Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Случилось нечто неприятное 8 глава




Она наводит красоту.

Сначала укладка волос и сушка феном. Потом – маникюр и маска для лица. Потом – восковая обработка гениталий. (Она ни за что не станет сбривать лобковые волосы. Бритье напоминает ей о процедуре, которую ей пришлось пройти, когда она рожала ребенка. Винни отнюдь не уверена, что готова испытать это еще раз.)

Восковая накладка неприятно пощипывает. Винни терпеть не может эту процедуру, но регулярно повторяет ее каждые два месяца. В результате у Винни отдельные волоски начинают врастать в кожу, она завела привычку время от времени выщипывать их стареньким пинцетом, перед тем как лечь в кровать. (Джеймс на это не обращает никакого внимания. У него имеются свои, не менее оригинальные, привычки; например, во время чтения он любит ковырять в носу, а потом скатать козявку в маленький шарик и, полюбовавшись на него, отправить щелчком ногтя на ковер.) Во время обработки воском Винни надевает бумажные трусики. Ей приходится немного раздвигать ноги (только совсем немного, напоминает она себе), а женщине-косметологу приходится слегка к ней там прикасаться. Они обе притворяются, будто ничего такого на самом деле нет, а Винни отчаянно пытается убедить себя, что она не думает в это время о сексе. Однако она о нем постоянно думает. И пытается побороть эти мысли. Пытается не думать о молодых женщинах в своем офисе и о том, что, вполне вероятно, они занимались сексом с другими женщинами, как и с мужчинами. Винни пытается избавиться от мысли о том, что женщинам известны тайные желания других женщин. Им только и нужно, чтобы кто-нибудь пошире раздвинул ноги. Но тут Винни задумывается: а что будет, когда у нее появятся седые волоски? Да-да, именно там. Это рано или поздно случится. Как будет реагировать Джеймс?

А не все ли равно?

Они теперь нечасто занимаются сексом. А когда это и случается, всякий раз происходит одно и то же. Сначала он обрабатывает ее языком. Винни испытывает оргазм. Потом они сношаются. Джеймс кончает. Винни ни разу не испытала оргазма «просто от траханья». (Она не верит, что такое возможно. Она втайне думает, что женщины, которые говорят такое, просто врут.)

После процедуры с восковыми трусиками, когда женщина-косметолог выходит из кабинета и Винни переодевается в свои собственные трусики (практичное хлопчатобумажное изделие черного цвета), ей всегда хочется потрогать себя там, но она этого не делает. Она четко осознает пределы допустимого. В особенности когда речь заходит о «сексуальности». Она ни за что не станет носить кружевное белье. Или слишком короткие юбки. Или прозрачные блузки. Или туфли вызывающего фасона.

– Что это такое, Джеймс? – восклицает Винни, чуть позже в тот же день, в спальне. При этом у нее на пальце висит открытая туфелька, такая изящная, что кажется, каблучок переломится, стоит пройтись по комнате.

– Это подарок тебе на день рождения, – отвечает Джеймс.

– Зачем? – спрашивает Винни.

– Они тебе не нравятся? – обижается Джеймс (понимая, что только так он сумеет выйти из затруднительного положения, которое сам создал и которое начинает доставлять ему удовольствие).

– Ты ведь знаешь, я не ношу такие туфли. И вообще я не одобряю подобные туфли, – говорит Винни.

– Эви получила задание от «Нью-Йорк таймс», – внезапно заявляет он.

– Так туфли выбирала Эви? – спрашивает Винни.

– Это омерзительно. Она его получила, переспав с… – продолжает Джеймс и произносит при этом имя знаменитого журналиста, которого Эви закадрила пару недель назад на вечеринке, посвященной выходу его книги. – Она говорит, что по-прежнему встречается с ним.

