гепидами.
– Хорошо, – выслушав, кивнул Аттила. – Силы у нас примерно равные и особого преимущества ни у кого нет. Боги не дают мне особо хороших предзнаменований… – он бросил взгляд на бараньи внутренности, выложенные на большие серебряные блюда, – и потому придется призвать на помощь силы тьмы.
«О чем это он? » – с беспокойством подумал Родион. Уж больно зловеще прозвучали эти слова повелителя гуннов.
Видимо, ожидая вестей и колеблясь в принятии решения, Аттила слишком затянул с началом битвы – день был уже в разгаре, позволяя разглядеть толпы вооруженных людей и колышащиеся на ветру знамена. Но вождь все еще ждал. Чего?
Лишь в третьем часу дня Аттила, на белом коне выехав вперед, послал своих верных гуннов атаковать занятый римлянами холм.
Ударили барабаны и литавры, гнусаво запели трубы, вокруг поднялась буря криков, свиста, боевых кличей, устрашающего воя. Могучей лавиной гуннская конница ринулась с холма. Позади шла варварская пехота, в том числе и отряд Хлотаря.
– Хунну! Хунну! – слышалось со всех сторон так, что давило уши.
– Хунну! Аттила! Аой!
Тучей промчались всадники – синее июньское небо заслонили стрелы.
– Хунну! Хунну! Аой!
Кто были эти люди, что мчались сейчас навстречу смерти? Гунны, готы, словене, сигамбры, гепиды, аланы, герулы – всех не перечислить, и точно такие же варвары противостояли им в войске римлян, порой другие ветви тех же самых племен.
Радомиру, по большому счету, было все равно, кто победит в битве, да и в войске Аттилы он мало кого знал, кроме Истра, Тужира да Миусса. Ему нужно было лишь уйти отсюда живым вместе с назваными братьями, забрать Хильду и вернуться домой. И все же общее чувство захватило и его. Он словно мчался с горы на мотоцикле с неисправными тормозами – ветер в лицо, и не остановиться, не повернуть назад. И безумная, отчаянная радость, когда нечего терять и остается лишь упиваться свободой падения. Бояться за свою жизнь стало некогда – битва захватила его, словно арканом, увлекла, закружила. Огромная вооруженная толпа, называемая здесь войском, сейчас решала и думала за него, и он слился с ней, разделяя ее ярость и жажду убивать.
|
|
|
– Аттила! Аттила! Аой!
Склон холма круче забирал вверх, уже приходилось карабкаться, и стало трудно сохранять строй, чего не уставал требовать Хлотарь.
– Держитесь вместе, чувствуйте локоть друга!
Радомир чувствовал Истр и Тужира по сторонам от себя. Но теперь это были не испуганные словенские подростки из глухого селения, а настоящие юные воины в галльских кольчугах, захваченных еще при осаде Аврелианума, в сверкающих на солнце шлемах, с короткими метательными копьями-ангонами и круглыми синими щитами.
О, как славно было ощущать себя частью несокрушимой волны силы! Идти вот так, сомкнув щиты, чувствуя рядом плечо товарища и брата.
– Аттила! Аой!
Унесшиеся вперед конники уже вступили в бой – с вершины холма слышались крики, звон оружия и ржание лошадей.
– Там аланы и рипуарии! – на ходу подбадривал своих Хлотарь. – Гунны втянут их в битву, а мы добьем. Слава, слава великому Аттиле!
– Аой!
Покачивались над щитами наконечники копий, мерно гремели шаги – когорта Хлотаря шла в бой, уверенная в победе.
А враги уже были совсем рядом – выскочили из-за рощицы, вспенив копытами коней неширокий ручей, завыли, закричали, устремясь в бой.
Отряд старого сигамбра встретил их, ощетинившись копями, словно еж. Вот враги приблизились на нужное расстояние; трубным звуком рога был подан сигнал, и ангоны взвились в воздух, чтобы тут же обрушиться на вражеских воинов и лошадей.
|
|
|
– Мечи и секиры – к бою! – командовал ветеран. – Сомкнуть щиты! Вперед!
