Девушек - ПЕСНЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Жизнь-как мед, сладка,Смерть-как желчь, горька,Ханский пленЧто могильный тлен,Горше смерти злая тоска.Кто погиб за народ - блажен.Степь весенняя - хороша,Хороша, пестра и светла...Но еще метель мела,Степь еще нема, и бела,И страшна была.СуртайшаТоропился, в город МушкилИ, полуослепших от слез,Гнал саркопцев...Пушистым льдомЦепи их покрывал мороз,Ветер их опалил огнем,Смерть над ними склоняла лик...И однажды, меркнущим днемХан столицы своей достиг.Сотни сотен голов скотаСуртайша с разбою пригнал,Много пленных в свои местаОн перед собою.пригнал;Много утвари золотой,Много шелка-парчи привез,И от радости выл, как пес,И великий устроил той.И на той батыров позвал,И стрелков позвал, и борцов,И дутарщиков, и певцов.Пировал и торжествовал,Ликовал Суртайша-бахвал,И сказали гости ему,Поглядев на пленный народ:«Суртайша, скажи, почемуНе народ у ворот,А сброд?Эти люди больны, бледны,Босы, полуобнажены,Лица-ветром опалены,Руки-за спину сведены.Ты позвал нас в Мушкил на той,Mы похвалим твой дастархан,В чем, скажи вперед, пред тобойПровинились они, о хан?Разве этот мирный народМог бороться с твоей ордой?Плач сирот тебе нипочем,И певец тебя назоветКровопийцей и палачом.Отвечай, Суртайша, не трусь:Разве человек - это гусь?Подстрелю его, Ощиплю, Изрублю его,Посолю,Испеку, мол, и есть примусь?Ты и нам, неправедный хан,Жизнь устроил хуже тюрьмы.Испокон веков АстарханРыбаки-бороздили мы;Скотоводы - свои стадаМы пасли в привольных степях,А с тобою - пришла беда,Привела за собою страх.С наших обнаженных степейТы не сводишь несытых глаз.Тяжко нам под пятой твоей,Ты поборами душишь нас.Рыбаков ты лишил сетей,СкотоводовПоследних стад,у голодных наших детейОтнял ты ягнят и козлят;Кровь с мечейТвоих палачейХлещет с шумом, как водопад. Мы - народ калмыцкий,Ты-хан,Мы-душа и плоть,Ты - шайтан,Вот что про тебя говорят.Отпусти саркопцев, не тоК праотцам отправишься в ад!»Обезумел калмыцкий хан,Услыхав такие слова;Стала у него, как шаманПод венцом, трястись голова,Заплясал язык между губ,Засверкали волчьи клыки,Посинел Суртайша, как труп,Выронил бунчук из руки,Ловит воздух открытым ртом,Словно сомНа песке сухом. Отдышался хан, заорал:«Яна той вас, кажется, звал,Вы же, выродки, ишаки,Распускаете языки!» Крикнул Суртайша: «Палачи!»Гикнул Суртайша: «Палачи!»И умылся кровью народ,Льющейся и днем и в ночи.Не один калмыцкий джигитБыл сожжен, замучен, убитИли брошен в черный зиндан.А саркопцев бешеный хан.Вешал, резал, железом жег,Утолиться никак не мог.Вот однажды ханский палачОтбаскана в застенок ввел:Руки связаны, бос и гол, Тело в ранах...Плачь, сердце, плачь,Плачь, правдолюбивый народ,Плачьте вы, седины мои,Плачьте, словно весенний лед,Плачьте над благородным львом,Гибнущим от жала змеи!Перед ханом и палачом,Изъязвленный огнем-бичом,Отбаскан стоит недвижим,И глумится палач над ним;На его исполинский стан,Холодея, косится хан:«Что когда батыр ОтбасканЦепи на себе разорвет?»Суртайшу прошибает пот,И робеет хан, и орет:«А, драконье жало, ишачий помет!Жизнь, видать, не сало, не кумыс, не мед!Руки-ноги в струпьях, от болячек-смрад...Хоть и жил ты мало-глянь-ка: смерть идет!Много ли калыма старой заплатил?Видишь клубы дыма-перья грозных крыл?Это смерть-невесту сват-палач ведет,На кошму любимой упадешь без сил!Встретишь, раб строптивый, под пыткой зарю!Слушай, шелудивЫый, что я говорю:Со смиреньем хану в ноги поклонись,И тебе, смутьяну, жизнь я подарю!»