Е «Когда я понимаю, что меня тяготит какое-то качество в другом, я должен проследить, насколько оно меня тяготит в себе». 1 глава

3-е «Если я считаю, что у меня нет ни одной черты, удручающей меня в близком человеке, сле­дует постараться осознать, какая же из моих личных черт причастна к конфликту. Потому что если бы в нём не было «меня», то не было бы и конфликта».

 

Это — ключевые положения, созвучные мыслям Юнга по поводу тени. Мы отбрасываем тень на сво­его спутника и, заметив её, узнаём.

Как только мы её разглядели, у нас только два пути: покончить с опасной угрозой, завершив отно­шения, либо согласиться слиться со своей тенью и навсегда положить конец этой опасности.

Без сомнения, это существенно меняет взгляд, которым мы смотрим на проблемы отношений в паре. Мы перестаём упрекать близкого человека и начинаем замечать, каким образом сами замешаны в конфликтной ситуации. Вместо того чтобы впус­тую тратить энергию на попытку изменить партнёра, мы используем её для самоанализа и таким обра­зом учимся рассуждать о себе, о наших нуждах, о том, что мы чувствуем при определённых поступках любимого человека.

А ему становится гораздо легче выслушать нас и понять.

Выход из ситуации: следить за тем» что про­исходит внутри нас, вместо того чтобы говорить о том» в чём провинился другой. Как бы то ни было, если что-то не по душе, спросите себя: что можно ещё сделать, чтобы ситуация стала более прием­лемой?

Мы можем лить слёзы и жаловаться на судьбу, можем найти другого мужа или жену, а можем заду­маться, как наладить нашу жизнь с теми, кто есть. Мы также можем использовать кризисы в отноше­ниях, чтобы творчески подойти к поиску выхода из них. Надо выяснить, что развивать в себе и где, на каких направлениях стоят «блоки». Мы должны узнать себя в другом и прежде всего — выяснить отношения с самими собой.

 

Это вера, которую я исповедую. И она мне очень нравится: ты идешь по жизни, узнавая себя и дру­гих. Это мужественная позиция, я не жду, что кон­фликтов не будет, а ищу в них шанс для саморазви­тия. Это трудно — сначала разглядеть эти черты, а затем — осознать наши истинные потребности. Очевидно же, когда мы не получаем того, что про­сим, гораздо проще выпустить «пар», чем спокойно добиваться необходимого. Хотя мы зачастую про­сим совсем не то, что нам действительно нужно.

Допустим, я закатываю скандал, потому что мой молодой человек опоздал. У ссоры, на первый взгляд, есть конкретный повод. Но первый взгляд не всегда верный. Я должна попытаться разгля­деть, чего же я на самом деле добиваюсь от своего спутника — только ли уважения к моему времени?

Если меня приводят в ярость его опоздания, может оказаться, что я не успокоюсь, даже если он придёт раньше положенного.

Следует разобраться, что меня так задевает? Что для меня значит его опоздание, что мне дейст­вительно нужно от него, чего я прошу, призывая к пунктуальности... Чтобы он показал мне, как я для него важна? Чтобы он меня ценил? Чтобы со мной считался? Что я пытаюсь до него донести, когда так реагирую?

И ещё — когда мы слишком сосредоточены на себе, мы не замечаем, что происходит с другим. Просто не можем увидеть! И лишаемся чувствитель­ности, так нужной обоим.

 

Со стороны наша реакция кажется, по меньшей мере, преувеличенной, если не откровенно ирра­циональной, и, возможно, таковой и является. Столь архаичные модели поведения уходят корнями в дет­ство. Мы пользуемся ими, чтобы защищаться от ран, полученных в первые годы жизни...

Есть термин, применяемый к воспоминаниям о ранних потрясениях, — «обиженный ребёнок». Это он продолжает жить внутри нас и заставляет так поступать. Багаж обид с детства тянется за нами всю жизнь и приводит к таким реакциям, не давая времени осмыслить происходящее. Это доставляет нам больше всего неприятностей в любовных отно­шениях.

И когда мы завязываем отношения с другим человеком, мы переносим в настоящее горечь и боль, от которых так и не смогли избавиться.

Как правило, старая рана не болит до тех пор, пока мы не образуем достаточно стабильную пару. Новые отношения почти всегда способствуют срав­нениям и воспоминаниям... и бередят уснувшую боль. А мы возлагаем всю вину за происходящее на нашего спутника.