Воины уверенно двинулись на врагов. Конница римлян тут же попыталась атаковать с флангов, однако была остановлена тучею стрел. Остальные сражались пешими, и вот уже две лавины сошлись, лицом к лицу, щитом к щиту.
– Аэций, виват!
– Виват, цезарь!
– Аттила, аой!
У римлян сигнал к броску копий подавал особый человек – примипил. Вот он метнул пилум, а вслед за ним и остальные. Один из пилумов впился в щит Радомира, враз потяжелевший.
– Бросай! – закричал Хлотарь. – Брось свой щит, парень, и бейся!
Оба строя развалились, и каждый теперь сражался сам за себя.
В-вух! – пролетела над головой секира.
Радомир пригнулся и тут же нанес удар, лезвие его скрамасакса встретилось с тяжелым клинком спаты.
Удар! Звон! Искры!
Доставшийся ему противник тоже успел потерять щит, но носил чешуйчатый римский доспех и шлем с перьями. Судя по лицу – опытный воин, с таким будет непросто. Вот снова выпад – молниеносный, как бросок ядовитой змеи! Радомир отскочил влево, ударил по вражескому мечу и тут же, переводя натиск в иную плоскость, выпадом поразил легионера в ногу выше колена. Короткие штаны франка окрасились кровью, лицо покраснело, превратившись в свирепую рожу.
Выкрикнув какие-то проклятья, германец снова ринулся в бой, словно не замечая полученной раны. Двигался он стремительно и наносил удары один за другим.
«Давай, давай! » – усмехался про себя Родион, уверенно отражая натиск. Чем больше соперник двигается, тем быстрее истечет кровью, и останется только его добить. Можно уклониться влево, заодно помочь Истру – немного отвлечь его противника на себя. Теперь вправо, ближе к Тужиру. Хорошо парень бьется, молодец! Ну, что, господин римлянин? Пока не вымотался? Еще побегаем? Как угодно…
Враг уже тяжело дышал, орудуя спатой из последних сил. Лицо его блестело от пота, а кровь все текла по ноге.
Радомир нарочно открылся, подставил плечо, но враг был слишком опытен, чтобы так глупо попасться. Сделал шаг назад, пропустил бросившегося в выпаде юношу и вот тогда-то стремительно нанес удар, вложив в него все остатки сил.
Лишь в последний момент Радомир успел уклониться. Острый клинок разорвал кольчугу у плеча, да там и застрял. Кость не была задета, но плечо пронзила адская боль. Все поплыло перед глазами, кони и люди превратились в колышущиеся тени.
Стоять! Держаться!
Закусив губу, Радомир подался назад, и вражеский клинок со скрипом освободился. Проворно сделав шаг вперед, юноша быстро ударил снизу, метя в шею. Кровь из перерубленной артерии обдала его теплым душем, но теперь Родиона не мутило от запаха крови – привык. Наоборот – теперь этот запах рождал восторг и ликование, ибо был запахом победы! Недаром старый сигамбр утверждал, что нет ничего слаще крови поверженного врага! Кстати, а где сам-то Хлотарь?
|
|
|
– Аттила! Аттила! Аой!
– Вива, цезарь!
– Римляне! – вдруг раздался откуда-то слева голос Хлотаря. А вон он и сам, возле куста, машет окровавленной секирой; весь забрызган кровью, но, похоже, не ранен. – «Черепаха» слева! Берегись!
– И справа «черепаха»! – указывая мечом, тут же закричал Тужир. – И там римляне!
Посланные на подмогу отборные когорты Аэция двигались молча, как на параде, лишь легионеры мерно печатали шаг да копья покачивались в такт. И от этой тишины было особенно жутко – она пугала сильнее, чем варварский визг и вой. Впереди сплошной стеной краснели прямоугольные щиты – скутумы, такие же щиты прикрывали когорту с боков и даже сверху. Это и была знаменитая римская «черепаха», несокрушимый боевой строй, живой танк. От нее не уйти – настигнет и раздавит, будто каток! Сразу две, слева и справа – совсем беда, зажмут и разотрут в пыль! Бежать? И стыдно, и бесполезно – на холме вновь показалась конница.
– Принимаем бой! – Хлотарь вмиг оценил ситуацию. – Сделаем что сможем, а потом погибнем с честью! Всем построиться! Быстрей, быстрее – толпу когорта сомнет и не заметит. Что такое, Радомир?
– Левую когорту можно достать сзади.
– Они не дадут себя обойти!
– Река, – молодой человек взмахнул длинной римской спатой, которую взял у побежденного римлянина.
– Река? – Старый сигамбр сразу все понял. – Истр, Тужир, Хлодион и ты… и ты… и вы четверо… Все за Радомиром! Он теперь ваш командир.
– За мной! – воскликнул юноша. – Во-он к тем кусточкам, видите?
– Да, вождь!
Вот он и стал вождем. Но радоваться повышению было некогда, и Родион движением спаты послал подчиненных вперед:
– Быстрее, парни. В реку! Камышины в рот, затаимся под водой, пропустим когорту мимо.
– Ясно!
Молодые воины быстро исполнили указание: срезали по стеблю тростника и затаились в воде. Последний раз взглянув на приближающуюся «черепаху», Радомир и сам вошел в речку – та была едва по пояс, но чтобы спрятаться, глубины хватало. Вода оказалась не такой холодной, как он ожидал, и Радомир удивился было, но заметил, что у струй красноватый оттенок. Воду нагрела пролитая кровь…
Выйдя из-за рощи, когорта двинулась вдоль ручья, все ускоряя шаг. Земля задрожала. Родион мысленно отсчитывал секунды: один, два… пять. Пора!
Толкнув под водой Истра, молодой человек выскочил и бросился вслед только что прошедшей когорте. Вслед за ним мчались прочие воины, даже обгоняя командира:
– Аттила! Аттила! Аой!
Они ударили с тыла, и строй когорты распался. Воины Хлотаря тоже не сидели без дела, и снова завязалась битва. Воды реки вскипели от крови.
– Вива, цезарь!
– Аттила, аой!
И снова кругом враги, ни малейшей передышки: только звон мечей, стоны раненых, отупляющие крики и кровь, кровь, кровь…
Бам-м!
На помощь римлянам подоспели вестготы престарелого короля Теодориха – в гуще боя словно из-под земли возникли вдруг здоровенные парни с круглыми щитами. Верзила с огромной палицей с размаху поразил Хлотаря – сколь ни проворен был старый сигамбр, но не успел увернуться.
– Тужир, Истр… Стрелы!
Раломир привычно взял на себя командование, насколько это было возможно сейчас: битва вновь превратилась в беспорядочную свалку, и непонятно уже было, где свой, где чужой, а крики и стоны слились в один тупой гул.
Поскользнувшись на чьих-то кишках, Радомир упал на траву, но тут же вскочил, чтобы встретить бегущего навстречу врага с секирой – тот так и наскочил на клинок, и даже, казалось, не успел понять, что убит. Просто округлил глаза в немом удивлении и осел наземь.
– Аттила, аой! Аттила-а-а…
Бам-м!
Что-то тяжелое ударило по шлему – камень из пращи или палица, и снова все закачалось, поплыло перед глазами. А солнце, палящее июньское солнце, вдруг сделалось тоскливым и черным.
Радомир рухнул в траву недалеко от реки и уже был не в силах подняться.
А битва продолжалась до самой темноты. Вот в чем заключался хитрый замысел Аттилы, вот какие «силы тьмы» он призывал на помощь! Все оказалось просто: он затянул с началом битвы, чтобы, если удача отвернется, наступление ночи спасло от разгрома. Одному из вождей римской коалиции, престарелому вестготскому королю Теодориху, повезло гораздо меньше – старик свалился с коня и был затоптан. Но этого, к счастью для себя, не заметили его подданные и еще некоторое время сражались, не зная, что уже остались без вождя. Они даже попытались ворваться в окруженный повозками гуннский лагерь, но не достигли успеха, и Торисмунд, старший сын Теодориха, раненный в голову, увел их обратно.
Расчет Аттилы оправдался – Аэций, заблудившись в темноте, едва отыскал дорогу в собственный лагерь и о продолжении битвы не помышлял. Он даже удержал Торисмунда, который к тому времени отыскал тело отца и рвался отомстить гуннам. Возможно, у него и получилось бы, но Аэций справедливо рассудил, что такая победа слишком усилит позиции вестготов и вместо Аттилы с его гуннами Рим наживет не менее сильного и опасного врага. Сам того не желая, этой ночью он выступил тайным союзником гуннов и уберег их от полного разгрома. Так всегда в политике: тот и друг, кто тебе выгоден.
– …Вы почему карабин не почистили, товарищ сержант?
– Да я чистил…
– Почему ремень ниже пупа висит?
– Ну, товарищ капитан…
– Отставить! Три наряда вне очереди! Не слышу?!
– Есть три наряда.
– Так… Теперь проверим, как вы знаете устав. Права и обязанности часового, быстро!
– Часовому запрещается – пить, курить, разговаривать, отправлять естественные надобности, передавать кому-либо или принимать от кого-либо какие-либо предметы, спать…
Господи… господи… что же это за ерунда-то? Голоса иных реальностей сталкивались где-то в сознаии, эхо гулко разлеталось над сменяющими друг друга эпохами…
– Я же говорил – он жив! Слышишь, бредит?
– Да, и сердце бьется.
– А голова-то вся в крови!
– А шлем-то как смят!
– Хорошо, вовсе не сбили. А то бы вся голова всмятку…
Застонав, Радомир приоткрыл глаза. В черном небе равнодушно сияли звезды, вокруг стояла тишина, почти мертвая, лишь где-то далеко тоскливо выл одинокий волк.
Рядом шептались и суетились тени.
– Кто здесь? – Родион вздрогнул.
– О! Очнулся, брате! Жив!
– Истр?! Слава богу! О-о-о… Башка прямо раскалывается.
– Да тебе ее и впрямь чуть не раскололи! Ты лежи, не дергайся, мы тебя сейчас… на лошадь… Миусс, давай, подводи коня.
– Миусс здесь?
– Без него бы я тебя не нашел.
– А Тужир… Что с ним?
– Ранен. Не очень сильно, но крови потерял много. Миусс, давай, помоги… оп-па.
Молодой человек вновь потерял сознание, а очнулся уже в лагере, в кибитке.
– С пробуждением, брате! – улыбнулся лежащий рядом Тужир.
– А что, уже утро? – невнятно пробормотал Радомир, плохо понимая, что с ним, и почти ничего не в силах вспомнить. Черт, что же так плохо-то?
– Утро, утро… новой жизни. Вон котелок стоит, это Миусс для тебя отвар какой-то приготовил. Пей, легче станет.
Отвар и правда помог, боль в голове несколько унялась. Сейчас бы на солнышко…
– Эй, эй, куда ты, брате?
Выбравшись из кибитки, Родион наткнулся на кучу трупов. Сюда собрали тела самых знатных воинов, кого сумели найти, чтобы с с честью похоронить. Скользнув взглядом по мертвым лицам, Радомир вздрогнул и не поверил своим глазам. С краю лежал Эрмольд со стрелой в груди и устремленным в небеса застывшим взглядом.
– Он опоздал к сражению, – усмехнулся незаметно подошедший Варимберт. Голова херцога была перевязана окровавленной тряпицей. – О чем-то хотел доложить, но не успел – его сразили стрелою, уже тут, в лагере.
– В лагере? Кто – вестготы Торисмунда?
– Нет. Люди говорят, что его застрелила валькирия, явившаяся на облачном коне прямо с неба. Видно, Эрмольд был не так угоден богам, как все думали.
– Валькирия?
– Да. Я ее не видел и не знаю, верить ли, но в войске говорят.
– Но кто победил?
– Решения Вотана на этот счет валькирия нам не поведала, – Варимберт покачал головой. – Мы потеряли много людей, но и Аэций не меньше. Если ему угодно считать, что победа осталась за ним – пусть. Скоро мы восстановим силы и соберемся в новый поход. Нам снова понадобятся воины. Не хочешь ли ты навестить родные леса и болота?
– Навестить… болота?
– Дорога туда длинная и трудная, но теперь я тебе доверяю. Тебе и всем твоим людям, вы доказали вашу преданность на деле.
– И ты хочешь послать нас… за новыми воинами! – наконец сообразил Радомир. – Да, конечно. Как прикажешь, херцог.
– Умному – достаточно! – херцог рассмеялся. – А я сразу понял, что ты толковый парень!
Глава 24
Где-то на юге России
Шоферы
И вот занес же черт в это проклятое болото!
Выругавшись, Серега запустил двигатель, включил передачку, плавненько опуская сцепление… прибавил газку… Ну, давай, давай же!
Фиг вам!
Заглушив мотор, шофер выбрался из кабины, в досаде пнул переднее колесо, увязшее в болотной жиже, и достал из кармана спецовки пачку «Беломора». Курил он только такие, остальные не забирали. Похлопал по карманам, отыскал спички, чиркнул… Выпустив клубы дыма, обошел застрявший грузовичок – старенький, видавший виды «газон», сплюнул.
Да, застрял. Что теперь делать-то? Не за трактором же в станицу идти? Засмеют…
Серега снова наклонился, посмотрел, потыкал в грязищу носком сапога. А что если задом сдать? Вон на тот пригорочек? Веток сначала набросать, а если бы кто еще и подтолкнул сзади – оно бы и получилось. Только кто здесь подтолкнет? Людей вокруг никого, все на полях – страда, урожай.
– Здравствуйте! – вдруг раздался позади чей-то радостный голос.
– Здорово, коль не шутишь!
Шофер обернулся: к нему шел незнакомый парень, на вид лет восемнадцати – двадцати, заросший, грязный, небритый, в длинной рубахе навыпуск и каких-то непонятных чоботах. Рубаха вся мокрая насквозь и со следами болотной тины.
– До города не подкинете? Ну, или в станицу?
– Можно и подкинуть, чего ж? – Серега выбросил окурок и усмехнулся. Судя по говору, парень был не местный, скорее городской. – Из геологов будешь?
– Нет. Турист.
– А-а-а! Эти, которые с палатками? Поня-а-атно.
Разобравшись, Сергей сразу повеселел. Теперь все ясно – пошел городской турист в лес да заблудился. То-то и радостный такой, что выбрался, человека встретил. В болоте, вон, по уши извозился, небось, чудом не утоп.
– В болотах, что ли, заплутал, да?
– Ага! – подтвердил турист, прямо-таки лучась непонятной радостью. – Так точно, из болота мы… вышли. Так как, подбросите?
– Подброшу, только машинку сперва вытащить надо. Поможешь? Тут всего-то легонечко подтолкнуть…
– Конечно, толкну, о чем речь? Сейчас, только жену позову.
– А, так ты с женою…
Турист обернулся к лесу, замахал рукой. Из-за деревьев вышла девка в длинном платье, светловолосая, красивая. Серега таких только в кино видел. Эх, везет же всяким городским!
– Меня, между прочим, Сергеем зовут… Можно просто Серый.
– Очень приятно, а я Ра… Родион.
– Красивая у тебя жена, Родя.
– Красивая! – подтвердил парень и улыбнулся. – К тому же чемпионка по стрельбе из лука! В глаз белку валит. Как говорил один мой старый товарищ – felix, qui quod amat, defendere fortiter audеt! Что в переводе с латыни значит – счастлив, кто отважно защищает то, что любит.
– Ишь ты, по-латыни… Вижу, образованные вы. Сам-то по профессии кто?
– В армии водителем был.
– Хо?! Тоже шофер, что ли?
– Шофер.
Выглянув из разрывов серых дождевых облаков, ярко засверкало солнышко. По пути через опушку «чемпионка по стрельбе» нагнулась, сорвала ягодку брусники, бросила в рот, скривилась – кисло. А парень этот, Родион, вроде ничего. Говорил – турист, а оказывается, свой брат-шофер.
– Ну, что, Родя, давай, толкай, что ли?
– Давай!
Корона бургундов
|
|
|