От обидных этих речейТак и вскинулся Отбаскан;Грохоча железом цепей,К хану двинулся Отбаскан;Разъярясь, как раненый лев,Он глазами его пронзил,Но потом усмирил свой гневИ мучителю возразил:«Эй, ты, хан Суртайша, кривая душа,Слушай, что я скажу, палач Суртайша:Смерти не боюсь, тебе не корюсь,Хоть прекрасна земля и жизнь хороша.И пока еще мозг у меня в костях,И душа моя в теле, как гость в гостях,И пока твой палач не занес ножа,Я держу свою правду зерном в горстях.Твердой воли моей не сломаешь, пес,Я, как знамя, ее с малолетства нес.Не услышишь предсмертных воплей моих,Не увидишь последних, кровавых слез.Если б ты, Суртайша, справедливым был,Ты бы подданных, словно отец, любил,Не ограбил бы ты, не расслабил их,А кипучие силы им в души влил.Преходяще слепое счастье твое,Ненадежно неправедное житье.Час придет, и проснется народный гнев,Заблистав, как булатное лезвее.Гнилью станешь и в пыль превратишься ты,А народ из погибельной темнотыГордо выйдет на яркий солнечный свет,Где ни рабства, ни вековой нищеты.Изруби мое тело, казни меня,Вырви сердце и печень, кляни, казня,В чистом поле повесь- не боюсь петли, Жги меня на костре- не боюсь огня!Я плюю на разбойника Суртайшу!Я плюю на разбойника Суртайшу!Лью горячую кровь, на своем стоюИ плюю на разбойника Суртайшу!Потому что я правду свою вершу,Потому что я кривду твою крушу,Потому что я верен земле отцов,Потому что служу ей, пока дышу.Ты хоть лопни от злости - я не умру,Раздроби мои кости-я не умру,Очи выколи - буду, как сокол, зряч,Ибо призван к отмщению и добру!Если ж не по плечу мне благая цельЭтой цели достигнет мой гордый эль.Рассекающий камень - да рассечет!Вижу славу родимой земли отсель!»При суровых этих словахСуртайша завыл, как шакал,И в заплывших его глазахУголь ярости засверкал.В бешенстве ногами суча,Суртайша позвал палача,И кровавый палач сплечаОтбаскана нещадно бил,Сек бичом, топором рубил,Кости мраморные дробил,Сухожилья медные рвал,Раны кипятком поливал...Лютовал всю ночь напролет,А когда рассвет наступил,Стер со щек своих желтых потИ швырнул батыра в зиндан.Насыщенный мщением ханВосемь дней на тое гулял,В золотую тыкву стрелял,На могучих глядел борцов,Слушал песни льстецов-певцовИ поил батыров своихИз саркопских чаш золотых.А когда утомился он,Под престол повалился онИ заснул...И увидел сон.Хан проснулсяТемен дворец.Ужаснулся:Ужель конец?Разрывает ворот рука,Кровь клокочет,Слюна горька,Бьется в горле тугой комок...С пола встал, на ложе прилег.Но не спится хану никак,Все клубится кровавый мрак,А в ушах неотступный звон...Звон темничных ключей,Звон цепей,Звон мечей...И призвал гадателя онИ сказал:«Этой ночью мнеСам шайтан явился во сне.Душит,Мучит, Мясо крошит,Ногти рветИ кости крушит.Вдруг я вижу птицу-орла:По лицу меня полоснув,Плещут яростные крыла,Пред глазамиРаскрытый клюв.Чудище потом приползло,Голову мне стало глодать...Кликнул я родимую матьНи души кругом, как назло.. Тут мне руки-ноги свело,Пот холодный хлынул рекой...Что за сон ужасный такой?»Побелел гадатель как снег,Взял кобыз дрожащей рукой,С ханом затворясь ото всех,И пошел крутиться юлой,И глазами дико вращать,И по-страшному верещать.А когда вdшел в него джинн.Он издал пронзительный стонИ воскликнул:«Мой ГОСПQДИН!Я могу разгадать твой сон!»Могучий властитель затеял войну,Саркоп разорен, и саркопцы в плену,Тебя не отмщенные слезы сиротДушили, когда отошел ты ко сну.Орел распростер над тобою крыла.Премудрый мой хан!То не птица была:Отвага саркопских батыров тебеПредставилась в грозном обличье орла.Батыры тебе отомстят, отомстят,Они, как самум, на тебя налетят,Их кони крылаты, их копья остры,Щиты и кольчуги, как солнце, блестят.А чудище - черная совесть твоя,Она и глодала тебя, как змея.Прости, о пресветлый, раба твоего,Он плачет, кровавые слезы лия...»На себе халатРазодрав от горла до пят,Хан рычит,И дворец дрожит,А гадатель навзничь лежит,И протянут ко лбу егоЖелтый указательный перст,Гневом хан объят,Красный зев отверстШире адских врат.Люди говорят,Что и утром хан бушевал,Что и в полдень ярился он,А в обед палача позвал,И гадатель был умерщвлен.День проходит, другой идет,Хан меж тем не ест и не пьет,Хан не ест, не пьет и не спит,Бьет, как в бубен, в свой круглый щитИ военачальников ройНа тревожный призыв спешит. Суртайша говорит им так:«Хочет врагМой ханский очагХанской кровью моей залить,Мозгом ханских моих костейВолчий голод свой утолить,Дорогих моих сыновейОтчего престола лишить.Будто-я не великий хан,А дитя колыбельных лет,Будто наш воинственный станБледной немочью обуянИ в Мушкиле батыров нет...Слушайте мой ханский фирман:Собирайте мои войска,И да будет спутником вамСлава моего бунчука:Послужите мощи моей,Мчитесь вихрем по берегамАстархана - венца морейИ, достигнув Дербент-горы,Ждите: скоро нагрянет враг.Стойте под горой до поры,От горы назад - ни на шаг.- я изменников не прощу,С трусов по три шкуры спущу,Страшной пыткой буду пытать,Страшной местью отомщу».и войска на Дербент пошли.Содрогается грудь земли,Ходят вихри, вьется снег,Ничего не видать вдали...
Девушек - ПЕСНЯ ДВАДЦАТАЯ
Трудные пришли времена.Кони ржут,Звенят стремена,Льется кровь,Становья горят,Гибнут мирные племена,Разоренный стенает край...Догорает рдяный закат,Кони ржут,.Стремена звенят,Не смолкает вороний грай.Дочь Саркопа ГулаимС боевым отрядом своимШла в такой густой темноте,Где лисе - и той не пройти,По такой крутой высоте,Где и соколу нет пути,Сквозь такие заросли шла,Где и мыши не проползти. Долго не сходила с седлаДевушка-батыр ГулаимПо седым степям,По крутым горам,По густым лесам,По снегамДнем и ночью подруг вела.. Ночь редеет, и бледный светЛьется долу, как молоко... Далеко Мушкил, далеко,И конца переходу нет.На лету Гулаим-батырОзирает пустынный мир.От засыпанных снегом горВплоть до моряСтепной просторДымным пепелищем лежит,Сиротой и нищим лежит.О, кровавая стезяНеминучей беды!НельзяСчесть почивших последним сном.На дорогах и у дорогСпят-лежат в пуху снеговомТе-без рук,А эти без ног,Обезглавленные мечом,Обесславленные палачом...Поле пораженья!Твой видСердце робкое леденит:А батыр, взглянув на тебя,О народе своем скорбит,Отомстить клянется, скорбя,Соль народных слез,Желчь обид,Ссадины от жгучих плетей,Смерть батыровИ плач детей.Гулаим, соскользнув с седла,Поле бранное обошла,Возле каждого мертвецаПричитала, слезы лила,И легла на ее челоНочь печали.Потом в седлоПрянула она, как стрела,И помчались, как вихрь, за нейСорок стрел, покинувших лук,Сорок смелых ее подруг.Прискакали они к морскимБерегам,И открылся имЖивотрепещущий сапфирИ колеблющаяся вязьВолн.Тогда Гулаим-батыр,К девушкам своим обратясь,Молвила:«Орлицы мои,Спутницы-сестрдцы мои,Здесь мы остановим свой бег,Восстановим силы свои.Жалко мне, что я человек:Прянуть бы в морские струи.Плыть бы мне напрямик в МушкилЗмеем водянымИ врасплохВзять врага...Нам стольких силСтоил наш некороткий путь,Что его прервать мы должныу границы вражьей страны.Пастбища степные щедры,Здесь дадим коням отдохнуть.Спешимся, Раскинем шатры.Но не станем сиднем сидеть,Будем по сторонам глядеть,Всю окрестность мы облетим,Что за местность-мы поглядим...»Так промолвила Гулаим,И по слову старшей сестрыСорок верных ее подругБелые разбили шатрыИ, освободив от подпруг,Разнуздали потных коней,Спать легли.А ранней зарей,Сев на быстролетных коней,Понеслись по степи седой...А в степи, как тяжелый дым,Снежный столп стоял над землей.И воскликнула Гулаим,Привставая на стременах:«Девушки-сестрицы, вперед!Изымите из сердца страх,Мщенью наступает черед!»Актамкер полетел стрелой,Степь- и та рванулась за ним,А в седле джигит удалойАзраил - батыр-Гулаим.Грозно пред лицом ГулаимЗаrудел костер снеговой,Туча, словно тяжелый дым,Закружилась над головой,По глазам бичом ледяным,Злобствуя, хлестнула пурга:Длинной чередойПо степи седойШел большой караван врага.И передового с седлаГулаим на скаку сняла,Разрубила его клинкомИ других разить начала.Был ужасен праведный гнев,Озаривший ее лицо.Сорок девушек, налетев,Караван замкнули в кольцо.Астраханские берегаКровью вражеской окропив,НаступивНа горло врагав сталь обутой, твердой стопойГулаим увидела вдругХанских пленников пред собой:Руки - связаны за спиной,Ноги слабые-в кандалах,А на лицах-смертельный страх. Сорок девушек и однаПленных бросились обнимать;Каждая из них, словно мать,Ласкова была и нежна.Крепко целовали-живи!Раны врачевали-живи!На измученные сердцаПроливали бальзам любви.А потом огонь развели,Верблюжатины принесли,Облитые жиром куски,Щедро посолив, испекли.и саркопекие старикиГоворили:«От злой судьбыЗлатокованным щитом,Львиной храбростью своейТы прикрыла нас, Гулаим.Слуги мы тебе и рабы.Вы, друзья по плену, скорейСнаряжайте караван,К трудному готовьтесь пути:Суртайши разбойничий станГулаим поможем найти!» Слышен гул негромких речей,Мерный звон мечей и стремян:День и ночь - семь дней и ночейПо степи идет караван...И в начале восьмого дня,Высока и, как мир, стара,Рдяный небосвод заслоня,Показалась Дербент-гора.И от той горы напрямик,В правой-меч, а в левой-щит,Мчится на саркопцев калмык,Суртайши лихой джигит. А за этим джигитом вследНи конца ей, ни краю нет,Словно полая вода,Льется ханская орда. Мчится, словно ветер степной,Гулаим: «Подруги, за мной!Плен Саркопа калмыцкий ханДорогой оплатит ценой!»Сшиблись конные - меч о меч,Покатились головы с плеч.В воздух ввинчивались пращи,Воя, скрещивались мечи,Небосвод почернелОт пернатых стрел,Снег-от обезглавленных тел.Сорок девушек и однаДумали: победа виднаПоредели вражьи полки,Притупились вражьи клинки...На поверку вышло не так:Пуще раззадорился враг,В бой бросает за ратью рать, Не желает зря умирать.И еще всю ночь до утраСотрясалась Дербент-гора.А когда совсем рассвело,Увидала Гулаим,Что батырам ее троимРоковую свою печатьНаложила смерть на чело.И тогда, боясь потерятьНад рассудком власть, акричать,Замертво упасть,Гулаим с седлаТяжело сошла,Вниз лицом на снег,Застонав, легла,Косы расплела,Говоря: «Не надо мне хлеба, не надо огняНи света, ни мрака, ни ночи, ни дня!...Кровавый разбойник, палач СуртайшаПохитил батыров-сестер у меня!Ответьте мне, где вы, сестрицы мои,Бесстрашные девы, орлицы мои!Во имя отчизны в неравном боюВы, храбрые, пали от жала змеи.Клянусь благодатного солнца лучомЖеланной победой и верным мечом,Дочерней любовью к Саркопу клянусьМы скоро в Мушкил черноюртый войдем!»И пока причитала такНад подругами Гулаим,Черной злобой одержим,Грозный врагСобрал в кулакРазобщенные полки,На саркопцев лавой пошел,Кровью переполняя дол.Гулаим рубила сплеча,Била, стаскивала с седлаДиких ратников Суртайши.Пролетала, конем топчаИх растерзанные тела. Дева храбрости - СарбиназВ этом незабвенном боюСотни сотен и сотню разОбагрила кровью ихСмуглую десницу свою. Поглядим на остальныхСоколиц - сестер Гулаим,Храбрым девушкам воздадимВсенародную хвалу,Рядом с ними в бой пойдем,От шеломов их золотыхМеч, секиру, копье, стрелуОтведемКрылатым стихом. Бой гремел семь дней и ночей,Стало тесно от мертвых тел..И никто семь ночей, семь днейНе поил, не кормил коней,Сам не пил, не спал и не ел.На исходе восьмого дняСилы стали ослабевать:Гулаим валилась с седла,Сарбиназ давила броняСтало трудно им воевать.А калмыцкого вожакаРазбирает страх и тоска,И рука у него дрожитв чистом поле навернякаТысяч более сорокаВоинов убитых лежит.Да и Гулаим не моглаСоколиц своих уберечь:Трех подруг обезглавил меч,Семерых задела стрела.А когда рассеялся мракИ девятый день наступил,Кровью истекающий врагСталь булатную иступил.Что, калмык, иль спишь наяву?Пальцы, что ли, тебе свело?Отчего под тобой седлоСловно битое стекло,Сил нет натянуть тетиву?Не ложится в прицел стрела,Пика - во сто пуд - тяжела,Меч твой сломан, потерян щит,Кровью твой шишак залит.Зарыдал калмыцкий вожак,Бросил меч и промолвил так:«Говорили тебе, дурак Суртайша,Зря затягиваешь кушак, Суртайша!Не губи народ, не готовь себе гроб,Не ходи на Саркоп, ишак Суртайша! А теперь твоим воииам-души npoчьПрямо в зубы шайтану, в огонь и ночьА теперь нас повергла во прах и страхЗолотого Сар копа грозная дочь. Да сгниешь ты живьем, да сгоришь огнем,Сам сожрешь ли себя - слезы не прольем,Не устроим поминок, устроим той,На твоем погребенье плясать пойдем!»Вытер слезы, тяжко вздохнул,Меч свой поднял, вножны вложил,Ханских ратников повернулОт Дербент-горы на Мушкил.Гулаим с отрядом своимДолго их по степи гналаПо снегам голубым,По тропам глухим... Отступающих ГулаимГолыми руками брала.А когда исчезли из глазНизкорослые кони их,Гулаим и СарбиназПовернули спутниц своихИ помчались к Дербент-горе,Где теперь тишина была,Где в крови, на серебре,На широком снежном одре,Мертвые лежали тела.Гулаим велела найтиРаненых батыров-сестер,Приказала разбить шатерИ в шатер их перенести.Девушки сновали вокругИзнемогших своих подруг,Словно ласточки над водой.Развязав тугие ремниОбагренных кровью кольчуг,Нежно врачевали ониРаны тяжкие семерыхДорогих подруг своих.Трех погибших в этом боюПод горой они погреблиВдалеке от Миуели,В чужом бесприютном краю. Говорит Гулаим батыр «Павшим-вечный покой и мир.Славу их людская молваРазнесет по странеРодной.На могилах этих веснойРазрастется плакун-трава.Ох, и тяжко мне, горько мне!»И еще такие словаПроизносит Гулаим:«Из смертного плена не вырвать подруг.В обители тлена ни встреч, ни разлук,Ни гнева, ни скорби, ни света, ни тьмы...О сестры, я плачу: редеет наш круг.Земля холодна, тяжела и черна.Да будет, подруги, вам пухом она.В обители смерти рождается жизнь,Печалью крепка и слезами сильна.Редеет наш круг.Но за родину-матьНе жалко и юную душу отдать.И мертвые с нами, о сорок подруг!И что нам, бесстрашным, калмыцкая рать!»Тут склонились ницДо землиСорок девушек-соколиц,Сорок молний Миуели.Говорит саркопский старик,Бывший пленник Суртайши:.«Не горюй, Гулаим-батыр,Мужества тоской не круши.Обрати на меня свой лик,Не гляди, что я стар и сир,Я душой и телом не слаб.Если нужен слуга и раб, Дай мне знак, прикажи, пошли,Я пойду хоть на край земли!» Говорит ему Гулаим:«Отправляйся К моим врагам.В черноюртый город Мушкил.ТыВ оковах томился там,Слезы лил, бедовал-тужил,Ты стада калмыцкие пас,Ты калмыцкий знаешь язык,у тебя наметанный глаз...Отыщи в укрепленьях лазИ проникни в гороц, старик!Много там саркопцев найдещьОбними их, поведай им,Что вослед за собою ждешьИзбавительницу Гулаим.Передай саркопцам: иду!Расквитаюсь я с палачом!Не рукой беду разведу,А копьем, стрелой и мечом».И ушел посланец в Мушкил...В это время закат остыл,И укрылись девы в шатрыу подножья Дербент-горы.Вечер зажигает звезду,Землю прикрывает щитом...А о том, что было потом,Завтра я рассказ поведу.Вечер зажигает звезду,Время заглушает беду...
Воспользуйтесь поиском по сайту:
