Возможность снижения преступности

Посреднические процедуры, или собеседования, лишены карательной составляющей и ориентированы в первую очередь на решение проблемы. Они помогают преступнику объясняться и облегчают жертве участие в общем обсуждении. Успешное собеседование — это своего рода небольшая «комиссия по выявлению истины и примирению», которая исследует подоплеку происшедшего.

«Цель восстановительного правосудия не сводится к тому, чтобы убедить отдельных правонарушителей не совершать повторных преступлений; это более тонкая стратегия, направленная на уменьшение социальных предпосылок к преступлению. Иначе говоря, в идеале процедура посредничества воссоздает совокупность факторов, приводящих к преступлению, включая не только пробелы в обеспечении безопасности (например, легко доступные для воровства товары в супермаркете), но такие, как высокая безработица, недостаточное образование, нехватка мест отдыха для молодежи, дискриминация этнических меньшинств и многое другое» (Wright 2002, 6).

В отличие от обычного суда восстановительная система побуждает к обсуждению правонарушения и его предпосылок в «несоревновательной» форме и тем самым выявляет ситуации, подталкивающие к преступлениям, что помогает принять превентивные меры — при наличии политической воли. «Пора отказаться от мнения, будто суровость наказания может обуздать преступность... меры по предотвращению преступности следует скорее искать вне системы уголовного правосудия» (Cavadino et al. 1999, 51). Показательный пример такого рода дает африканская община Zwelethemba и другие населенные пункты в Южной Африке (Froestad and Shearing 2006; Roche 2003, 264—6, а также материалы данного сборника). Описанной возможности карательное правосудие не предоставляет.

3. Спорные вопросы

Итак, есть две противоположные точки зрения. Первая: нарушители закона должны быть наказаны. Вторая: лицо, нанесшее кому-либо вред, должно устранить его или возместить убытки. Существуют люди, для которых нравственный выбор очевиден: путь, ведущий к исцелению, лучше, чем тот, что лишь усугубляет нанесенный вред. Для прагматиков выбор между системами зависит от результатов, которые они дают. Мы утверждаем, что предотвращение рецидива — далеко не единственный критерий оценки результата и что восстановительное правосудие имеет несколько преимуществ по сравнению с уголовным.

При сравнении восстановительного и карательного правосудия возникают и другие спорные моменты. Один из них — пропорциональность наказания преступлению: если судьи по мере сил придерживаются определенной «шкалы» наказаний, то в рамках восстановительных программ неизбежно возникнет огромное разнообразие в том, что касается размера и характера компенсации, требуемой разными жертвами. Сторонники восстановительной юстиции говорят, что если преступник и пострадавший пришли к соглашению относительно формы и размера компенсации, между тем как в другом подобном случае достигнуто совершенно другое соглашение, значит, оба эти соглашения следует считать справедливыми и приемлемыми для участвующих сторон.

Среди нерешенных вопросов остаются и такие: как следует поступать, если правонарушитель или пострадавший отказываются участвовать в процессе? Как придать законную силу договоренности сторон о компенсации? Как обеспечить защиту общества? Может ли восстановительное правосудие применять обременительные меры к преступнику? И не превращается ли в каждом из этих случаев восстановительная мера в традиционное наказание?

Существует мнение, что попытка уладить конфликт, возникающий в результате тяжелого преступления, чревата его обострением и может принести еще больше вреда. Ван Стоком (см. настоящий сборник), который, судя по всему, признает возможность роста повторной преступности в результате применения наказаний, полагает, однако, что отказ от наказаний за тяжелые преступления может вызвать волну агрессивных эмоций и тем самым нанести обществу еще больший вред. Возможно, это верно в отношении тех, кто требует наказания невзирая на последствия. Сторонники восстановительного правосудия признают, что каждое действие не должно оставаться без последствий, но считают, что эти последствия должны быть конструктивными. Они должны приносить пользу как пострадавшему, так и обществу, и — по возможности — вызвать у преступника сожаление о содеянном. Многие согласны: если преступник отказывается добровольно возместить ущерб, его можно обязать это сделать, а при большом риске нового тяжкого преступления такого человека можно ограничить в свободе или изолировать. Ho, по их мнению, этот подход все же отличается от традиционного наказания, или, во всяком случае, представляет собой наказание другого рода.

3.1. Какие ответы находит «чистая» восстановительная система в трудных случаях?

Встречаются ситуации, когда полный восстановительный процесс невозможен. Следует ли в этих случаях прибегать к наказанию? Пострадавший может отказаться от встречи с преступником и даже от общения с ним через посредника либо посредник, побеседовав с обоими, может прийти к заключению, что такой диалог окажется вредным или даже опасным для какой-то из сторон. В таких случаях преступнику — если он согласен отказаться от диалога и вместо этого возместить ущерб обществу — следует предоставить эту возможность.

Ответ на следующие вопросы требует введения двух понятий, отличных от наказания. Первое понятие — «естественные последствия». Если кто-то уличен в обмане, на какое-то время он, скорее всего, будет лишен доверия. В случае более серьезного преступления другие люди, естественно, захотят добиться, чтобы нарушитель на протяжении какого-то времени был лишен возможности повторить его. Такому человеку могут, например, запретить занимать определенные должности. В некоторых традиционных обществах отсутствует понятие виновности, нарушителей там не обвиняют, а задают вопрос: берешь ли ты на себя ответственность за то, что случилось? Упор делается не на том, что было сделано неправильно, а на том, что надо сделать, чтобы это исправить, — но это и есть основная черта восстановительного правосудия. Индейцы навахо также предпочитают говорить о естественных последствиях, а не квалифицировать поступки как «верные» и «неверные»: скажем, если ты лжешь, тебе не будут верить и ты опозоришь свой род (Ross 1996, 107). Если ты совершил кражу или мошенничество, люди не наймут тебя красить дом и не дадут денег в долг. Общество настроено не на соревновательные процедуры с участием «защиты» и «обвинения», а на восстановление гармонии путем совместного решения проблем; тюремные приговоры были заменены восстанавливающими общественными программами; «нельзя допустить, чтобы устрашение заменило собой исцеление» (там же, 217, 216). Естественным следствием преступления может стать то, что другие захотят изменить поведение преступника, лишить его каких-то финансовых преимуществ, исправить нанесенный им вред и призвать его к более ответственному поведению в будущем. Эти принципы были предложены для должностных преступлений (Macrory 2006), но они вполне могут быть применены и к уличной преступности. Как бы то ни было, это сложное понятие, требующее дальнейшей разработки.

При возникновении серьезного риска повторения тяжкого преступления может применяться второе понятие: «использование силы в целях обороны». Оно известно сотрудникам полиции: если с человеком не удается справиться иначе, можно физически ограничить его свободу действий, но при этом применение силы сверх необходимости недопустимо. Эта мера может реализоваться в виде ограничения или лишения свободы (Wright 1982, 255—8, 262—3).

Что делать, если преступник не может возместить ущерб или не идет на сотрудничество?

Применительно к бизнесу — хотя это можно распространить и на криминальную сферу — Брейтуэйт (Braithwaite 2002, 31) предлагает «пирамидальный» ряд последовательных действий: увещевание, предупреждение в письменном виде, гражданско-правовые санкции, затем уголовное наказание, приостановка деятельности и как последняя мера — лишение лицензии.

Гражданские санкции могут рассматриваться как «естественное последствие», но традиционное наказание представляется здесь неуместным: если мы используем восстановительные меры, считая их лучшими, чем уголовное наказание, то в случаях, когда восстановительные меры не работают, нелогично было бы все же прибегать к наказанию.

Если нарушитель отказывается исполнять договоренность, ему будет вынесено предупреждение и вновь предоставлена возможность провести переговоры; после этого разумно счесть естественным последствием ограничение его свободы — до тех пор пока он все же не согласится это сделать.

Можно возразить, что подобная мера — не наказание, поскольку она прекращается, как только преступник соглашается выполнять обязательства. Ho если он не соглашается никогда, возникает проблема: как долго его свобода может быть ограничена. Этот вопрос будет рассмотрен ниже.

Хотя названные меры направлены на исполнение решения и не являются наказанием, все же надо признать, что в этом случае разделительная грань между этими категориями очень тонка. Это, в частности, напоминает о границах государственной власти: государство может приговорить к наказанию, но оно не может заставить возместить ущерб, если человек решил этого не делать.

Бывает так, что вероятность совершения преступником нового серьезного преступления настолько высока, что ограничение его свободы становится необходимым. В этом случае ему могут запретить возглавлять компанию, могут ограничить его передвижение, посадить под домашний арест или даже подвергнуть заключению — все это в отсутствие каких бы то ни было карательных намерений. Он по-прежнему будет иметь возможность возместить ущерб в любое время, как это делают уже сейчас некоторые заключенные. И хотя эти меры имеют много общего с традиционным наказанием, все же их цель заключается не в этом. Места заключения останутся местами лишения свободы, но практикуемая в них этика будет восстановительной, а не заведомо по-спартански суровой.