Чаще всего это проявляется не сразу, а по мере того, как мы чувствуем настоящее единение с люби­мым человеком.

Этот «обиженный ребёнок» внутри нас, как чёр­ная дыра, поглощает всё. Когда болят зубы, мы не можем думать ни о чём другом, эта боль подчиняет себе всё наше существование.

Зачастую причина расставания кроется не в отношениях людей между собой, а в неразрешён­ных проблемах одного из них (или обоих), тянущих­ся из прошлого.

Моя реакция вызывает ответную, и таким обра­зом мы негативно друг друга заряжаем.

 

Когда мы прячем в себе «обиженного ребён­ка», складывается впечатление, что мы живём не в настоящем. Наши реакции — следствие событий, которые произошли с нами много лет назад. Это делает невозможными наши сегодняшние отноше­ния с партнёром.

Пока мы не займёмся нашим «обиженным ребёнком», не выясним, на что же он обижен, он будет продолжать реагировать по старой схеме и отравлять нашу личную жизнь. И единственный, кто может услышать его, — это мы сами. Когда мы обратим внимание на его грусть или злобу, тогда ребёнок перестанет капризничать и мы сможем им руководить.

 

Заметим, что, находясь в одиночестве, многие обиды не дают о себе знать. Для того чтобы обна­ружить затянувшиеся раны, нам нужен близкий человек, который поможет их «нащупать», позволит открыто выражать чувства, не теряя при этом сво­его авторитета. «Обиженный ребёнок» нуждается, чтобы его поняли — на что он жалуется, почему плачет... Только тогда, когда человек почувствует, что его боль признана, он сможет её выразить и преодолеть.

Шок, грусть, одиночество, обида, гнев, бешен­ство, угрызения совести... — всё это боль. И она может продолжаться длительное время.

Чтобы покончить с болью, главное — перестать обвинять другого и через наши реакции посмотреть, что с нами происходит.

Когда мы вступаем в любовные отношения, мы как бы заключаем негласный пакт. Я, например, жду от мужчины, что он будет тем отцом, который меня не покинет, а он, к примеру, думает, что я буду матерью, принимающей его безусловно. И когда наши ожида­ния не оправдываются, мы начинаем обвинять.

Иногда, и это худший случай, когда двое чув­ствуют пустоту, которую они не в силах заполнить друг другом, они решаются завести ребёнка... И вот родители, которые притворяются взрослыми, на поверку оказываются двумя обделёнными детьми, ищущими спасения в своём чаде. Они только кажут­ся «большими», а ведут себя, как малые дети.

Есть люди, которые во «взрослой жизни^:» достигают головокружительных высот, но стоит им только ступить на личную территорию, завязать с кем-то близкие отношения, как они тотчас становятся маленькими детьми. Всего-навсего детьми, зависи­мыми, страдающими от недостатка ласки, внимания или признания.

 

Стоит только прислушаться к жалобам взрослых мужчин и женщин, как моментально можно распо­знать обиженных детей, говорящих за них.

Нередко взрослые не могут договориться именно потому, что каждый говорит от имени своего ребён­ка, полного обид. Переживая вновь и вновь сцены из своего детства, мы словно продолжаем требо­вать желаемое от своих пап или мам. А партнёр не может нам этого дать, он занят тем, что озвучивает свои требования.

Когда мы помогаем людям осознать причины происходящего, спор теряет смысл: «дети» внутри нас успокаиваются — им же позволили проявить себя — и тогда взрослые люди готовы к «встрече» друг с другом.

 

Нашим детским обидам необходимо дать выход, и тогда «дети» начинают расти и не вмешиваются в нашу личную жизнь.

 

Я буду счастлива, если ты согласишься включить всё это в книгу.

 

Посылаю тебе поцелуй.

Лаура

 

Роберто прочитал сообщение после того, как шестнадцать часов подряд провёл в постели. С ним всегда происходило одно и то же: когда он ис­пытывал сильный стресс, его организм впадал в сонливость. В такие дни после пробуждения его охватывала неожиданная вялость, которая держа­ла его в кровати, даже тогда, когда он не хотел спать.

Квартира выглядела неопрятной и была полна неприятных запахов. Голова и спина болели. Пус­той холодильник дополнил картину трагического мировосприятия.

Он дошёл до ванной и умылся, чтобы взбодрить­ся. Потом, не заходя в комнату, чтобы одеться, от­правился на кухню готовить кофе.

Ожидая, пока вода закипит, Роберто включил компьютер. Потом доведенным до автоматизма жестом отпил горькой чёрной жидкости. Чтение мейла его окончательно разбудило.

Он подошел к телефону. Лампочка мигала, опо­вещая о том, что на автоответчике были сообще­ния. Скорее всего, они были от Кристины, которая просила, чтобы он ей ответил, перезвонил, погово­рил с ней и т.п. Он скрестил пальцы и набрал её но­мер, чтобы не подтверждать своих догадок.

Его желание исполнилось: ответил автоответ­чик.

— Это не имело никакого отношения к тебе, — записал он на плёнку, — мне очень жаль. Я думаю, мне надо решить некоторые свои проблемы, пре­жде чем заслужить твою любовь. Не звони мне, я сам тебе позвоню. Целую.

Он поискал в записной книжке телефон своей подруги Адрианы, которая была психологом. Он ощущал, что ему сейчас необходимо «живое» зерка­ло, чтобы ненадолго в него заглянуть.

— У тебя найдётся минутка для меня?

Они договорились встретиться через сорок пять минут в баре, неподалёку от её кабинета...

 

ГЛАВА 5

Проболтав с подругой около двух часов, Робер­то отправился на прогулку вдоль реки, чтобы всё обдумать. И вернулся домой к полуночи.

Теперь всё встало на свои места. Беседа с Адрианой очень ему помогла. Много лет Роберто пола­гал, что ниточки, связывающие его с матерью, обор­вались. Но нет: воз и ныне там. Хотя проблема и не так остра, как раньше, она всё же присутствует в его жизни, отравляя её.

Мысль Лауры об «обиженном ребёнке» завладе­ла им полностью. Сколько раз этот невидимый ребё­нок топал ногами, кричал, плакал, катался по полу, грозил и шантажировал, чтобы добиться желаемо­го — чтобы любимый человек остался с ним рядом.

Сейчас этим человеком была Кристина, но до этого он так же вёл себя с Каролиной, а ещё рань­ше — с Мартой, а перед этим — с Алисией, а до и после них — со своими друзьями, требуя от них безоговорочной преданности и готовности выпол­нить любую просьбу... Но это было невозможным и отпугивало людей.

Сейчас он чувствовал себя в состоянии дать определение тому, что с ним творилось, а следова­тельно, мог что-то изменить. Это придало ему спо­койствие.

На сеансах психоанализа он узнал о том, на­сколько важно уметь называть вещи своими имена­ми. Он всегда с восхищением вспоминал сеанс, во время которого всерьёз задумался над весомостью некоторых слов и фраз...

Он предположил, что человек начинает суще­ствовать, когда у него появляются имя и фамилия (потому что с юридической точки зрения некто, не зарегистрированный, нигде не указанный, не названный, практически не существует). Насколь­ко определяющим нашу жизнь может стать то или иное имя? (Какое бремя, — сказал он себе, — не­сёт женщина по имени Соледад, Долорес или Ангустиас?[2]) Он задумался также над неявной, но тяж­кой ношей, возлагаемой на человека, названного в честь мёртвого брата, дедушки или дяди... или того, кто невольно вынужден доказывать своё право но­сить имя отца или матери. Зачастую это влечёт за собой искажение имени, и человека называют Хорхито, Сильвита или Мигелито, до тех пор пока его отец или мать не умрут, позволив, наконец, изба­виться от уменьшительно-ласкательного суффикса и стать Хорхе, Сильвией или Мигелем.

Он серьёзно задумался над выражением, кото­рое обычно произносят в ситуации, когда эмоции выходят из-под контроля: «Нет слов». «Нет слов, — говорит человек, когда чувствует, что любого опи­сания происходящего было бы недостаточно. И над другим выражением, призывающим к ясности: «Назвать вещи своими именами».

Потом вспомнил библейскую притчу: Бог про­сил человека дать имена живым существам, чтобы «владычествовать» над всеми тварями.

 

«Назвать — значит определить роль, дать опре­деление, получить контроль. Невозможно контро­лировать то, что нельзя назвать или чему не удаёт­ся дать имя», — заключил Роберто.

 

«Есть люди, которые во взрослой жизни дос­тигают головокружительных высот, но стоит им вступить в пространство личных отношений, завя­зать близкие отношения, и они становятся все­го-навсего детьми. Крайне нуждающимися, стра­дающими от недостатка ласки, внимания или при­знания».

