Глава 1. История ереси с 1470-х гг. до церковного собора 1490 года

Влияние ереси жидовствующих на русскую культуру рубежа XV–XVI вв.

 

 

Оглавление

 

Введение

Глава 1. Появление и развитие ереси с 1470-х гг. до церковного собора 1490 года

Глава 2. Развитие ереси с 1490 года до церковного собора 1504 года

§1. Ход событий

§2. Влияние ереси жидовствующих на русскую культуру конца XV – начала XVI вв.

Заключение

Список источников и литературы

 

 

Введение

 

В настоящее время в обществе усиливается интерес к русской православной Церкви и ее истории. Поэтому исследования в данной области являются весьма актуальными.

Целью работы является изучение такого явления в истории русской православной Церкви, как ересь жидовствующих. В задачи работы входит изучение ее появления, развития и прекращения и влияния на духовную сферу жизни общества второй половины XV - начала XVI вв. Предметом исследования является ересь жидовствующих во второй половине XV - начале XVI вв. Проблемами исследования являются влияние ереси жидовствующих на русскую культуру рубежа XV – XVI вв. и ход событий данного процесса.

Основными источниками по данной теме являются, во-первых, послания новгородского архиепископа Геннадия об еретиках, содержащие отрывочные данные о них[1]; во-вторых, сочинение Иосифа Волоцкого «Просветитель» 1503 г. – своего рода обвинительное заключение, в котором перечислялись преступления еретиков против православной церкви и рассказывалось о появлении ереси[2]. Ценность первого источника не подлежит никакому сомнению: он документально удостоверяет существование ереси в Новгороде и дает возможность судить о характере этой ереси. Но зато к сообщениям «Просветителя» приходится относиться с большой осторожностью. В противоположность Геннадию, который имел лично дело с еретиками в Новгороде, Иосиф, пребывая до 1503 г. безвыездно в своем монастыре, писал о новгородских еретиках отчасти на основании сообщений Геннадия. При работе с данным источником необходимо учитывать его субъективность, так как Иосиф Волоцкий был ярым борцом против ереси.

Новгородские еретики не оставили литературных произведений и сложно сказать, были ли они вообще. Глава московской ветви ереси оставил два произведения: «Лаодикийское послание» и, возможно, «Написание о грамоте». Первое вызвало большую полемику как в советской, так и в зарубежной литературе[3]. Этот небольшой памятник (девять строк) состоит из набора афоризмов, к примеру: «Душа самовластна, заграда ей вера», «Мудрости сила – фарисейство жительство. Пророк ему наука. Наука преображенная»[4]. А.И. Клибанов замечает, что эти афоризмы подобраны в духе реформационных идей. Эти идеи получили развитие в «Написании о грамоте», где говорится, что Бог дал человеку «самовластие ума» и что знание делает человека свободным. Впервые свободе, как праву на принуждение, противопоставлялось право человека на свободу[5].

Классики русской исторической науки, такие как С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров оценивают ересь жидовствующих отрицательно, почти полностью соглашаясь с мнением Иосифа Волоцкого[6] [7].

Специалисты по истории церкви, такие как, А.В. Карташев, митрополит Макарий также оценивают ересь негативно, но признают интеллектуальное превосходство еретиков над многими служителями церкви того времени и привлекательность их учения для широких масс из-за наличия астрологических практик[8] [9]. Другой историк церкви, Е.Е. Голубинский считает, что ересь жидовствующих в ее собственном виде представляла из себя не что иное, как полное и настоящее иудейство, с совершенным отрицанием христианства [10].

А.А. Зимин и Я.С. Лурье в своих работах считают ересь жидовствующих проявлением гуманистической мысли, берущей начало от трудов античных мыслителей (Менандр, Платон, псевдо-Дионисий Ареопагит), а также от работ Пико дела Мирандоллы, говорят о несомненно большом культурном влиянии ереси и прочно связывают ее с западноевропейской Реформацией[11] [12].

Н.М. Никольский считает ересь жидовствующих следствием кризиса феодальной церкви, московской централизации и продолжением стригольничества[13].

 

Глава 1. История ереси с 1470-х гг. до церковного собора 1490 года

 

В правление митрополита Филиппа в 1470 году в Новгороде появляется ересь так называемых «Жидовствующих». Прививка её заносится извне. Автономные новгородцы, напрягавшие последние усилия, чтобы отстоять свою самостоятельность от Москвы, пригласили к себе в 1470 г. на кормление, по сговору с польской короной, православного киевского князя Александра Михайловича Олельковича[14]. В труде «Просветитель» Иосиф Волоцкий пишет, что князь – «истинный христианин, по-христиански мыслящий»[15]. Князь прибыл в Новгород со своей свитой из другого мира, с интеллигентными помощниками, принесшими сюда идейные новинки с Запада. И еще специфичнее – новинки не христианского запада, а западного еврейства. В свите князя был его лейбмедик еврей Схария. Кроме Схарии в толпе чиновников князя называются еще два или три еврея: Моисей Хануш и Иосиф Шмойло Скарабей. Эти еврейские интеллигенты были своего рода модернистами – пропагандировали идеи гуманизма, которыми могла увлечься новгородская общественная среда. Подход к русскому мировоззрению облегчался традиционным интересом к библейским текстам. С них и начались разговоры. Всего год эта компания смогла пробыть в Новгороде. … Но за год следы еврейской пропаганды глубоко вонзились в души кружка высшего новгородского духовенства[16].

Схария, как пишет Волоцкий, «был … орудием диавола — был … обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии»[17]. Вот от Схарии-то и от других иудеев и началась ересь. Схария «прельстил сначала попа Дениса и соблазнил его в жидовство; Денис же привел к нему протопопа Алексея, служившего тогда на Михайловской улице, и этот также отступил от непорочной и истинной христианской веры»[18]. Вслед за ними последователем стал протопоп Софийского собора Гавриил.

Как показали расследования этих увлечений, ими задеты были довольно интимные кружки почти сплошь из одного духовенства и еще ближе – только родственники этих протопопов[19]. Волоцкий дает такой список еретиков: «Алексей многих научил жидовству: своего зятя Ивашку Максимова, его отца попа Максима и многих еще попов, дьяконов и простых людей. Поп Денис также научил многих жидовствовать: протопопа Гавриила Софийского, Гридю Клоча; Гридя же Клоч научил жидовству Григория Тучина, чей отец имел в Новгороде большую власть. И многих еще они научили — вот имена их: поп Григорий и сын его Самсонка, Гридя, дьяк Борисоглебский, Лавреша, Мишука Собака, Васюк Сухой, зять Дениса, поп Федор, поп Василий Покровский, поп Яков Апостольский, Юрка Семенов, сын Долгого, еще Авдей и Степан клирики, поп Иван Воскресенский, Овдоким Люлиш, дьякон Макар, дьяк Самуха, поп Наум»[20], т.е. представители духовенства либо их родственники. Бросается в глаза родственный, профессионально-семейный характер сектантства. … По всем признакам всё дело было поставлено, как секретный заговор [21]. Появившись в начале 70-х годов новая ересь долгое время оставалась невыявленной. Зная печальный опыт предшественников, еретики предпочитали держать свои взгляды в тайне [22].

О радикальном характере взглядов новгородских еретиков, свойственном плебейскому направлению средневековых ересей, можно судить по обвинениям их гонителей. Согласно Геннадию, главному борцу с жидовствующими, архиепископу Новгородскому, еретики отрицали божественность Христа и Богоматери, признавали только Ветхий Завет, не верили в чудотворцев, не хотели поклоняться кресту[23]. Они отрицали видимую церковь, монашество, культ икон и мощей. Это уже была тень реформации, осенившей своим крылом смежную с Западной Европой часть древней Руси[24]. Иосиф Волоцкий, не без достаточный оснований, характеризует жидовствующих, как с цепи сорвавшихся либертинистов: они «упивались, объедались и сквернились блудом»[25].

Схария и его товарищи … учили:

а) истинный Бог есть един и не имеет ни Сына, ни Святого Духа, Единосущных и сопрестольных Ему, т. е. нет Пресвятой Троицы;

б) истинный Христос, или обетованный Мессия, еще не пришел и когда придет, то наречется Сыном Божиим не по естеству, а по благодати, как Моисей, Давид и другие пророки;

в) Христос же, в Которого веруют христиане, не есть Сын Божий, воплотившийся и истинный Мессия, а есть простой человек, который распят иудеями, умер и истлел во гробе;

г) потому должно содержать веру иудейскую как истинную, данную Самим Богом, и отвергать веру христианскую как ложную, данную человеком.

Каким же образом жид Схария мог навязать православным русским свою жидовскую веру, а новгородские священники могли принять ее и отвергнуться от Христа? Разгадка этому заключается в том, что Схария был человек ученый и, главное, искусный в чернокнижии и астрологии, которые пользовались тогда полным доверием и уважением, особенно между людьми малообразованными и необразованными, а новгородские священники были не только малообразованны, но и совершенные невежды даже в истинах исповедуемой ими религии. Схария очень хорошо знал, чем иудеи доказывают против христиан истинность своей иудейской веры и чем опровергают или стараются опровергнуть они истинность веры христианской, и умел воспользоваться этими познаниями для своей цели, а новгородские священники не знали даже того, чем подтверждаются самые первые, коренные догматы христианства, каковы догматы о Пресвятой Троице, о Божественности Иисуса Христа, о Его Воплощении и Воскресении. Что ж удивительного, если таких людей в состоянии был увлечь и прельстить Схария как своими познаниями и умною речью, так особенно какими-либо необычайными действиями, которые он мог совершать при пособии темных наук и которые для невежд могли показаться совершенными чудесами?[26]

Магия и чернокнижие, астрология и оккультные знания были привлекательной приманкой, как всякая сфера чудесного, после чего люди становились податливы на всякого рода критицизм и рационализм в реформационном духе. Характерной для ереси чертой является соблазн общего вольнодумства; ослепление примитивов новинками рационализма и неведомого дотоле якобы научного знания. Это типичное переживание европейского человека, вырывавшегося из средневековья в жизнерадостный и светлый мир Возрождения. Первый же борец против жидовства, архиепископ Геннадий, обращаясь к собору 1490 года, предупреждает, что людям, неосведомленным в новой литературе, опасно состязаться с жидовствующими на теоретической почве[27].

Целых десять лет удалось секте сохранить свой конспиративный быт. Из городов секта распространилась по новгородской области. Перекочевала и в Москву, так как московская ветвь ереси завелась уже при самом дворе Ивана III и возглавлялась его министром иностранных дел, дьяком Посольского Приказа, Федором Васильевичем Курицыным. Курицын в конце 1470-х гг. вернулся из длительного посольства в Венгрии, где, вероятно и был посвящен в тайное общество, в котором его привлекало не только эмансипация от церковной ортодоксии, но эмансипация от средневекового церковного мировоззрения вообще. Это был псевдо-гносис, псевдо-наука и псевдо-магия. В Москве совращения по линии церковной иерархии по-прежнему продолжались. Но через Курицына расширилось и светское крыло ереси. За министром пошли и статс-секретари, дьяки великого князя – Истома и сверчок, купец Семен Кленов и книжный переписчик и сам владевший пером, Иван Черный.[28]. После поездки Ивана III в Новгород в 1479/1480 гг. вместе с ним в Москву приехали те самые Денис и Алексей, наиболее ярые еретики. Первый стал протопопом кафедрального Успенского собора, второй – священником придворного Архангельского. Знал ли Иван III о еретичестве обоих попов – сказать трудно. Иосиф Волоцкий говорит, что вначале в Москве они «не смели выказать что-либо неподобающее»[29]. Впрочем, тайную пропаганду они вели – «таились, как змеи в норе: на людях представлялись святыми и кроткими, праведными и воздержными, но тайно сеяли семена беззакония и погубили многие души, совратив их в жидовство»[30]. Возможно, этот почетный перевод – не единоличный вымысел великого князя, а подсказан ему тайным союзом московских жидовствующих, во главе с Курицыным[31]. В Москве ересь просуществовала в тайне семь лет, пока наконец не была открыта властями[32]. Такое искусство конспирации не в духе славяно-русского темперамента [33].

История обнаружения и разгрома ереси сводится к следующему. В 1484 году, 12 декабря новгородским архиепископом был избран чудовский архимандрит Геннадий. С его именем связана решительная борьба с новгородской «крамолой»[34]. В 1487 году Геннадий в послании к влиятельному церковному деятелю епископу Прохору Сарскому сообщает, что им обнаружена в Новгороде ересь. Поп Наум «покаялся» и рассказал о ереси архиепископу. После признания Наума Геннадий совершил обыск и неожиданно для себя узнал о ереси очень немногое. Его удивило упорное запирательство, эта хорошо усвоенная дисциплина тайного общества, - Наум при всей решительности своего покаяния не мог никого назвать из сообщников, кроме четырех человек: двух священников и двух дьячков: Григория Семеновского, Герасима Никольского, Самсона и Гридю. Геннадий всех их арестовал и довольно наивно выдал их на поруки людей надежных. Но они немедленно предали своих поручителей и сбежали в Москву. Явно, что конспирация их обнадеживала и придавала большую смелость. Протекция в Москве и новое укрывательство были обеспечены. Иосиф Волоцкий писал: «В то время протопоп Алексей и Федор Курицын имели такое влияние на великого князя, как никто другой»[35].

После вскрытия ереси Геннадий сразу же послал грамоту к митрополиту Геронтию, а также книги, по которым молились еретики («по-жидовски»). Видимо, ответа не последовало. На несчастье Геннадия его ревность не нашла, как следовало бы быть при нормальном положении дел, усердного отклика у старого митрополита, который его не любил из-за личных разногласий[36]. К тому времени ересь приняла широкие размеры. Распространившись, вольномыслие охватило широкие круги городского населения, затронуло даже деревню. Идеологом ереси было белое духовенство, что характерно для средневековья. Обеспокоенный положением в Новгороде, Геннадий в январе 1488 года пишет краткое послание другому видному иерарху – суздальскому епископу Нифонту. Нифонт же давно был связан с окружением Софьи Палеолог, решительной противницы ереси, и пользовался покровительством Геронтия, не поддерживающего Ивана III. Поэтому архиепископ просит Нифонта подействовать ан великого князя и митрополита, чтобы исправить положение дела. Его беспокоит, что дело еретиков ведется неактивно, а это создает впечатление, что власть потворствует еретикам[37]. Чутье подсказало Геннадию, что Москва саботирует, если не замалчивает столь тревожный материал, доверенный им авторитету державного. Это и побудило его вести агитацию среди других епархиальных собратьев: сохранились его послания Филофею Пермскому, Прохору Сарскому и Иоасафу Ростовскому. Шум, произведенный Геннадием, вынудил Москву в 1488 году иметь соборное суждение о выловленных беглых еретиках[38]. Собор состоялся в присутствии государя. В феврале Геннадию направляют грамоты Иван III и митрополит Геронтий, сообщая о мерах, принятых против сбежавших. Отцы собора решили, что попы Григорий и Герасим и дьяк Самсон должны быть наказаны самим Геннадием и отослали их в Новгород[39]. Великий князь приказал бить их кнутом и собрать в Новгороде местный собор, и если виновные не покаются, то передать их новгородским наместникам для повторного бичевания и продолжать розыск. Кто будет подлежать только церковной каре, тех поручать архиепископу, а кто подлежит бичеванию, тех поручать наместникам для наказаний «по их рассуждению». Это дало возможность Геннадию качественно вести следствие. Кто из допрашиваемых признавались, тех архиепископ милостиво воссоединял с церковью, заставляя лишь проходить по ступеням дисциплины покаяния, то есть молиться сначала только в притворе храма. Упорствующих сдавал наместникам для наказаний[40].

Дьяк Гридя был отослан к Геннадию без наказания, так как на него не было другого «свидетельства», кроме оговора попа Наума, которому особого значения не придавали[41].

Геннадий понимал, что эта отсылка виновных и изобличенных в Новгород есть нежелание Москвы решительно бороться со злом[42]. С другой стороны, Иван III, соблюдая видимость покровителя чистоты православия, не склонен был раздувать дело о ереси. Его, скорее всего, представляли как досадное недоразумение[43].

28 мая 1489 г. скончался митрополит Геронтий. Почти через полтора только года (26 сентября 1490 г.) был подыскан и поставлен ему преемник. Такую загадочную проволочку можно объяснить засилием при дворе великого князя еретической интриги. И это оправдывается появлением на митрополичьем троне личности, угодной еретикам. То был архимандрит Симоновского монастыря, Зосима, бывший чиновник великокняжеской канцелярии из фамилии Бородатых[44]. Иосиф Волоцкий приписывает совращение в жидовство Зосимы протопопу Алексию: «перед своей смертью он околдовал великого князя, и тот поставил на великий святительский престол гнусного поборника дьявола, которого Алексей напоил ядом жидовства, — нечистого Зосиму»[45]. Но он, вероятно просто занимал умеренную позицию по отношению к ереси. На поставлении присутствовали адресаты посланий Геннадия – Нифонт Суздальский, Прохор Сарский, а также Тихон Ростовский и Филофей Пермский. Геннадий ограничился тем, что прислал грамоту с согласием на избрание[46].

Зосима, тотчас по вступлении на кафедру, должен был соборно осудить еретиков. Активная работа Геннадия неотложно вынуждала к этому. Геннадий воспользовался своим правом не давать разрешения на избрание нового епископа на освободившуюся Коломенскую кафедру из опасения, что в данных условиях может быть по ошибке избран и тайный еретик. Это было в послании Геннадия собору довольно прозрачным намеком на то, что на митрополичьей кафедре уже случилось такое несчастье.[47]. 17 октября 1490 г. Зосима вынужден был созвать церковный собор. Архиепископ Геннадий призывал членов освященного собора стать крепко за правую веру.

Собор был созван весьма представительный. На нем присутствовали кроме Зосимы архиепископ Ростовский, епископы Нифонт Суздальский, Симеон Рязанский, Вассиан Тверской, Прохор Сарский, Филофей Пермский, троицкий игумен Афанасий, а также, возможно, Паисий Ярославов и Нил Сорский. На соборных заседаниях Ивана III не было, но он прислал своих бояр – князя Ивана Юрьевича Патрикеева, Бориса Васильевича Кутузова, дьяка Андрея Майка. Великий князь согласился на проведение собора в силу ряда причин. Разномыслие, отражавшее рост социальных противоречий в стране, было ему не по нутру. Приближалась война с Литовским княжеством, а многие еретики именно там находили себе пристанище. Это было опасно.

Итак, собор состоялся[48]. Еретики все-таки достигли того, что соборное осуждение не было радикальным. Геннадий требовал розыска и осуждения решительно всех еретиков. А великий князь приказал окончить дело только о тех новгородских еретиках, которые фигурировали в розыске Геннадия. К ним присоединили еще двух лиц, которых очевкидно уже никак нельзя было укрыть: протопоп Денис и чернец Захар. Протопоп Алексей к тому времени уже умер[49]. Таким образом, расследовались дела девяти еретиков: Захара, Дениса, протопопа Гавриила, попов Максима и Василия, дьякона Макара, дьяков Гриди, Васюка и Самухи. В палату к Зосиме пришел Иван III со многими боярами и дьяками и велел в присутствии обвиняемых прочесть материалы, присланные Геннадием. По его указу Зосима сообщил, что говорят о ереси священные правила. В соответствии с ними Зосима и собор отлучили еретиков от церкви по обвинению в хуле на Иисуса Христа, богоматерь, святые иконы. Денис составил особе покаяние. Теперь дело было за великодержавной властью. И вот тут-то Иван III проявил непоследовательность. Он не только не выдал головою московских еретиков из окружения Федора Курицына, но и не произвел никакого «градского» наказания новгородских еретиков. Они были просто переданы Геннадию. В 1490 г. Геннадий с завистью писал Зосиме об испанской инквизиции.

Геннадий решил произвести впечатление на мятежных новгородцев[50]. Он приказал посадить их еще за сорок поприщ до Новгорода на коней, каждого лицом к хвосту, и в одежде, перевернутой передом назад, надеть на головы их берестовые остроконечные шлемы, в каких изображаются бесы, с мочальными кистями, с венцами из соломы и сена и с надписью на шлемах: "Се есть сатанино воинство". В таком виде осужденные водимы были по городу, и встречающиеся плевали на них и говорили: "Се враги Божии и хульники христианские". Наконец шлемы на их головах были сожжены[51].

Некоторых из них отправил в заточение и изгнание сам Иван III. Вскоре умерли Денис и Захар. Некоторые еретики сбежали в Литву. Таков был финал первого этапа борьбы воинствующих церковников с ересью[52].

 

123Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: