 |
Шолотль. Эпилог. Здесь водятся привидения
|
|
|
|
Шолотль
Не осталось друзей у меня
На исходе жизни,
Не осталось тех, с кем мог бы я
Вспомнить юность,
Разделить на двоих
Радость или печаль
Словно кукурузную лепёшку.
Нет у меня друзей,
Как и у Единственного,
Создавшего сущее из пустоты,
Но оставшегося в одиночестве,
Ибо не в силах он сотворить
Равного себе.
Кому я могу довериться?
Чьих шагов ждать с замиранием сердца,
Чьё имя шептать, как молитву,
Кого призывать в отчаянии?
Разве что, Шолотля,
Грозного Шолотля, сопровождающего души в Миктлан,
Весёлого Шолотля, играющего каучуковым мячом,
Шолотля, приносящего бедствия и неудачи,
Шолотля, оберегающего солнце, путешествующее по небосклону,
Шолотля-убийцу, Шолотля-шута, Шолотля-громовержца,
Шолотля-чудовище, Шолотля-брата, верного, но жестокого.
Есть ли другие боги, способные понять,
Что я чувствую сейчас?
Есть ли другие боги, способные утешить меня
В конце земного пути?
Поймут ли они, почему так бывает,
Что я улыбаюсь смерти,
Как старому другу?
Нет, не стану я молиться Тому,
Кто Сам Себя Замыслил,
У него есть другие заботы
На этой беспокойной земле.
Нет, я буду молиться Шолотлю,
Богу грозы и веселья,
Смерти и радости,
Преданному, как пёс,
И безжалостному, как ураган.
Приходи ко мне сегодня, Шолотль,
Выпей со мной чашку шоколада,
Расскажи, тоскуешь ли ты вечерами,
Считаешь ли звёзды в небе,
Украшаешь ли себя цветами –
Распускаются ли они в Миктлане?
Цветёт ли там какао, благоухает ли ваниль?
Бывает ли тебе грустно, когда надо смеяться,
О, придворный шут Миктлантекутли?
Бывает ли тебе весело, когда надо собирать души,
О, проводник в подземное царство?
Чувствуешь ли ты себя безумным?
Кажется ли тебе, что мир разрушается под твоими ногами?
Мечтаешь ли ты вернуться туда,
Куда нет возрвата?
Расскажи мне об этом, Шолотль!
|
|
|
Ибо не с кем мне больше поговорить.
Не осталось друзей у меня.
_______
Примечания:
Шолотль, как было сказано выше – один из ацтекских богов смерти. Однако, помимо функции проводника в загробный мир, он имеет и множество других: в частности, покровительствует грозам, стихийным бедствиям, игре в мяч и близнецам, а так же сопровождает солнце во время его путешествие по небу. Традиционно Шолотля изображали с головой собаки, именно поэтому в стихотворении я сравниваю его с псом. Его имя имеет три основных перевода – «гонец», «чудовище» и «паяц», которые так же обыгрываются в стихотворении.
«Нет у меня друзей, как и у Единственного…» - отсылка к стихотворению Несаулькойотля «Нет у тебя друзей, о, Единственный», где он обращается к Тлокенауаке.
Увядает мой сад…
Увядает мой сад, осыпаются лепестки,
Тускнеет золото, крошатся самоцветы,
Убывает влага из кубка, уходят дорогие друзья.
Жизнь ли это, или только тень жизни?
Так ли должен быть устроен этот мир?
Не ошибся ли Тот, Кто Сам Себя Замыслил,
Когда создавал его из пустоты?
С каждым днём, с каждым восходом солнца
Отпущенное мне время становится всё короче,
С каждым шагом по этой бренной земле
Я приближаюсь к Миктлану.
Каждое дуновение ветра, каждая капля дождя
Причиняют мне боль
Словно прикосновения безжалостной Ицпапалотль.
Всякий раз, как приходит ночь, ощущаю я её дыхание,
Всякий раз, как в моём саду опадают листья,
Вижу я тень её раскидистых крыльев,
Увенчанных обсидиановыми кинжалами.
Поступь её легка, как шаги лесного оленя,
Объятия её нежны, да поцелуи ранят –
Ибо вместо языка у неё клинок,
Ибо её руки увенчаны когтями ягуара
И по локоть запятнаны кровью.
Не знает пощады всеведущая судьба,
Не знает любви её сердце,
С тех самых пор, как отверг её страсть
Сиятельный Мимич.
|
|
|
Не отстанет она от меня, не даст вздохнуть,
Не оставит в одиночестве ни на мгновение,
Рано ли, поздно ли –
Нанесёт удар со спины,
Разлучит меня с этим миром,
Столь желанным и столь ненавистным.
Увядает мой сад, блёкнут его цвета,
Обращаются гнилью едва распустившиеся бутоны.
Жизнь ли это или только тень жизни?
Не ответит мне госпожа судьбы,
Не ответит.
_______
Примечание:
Ицпапалотль – ацтекская богиня судьбы, чей культ, вероятно, восходит к пантеону чичимеков. Изображалась в облике женщины с крыльями бабочки, усеянными обсидиановыми клинками, а так же с когтями ягуара на руках и орла на ногах (собственно, её имя и переводится как «обсидиановая бабочка»). Известен миф, в котором она пыталась соблазнить Мимича, одного из богов звёздного неба, приняв облик двухголового оленя.
Эпилог
Так гекзаметр стройный ложится легко и свободно
На капризный барочный мотив клавесина и скрипки,
На изысканный рифф электронного зверя – гитары,
На задумчивый джаз и безумное страстное танго,
Так рождается
Белым бутоном сливы
Шальное хайку
(Добавим ещё две строчки –
И будет танка),
Так свидетель славных
Дел друзей валькирий –
Скальдов стих суровый
Хвалит храбрых духом
(Рифма не сложилась,
Но важнее кёнинг –
Хитрый шифрователь
Истиных названий),
Так спросил старичок из Багдада,
Это лимерик или баллада?
Я ответила: нет,
Это просто сонет,
Вот такая простая шарада!
В сонете же мораль – всегда в финале,
А, впрочем, обойдёмся без морали.
Без шуток – это, вроде, белый стих,
И он о том, как это, право, грустно,
Когда, зарывшись в стопки старых книг,
Не можешь написать и пары строк.
А можешь – получается не то,
Хотя, казалось, читано немало:
Вот Эдда, вот Гомер, а вот Басё,
Вот «Книга мёртвых» и шумерский эпос,
Вот оперные дивы, вот метал,
Ирландский фолк и греческая лайка,
И мантры, и молитвы, и шансон,
И бардовская песня под гитару,
Ещё дарк-кабаре – моя любовь,
Плюмажи, цирк, полоски и стимпанк,
Мне надоело вписываться в ритм,
И белый стих я неуклюже превращаю
В верлибр.
Так гораздо проще.
|
|
|
Не правда ли?
Почти как проза,
Только лучше.
Теперь я расскажу вам обо всём –
О рыцарях, драконах и звездолётах,
О пиратских кораблях и домах с привидениями,
Об античных храмах и пирамидах майя,
Походах викингов и обрядах друидов,
Проклятьях фараонов, исчезнувших цивилизациях
И ковбоях-зомби на лошадях-скелетах,
Которые охотятся на вампиров с Марса –
Я же не просто так слушала хоррор-панк,
Вперемешку с органными мессами
И горловым пением эскимосских шаманов?
Я должна этим поделиться,
Хотя бы с кем-нибудь,
Хотя бы в порядке шутки.
Иначе зачем я учила все эти аллитерации
(Вздорные вихри взрезают воронённые волны),
Неточные рифмы
(Косы-стрекозы, лучи-приручить, поле-помнить)
И считала слоги в строчках?
(Да, когда-то я и этого не умела,
И ведь кто-то меня читал! ).
Может, я зря заморачиваюсь?
Может, стоило оставить всё, как есть?
Кому нужны эти образы,
Требующие бесконечных сносок,
Боги, герои, чудовища,
Цитаты из никому неизвестных песен?
Людям же заходит совсем другое –
Злободневные социальные темы,
Хлёсткая политическая сатира,
На худой конец, несчастная любовь
(«А я ему…», «А он мне…», «А потом все умерли»),
Отсылки к классической литературе,
Русскому року и интернет-мемам.
Вы уж простите, но я в этом не разбираюсь
(В истории и мифологии, честно говоря, тоже,
Но у меня есть штампы из голливудских фильмов
И подросткового фэнтези про попаданцев –
Разве этого недостаточно? ).
Наверное, уже через месяц
Это стихотворение покажется мне графоманией,
Но пока оно мне нравится, я его, пожалуй, допишу.
Оно ведь не такое сложное для понимания
(Поэтому его вряд ли будут проходить в школе),
Я просто хочу сказать спасибо всем,
Кто дочитал мой сборник до конца
И нашёл что-то своё
В этих путанных мыслях,
Кто простил мне все ляпы
И не бросил книжку на середине,
Найдя её непозволительно скучной.
Спасибо вам, ребята!
Возможно, в моём чемодане ещё найдутся истории,
Которые придутся вам по вкусу,
А пока – желаю попутного ветра,
Семь футов под килем,
|
|
|
Улыбки Фортуны
И дальше по тексту,
Пусть ваше путешествие по этому миру будет захватывающим,
И у вас не останется времени на скуку.
Вдохновения вам
И до встречи.
Раздел четвёртый
Рассказы
Примечание: все рассказы, названия которых совпадают с названиями стихотворений или песен, написаны по мотивам одноимённых стихотворений/песен (если в сноске к стихотворению не уточняется, что именно оно создано на основе рассказа), и преследуют целью более подробное раскрытие изложенной в них истории. Остальные рассказы являются самостоятельными произведениями (если к ним не прилагается соответствующих сносок).
Здесь водятся привидения
Такие вечера, как сегодняшний, всегда приходят нежданными гостями. Их поступь осторожна, но неумолима, их взгляды нежны, но безжалостны, они стучатся в двери робкими неприкаянными путниками, на лицах которых явственно читается приговор. И вот уже горько-сладкие сумерки льются в окна, цепкие нити холода пробираются под одежду и льнут к коже, а тишина наполняется звуками, столь же музыкальными, как стоны терзаемой смычком виолончели, и столь же пронзительными, как срывающийся крик раненной птицы. Всё становится другим – неверным и призрачным, чарующим и мучительным, изысканно обречённым и безнадёжно прекрасным. Тревожный шёпот дождя сливается с меланхоличным шелестом осенних листьев. В паруса кружевных штор рвётся колкий северный ветер. Мягкий полумрак окутывает твою фигуру, склонившуюся над письменным столом. В твоих пальцах тихо поскрипывает перо. Ты пишешь что-то на мятом пожелтевшем листе, то и дело разливая чернила. Еле тлеющая одинокая свеча роняет на столешницу горячие капли медового воска. Ты хочешь написать роман, поэму или сонет, но у тебя получается лишь набросок грустной сказки, чей сюжет рождается сам собой под аккомпонимент тихого потрескивания камина, да звона бьющих по стеклу осколков града. Ты не хочешь её писать, но она рвётся на свободу и уверенно движется к финалу.
Ты приехал сюда в поисках вдохновения, и оно настигло тебя – пусть и не совсем так, как ты ожидал. Когда ты переступил порог своего фамильного имения, к нему вернулась жизнь. Ты не заметил этого, потому что не был здесь раньше. Тебе не приходилось жить с этим грузом воспоминаний, волочащимся за плечами, словно тяжёлый бархатный плащ, блуждать по лабиринтам пустых коридоров, вздрагивать под взглядом рубиновых глаз ехидных горгулий, наблюдать, как выцветают картины, ржавеют доспехи и гибнут поеденные молью гобелены. Ты не видел этот замок в период расцвета, поэтому не можешь проникнуться той болью, которую он испытал, придя в запустение. Когда-то это место было оазисом роскоши посреди унылого деревенского пейзажа. Пиры, балы и званые вечера, которые устраивали многие поколения его хозяев, гремели на всю округу. Припомнить бы сейчас вкус изысканных вин, орошавших золото чаш, ныне пылящихся под затянутым паутиной стеклом старого буфета… Услышать бы замысловатые напевы скрипок и клавесинов, на которых играли лучшие виртуозы своих эпох… Выйти бы на балкон в парадном ализариновом платье, сметая его бархатной юбкой лепестки бордовых роз с шахматного пола… Жаль, что время нельзя повернуть вспять. Зато его можно заставить идти дальше.
|
|
|
Долгие годы золочённые ажурные стрелки старых напольных часов, высящихся посреди захламлённой гостиной, не двигались с места, застыв в районе полуночи – возможно, конечно, что и полудня, но полночь подходит этому дому куда как лучше. Однако стоило тебе ступить под сводчатый потолок родового гнезда, как они шевельнулись. Нехотя, медленно, почти незаметно, но шевельнулись. Сдвинулись. Положили начало новому отсчёту времени. Дом пробудился. А вместе с ним – и вся округа.
В твоём саду снова цветут лилии, орхидеи и хризантемы. На глади чёрного пруда распускаются белые лотосы. Стены увивает кровавый плющ и буйный виноград. Кажется, даже трещины, испещрившие мрамор античных статуй в нишах у полутёмных беседок, превращаются в своеобразных орнамент, который уже не выглядит уродством. Поеденные мхом колонны, заросшие ряской фонтаны и покорёженные прутья чугунных оград приобретают определённое очарование, более не отдающее разрухой. Витражи в стрельчатых окнах одинокой деревенской часовни искрят ярче, чем когда-либо. Подступающая осень больше не кажется мрачным предвестником жестокой зимы. Она похожа на праздник, буйство цвета и красок, прощальное торжество вечно юной природы. Как один из тех балов, на которых гуляли твои предки.
Знаешь, а ты очень похож на своих предков. Особенно в такие вечера. Того и гляди, твой костюм превратится в пышную манитию с пурпурным подбоем, перо – в сверкающую шпагу, а недописанная сказка – в романтическую балладу, достойную менестрелей прошлого. Ты бы весьма органично вписался в любую из эпох, свидетелями которых в своё время стали эти стены. Окутанное мрачной романтикой средневековье, буйный в своей самоуверенности ренессанс, до неприличия роскошное барокко… Ты бы дал фору всем королям и принцам, всем рыцарям и аристократам, всем трубадурам и благородным разбойникам, жившим в те времена. А я… я могла бы стать твоей прекрасной дамой, твоей величавой королевой, твоей вечной спутницей, идеально владеющей и словом, и струной, и клинком. В такие вечера мне в это почти верится. Мне кажется, ещё чуть-чуть, и ты увидишь меня, вспомнишь, кем мы были давным-давно, в одной из немыслимо далёких прошлых жизней. Комнату заполнит шёпот задумчивых клавиш, ты отложишь перо, испачкав бархатный рукав пятнами иссиня-чёрной туши, протянешь мне руку в элегантной белой перчатке, и мы закружимся в медленном менуэте…
Но, разумеется, ничего такого не произойдёт. Ты продолжишь сидеть за столом, ломая и вновь очиняя перья, скармливая камину неудачные черновики и всеми силами сопротивляясь нежным объятиям вечерней меланхолии. Я же так и останусь тенью у тебя за спиной, вздохом ветра в полутьме, едва зметным отражением на глади потемневшего от времени зеркала в оправе чернённого серебра. Ты не представляешь, как бы мне хотелось спасти тебя от одиночества, согреть твоё сердце верной дружбой, развлечь светской беседой, пробудить воспоминания, которые ты так уверенно гонишь прочь. Я бы всё отдала за возможность хотя бы притронуться к тебе…
Если бы только была жива.
|
|
|