 

Он должен вплотную заняться «обиженным ре­бёнком», обитающим внутри него. Он никогда не сможет построить серьёзные отношения, если не разберётся со своим болезненным страхом быть брошенным.

 

«Единственные, кто может услышать его, — это мы сами», — припомнил он.

 

Без всякого сомнения, Роберто должен был по­заботиться о нём.

«Когда мы обращаем внимание на его грусть, страх или злобу, ребёнок перестаёт капризничать, так как мы им руководим».

 

Роберто никак не мог поверить, что всё, что происходит в его жизни, происходит лишь потому, что ему в руки «попали» письма незнакомки... что вся эта комедия положений разыгралась по воле случая.

Он с удивлением вновь поймал себя на мыслях о Лауре. Судя по всему, Карлос был её мужем или любовником. Хотя можно было предположить, что и бывшим мужем, с которым женщина под­держивала хорошие отношения. «Как бы то ни было, — промелькнуло в голове Роберто, наверное, просто строить отношения с человеком, который так хорошо разбирается в них». Лаура демонстри­ровала такую либеральность, такое понимание, та­кой опыт... Как раз это ему было нужно: такая жен­щина рядом. Но, где найти таких женщин? Впро­чем, одну такую он уже знал. Ее адрес: [email protected].

В этот момент он обратил внимание на адрес электронной почты Лауры: carlospol: Ему была не по душе мысль, что Лаура — литературный псевдоним некоего Карлоса. К примеру — сотруд­ника женского журнала, который решил подзара­ботать, подговорив именитого психиатра Фреди вступить в переписку. Смекнув, что книга прежде всего была адресована женской аудитории, автор решил писать от имени женщины. Тогда и приду­мал Лауру...

Роберто открыл папку с файлами и нашёл со­хранённые сообщения. Он проглядел их, ища фраг­менты, которые могли бы выдать Карлоса...

Почему он всегда всё усложняет? Почему изо­щряется, ищет подвохи?

Материалы, присылаемые Лаурой, которая, по её словам, профессионально занималась отношени­ями в паре и упоминала будущую книгу, были все­го лишь тем, чем казались прежде.

Таким образом, Лаура была Лаурой, некий Фре­ди был её другом, а Карлос когда-то или, увы, до сих пор был её мужем. И точка.

 

Он продолжал фантазировать... «Лаура живёт с двумя своими детьми, мальчиком и девочкой, в большом доме в окрестностях Буэнос-Айреса, возможно, возле Дельты, где по выходным зани­мается греблей вместе с бывшим мужем и деть­ми...»

Но проблема заключалась в другом.

С какой стати все его мысли принадлежали Лау­ре, когда его должны были волновать отношения с Кристиной, находящиеся под угрозой?

Он сел за компьютер и заглянул в папку «Входя­щие». Там его ожидали «Посылаю тебе 1» и «Посы­лаю тебе 2».

 

Привет, Фред!

 

Почему ты не отвечаешь? Ну же, не ленись!

 

Меня интересует твоё мнение по поводу одного пациента, с которым я работаю уже год. Мне кажет­ся, что его проблемы имеют непосредственное отно­шение к задуманной книге.

Как я уже говорила, он посещает меня уже год. На первых же занятиях он признался, что, будучи женат, влюблён в другую женщину и это не даёт ему покоя. Он бьётся над дилеммой: уйти к любовнице или остаться с женой и сыном. А вчера он поведал мне крайне интересный факт. Он понял, что прежде всего в любовнице его неверо­ятно привлекает её непредсказуемость: он никогда не знает, где она.

Мы вместе поразмышляли об этом. Чувство стра­сти часто тесно связано с чем-то незапланирован­ным, с сюрпризами, в том числе и с возможностью не застать партнёра на месте... В предсказуемых стабильных отношениях страсть исчезнет по опре­делению, ей не останется места.

Не абсурдно ли желание соединить страсть и брак? Как выбрать между семьёй и сексуальным влечением на стороне? Если человек выберет страсть и уйдёт к любовнице, спонтанные отношения потеряют свою остроту и он попадёт в лапы рутины, которая не оставит места прежним чувствам.

