Вступительная речь главного обвинителя от Великобритании 175

к старым доктринам «Майи кампф», в особенности к наиболее агрессивным по существу доктринам.

Я позднее обращу ваше внимание на эти доктрины, изложенные в «Майн кампф», которая долгое время рассматривалась, как библия нацистской партии. Она стремится к захвату жизненного пространства, и она имеет в виду обеспечить это, прибегнув-к угрозам применения силы, и если эти угрозы не увенчаются успехом, обеспечить это силой агрессивной войны.

До тех пор начало военных действий оттягивалось из-за стремления сохранить мир, недостаточной подготовки, терпения или трусливости, назовите это как хотите, демократических государств. Но после Мюнхена все здравомыслящее человечество с беспокойством задавало себе вопросы: «Где это кончится? Действительно ли Гитлер удовлетворен сейчас, когда он заявляет, что он удовлетворен? Приведет ли его стремление к приобретению жизненного пространства к дальнейшим агрессиям, даже если он для обеспечения этого должен будет начать открыто агрессивную войну?»

Ответ на эти вопросы касался остальной части Чехословакии, а также Польши.

До тех пор Польше не грозила никакая прямая или непосредственная опасность.

Два документа, выдержки из которых я сейчас цитирую, доказывают, что высшие офицеры штаба военно-воздушных сил подсудимого Геринга уже тогда рассматривали расширение империи и разрушение и захват Польши как предстоящее событие. Они уже, вне всякого сомнения, ждали наступления последней стадии гитлеровской политики, провозглашенной в книге «Майн кампф», а именно: война с целью разрушить Францию и обеспечить жизненные пространства за счет России. И тот, кто составил памятную записку для подсудимого Риббентропа, уже рассматривал как предопределенный факт то, что после Чехословакии нападению будет подвергнута Польша.

Протокол конференции от 5 ноября 1937 г., который, как я уже сказал, является более красноречивым документом, нежели упомянутые мною два документа, доказывает, что война с Польшей, в случае если Польша осмелилась бы попытаться предотвратить германскую агрессию против Чехословакии, учитывалась и предусматривалась с хладнокровным расчетом, и нацистские лидеры были готовы пойти и на этот риск.

Предусматривалась и допускалась также возможность войны против Англии и Франции при аналогичных обстоятельствах. Такая война, безусловно, была бы агрессивной войной со стороны нацистской Германии, потому что принудить государство прибегнуть к оружию для того, чтобы защитить другое государство против агрессии во исполнение договорных обязательств, означает развязать агрессивную войну против первого государства. Правда, что до Мюнхена решение о том, чтобы произвести нападение на Польшу и осуществить ее разрушение путем агрессивной войны, повидимому, еще не было принято Гитлером и его соучастниками.

Теперь я перехожу к периоду, который характеризовался переходом от подготовки к началу агрессивной войны, что явствует из событий с Чехословакией, непосредственно к развязыванию и ведению агрессивной

176 ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ ГЛАВНЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ

войны против Польши. Этот переходный период охватывает 11 месяцев, начиная с 1 октября 1938 г. и до начала нападения на Польшу 1 сентября 1939 г.

Спустя шесть месяцев после подписания Мюнхенского соглашения нацистские руководители оккупировали остальную часть Чехословакии, которую они, как об этом говорилось в соглашении, обещали уважать.

14 марта 1939 г. престарелый и нестойкий президент «остатка» Чехословакии Гаха и его министр иностранных дел Хвалковский были вызваны в Берлин.

На совещании, которое происходило между 1.00 и 2.15 часа утра

15 марта в присутствии Гитлера и подсудимых Риббентропа, Геринга и Кейтеля, они стали объектом угроз, их шантажировали и им открыто заявили, что Гитлер «отдал приказ германским войскам вступить в Чехословакию для включения этой страны в состав германской империи». Им дали совершенно ясно понять, что всякое сопротивление будет бесполезным и оно будет сокрушено «силой оружия и всеми доступными способами». Именно тогда был создан сателлит Германии, хотя номинально она и числилась независимым государством.

Таким образом, путем своих односторонних действий, без переговоров с правительствами других стран, без посредничества и в прямом противоречии с буквой и духом Мюнхенского соглашения немцы захватили то, что они планировали в качестве объекта в сентябре предыдущего года и, безусловно, даже еще раньше этого, но что в то время они чувствовали недоступным для себя и не могли обеспечить без чересчур явного проявления своих агрессивных намерений.

Осуществленная агрессия только лишь разожгла аппетит для дальнейших агрессивных действий. Были протесты, Англия и Франция направили дипломатические ноты. Конечно, были протесты. Нацисты открыли свои карты. До сих пор они скрывали от остального мира, что их претензии выходили далеко за пределы задачи объединения внутри империи лиц германской национальности, проживающих на граничащей с Германией территории. Теперь же они впервые, вопреки их собственным торжественным обязательствам, захватили силой не германскую территорию, на которой не проживало население германской национальности. Этот захват всей чехословацкой территории, совместно с равно беззаконной оккупацией Мемеля 22 марта 1939 г., привел к значительному усилению позиции Германии как политической, так и стратегической, как того ожидал Гитлер, когда он обсуждал этот вопрос на совещании 5 ноября 1937 г.

Однако еще задолго до того, как нацистские руководители совершили свою агрессию против Чехословакии, они уже начали предъявлять требования к Польше. 25 октября 1938 г., менее чем через месяц спустя после того, как Гитлер в своей речи делал всевозможные заверения Польше, и вскоре после того, как было заключено Мюнхенское соглашение, г-н Липский, польский посол в Берлине, сообщил г-ну Беку, польскому министру иностранных дел, о том, что на завтраке в Берхтесга-дене 24 октября подсудимый Риббентроп выставил требование о том, чтобы Данциг был вновь объединен с империей, а также о строительстве экстерриториальной автострады и железнодорожной линии через Поморце, т. е. через провинцию, которую немцы называли коридором.

Вернуться

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

Начиная с этого дня, велись переговоры по этим германским требованиям до тех пор, пока польское правительство не заявило открыто, во время визита подсудимого Риббентропа в Варшаву, закончившегося 27 января 1939 г., что оно не согласится передать Данциг Германии. Однако даже после возвращения Риббентропа из Варшавы Гитлер счел нужным в своей речи в рейхстаге 30 января 1939 г. сказать:

«Мы только что отпраздновали пятую годовщину заключения нашего пакта о ненападении с Польшей. Едва ли среди истинных друзей мира сегодня могут существовать два мнения относительно величайшей ценности этого соглашения. Достаточно только спросить себя, что случилось бы с Европой, если бы это соглашение, которое принесло столь значительное улучшение, не было бы подписано пять лет назад. Подписав это соглашение, великий польский маршал и патриот' оказал своему народу такую же важную услугу, какую руководители национал-социалистского государства оказали германскому народу. В течение тревожных месяцев прошлого года дружба между Германией и Польшей являлась одним из решающих факторов в политической жизни Европы».

Однако это изречение было последним теплым дружественным высказыванием со стороны Германии по адресу Польши, и это был последний случай, когда нацистский руководитель одобрительно отозвался о германо-польском соглашении.

В течение февраля 1939 года Германия не возобновила своих требований. Однако, как только было завершено окончательное поглощение Чехословакии и Германия также захватила Мемель, сразу же возобновилось нацистское давление на Польшу.

Во время двух бесед между польским послом в Берлине и подсудимым Риббентропом 21 и 26 марта (польская «Белая книга», документы № 61 и 63) были возобновлены германские требования к Польше и было оказано дальнейшее давление. Неудивительно, ввиду той судьбы, которая постигла Чехословакию, а также и ввиду значительного ухудшения стратегической позиции Польши по отношению к Германии, что польское правительство было весьма обеспокоено этими событиями. И не только польское правительство было этим обеспокоено.

События марта 1939 года, наконец, убедили как английское, так и французское правительства в том, что агрессивные намерения нацистов не ограничиваются только лишь лицами германской национальности и что возможность европейской войны в результате дальнейших агрессий нацистской Германии не была устранена Мюнхенским соглашением.

Поэтому в силу крайней заинтересованности Польши, Англии и Франции в событиях в Чехословакии, а также и в возобновленном давлении на Польшу произошли переговоры между английским и польским правительствами. 31 марта 1939 г. г-н Невиль Чемберлен, выступая в палате общин, заявил, что британское правительство приняло на себя обязательство оказать помощь Польше в случае каких-либо акций, которые будут открыто угрожать независимости Польши и которым польское правительство сочтет необходимым оказать сопротивление. 6 апреля 1939 г. было издано англо-польское совместное коммюнике, в котором

Пилсудский.— Составители.