Винни смотрит на Джеймса. Когда она увидела его в первый раз, ей захотелось превратиться в его копию. (Тогда всем хотелось походить на Джеймса. Его ждала большая карьера. Именно о такой карьере мечтала Винни. И Джеймс представлялся ей почти идеалом.)

– Джеймс, ты все еще думаешь, что люди хотят быть похожими на тебя? – спрашивает Винни. Как бы невзначай. (Он знает, что, когда Винни задает такие вопросы, вроде как невзначай, она готовит ему ловушку. Но сейчас он слишком устал, да и к тому же пребывает в состоянии легкого похмелья, поэтому не сразу это распознал.)

– С чего это им быть похожими на меня? – удивляется Джеймс.

– Да я просто так – просто подумала, – говорит Винни и аккуратно укладывает туфли назад в коробку. – Надо же, ты меня этим очень расстроил, – добавляет она. – Я хочу вернуть их в магазин, но не знаю, когда найду для этого время.

– Отнеси их в обеденный перерыв.

– У меня нет обеденного перерыва, – усмехается Винни. – Теперь больше нет. Журнал расширяет мою рубрику. На целых две страницы. Так что я буду вдвое больше загружена.

– Что ж, рад за тебя.

– Ты даже не можешь за меня немного порадоваться? Ведь я теперь большая шишка.

– Я просто в восторге, – говорит Джеймс – Разве не видно?

– Почему бы тебе не переодеться? – спрашивает Винни.

 

Они собираются пойти поужинать. Джеймс меняет рубашку и повязывает галстук. Его распирает злость. (Никогда он не может сделать все как надо.) Ведь это он научил Винни всему, что она умеет (по крайней мере он так думает). Когда они только познакомились, Винни могла часами слушать Джеймса и расспрашивать его о работе. А когда напивалась (в те времена они частенько напивались и предавались легкому, страстному сексу), она иногда говорила, что хочет стать серьезным журналистом, как и он. Что у нее есть и честолюбие, и стремление. И что она достаточно для этого умна. Джеймс никогда не обращал на это внимания. Он не возражал бы, окажись она дурой. (И сейчас он иногда именно этого и желает. Полной дурой.)

Поначалу Джеймс воспринимал Винни в одной плоскости. И только через сравнение с самим собой. Для него она была старшеклассницей, но из тех, с которыми он никогда не смог бы сойтись в школе. Но потом он стал замечать в ней и другие качества. В компании с Винни ситуации, в которых он раньше ощущал неловкость (вечеринки, светская болтовня), стали совершенно естественными. А год спустя все начали спрашивать, когда же они наконец поженятся. Внезапно он понял, что и сам задается этим вопросом. (Он даже толком не понял, откуда все это возникло. Изнутри? Или, может быть, он просто повторял то, что говорили окружающие?) Винни не была самим совершенством (впрочем, Джеймс не мог бы четко сказать, чего именно ей не хватало), но он решил, что все равно никого лучшего не встретит. А кроме того, все его друзья один за другим женились. Покупали квартиры. Обзаводились детьми (или собирались обзавестись). Он рисковал оказаться белой вороной, как когда-то в школе.

И все же он по-прежнему остается этой белой вороной. (Джеймсу хочется, чтобы рядом с ним была Эви. Ему хочется, чтобы она сделала ему минет прямо сейчас.)

– Ну, идем, Джеймс, – говорит Винни.

Они отправляются отметить день рождения Винни в «Боули», где, как обычно, изображают (а теперь это и вправду лишь одно притворство, думает Джеймс), что прекрасно ладят друг с другом. Когда наступает время платить, они кладут на стол свои кредитные карточки и забирают каждый свой счет, чтобы потом представить его в своих редакциях в качестве деловых расходов.

 

«Очерк» Эви

 

– Ты это уже прочитала? – спрашивает Джеймс.

Происходит это через несколько дней. Воскресным утром. Совсем ранним утром. Тем самым утром, когда очерк Эви должен появиться на страницах «Нью-Йорк таймс».

– Что именно? – интересуется Винни. Она на кухне готовит завтрак. Только в это время суток она занимается приготовлением еды (если это вообще можно назвать едой, мысленно уточняет Джеймс), а именно – нарезает грейпфрут и укладывает ломтики копченой лососины и плавленый сыр на круассаны.

– Материал Эви, – говорит Джеймс.

– Да неужели? Разве он в сегодняшнем номере?

– Она так сказала.

– Правда? – удивляется Винни. – Я с ней еще не разговаривала.

– Она мне постоянно звонит. Она все еще встречается с… – Джеймс называет имя знаменитого и важного журналиста.

– Как мило, – замечает Винни. Она раскладывает тарелки на кухонном столе. Кладет бумажные салфетки. Потом приступает к еде.

– Разве тебе это не любопытно? – спрашивает Джеймс.

– Я займусь этим позже, – отвечает Винни. – Кстати, мне кажется, мы могли бы проводить вечера в нашем салоне более эффективно. Может быть, нам следует за день до мероприятия рассылать по электронной почте вопросы приглашенным, чтобы у всех было время подумать над ответами. Мне кажется, это будет способствовать оживлению дискуссий.

– Мне казалось, все и так достаточно активны («Уж ты-то во всяком случае», – думает Джеймс) в том, что касается дискуссии.

– Но ведь пределов для совершенства нет, не так ли, Джеймс?

Винни съедает два круассана с плавленым сыром и лососиной.

– Сейчас вернусь, – говорит она. – Зубы надо почистить.

Она идет в ванную и, засунув палец глубоко в горло – в последнее время она поступает так почти каждый раз после еды, – вызывает приступ рвоты.

Когда она возвращается в комнату, Джеймс читает газету.

– Ты просто отвратителен, – говорит Винни.

– Что? Теперь и «Таймс» нельзя почитать из-за того, что там напечатали материал Эви?

– Да брось ты, Джеймс! – Винни вырывает у него половину газеты. Начинает листать страницы («Не может удержаться, – злорадствует Джеймс, – никогда не умеет удержаться»). Наконец Винни добирается до раздела «Стиль жизни». И там под заголовком «Штука» находит маленькую врезку с заметкой о говяжьей вырезке. Внизу стоит подпись Эви. – Ты уже это видел? – спрашивает Винни.

– Что именно?

– Материал Эви. – Винни швыряет газету Джеймсу. – А круассаны у нас еще остались? Что-то я опять проголодалась.

 

В середине дня Винни звонит Эви.

– Мои поздравления, – говорит она ей.

– Спасибо, – радуется Эви.

– И как ты себя чувствуешь в роли журналиста?

– Прекрасно! – отвечает Эви. – Я пишу для них еще одну заметку, ее опубликуют на следующей неделе. Сечешь? Я сразу ухватила их профессиональный жаргон, сказала «заметка» – не «статья». – Тут в телефонной трубке за спиной Эви послышался какой-то шум. Эви засмеялась и бросила в трубку: – Подожди секундочку, ладно?

– У тебя кто-то есть? – спрашивает Винни. (И при этом подумала: «О Боже! До чего же Эви вульгарна».)

– М-м-м… вообще-то есть, – признается Эви и называет имя знаменитого и важного журналиста.

– Вот и отлично, – говорит Винни. – Мы с Джеймсом как раз хотели узнать, не хочешь ли ты и… – тут она произносит имя важного и известного журналиста, – поужинать с нами на следующей неделе? Угощение за наш счет. Мы все устроим так, чтобы вписаться в его деловое расписание. Да, Эви, и еще кое-что, – добавляет Винни.

– Что именно? – Эви слегка настораживается.

– Ты должна запомнить кое-что, – говорит Винни.

– И что же именно? – спрашивает Эви.

– Теперь ты одна из нас, – констатирует Винни (и делает это мягко, так чтобы Эви не поняла, какого труда ей стоило выдавить эти слова). – А мы – это СМИ.

 

 

II

 

Дурная привычка Винни

 

У Винни появилась дурная привычка, и она ничего не может с этим поделать.

В последнее время всякий раз, когда входит в свой офис в большом черном здании на Шестой авеню, которое словно кричит во весь голос: «Смотрите, какое я важное!» – она проносится через вестибюль и заскакивает в лифт (она как-то подсчитала, что каждый день проводит по меньшей мере час в ожидании лифтов или езде на них, и молит Бога, чтобы кто-нибудь изобрел более быстрый способ передвижения между этажами), потом быстро проходит по устланному бежевым ковром холлу и оказывается в своем кабинете – это маленькая комната с совершенно белыми стенами, одним окном, которое украшают три чахлых аспарагуса (еще там стоит маленький синий диван), – и кидается к своему компьютеру.

Винни быстро вводит свой пароль. Потом снимает пальто. Печатает адрес www.ama. и мгновенно нажимает клавишу «Вход», а компьютер так же мгновенно соединяет ее с поисковой системой Amazon.com. И тут (Винни ничего не может с собой поделать, она вообще никогда не может ничего с собой поделать) она печатает в поисковом окошке имя серьезного и влиятельного журналиста.

Она проделывала эту операцию каждое утро в течение последних двух недель.

Она проверяет рейтинг продаж его книг, а потом переходит на страницу читательских отзывов.

Любимый отзыв Винни звучит так: «Редкостная скука и занудство. Представьте себе такое: ваш самый занудливый профессор полит. наук написал книгу и заставил весь класс прочитать ее. Ведь вам наверняка (восклицательный знак) захочется прикончить его? Так что вместо его книги прочитайте-ка лучше список ингредиентов на упаковке с кашей. Это будет намного интереснее».

Как обычно, Винни испытывает и восторг и ужас одновременно.

С тех пор как обнаружила этот сайт (а она знала о его существовании и раньше, но помалкивала об этом – ведь люди ее круга по-прежнему покупали книги в обычных книжных магазинах), она не знала, как относиться к самой возможности оставлять отзывы в Сети. С одной стороны, подобные «критики» ее возмущали. Таким людям вообще не следует покупать книги. Они слишком глупы, чтобы читать. Они лишены воображения. Они не в состоянии осмыслить прочитанное. Если книга не отвечает представлениям о мире, сложившимся в их ограниченных, примитивных мозгах, они готовы сжечь ее на костре. Они напоминают тупых учеников в классе, которые никогда не могли понять того, что говорит учитель, и злились, не пытаясь постичь то, о чем все в классе понимали и так давно догадались – а именно, что они совершенно тупые.

С другой же стороны, Винни опасается, что «сетевые критики» могут быть правы. Книга-то и вправду скучновата. Сама Винни прочитала две главы, потом пробежала заключение и больше ее в руки не брала. Но все-таки это значительная книга. И с какой стати какой-то недоумок из Сиэтла, который в жизни ничего не писал, кроме электронных посланий, имеет право так ее разносить? И еще другим советовать ее не покупать?

 

Душа Винни в смятении

 

Мир устроен несправедливо. (Или, может, дело не в мире, а в ней самой? Может, она ведет себя как глупая школьница? Впрочем, Винни знает: это не так. Она не глупа. Иногда ей в голову приходит мысль, что следовало бы придумать тест на глупость, пока ребенок находится в утробе матери, а выявленных тупиц просто абортировать. Она понимает, что против такой идеи тут же последуют контраргументы вроде: «А кто будет определять, кто есть тупица?» И на это у Винни есть ответ. Она сама. Она с радостью возьмет на себя эту роль.)

Потом Винни заходит на сайты других писателей, с которыми она и Джеймс знакомы, – тех, что опубликовали книги за последний год. Она проверяет рейтинги продаж. Если рейтинг оказывается совсем низким и количество проданных экземпляров не впечатляет, тут уж Винни ничего не в состоянии с собой поделать. Она испытывает радость.

Пора этому положить конец. Однако она не может. Ведь это – исследование. Что будет, если Джеймс напишет книгу? Винни хочет подготовиться к такому повороту событий. Ей нужно выработать иммунитет против неизбежных отрицательных отзывов читателей. Она понимает, что их нельзя воспринимать как личные оскорбления, но для нее они будут именно таковыми. Она все принимает слишком близко к сердцу. Особенно самое себя.

А может, это и к лучшему, если Джеймс вообще не напишет никакой книги. (Вероятно, им давно стоило перебраться в Вермонт и поступить на работу в маленькую местную газету. И через пару месяцев для них это было бы все равно что умереть – все, кого они знали, о них позабыли бы, а Винни к подобному шагу не готова. Еще не готова.)

Звонит телефон. Винни поднимает трубку:

– Слушаю.

– Это я, – звучит голос Джеймса.

– Привет, – отвечает Винни. И тут она вдруг вспоминает, что ей еще надо массу всего переделать. Иными словами – работать.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Джеймс.

– Я в цейтноте. Нужно переделать казиллион разных дел.

«Вечно трещит о своем казиллионе, а по мне, так лучше б заткнулась, – думает Джеймс и тут же задается вопросом: – Почему ты мне не уделяешь внимания? Почему ничего не сделаешь, чтобы мне стало легче на душе? Почему вечно только „я“ да „я“?» Но вслух он говорит:

– Сегодня утром мне позвонили. От Клея. Скоро сюда приедет Таннер.

– Да неужели? – Винни еще и сама не понимает, как реагировать на эту новость.

– Он будет на премьере своего фильма. В четверг.

– Угу, – говорит Винни. Впервые за все последние дни она твердо знает: Джеймс думает о том же, что и она. – Очередной…

– Ага. Сплошная пальба и разбрызганные мозги, большой бюджет – очередной шедевр «Парамаунт пикчерз».

– Полагаю, нам придется пойти. – Винни издает протяжный вздох.

– Тебе там быть не обязательно, – отвечает Джеймс. – Но мне придется.

– Если ты пойдешь, то и я пойду, – говорит Винни.

– Отлично, – произносит Джеймс упавшим голосом.

– Ты что, не хочешь, чтобы я туда пошла? – спрашивает Винни с угрозой.

(«Почему она сразу же начинает говорить угрожающим тоном? – думает Джеймс. – Даже осы, и те, прежде чем ужалить, позволяют какое-то время их погонять».)

– Я очень хочу, чтобы ты туда пошла, – говорит он. – Но ты ведь терпеть не можешь такие мероприятия.

– Вовсе нет.

– Нет, именно так.

– Я их отнюдь не ненавижу. Просто нахожу скучными. Ты же знаешь, как я отношусь к тем, кто преклоняется перед знаменитостями.

– Таннер хочет, чтобы я там был, – заявляет Джеймс.

– Не сомневаюсь, он хочет видеть нас обоих. Но это вовсе не означает, что мы должны исполнять любые его желания.

– Он появляется в городе всего два раза в год, – продолжает Джеймс. – Я хочу там быть.

(«И не сомневаюсь, – думает Винни. – Чтобы кадрить там безмозглых блондинок».)

– Отлично, – говорит Винни. И кладет трубку телефона.

Теперь всю неделю ей придется «беспокоиться» (именно «беспокоиться» а не «переживать») из-за Джеймса. Особенно из-за того, что он будет делать (как станет себя вести), пока Таннер находится в городе. Она начнет часами раздумывать о поведении Джеймса (а ведь это время она могла бы посвятить куда более важным делам, например, обдумыванию творческих замыслов). Теперь же ей придется ломать голову над различными вариантами «а что, если?». Например: если Джеймс будет шляться всю ночь напролет с Таннером (такое уже случалось), она с ним разведется. Или: если Джеймс вздумает волочиться (униженно и жалко) за какой-нибудь актрисой из фильма Таннера, Винни выставит его за дверь. И еще вариант: если Джеймс напьется и наблюет из окна такси (в очередной раз), она выбросит в окно всю его одежду. (Джеймсу невдомек, что он ходит по тонкому льду. Очень тонкому льду.)

Штрафные очки Джеймса стремительно нарастают: Винни знает его уже десять лет и до сих пор ему не доверяет. Он так и не научился вести себя как надо. На него нельзя положиться (даже когда речь идет о выборе продуктов в супермаркете). Он ведет себя как ребенок (большой, взрослый ребенок). Он все более явственно проявляет свое ничтожество. (И к тому же не платит по счетам.)

Вполне возможно (или даже наверняка) ей станет легче жить без него: забот будет меньше.

Винни щелкает клавишей компьютера и открывает свой почтовый ящик.

В кабинет заходит ее ассистентка. Винни отводит взгляд от компьютера. Темные волосы ассистентки всклокочены. Губы небрежно подкрашены красной помадой, черная мини-юбка, чулки вообще отсутствуют; видавший виды черный свитер с V-образным вырезом (под ним, к счастью, надет лифчик), дешевые черные туфли. Вид у нее такой (извините за сравнение), словно ее крепко отодрали и даже не дали подмыться.

Ассистентка плюхается на кушетку и спрашивает:

– Что нового?

(«Что нового?» – как будто это Винни ее помощница и это она вломилась в ее кабинет.)

Винни никак не может понять, как следует реагировать на подобное приветствие.

– Как твои дела? – справляется Винни. Причем быстро. Тем самым она дает понять ассистентке, что это они в офисе. И что она тут босс.

Ассистентка изучает свой маникюр. Ногти покрыты лаком цвета бурой грязи.

– У меня инфекция мочеточника. Может, отпустите меня пораньше с работы?

Нет, наверняка ее кто-то крепко отодрал и даже не дал подмыться.

– Нет, – отвечает Винни, – на вторую половину дня у меня назначено важное совещание по Интернету, и вы мне будете нужны. Кто-то должен заниматься текущими делами. – (Журнал расширяет свой веб-сайт, и начальство рассчитывает на Винни. Даже очень полагается. А это сулит дополнительные деньги.)

– У меня там все болит, – сообщает ассистентка.

Винни хочет сказать ей – нет, заорать во весь голос, – чтобы та прекратила так часто заниматься сексом, но не может этого себе позволить.

– Купите немного клюквенного сока. И примите пять тысяч миллиграммов витамина С.

Ассистентка продолжает сидеть на месте.

– И все? – спрашивает она.

– Что значит «все»? – удивляется Винни.

– Что вы сказали.

– Насчет чего?

– Сами знаете.

«Нет, ничего я не знаю!» – хочет закричать Винни, но спокойно отвечает:

– Я вас не понимаю.

– И я вас тоже.

– Что вам не понятно?

– Да ничего, – пожимает плечами ассистентка, поднимается с кушетки и плетется в свой закуток. (Как собака в конуру.)

Винни пытается сосредоточиться на электронной почте. Психоаналитик постоянно твердит, что ей не следует зацикливаться на этих «а что, если».

А что, если Таннер утащит Джеймса на целых две ночи и Джеймс проведет их в компании проституток? Как ей тогда быть?

Винни ничего не может с собой поделать. Впрочем, так с ней всегда.

 

Новая теория Джеймса

 

Всю неделю накануне приезда Таннера Винни пребывает в состоянии озабоченности, а Джеймс – радостного возбуждения. Они оба понимают, что все это может плохо обернуться, и оба намерены это обсудить.

Джеймс и Винни знают: когда в городе появляется Таннер, Джеймсу могут сойти с рук всяческие безобразия. Таннер – это просто беда. (Он плохо влияет на Джеймса.) Таннер настолько испорчен, что когда Джеймс вытворяет безобразия в его компании, Винни всегда винит в этом Таннера. Винни считает (знает?), что Джеймс ни за что не вытворял бы этих безобразий, не окажись поблизости Таннер. И она права, Джеймс действительно бы их не вытворял. У него духа не хватило бы поступать наперекор Винни.

Зато у Таннера – предостаточно. Таннеру наплевать на то, что думает Винни. (Наверняка он считает ее занудой. Так же о ней начинает думать и Джеймс. Ему хочется, чтобы Винни вытворила что-нибудь интересное, например, убралась восвояси. Тогда, может, он снова ее полюбит. Или найдет себе кого-нибудь еще. Вроде какой-нибудь большегрудой шведки ростом под метр восемьдесят.) Винни хотелось бы контролировать Таннера (так же, как она контролирует Джеймса), но у нее не получается. С Таннером Винни ничего не может поделать.

Таннер – настоящая кинозвезда, а Винни – нет.

Таннер – знаменитость. В отличие от Таннера Винни всего лишь незаметная журналистка. В отличие от Таннера Винни – женщина. Женщины для Таннера ничего не значат; так, существа, пригодные для секса. (Джеймсу хотелось бы относиться к ним подобным же образом. В таком случае, возможно, он смог бы ощущать себя мужчиной. Но у него не получается. Ведь Винни – мать его ребенка. Она выносила их сына в своем чреве. Сразу вслед за сыном из нее потекла какая-то зеленая жижа, и Джеймс пожалел, что никто его об этом заранее не предупредил. Напоминало это зеленоватую жижицу под панцирем омара. Порой когда он занимается с Винни оральным сексом, то начинает думать об этой зеленой жиже. И ничего не может с этим поделать. Его охватывает чувство вины. А иногда вспоминает о том, как однажды занимался сексом, еще учась в колледже. С той сумасшедшей девчонкой, которая попросила его трахнуть ее в попку, а потом отсосала его член. От этого он тоже до сих пор испытывал вину.)

Но главное в Таннере то, что он – мужчина. Когда Джеймс и Таннер делили комнату в общежитии Гарварда, Таннер в конце каждой недели успевал поиметь одну, а то и двух новых женщин. (А однажды – целых пять. И всех до одной оттрахал.) Женщины буквально гонялись за ним. Засыпали его записками. Обрывали телефон. Угрожали самоубийством. А Таннер их ни во что не ставил. Он плевать на них хотел.

– Ну и пускай эта сучка порешит себя, – однажды заметил он.

Джеймс рассмеялся, но чуть позже не удержался, позвонил этой девушке и пригласил ее на чашку кофе. В течение трех часов он выслушивал ее излияния по поводу Таннера, а потом сам попытался ее трахнуть. (Однако она лишь позволила ему засунуть пальцы во влагалище. И все время, на протяжении их жалкого, скомканного сближения, хныкала и всхлипывала: «Хочу Таннера».)

Джеймс считает (и Винни придерживается того же мнения), что однажды с Таннером приключится что-нибудь плохое. Это просто неизбежно. Его арестуют или (на это надеется Винни) он влюбится, а предмет страсти не ответит ему взаимностью. Или (на это надеется Джеймс) он выпустит три плохих фильма подряд и его карьере придет конец. Но ничего подобного не происходит. Напротив, Таннер становится все богаче и знаменитее. Он выпускает ужасные блокбастеры, а критики тем не менее начинают воспринимать его всерьез. Он волочится за кинозвездами и заводит романы на стороне. Играет в гольф и катается на лыжах. Он курит сигары (и балуется наркотиками, когда ему приспичит). Он поддерживает демократическую партию, зарабатывает как минимум двадцать миллионов долларов в год (а может, и больше) и при этом (как считает Джеймс) ничего не делает.

Джеймс хотел бы возненавидеть Таннера, но не может. Впрочем, не будь они друзьями, наверняка бы возненавидел. Даже, вероятно, согласился бы с Винни, что Таннер представляет собой продукт потерявшего ориентиры, поверхностного в суждениях и плохо образованного общества, в котором человека оценивают исключительно по его внешним данным, и если бы люди знали, каков Таннер в действительности, они бы не стали с такой легкостью выкладывать по семь, восемь или девять долларов ради того, чтобы увидеть его в очередном фильме.

А впрочем, может, и стали бы.

А если бы они этого не делали, то наверняка захотели бы, чтобы Таннер совершил что-нибудь еще похуже. Намного хуже. Например, возглавил бы армию, начал насиловать и разбойничать.

И именно этого, думает Джеймс, Винни не понимает в мужчинах. И никогда не поймет. И именно это, с радостью думает Джеймс, не позволит Винни превратиться в подлинную угрозу его мужскому началу. Винни не помешает ему оставаться дома и посещать порносайты в Интернете или играть в шахматы против собственного компьютера, или даже балбесничать в обществе сына, играя в жестокие компьютерные игры (Джеймс испытывает из-за этого легкие угрызения совести, но успокаивает себя тем, что готовит своего мальчугана к встрече с реальным миром, а кроме того, у мальчика это так здорово получается – и голова работает, и реакция быстрая), пока Винни работает в своем небоскребе. («Она воображает себя мужчиной, но на самом-то деле, – думает Джеймс, – никакой она не мужчина, даже несмотря на то что носит брючные костюмы, а когда мы познакомились – надевала блузки, которые подвязывала ленточкой вокруг шеи наподобие галстука-бабочки».)

Это и есть то самое, что знает Джеймс и чего не знает Винни: мужчин укрощать нельзя.

Мужчины от природы необузданны.

Мужчинам постоянно хочется вступать в связь со множеством разных женщин.

Джеймс всегда это знал (разве это не известно всем остальным мужчинам, и разве они не твердили об этом на протяжении последних тридцати лет своим женщинам, а те их не желали слушать?). Но теперь Джеймсу кажется, что он представляет это несколько по-другому.

Джеймс в последнее время много читал о шимпанзе.

Он внимательно изучал все, что под руку попадало об этих обезьянах.

 

Шимпанзе – твари свирепые. Глубокой ночью они совершают набеги на сородичей из других племен. Крупные шимпанзе (самцы-альфа) хватают маленького шимпанзе (бета-самца) и безжалостно убивают его, хотя тот визжит от боли и ужаса. Потом самцы-альфа утаскивают нескольких самок и занимаются с ними сексом.

Джеймс приступил к изучению обезьяньего проекта (как он сам его окрестил), чтобы расквитаться с Винни. (Он и не помнит, за что именно хотел с ней посчитаться.) Но потом увлекся. В последнее время Джеймс постоянно искал научные статьи, размещенные в Интернете. Стал обмениваться письмами с учеными по электронной почте. Пока он толком не понимает, как истолковывать всю эту информацию, но чувствует: в ней кроется нечто важное. Очень важное.

У Джеймса появилась теория: Таннер – это самец-альфа.

Именно поэтому Таннеру сходят с рук все его выходки, а Джеймс готов ему аплодировать. (А впрочем, чем черт не шутит! Он и сам сможет набедокурить с Таннером, и ему это тоже сойдет с рук.)

– Винни, – говорит жене Джеймс, когда та вернулась с работы и сбросила туфли (она разувается сразу же, как только приходит домой. Говорит, будто туфли ей жмут, несмотря на то что предпочитает удобные мокасины на плоском каблуке). – Мне кажется, я нашел идею для нового очерка.

– Чуть позже, – уклоняется от разговора жена.

– Винни, – повторяет Джеймс и следует за ней.

Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...