Чаще всего эти мужчины, сходив «налево» и возвратившись домой, наслаждаются привычным общением, отношениями, сложившимися в кругу семьи, с удовольствием проводят время с женой и детьми. «Мой» случай более тяжёлый — мужчина не только не испытывает добрых чувств к жене, она его тяготит. Он не любит находиться с ней повседневно, и даже время от времени. Не любит ездить с ней в путешествия.

Я думаю, это происходит от недовольства жиз­нью, накопленного годами, которое у него не было возможности выразить.

 

Вчера мы обсуждали сходные проблемы с дру­гой парой. Мужчина вздохнул с облегчением, когда узнал, что это повсеместная ситуация. Женщина, наоборот, ужасно разозлилась, она отказывалась признать, что подобные вещи случаются на каждом шагу. Я думаю, следует принять жизнь такой, какая она есть, и поразмышлять над тем, что мы можем сделать, чтобы разобраться с собственной судьбой. На мой взгляд, позиция женщины очень инфан­тильна: «Я не хочу, чтобы это произошло». Думаю, во многих случаях задача психотерапевта состоит именно в том, чтобы помочь пациенту понять, что события происходят не потому, хочется ему этого или нет.

 

Вчера перед сном я читала книгу Велвуда «Challenge of the Heart», и мне показалось любопыт­ным включить фрагмент из неё в нашу книгу:

 

В традиционных обществах родительский брак был нормой, основанной на соображениях выгоды, социального статуса, здоровья и т.д. Он был ско­рее альянсом семей, чем индивидуумов. Он слу­жил для того, чтобы продолжить род, преумножить фамильную собственность и помочь детям занять своё место в социальной иерархии. Ни одно тра­диционное общество не считало спонтанно вспых­нувшее чувство достаточным основанием для пост­роения долговременных отношений между мужчи­ной и женщиной.

Более того, ни одно раннее общество не соеди­няло романтическую любовь, секс и брак в одном общественном институте и даже не ставило перед собой такую задачу.

Греческая культура объединила секс и брак, но романтическая любовь была закреплена за отноше­ниями между мужчинами и юношами.

В придворных интригах, которые положили нача­ло современному понятию романа, любовь между мужчиной и женщиной была официально отделена от брака.

Только в викторианскую эпоху сложился взгляд на брак, основанный на романтических идеалах. Но в стороне оказался секс: женщина считалась нездоровой, если у неё присутствовало половое влечение или она получала удовольствие от секса. Удовольствие от секса — прерогатива публичного дома.

Представление о том, что любовь, секс и брак должны соединиться в отношениях с одним-единственным человеком, появилось очень недавно. Мы впервые пытаемся завязать в один узел романтиче­скую любовь, сексуальное притяжение и обязатель­ства моногамного брачного союза. Пожалуй, это одна из самых сложных брачных форм, когда-либо изобретённых человечеством.

Возможно, рискованно публиковать что-то подобное, но мне очень хотелось бы каким-то обра­зом донести эту идею до каждого, предоставляя возможность получить послание, предназначаю­щееся именно ему и соответствующее его жизнен­ным обстоятельствам. Мне хотелось бы выразить мысль о том» что брак, каким он заявлен, крайне сложен и каждый должен иметь свободу в выборе отношений, которые дадут ему возможность жить полной жизнью.

Я не утверждаю, что семейные обязанности, романтическая любовь и сексуальное влечение должны быть разделены. Я лишь предлагаю всем осознать грандиозность этого проекта и сложности, которые могут возникнуть при попытке объединить всё это в одних отношениях. Я думаю, краткий экс­курс в историю может способствовать этому осоз­нанию.

 

На этой неделе ко мне пришла семейная па­ра — восемь лет совместной жизни и двое детей. На сеансе жена заявила, что у неё роман с другим мужчиной, и просила мужа дать ей время пережить это приключение, а потом они решат, смогут ли быть вместе.

Муж хотел её убить. Он собирался сразу же подать на развод.

У меня промелькнула мысль, что поведение этой женщины — игра на публику или выражение недо­вольства, накопившегося по отношению к мужу.

Как бы то ни было, она считает, что в данный момент, когда она влюблена в другого мужчину, наиболее правильным для неё будет отдаться этому чувству, а потом, если оно пройдёт и женщина захо­чет заново построить отношения с мужем, она смо­жет вернуться, может быть, с моей помощью.

Я также подумала о том, что ей, наверное, сле­довало бы придержать язык и самой справиться с этой ситуацией, подождав, пока мысли улягутся в голове.

За время разговора муж понял, что жена не в силах остановиться и даже если бы он просил её отказаться от встречи с другим, она бы не смогла выполнить его просьбу. В подобной ситуации мог оказаться и он сам.

Мне хочется подробно остановиться на всех этих вопросах. Но как это сделать в такой книге, как наша? Мы должны найти интересную форму, а также решить, о чём говорить, а что оставить в стороне. В целом же, мне кажется заманчивой мысль рискнуть и затронуть темы, на которые обычно не говорят.

Лаура

 

Фреди,

 

Как видишь, если я чем-то увлекусь, не могу остановиться. Помнишь дискуссию, которую мы уст­роили по поводу утверждения Наны: «Пары распа­даются из-за того же, из-за чего возникают»?

Да. Как это ни странно, но это так — пары распа­даются из-за того же из чего созданы.

 

Многие спрашивают: «Почему я влюблен, если мы такие разные? Может быть, с человеком со схо­жими вкусами я бы скорее нашел общий язык...»

Но так уж выходит, что нас привлекают именно отличия. Мы очаровываемся тем, что у другого есть нечто, что нам даётся с трудом. Наш партнёр нас дополняет как раз потому, что может делать то, чего не можем мы, и наоборот. В период влюблённости мы принимаем эти качества не только в нём, но и в себе самом. Например, если я активный человек, с тенденцией к действию, меня завораживает спо­койствие, чувствительность, склонность к самоана­лизу. Мой партнёр, в свою очередь, восхищён моей способностью активно участвовать в происходящем, двигаться вперёд.

Но проблемы начинаются потом, потому что поначалу нас привлекают различия, но когда влюб­лённость проходит, мы начинаем ссориться с парт­нёром из-за тех же качеств, благодаря которым мы сошлись. Если я сознательно развила в себе актив­ную сторону, то возможно, таким способом я борюсь со своей пассивностью. Сражаясь с партнёром, я автоматически встаю на сторону пассивности, а он становится моим врагом, поддерживающим актив­ность. Другими словами, я привношу в отношения своё старое внутреннее противоречие. Влюбившись в человека, который позволяет мне быть такой рас­слабленной и умиротворённой, я словно примиряюсь с такой же чертой в самой себе, которую я отрицала, но если я не буду её в себе развивать, то, в конце концов, начну бороться со своим партнёром так же, как раньше боролась с этой отвергаемой чертой.

 

Чтобы избежать подобной ситуации, мы долж­ны работать над чертами, которые присутствуют в партнёре, но в нас их мало или они совсем не развиты. Мы стоим перед выбором. Наш близкий человек превращается либо в нашего учителя, либо в нашего врага.

Мы предлагаем людям развивать в себе эти отрицаемые или конфликтные черты и таким обра­зом объединиться с самими собой, превратиться в более цельных людей и покончить с внутренней и внешней борьбой.

Пример тому — мы с тобой, тебе не кажется?

Меня завораживает твой дар слова, талант на­зывать вещи своими именами и умение завязывать отношения с людьми. Я лишена обаяния и всегда борюсь с формой во имя содержания. Сблизиться с тобой, Фреди, работая над совместным проек­том, — для меня возможность примириться с этими своими чертами, а для тебя — стать моим учителем. В противном случае было бы проявлением невроза злиться на тебя за то, что придаёшь такое значение форме и недооцениваешь содержание.

А какую свою отвергаемую черту ты можешь включить в наши отношения?

Это тесно связано с нашими рассуждениями о роли партнёра в паре: он является зеркалом, в кото­ром мы видим наши нежелательные стороны. Как я уже говорила, мы должны акцентировать внимание на развитии того, что мы отрицаем, тех качествах, с которыми мы в конфликте. Такова непростая зада­ча, стоящая перед влюблённым человеком.

В этом смысле отношения служат обретению цельности, потому что, не имея её, мы будем сра­жаться с самими собой и расстанемся с человеком, который нам постоянно напоминает о нашей внут­ренней борьбе.

В действительности, это только одна сторона медали. В другой главе мы можем рассказать о личных проблемах, которые возникают в любовных отношениях. Находясь рядом с другим человеком, мы сталкиваемся с такими чудовищными сторо­нами в себе, которые в одиночестве могли бы не проявиться.

