Изображениям демонов и дьявола в христианской иконографии были отве- дены определенные, чаще всего маргинальные места. Так, в скульптурном убранстве и в барельефах готических соборов демонов обычно изображали в тимпанах, под дугами церковных порталов (особенно на западных фронтонах, где нередко живописались адские муки осужденных грешников); на цоколях; карнизах; по краям крыши; на капителях. В книгах изображение демонов вплеталось в инициалы (художественно оформленные начальные буквы текстов) или располагалось на краях листа. В прикладном искусстве ощутимо стремление подчинить демона неким практическим целям: он может служить, например, подножием светильника, цоколем купели, подпоркой для головы на лавках хористов,украшением сточного желоба (ХУНДСБИХЛЕР).
ДЕМОНИЧЕСКАЯ ТВАРЬ НА КРАЮ РУКОПИСИ. ГрАЦ, 14 В.
АД
Истоки доктрины;
«шеол» и «геенна»
Постепенное формирование идеи об особом месте посмертного наказания грешников можно проследить в Ветхом Завете. В Пятикнижии, книге Иисуса Навина, книгах Царств и Судей грешники пока еще наказываются непосредственно в земной жизни, в посмертной же судьбе грешников и праведников нет никаких различий: «Древних израильтян не смущало ни счастье нечестивых, ни несчастье праведников; Яхве не интересовали отдельные личности, но весь народ целиком. Он наказывал грешников здесь, непосредственно на земле, или в их потомстве» (РИШАР, 31, 38).
В этих ветхозаветных книгах ад (шеол, изредка Аваддон) — не место наказания, но место посмертного пребывания всех людей, независимо от их греховности или праведности, причем это посмертное состояние обрисовано крайне туманно; так, в ПЛАЧЕ ИЕРЕМИИ ад назван просто «темным местом» (Пл. 3:6), а книга ИОВА загадочно сообщает, что «в стране мрака» «нет устройства» (10:22; в Вульгате: nullus ordo, т. е., буквально: «никакого порядка, чина»).
Новое понимание «шеола» как места воздаяния за грехи, от которого праведник может быть избавлен, возникает в ПСАЛТИРИ и в книгах пророков. Так, в псалме 48 посмертная судьба грешников и праведников (к которым автор относит и себя) ясно различается: «Как овец, заключат их [грешников] в преисподнюю; смерть будет пасти их, и наутро праведники будут владычествовать над ними; сила их истощится; могила — жилище их.
Данте: справа от нег - ад, за его спиной - чистилище, над ним -
небесные сферы, слева - небесный град.
(аноним; темпера, дерево. Италия, 14 в.)
Но Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня» (48:15-16). Одним из первых, кто «увидел в глубине шеола ужасную бездну, где осужденные подвергаются мучениям» (РИШАР, 35), был пророк Исаия: «И будет в тот день: посетит Господь воинство выспреннее на высоте и царей земных на земле. И будут собраны вместе, как узники, в ров, и будут заключены в темницу, и после многих дней будут наказаны» (Ис. 24:21-22); «Тофет [место в долине Гиннома, где приносили жертвы Молоху — см. об этом ниже] давно уже устроен; он приготовлен и для царя, глубок и широк; в костре его много огня и дров; дуновение Господа, как поток серы, зажжет его» (Ис. 30:33). В книге Иезекииля шеол также предстает местом наказания врагов Израиля: «Там Ассур и все полчище его, вокруг него гробы их, все пораженные, павшие от меча.
Гробы его поставлены в самой глубине преисподней, и полчище его вокруг гробницы его, все пораженные, павшие от меча, те, которые распространяли ужас на земле живых» (Иез 32:22-23). Даниил, подтверждая идею существования вечного ада, впервые формулирует особый пункт будущей христианской доктрины ада — воскрешение мертвых для окончательного суда над ними: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (ДАН. 12:2).
В христианская догматике представление об аде как безразличном вместилище всех мертвецов сохраняет верность лишь применительно к тому состоянию ада, в котором он пребывал до нисхождения в него Иисуса Христа и его последующего вознесения на небо: «До вознесения Иисуса Христа ни одна душа не могла попасть на небо; можно сказать, что все мертвые находились в одном месте, удаленном и от неба, и от поверхности земли» (РИШАР, 29). Таким образом, искупительный подвиг Христа и выведение им праведников из ада перевернули все древнее устройство ада: «в древнем шеоле остались лишь грешники и осужденные, и ад осужденных получил особое название геенны» (РИШАР, 29), Это еврейское слово, часто используемое для обозначения ада в патристике (например, у АВГУСТИНА, О ГРАДЕ БОЖИЕМ, КН. 21), означает «долина Гиннома» и первоначально служило названием оврага под Иерусалимом, где при правлении нечестивых царей Ахаза и Манассии (4 Цар. 23:10; Иер. 32:35; 2 ПАР. 33:6) жители города приносили своих детей в жертву Молоху; при Иосии (4 Цар. 23:10) туда бросали нечистоты и трупы. Со времен Исаии (66:24) мрачная долина с ее кострами, на которых горели трупы и нечистоты, стала метафорой ада и была названа «огненной геенной». Иисусу Христу осталось лишь закрепить за словом расширительное значение, что он и делает, говоря о «геенне, огне неугасимом» (МАРК. 9:43), «геенне огненной» (МАТФ. 5:22).
Строение и величина ада;
Лимбы и чистилище
Из бесчисленного разнообразия представлений о строении ада к достаточно устойчивым и общепринятым можно отнести идею двух адов: верхнего и нижнего. Эта идея находила библейское обоснование в Псалтири, где говорится: «Ты избавил душу мою от ада преисподнего» (85:13; в Вульгате: eruisti animam meam ex inferno inferiori, т. е. буквально: «от ада нижнего»). ГРИГОРИЙ ВЕЛИКИЙ, исходя из весьма неясного указания псалма, высказывает предположение, что «верхний ад на земле, нижний — под землей» (ДИАЛОГИ, 4:42, col. 400). Идея развита в «Светильнике» Гонория Августодунского (ок. 1100).
Верхний ад здесь изображен как «нижняя часть этого мира, полная мук», «здесь неистовствуют безмерный жар, великий холод, голод, жажда, различные страдания телесные, такие как бичевания, и душевные, такие как ужас и робость...; нижний же ад — «духовное место» (locus spiritualis), где горит неугасимый огонь; его расположение внизу следует понимать метафорически: «о нем говорят, что он находится под землей, потому что, как тела грешников покрываются землей, так души грешников погребаются в аду» (Цит. по: ОУЭН, 60). Разделение ада на верхний и нижний нашло выражение и в поэзии. В англо-норманской поэтической версии «Странствования св. Брендана» (ок. 1125) Бенедейта верхний и нижний ад разделены соленым озером, верхний ад полон пламе ни, нижний — вони и холода (ОУЭН, 60). У Данте адские круги с шестого по девятый, окруженные стигийским болотом, находятся в пределах стен «города Дита» (Люцифера) и образуют Нижний ад; «вечный пламень» у Данте, как и у Гонория Августодунского, горит лишь в нижнем аду (АД, 8:73-75).
Идея лимба была порождена необходимостью выделить в аду особое место для тех, кто, не будучи крещен, не совершил вместе с тем и никаких грехов. Казалось несправедливым, что библейские патриархи, ожидая в аду появления Христа (71 Нисхождение в ад), разделяют страдания прочих грешников; уже Беда Достопочтенный утверждал, что праведники дожидаются Христа в аду, не испытывая мук. Однако лишь позднее (в 13 в.) возникает понятие об особой части ада — лимбе (limbus — буквально «край одежды»), где обитают патриархи и невинные младенцы. Альберт Великий и Фома Аквинский ввели различение «лимба младенцев» (limbus infantium, limbus puerorum) и «лимба отцов» (limbus patrum) (ГОДЕЛЬ, 761).
Идея чистилища — места, где очищаются души, не совершившие смертных грехов, но все же не достойные немедленного отправления в рай, возникла под влиянием 2 КНИГИ МАККАВЕЕВ (книги, включенной в состав католической Библии): Иуда Маккавей, предавая земле падших воинов, обнаруживает у них «под хитонами посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон запрещал Иудеям», тем не менее он и его соратники «обратились к молитве, прося, да будет совершенно изглажен содеянный грех; а доблестный Иуда увещевал народ хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине падших. Сделав же сбор по числу мужей до двух тысяч драхм серебра, он послал в Иерусалим, чтобы принести жертву за грех, и поступил весьма хорошо и благочестно, помышляя о воскресении; ибо, если бы он не надеялся, что павшие в сражении воскреснут, то излишне и напрасно было бы молиться о мертвых. Но он помышлял, что скончавшимся в благочестии уготована превосходная награда, — какая святая и благочестивая мысль! Посему принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от греха» (2 МАК. 12:39-46). Посмертное состояние согрешивших воинов мыслится в этом тексте как неясное, не определенное до конца и зависящее от акта искупления, посредством которого живые могут вмешаться в судьбу мертвых (эту возможность использовала католическая церковь, которая во времена Лютера предлагала за некоторую плату немедленное освобождение души из чистилища). Доктрина чистилища, разработанная в решениях Лионского (1274), Флорентийского (1439) и Трентского (1563) соборов, в конце концов не была принята ни православной, ни протестантской церквами. Вопросы о месте, длительности и природе наказания в чистилище остаются достаточно неясными. Чистилище сначала мыслилось, видимо, как раздел ада: так, АВГУСТИН, считавший, что грешная душа после смерти идет «либо в огонь очистительный, либо на муку вечную» (О БЫТИИ ПРОТИВ МА. НИХЕЙЦЕВ, 20:30, col. 212) понимает чистилище как своего рода «верхний ад». Грешнику вообще трудно понять, где он находится: в аду или чистилище. У Цезария Гейстербахского иные грешники, оказавшись на том свете, принимали ад за чистилище и наоборот (ГУРЕВИЧ, 235). Гуго СЕН-ВИКТОРСКИЙ робко предполагает, что осужденные на чистилище наказываются там, где согрешили («...их местонахождение не вполне ясно, разве лишь что из многих примеров и откровений душ, приговоренных к такому наказанию, часто видно, что они отбывают его в этом мире; и, пожалуй, вполне было бы возможно, чтобы они претерпевали отдельные наказания там, где согрешили» (О ТАИНСТВАХ, COl. 586). Вместе с тем, Данте рисует отчетливую трехчастную структуру загробного мира, где не может быть места таким сомнениям.
Вопрос о размере ада, а также о соотносительной величине ада и рая таил известные затруднения: ведь из библейских речений о немногочисленности спасенных следовало, что ад значительно больше рая, а подобная физическая пропорция не могла не быть воспринята как явное доказательство торжества зла над добром. До того, как эта проблема была осознана, авторы видений и богословы находили некоторое злорадное удовольствие в констатации неизмеримости ада, для выражения коей уже «ВИДЕНИЕ СВ. ПАВЛА» (3 в.) дает рельефную формулу: грешников в аду столько, что сто мужей, каждый из которых имел бы по сто железных языков, не смогли бы перечислить их, даже если бы начали говорить с самого сотворения мира (выше в «Видении..» называется и точная цифра — 144 000, — которая, видимо, казалась автору невероятно большой). Однако позднее богословы поняли, что количественный перевес ада, в сущности, малоприличен для божественного достоинства; так возникла проблема, над которой продолжали размышлять даже в 17 столетии, — еще ЛЕЙБНИЦ усматривал странность в том, «что даже в великом будущем вечности зло будет торжествовать над добром, и это под верховным владычеством того, кто является верховным благом...» (ТЕОДИЦЕЯ, 140). Голословные уверения, что ад меньше рая, с которыми выступил, в частности «крипто-анабаптист» Курионе в сочинении «О величине блаженного царства Божия» (1554; см. УОКЕР, 37-38), не решали проблемы, но в конце концов было все женайдено устраивавшее всех решение, не отвергнутое и современной теологией: количественный перевес рая над адом будет достигнут, если учесть всех умерших (крещенных) детей.
ТЕОЛОГИЯ АДА
Идея ада как богословского понятия заключает в себе ряд спорных вопросов, которые, несмотря на однозначные решения церковных Соборов, продолжали волновать воображение теологов и мистиков.
Вечность ада
Древней меня лишь вечные созданья,
И с вечностью пребуду наравне, —
гласит надпись над входом дантовского ада (Ад, 3:7-8). Ад сотворен Богом навеки; это положение подтверждается рядом текстов Нового завета: «огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (МАТФ. 25:41); «диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (ОТКР. 20:10). Вечность ада довольно рано стала догматом христианской церкви. Второй Константинопольский Собор (553 г.) осудил в девятой анафеме тех, кто утверждает, что наказание демонов и людей не будет вечным. Позднее и протестантская теология подтвердила этот догмат (статья 17 аугсбургского символа веры, 1530): «Христос... осудил нечестивых людей и демонов на вечные муки» (цит. по: УОКЕР, 22). Сильным эмоциональным аргументом в пользу вечности ада служило соображение, что прекращение мук было бы незаслуженной милостью для грешников, которые, безусловно, предпочли бы исчезнуть вовсе, чем проводить вечность в аду; эта мысль появляется впервые во 2-3 в. у Юстина, а затем у МИНУЦИУСА ФЕЛИКСА (ОКТАВИЙ) — грешники предпочитают «полностью исчезнуть, чем восстанавливаться для наказаний». (Эту точку зрения не разделяли, видимо, лишь социниане [16-17 вв.] — последователи итальянских теологов Лелио и Фаусто Социни, — которые исповедывали смерть души грешника вместе с телом; тем самым проблема ада снималась сама собой).
Однако не менее сильная эмоциональная аргументация от божественного милосердия и божественного совершенства — Бог не может ни допустить вечных мук для собственных творений, ни лишить их возможности раскаяния и возврата к Богу, — вновь и вновь приводила к сомнениям в вечности ада. МАРКИОН и его последователи (2 в.) верили в освобождение Христом из ада всех грешников (ТЕРТУЛЛИАН, ПРОТИВ МАРКИОНА, 1:1); Ориген, а позднее Скотт Эриугена развивали учение о «восстановлении всех вещей», их возвращении в лоно Бога, что делало вечность ада решительно невозможной. В Новое время против вечности ада, продолжавшей оставаться догматом, были выставлены новые аргументы. Джон Тиллотсон, архиепископ Кентерберийский, в конце 17 в. выдвинул два довода, имевшие большой резонанс (в частности, они обсуждаются в энциклопедии Дидро и Даламбера, в статье МАЛЛЕ, 669-670). Эпитет «вечный», как утверждал Тиллотсон, и в Ветхом, и в Новом завете означает лишь «длительный»; потому упоминания о «казни вечного огня» (ИУД. 7) и т. п. не следует понимать буквально. Второй аргумент Тилотсона — богословско-педагогический: архиепископ настаивает на необходимости различать угрозу и обещание; когда Бог говорит, что предаст тех или иных провинившихся «вечному огню», то — даже если допустить, что речь действительно идет о вечном огне, — Бог вовсе не дает тем самым обещание, которое уже не может нарушить, но лишь угрожает в надежде, что угроза отвратит грех и наказание вообще не потребуется. Такая угроза — не обещание и не пророчество, совершающееся с железной необходимостью, но лишь педагогическая мера воздействия.
DEMONIC SIGILS
Agares
Aim
Amducious
Amon
Andras
Andrea
Asmoday
Bael
Bathin
Barbatos
Balam
Baleth
Belial
Baalbarith
Bifrons
Botis
Buer
Bune
Camio
Cimeris
Crocell
Decarab
Eligos
Focalor
Foras
Forneus
Furcas
Furfur
Gaap
Glasya
Gremory
Gusion
Haagenty
Halphas
Haures
Ipos
Leraje
Malphas
Marax
Marbas
Marchosi
Murmur
Naberius
Orias
Orobas
Ose
Paimon
Phenix
Purson
Raym
Renove
Sabnocks
Sallos
Samigina
Shax
Sitri
Valac
Valfor
Vapula
Vassago
Vepar
Vine
Vual
Zagam
Zepar
Astaroth
Belzebuth
Lucifer
Словарь
АББАДОН - демон, властелин бездны.
АБДУСЦИИУС - демон, вырывающий с корнями деревья.
АБИГОР - демон-всадник, искусный воин.
АДРАМАЛЕХ - демон советник, отвечающий за гардероб САТАНЫ.
Agares
Aim
Amducious
Amon
Andras
Andrea
Asmoday
Bael
Bathin
Barbatos
Balam
Baleth
Belial
Baalbarith
Bifrons
Botis
Buer
Bune
Camio
Cimeris
Crocell
Decarab
Eligos
Focalor
Foras
Forneus
Furcas
Furfur
Gaap
Glasya
Gremory
Gusion
Haagenty
Halphas
Haures
Ipos
Leraje
Malphas
Marax
Marbas
Marchosi
Murmur
Naberius
Orias
Orobas
Ose
Paimon
Phenix
Purson
Raym
Renove
Sabnocks
Sallos
Samigina
Shax
Sitri
Valac
Valfor
Vapula
Vassago
Vepar
Vine
Vual
Zagam
Zepar
Astaroth
Belzebuth
Lucifer