Поэтому иногда так тяжело находиться рядом с любимым. Когда ты один, то можешь возомнить себя лучше всех. А при близком контакте обнару­живаются как мои лучшие, так и худшие черты: дух соперничества, ревность, борьба за власть, желание контролировать, манипулировать, недостаток чутко­сти и т.д. и т.д.

Очень непросто разглядеть это в самом себе. Требуется определённая смелость, чтобы это при­знать. И решимость, чтобы что-то предпринять, — ведь проще обвинять партнёра. Вывод напраши­вается сам собой: это партнёр стремится к состяза­нию. Это он чёрствый, невнимательный эгоист...

 

Я цитирую Нану:

«Создаётся ощущение, что те же самые качест­ва, которые способствуют поддержанию стабильно­сти и гармонии в паре, приводят к её распаду».

«Любые отношения, которые затрудняют рост нашего «я», какими бы гармоничными и отрадными они нам не казались, содержат зародыш, который приведёт их к гибели. Способность своевременно увидеть «препятствия на пути» имеет огромную цен­ность. Надо дорожить отношениями с тем челове­ком, в которого мы когда-то поверили, потянулись к нему... В присутствии которого смогли преодолеть тоску одиночества. Любовь — это одна из самых прекрасных вещей, которая позволяет нам прибли­зиться к другому человеческому существу».

 

Какая красивая фраза! Я могу цитировать Нану постоянно. У меня иногда складывается впечатле­ние, что всему, что я знаю, меня научили либо моя мать, либо она.

Помнишь, мы как-то с тобой о чём-то болтали в баре Онсе? Я что-то тебе сказала, и твоё лицо вне­запно озарилось. Мне показалось, что в тот момент ты впервые меня увидел. Вернее — услышал и раз­глядел по-новому.

Я почувствовала, что ты меня воспринимаешь по-другому — по-настоящему. Это было изумительно.

Но как глупо думать о новой «встрече» с тобой, если этого не происходит.

 

Шлю поцелуй.

Лаура

В течение следующих дней Роберто практиче­ски не выходил из дома, лишь по неотложным де­лам, связанным с работой, и чтобы сделать необхо­димые покупки.

Неужели любящие люди действительно расста­ются по тем же причинам, по которым сходятся?

Это была смелая мысль, над ней стоило все­рьёз подумать. Хотя момент для таких раздумий был явно не самый подходящий. В голове Роберто как бы светилась надпись «TILT», которая обычно загорается на экране старых игровых автоматов в пинбол, когда их слишком трясут, пытаясь загнать шарик в лунку. Он сейчас был так похож на этот шарик. Он ощущал себя выбитым из колеи, попав­шим не туда, куда он хотел, расшатанным, потря­сённым — одним словом, это был «TILT».

По два раза в день Роберто включал компьютер и искал в почтовом ящике новые сообщения. Внача­ле он делал это равнодушно и почти неохотно, но по мере того, как проходила неделя, Роберто всё бо­лее беспокоило отсутствие новостей.

Наконец, по прошествии восьми дней пришло послание:

 

Дорогой Фреди,

 

Это последний е-мейл, который я тебе отправ­ляю.

Мне нравится тебе писать, но твоё молчание причиняет мне боль.

Конечно, я понимаю, что пишу прежде всего из удовольствия. Я знаю, что мне нужно это, меня это радует, приносит пользу, помогает лучше понять себя, но всё-таки... мне нужен ответ.

Я знаю, что ты читаешь мои письма, что ты вклю­чаешь компьютер в ожидании моих заметок, и также знаю, что сейчас ты не можешь писать. Вдохновение приходит, когда хочет, оно навязывает нам свою волю. Творческий процесс невозможно форсировать.

Как приспособиться к ритму другого? Этот вопрос я часто обсуждаю со своими пациентами. И вот я терпеливо жду, когда придёт время и ты свя­жешься со мной.

В любовных парах, которые ко мне обращаются, я часто наблюдаю, что «невстречи» частенько слу­чаются из-за разного ритма жизни каждого из парт­нёров. Это очень важно — уметь приспособиться к ритму другого. Я знаю, что когда на мужчин давят, они спасаются бегством.

Когда женщины жалуются, что мужчины не идут на контакт, они не принимают во внимание, что это реакция на давление. Мужчины замыкаются в себе, когда чувствуют, что мы пытаемся форсировать события, не давая им того времени, которое необхо­димо для принятия каких бы то ни было решений.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: