Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

СНГ. Чечня. Северный Кавказ 4 глава




В.Познер: Тогда можно ли сказать так, что real politic берёт верх над едиными принципами.

К.Затулин: Безусловно, всегда и везде. Во всём мире. Все остальное — вопрос государственного лицемерия.

В.Познер: По крайней мере, это чёткий ответ. Вы, наверное, с этим, не согласны.

П.Фельгенгауэр: В принципе, конечно, я с этим согласен, только дело в том, что Россия не в состоянии сейчас диктовать даже своим близким соседям своё понимание real politic, а в дальнейшем, наверное, и ещё меньше сможет это делать, потому, что силы России убывают, и её войска небоеспособны, чем дальше, тем больше разваливаются на глазах и деградируют. В Чечне не могут справиться. И брать на себя какие-то обязательства, играть роль великой державы Россия чем дальше, тем меньше может. И это абсолютный тупик для России — продолжать играть в имперские игры на Кавказе.

Радиослушатель: Со стороны военного обозревателя проскакивает: «имперские амбиции, советские привычки». Это такие штампы смешные. У империи может быть разумная политика, может быть дурацкая. Дело в том, что неважно, какая земля кому принадлежала. Просто этот вопрос всегда используют политики в своих интересах. Или не могут использовать, или плохо используют. Из вашего разговора видно, что у России абсолютно бездарная политика на Кавказе, и сейчас в Афганистане. Мы влезаем в жуткую войну, ссоримся со всеми соседями, будем иметь военные базы в Таджикистане, Казахстане. То же самое с Абхазией. Люди дружественные, политика у абхазов по крайней мере нормальная. Шеварднадзе худо-бедно, но делает своё дело. А мы что? С Украиной у нас совершенно бездарная политика. На Кавказе бездарная, с Чечнёй бездарная. Вот причина.

К.Затулин: Я хотел одну вещь сказать: а знаете, почему бездарная? Вы упрекнули, на мой взгляд, совершенно справедливо, моего коллегу. Вот он сказал: «имперские амбиции». Мы — империя или национальное государство? Третьего не дано. Мы Россия для русских? То есть Русь? Тогда долой имперские амбиции, не будем вмешиваться в дела Кавказа, и вообще отовсюду уйдём. Но мы не можем быть национальным государством, не получится. Мы империя, даже если мы называемся федерацией. Слабая империя, с плохой армией.

В.Познер: А Америка — империя?

К.Затулин: Да, конечно.

П.Фельгенгауэр: У них проявляются явно имперские обертоны в их поведении, хотя, конечно, любой американец с ужасом замашет руками и скажет, какая же мы империя?

К.Затулин: Империя — это тип государства, и всё. Вне хорошего и плохого.

В.Познер: Не так давно, один довольно видный американец обосновал, что империи добрые.

П.Фельгенгауэр: Добрых империй не бывает. Бывают справедливые.

К.Затулин: Империя — это мир в границах империи. Это равенство всех по отношению к закону империи.

П.Фельгенгауэр: Но для России, всё так же, как недавно для Англии, Великобритании, Японской империи, Германской империи и т.д. Эти страны от имперских амбиций отказались. Это не значит, что надо отовсюду уйти, от всего отказаться. Это минимализм.

К.Затулин: Но они перековали эти свои имперские амбиции, перелили в другие сосуды.

П.Фельгенгауэр: Вот и России это надо перековать, иначе нас будет ждать всё большее количество безнадёжных войн по окраинах с разваливающейся армией.

К.Затулин: Вот не получится у нас. Англии от Индии легко отказаться. Попробуйте отказаться от Северной Ирландии. Не получится, потому что рядом. Вы видели у нас какое-нибудь заморское владение, вроде Индии? Все наши Индии к нам примыкают, мы от них поэтому не можем отказаться, как бы ни хотели.

Радиослушатель: Не считает ли господин Затулин, что, если геополитическая задача России — иметь влияние на Кавказе, не целесообразнее ли будет ей просто уйти в сторону и дать возможность грузинам и абхазам разобраться? Я думаю, что проблема будет решена, потому что абхазы, не имея поддержки России, не смогут вести себя так нагло.

В.Познер: Могу я вам задать вопрос. Вы сами откуда?

Радиослушатель: Я сам из Абхазии.

В.Познер: Вы грузин?

Радиослушатель: Да. Один из 300000.

В.Познер: Я ведь недаром Вас спрашиваю. Если бы Вы мне сказали, что Вы, предположим, абхаз, то я бы сильно удивился, а так то, что вы сказали, вполне вписывается.

К.Затулин: Это был бы самый экзотический вариант решения для России — сохранить влияние на Кавказе, уйдя оттуда. Не получится сохранить влияние, уйдя оттуда. Да, действительно, это фактически предлагается. Уберите свои войска, и мы с абхазами сами разберёмся, их меньше. Мы это уже слышали во время конфликта. Министр обороны Грузии говорил: «100000 абхазов, отдадим за них 100000 грузин, один за одного, и абхазов больше не будет, как проблемы». Мы на это не можем согласиться, хотя бы потому, что круги по Северному Кавказу далеко разойдутся.

В.Познер: А что должна тогда сделать Россия? Если не уйти, то что?

П.Фельгенгауэр: Любой наш ход ухудшает нашу позицию. Уходить нельзя, очевидно, что там неуправляемый военный конфликт совершенно не в интересах России. Тем более, что он будет иметь тенденцию, возможно, к расширению. Хотя там география не очень позволяет, но всё равно будет иметь. Оставаться против воли грузин, грузинского государства, это не соответствует международному праву, которое мы стараемся поддержать, и не соответствует уставу ООН, потому что это чужая территория, и наши войска могут там находиться только по приглашению международно признанного правительства. И вообще, ссориться с грузинским народом на этой основе неправильно и нехорошо. То есть не видно вообще очевидно хорошего выхода. В ходе этого конфликта, который начался в 1992 г., Россия несколько раз меняла направление своей политики. То мы давили грузин, то мы давили потом абхазов, потом опять давили грузин, потом давили абхазов, перекрывали им кислород, мы с Турцией не давали приходить сюда без таможенного досмотра. Россия меняла очень часто свою ориентацию, как положено империи. Нет постоянных друзей, но и интересов постоянных не просматривается. Россия не предложила никакого реального плана. Если говорить о территориальном размежевании, абхазы этого боятся, тогда они должны получить очень серьёзные военные гарантии от России, признанные, кстати, Грузией. Как у англичан, скажем, на Кипре. У них есть суверенные базы. То есть базы, которые кипрское правительство не может закрыть, потому, что они суверенные. Получить под возвращение хотя бы большей части беженцев грузин назад в Абхазию от обоих сторон право иметь там суверенные войска, чтобы Грузия не может проголосовать, и пошли вон. Может быть так. В принципе, здесь нету очевидного лёгкого решения.

К.Затулин: Второй раз Вы говорите о международном праве. Мы в данном случае не нарушаем никакого международного права. Есть здравый смысл. Вас пригласили обе стороны, вы пришли по приглашению обеих сторон, вы должны уйти по согласию обеих сторон. Если одна сторона хочет на каком-то витке истории вашим выводом, подталкиванием вас к выводу, достичь односторонних преимуществ, это чревато конфликтом, потому что другая сторона будет против. Поэтому надо оставаться на месте при том, что эти войска охраняют там и наши интересы, охраняют мир. Просто они охраняют его на 200 км впереди той границы, которая официально есть у России.

В.Познер: То есть, оставаться на месте, несмотря на то, что, несомненно, это будет ухудшать наши отношения с Грузией.

П.Фельгенгауэр: Это будет военная агрессия против суверенной Грузии.

К.Затулин: Извините, было решение Грузии и Абхазии, их просьба к России ввести войска в 1994 году.

П.Фельгенгауэр: Абхазия не является стороной.

К.Затулин: Абхазия является стороной конфликта. Здесь дело не в международно признанном статусе. Здесь речь идёт о факте конфликта. Любой конфликтолог вам скажет: «В конфликте всегда как минимум две стороны».

В.Познер: У нас осталось 30 секунд. Всё-таки, нам это важнее, чем дальнейшее ухудшение отношений с Грузией?

К.Затулин: Моё убеждение, что у нас просто не получится отношений с Грузией, которые могли бы компенсировать предательство по отношению к Абхазии и своим обязательствам сохранять в этом районе мир. Выход наших войск — это начало войны. Мы не хотим войны — мы её получим, если выведем оттуда солдат.

В.Познер: Ну что ж, вы сегодня слушали директора Института стран СНГ Константина Фёдоровича Затулина и независимого военного обозревателя Павла Евгеньевича Фельгенгауэра. Мы с вами встретимся ровно через одну неделю.

«Радио 7 на Семи холмах», 15.10.2001

 

КАВКАЗСКИЙ РЕГИОН: ВОЙНА У ГРАНИЦ РОССИИ

Ведущая: Сегодня в гостях редакции «Аргументы и факты» директор Института стран СНГ К.Ф.Затулин. Пресс-конференция посвящена Кавказскому региону.

К.Затулин: Во-первых, здравствуйте! Во-вторых, мне кажется, сейчас, по известным причинам, внимание наших российских читателей, слушателей, зрителей вновь приковано к району Грузии и Абхазии, где всю прошлую неделю и с началом этой недели продолжались события примерно в 40 километрах от Сухуми, в Кондорском ущелье и прилегающей территории. Речь идет об оценке того факта, что впервые момента окончания грузино-абхазского конфликта, я имею в виду боевых действий в 1992-1993 гг., вновь начались вооруженные столкновения. Это непосредственно связано с появлением в этом районе отряда Гелаева и Бог его знает кого еще — говорят о грузинских партизанах, говорят о возможных арабских наемниках.

Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы, но мне кажется, следует сделать несколько общих замечаний. Хочу подчеркнуть, что, выступая с теми или иными своими тезисами, я, как и весь наш Институт, преследую цель определить наиболее оптимальное поведение для России, попробовать выяснить, в какой мере затронуты или не затронуты наши, Российские интересы. Очень может быть, что в связи с этим я задеваю чувства Грузии или Абхазии, но тут ничего не поделаешь. В такой ситуации, как конфликт, приходится это делать, если ты хочешь разобраться в ситуации.

Прежде всего о предыстории этого конфликта — то, что, наверное, важно отметить. В 1992-1993 гг. в Абхазии шла война. Она была очень ожесточенной. За это время было не только изгнание вооруженных сил Грузии с территории Абхазии, вместе с этим изгнанием произошел уход или бегство большого числа грузинского, мегрельского в том числе, населения. Разорение этого прежде курортного региона, раны войны не восстановлены до сих пор. И одной из причин этого была политика России, которая с 1994 года, с начала войны в Чечне, установила, по сути, экономическую блокаду Абхазии.

Одним из следствий этого конфликта является сегодняшние российско-грузинские отношения. Вчера президент Грузии обратился к Президенту Путину после его выступления. И вчера же мы получили через Агентство «Сакинформ» изложение обращения президента Грузии, где он говорит, что ключевой вопрос в грузино-русских отношениях -это отношение к абхазскому вопросу. Это его смысл. Но я хотел бы истины ради подчеркнуть, что и до того, как возник конфликт в Абхазии, отношения между новой независимой Грузией и Россией были крайне напряженными, если временами не враждебными. В предшествующий Шеварднадзе период, во времена, когда президентом Грузии был Звиад Гамсахурдиа, вы помните, был развязан конфликт в Осетии, и он возник в очень острой форме. Тем более что Южная Осетия, входившая в состав Грузинской ССР, имеет этнических родственников на российской территории — это Северная Осетия. Поэтому сводить все в грузино-русских отношениях исключительно к абхазскому вопросу — это, конечно, пропагандистский ход со стороны президента Грузии.

Какова роль России в событиях, которые происходили в грузино-абхазском конфликте? Необходимо сказать о вопросе, который сегодня вновь активно обсуждается и преподается, в частности со стороны Грузии, как пример злоумышления в России против ее территориальной целостности. Я имею в виду так называемое участие России в грузино-абхазском конфликте 1992-1993 года.

Я хотел бы здесь объяснить, что именно имеет в виду Эдуард Шеварднадзе, и в какой мере он здесь, на мой взгляд, несправедливо упрекает Россию. 1992 год — это второй год после распада Советского Союза. И, безусловно, нельзя сказать, что российская внешняя политика в то время отличалась устойчивостью. Во главе Министерства иностранных дел, как вы помните, был Андрей Владимирович Козырев, вполне верный паладин МИДа времен Шеварднадзе, человек, который в качестве министра иностранных дел России был откровенным западником. И упрекнуть Министерство иностранных дел тех времен, что оно оказывало какую-то помощь Абхазии, выражая официальную линию российского государства, значит очень сильно погрешить против истины. Это неправда. Андрей Козырев и дипломаты того времени в русле указаний министра иностранных делали все от них зависящее для того, чтобы прежде всего определить позицию России как поддержку территориальной целостности Грузии, а то, что происходит в Абхазии, — это конфликт, который не имеет к России прямого отношения. Такова была изначальная линия России в этом вопросе. Я считаю, что эта линия была неправильная, но она была.

С другой стороны, в делах Закавказья, очень большую роль играли военные. Сейчас эта роль существенно ниже, но в те времена Закавказский военный округ и его составные части проводили, можно сказать, свою собственную политику. И военные, в отличие от дипломатов, играли определенную роль в грузино-абхазском конфликте. Прямого участия российских военных на абхазской стороне не было, но наши военные сочувствовали абхазам, в целом ряде случаев оказывали им содействие при планировании операций и в некоторых других вещах. И я могу объяснить, почему это происходило.

Когда началось вторжение так называемой регулярной армии Грузии, она не была ни регулярной, ни армией, а была бандой мародеров во главе с Китовани и Иоселиани. Но эти вооруженные силы вошли в Абхазию, конечно, не по указанию Иоселиани и Китовани, а по поручению руководства страны, куда Иоселиани и Китовани входили, но председателем Госсовета, верховным главой Грузии был тогда Эдуард Шеварднадзе. Сегодня Эдуард Шеварднадзе предшествующий период очень не любит — в связи с тем, что его пути разошлись и с Китовани, и с Иоселиани, — людьми, которые его пригласили вновь в Грузию. Я говорю именно об этих двух людях, которые к настоящему времени уже являются его политическими противниками, и не играют существенную роль в Грузии. Но теперь Шеварнадзе любит списывать на них все, что произошло в 1992-1993 гг.

На самом деле все, что произошло в 1992 году, как раз и связано с нестабильной внутренней ситуацией в Грузии, из которой тогдашний Руководитель Грузии Эдуард Шеварднадзе, только что приехавший в Грузию, решил выйти путем, традиционным для некоторых авантюристов — путем маленькой победоносной войны в Абхазии, путем решения внутренних проблем за счет славной победы. Так вот, когда в 1992 г. эти войска проследовали через Гальский и Очамчирский район Абхазии и вошли в Сухуми, они начали без удержу грабить. Я напомню, 1992 год — это был год, когда еще не было особняков новых русских, которые сегодня являются памятником нашего нового экономического чуда в ближнем Подмосковье. Но в те времена (все, кто когда-либо был в Абхазии, это хорошо помнят) это были наиболее богатые и зажиточные районы Советского Союза, куда мы ездили посмотреть, как живут люди в своих домах, окруженными садами, в благодатном климате. Вот это все подверглось жуткому разграблению. И те, кто находился в Абхазии, в том числе и курортники из России, в том числе военные, которым принадлежало там несколько санаториев, их дети, жены, близкие оказались под пулями. Трудно загорать, когда над тобой летают снаряды и пули. Я думаю, что первая реакция российских военных была связана именно с этим. Они не могли себе представить, что в этом районе начнется война, а война началась.

Дальнейшее известно. В 1993 году абхазы добились окончательной победы на территории Абхазии. Грузия была на грани развала, потому что в Грузии были звиадисты, Звиад Гамсахурдиа был еще жив. Г-н Шеварднадзе не любит воспоминать о том, что он лично был спасен морской пехотой Черноморского Флота. По приказанию Бориса Ельцина корабли Черноморского Флота подошли к Сухуми. Этой операцией руководил тогдашний командующий Черноморским Флотом адмирал Балтии и мой заместитель в Институте генерал-майор Романенко, теперь уже генерал-майор в отставке. Тогдашний командующий морской пехотой флота Романенко вместе со своими матросами лично вывозил Шеварднадзе из того места в Агудзерах, где он скрывался.

Ведущая: Я слышала такую версию, что это было под видом полковника российской армии...

К.Затулин: Это было под видом раненого российского офицера, был устроен коридор, хотя и догадывались, что это Шеварднадзе. В конце концов этот российский полковник оказался в Тбилиси. После этого, как водится, он обвинил Россию в том, что это она стоит за поражением Грузии в Абхазии.

Очевидно, что кроме спасения Шеварднадзе, российская морская пехота спасла и режим Шеварднадзе, потому что в направлении Грузии развивалось наступление отрядов Лоти Кобалия, тогдашнего боевика и руководителя отрядов Звиада Гамсахурдиа, и Мегрелия на тот момент фактически отпала от Грузии. И именно операция в районе Поти, бывшей советской военно-морской базы, позволила приостановить это наступление, выиграть время и дать возможность центральному правительству с его разбежавшейся армией собрать силы. Вот что произошло в 1993 году, чтобы закончить с этой историей.

1994 г. — важный этап, о котором я хотел бы сейчас напомнить. j(этому времени уже шли переговоры при участии Организации Объединенных Наций, при участии ОБСЕ. Было достигнуто соглашение. Я хочу обратить на это внимание — Грузия и Абхазия обратились как стороны конфликта. Обращение было обоюдным. Обе они пригласили российский миротворческий контингент для того, чтобы он стал разделяющей и контролирующей мир в районе конфликта группировкой. Безусловно, и Абхазия, и Грузия, предпринимая это, исходили из того, что Абхазия не собиралась воевать против Грузии, Грузия не имела сил для реванша в Абхазии. И безусловно, далеко идущие надежды абхазского и грузинского руководства были диаметрально противоположны.

Грузия во главе с Шеварднадзе надеялась, что российские войска будут таскать каштаны из огня для Грузии. Политика Грузии была направлена на то, чтобы заставить, убедить политическое руководство России, по сути, сдать Абхазию, используя факт присутствия там российских войск. То есть нарушить мандат, данный в начале и согласованный обеими сторонами для того, чтобы руками российских солдат вернуть Абхазию Грузии. А Грузия сама не хотела, да и не могла в тот момент воевать.

Что касается Абхазии, то Абхазия рассчитывала, что этот контингент не даст возобновиться войне и позволит Абхазии залечить раны и зажить отдельной жизнью от Грузии. В этом, как мне кажется, намерения обеих сторон. Как видим, они были противоположными. Но что касается официальной версии, она была подписана всеми тремя сторонами — Россией и двумя сторонами конфликта. Я хочу это подчеркнуть, потому что вчера я, например, в течение двух часов дискутировал с Владимиром Познером и Павлом Фельгенгауэром в эфире радиостанции «На семи холмах». Моим оппонентом выступал г-н Фельгенгауэр как независимый военный эксперт, и он все время упирал на то, что если Грузия потребует, то мы обязаны немедленно вывести контингент. Г-н Фельгенгауэр повторял или развивал то, что было сказано нашим Президентом Владимиром Владимировичем Путиным.

Ведущая: Как Вы относитесь к этому обращению?

К.Затулин: Меня оно удивило. Кое-что в этом обращении, мне кажется* заслуживает отдельного обсуждения.

Говорится, как о само собой разумеющимся, что, поскольку мы признаем территориальную целостность Грузии (а мы действительно ее признаем), то мы немедленно обязаны вывести войска по ее требованию. Подчеркиваю — миротворческий контингент. Не российскую базу в Гудауте, которая не имеет к этому сейчас никакого отношения, а именно миротворческие силы, т.е. около 2 тысяч солдат и офицеров, которые с 1994 г. находятся в этом регионе и своим присутствием предохраняют от возобновления военных действий. Между прочим, 89 солдат и офицеров российского миротворческого контингента за его время были убиты. Подорвались на минах, убиты в засадах, устраиваемых так называемыми неконтролируемыми Грузией грузинскими партизанами в Гальском районе. На территории Зугдидского района, где тоже наши есть миротворцы — района, контролируемого официальным Тбилиси — никаких взрывов и убийств, насколько я знаю, не было. То есть никакие отряды партизан на территории, контролируемой грузинами, не действуют. Эти партизаны действуют и засылаются с грузинской территории в Гальский район. Гэльский район населен преимущественно грузинами-мегрелами, 90% населения именно они. После того как был введен контингент, по крайней мере около 60 тысяч (это по данным ОБСЕ) в 1994-1995 годах из девяноста тысяч грузин-мегрелов вернулись в свои дома, потому что у них других домов нет.

Диверсионная деятельность, которая была развязана при негласной поддержке официального Тбилиси, привела к тому, что эти люди в страхе вновь в большинстве своем пересекли реку Ингури в обратном направлении, а эта территория, обезлюдившая и обескровленная, стала местом диверсионной борьбы. В этой диверсионной войне гибли наши солдаты и офицеры — 89 человек с 1994 года.

Чтобы закончить все же с вопросом о том, должны ли мы покидать по первому требованию парламента и руководства Грузии эту зону, выводить свой миротворческий контингент, я хотел бы обратить внимание на документы 1994 года. Мы не то, что не должны, мы права не имеем так поступить, если мы честно относимся к своим обязательствам. Потому что вопрос присутствия здесь миротворческого контингента -это не вопрос суверенитета Грузии. Это вопрос, связанный с тем, что был конфликт. Есть стороны конфликта, а это признанная категория, — любой конфликтолог вам скажет. Мы не признаем Абхазию как независимое государство, но это сторона конфликта. И в этом качестве ее признают и ОБСЕ, и ООН, и мы, и СНГ тоже. Так вот мы не можем по требованию одной из сторон конфликта, которая категорически отвергается другой стороной конфликта, покинуть свои посты. Это было бы подстрекательством к началу новых военных действий. Обе стороны нас попросили. Если завтра обе стороны нас попросят уйти, мы должны будем это сделать. Но до тех пор, пока одна сторона просит уйти, а другая просит остаться, мы это делать не можем. Потому что это было бы, по сути, шагом к войне. Это же всем очевидно. Хотим ли мы войны в нескольких сотнях километров от нашей собственной границы, от наших курортных регионов — Сочи, Краснодарского края? Тогда давайте выведем войска.

Вот поэтому я не совсем согласен. Я вступил на скользкую тропу -я не совсем согласен с тем, что было сказано Президентом Российской федерации. Те, кто ему советовали или готовили это выступление или рекомендовали какие-то слова, в этом отношении пошли против реальных обязательств и реальных интересов России. Потому что в чем состоит интерес России? Он очень простой. Мы не хотим нового фронта, и мы не хотим нового возобновления конфликта в регионе, который очень близок к России.

У меня вызывает некоторое удивление наша логика. Мы готовы на уровне официального руководства содействовать контртеррористической операции Соединенных Штатов, — если не посылкой туда войск, то помощью вооружением Северному альянсу, гуманитарными грузами для нужд тех, кто борется с талибами. Я хочу сказать, что я в принципе поддерживаю такой подход с нашей стороны, он соответствует нашим национальным интересам. Но удивление у меня вызывает не это. Удивление вызывает то, что, поддерживая чужую контртеррористическую операцию в тысячах километров от российской границы, мы почему-то вдруг проявляем такую щепетильность, когда дело касается террористов и бандитов, которые двигаются по направлению к российской границе по территории Абхазии.

Мой отец в течение тридцати лет служил в пограничных войсках в Закавказье, и, кстати, был депутатом Верховного Совета Грузии в 30-е годы. Потом — в Средней Азии. Я прекрасно знаю из его рассказов, что, когда басмаческая банда прорывалась через границу Советского Союза или находилась невдалеке от границ Афганистана, Ирана, то и тогда предпринимались все меры для того, чтобы ее уничтожить.

Вот сейчас просто всем ясно, что есть банда, которой руководит Гелаев. Она через территорию Абхазии пыталась достичь каких-то целей в России, по крайней мере это то, что нам известно. И очевидно, что мы Должны употребить все наши возможности для того, чтобы эта банда была уничтожена. Мы можем вполне откровенно утверждать, что это мы Китаем не связанным с отношениями с Грузией. Если Грузия нам посылает эту банду, то в таком случае Грузия пускай признается, скажет, Что она открывает таким образом против нас враждебные действия. Я Не Думаю, что Грузия на это пойдет. А раз Грузия не имеет к этой банде отношения, то в таком случае кого мы обижаем тем, что ликвидируем бандитов? Мне кажется, никого не обижаем.

Сказать, что то, что происходит в Абхазии, это не касающиеся Hat события в третьей стране, таких вещей Президент Российской Федерации говорить был не должен. Так же, как несколькими днями раньше по другому поводу 4 октября Президент Российской Федерации не должен был говорить, что самолет Ту-154 не мог быть сбит украинской ракетой, я в этом уверен. У меня к сегодняшнему дню возникло очень серьезное сомнение в тех людях, которые советуют Президенту в таких случаях, касается ли это украинской ракеты, попавшей в российский самолет, или того, что происходит в этом углу — Грузии и Абхазии.

Как вообще объяснить появление Гелаева в этом районе? Мне кажется, ситуация здесь следующая. Все это время нам врали. Официально Грузия возмущалась тому, что мы утверждаем, что в Панкисском ущелье есть какие-то боевики. Мы это утверждали и сделали поводом для введения визового режима с Грузией, а Грузия категорически это отрицала, называла это происками, заговором против Грузии и т.д.

После 11 сентября, после атаки на Всемирный торговый центр настал определенный момент истины в том, что касается желания тех или иных стран поиграть с террористами, поиграть с боевиками. Последовала незамедлительная, я напомню, нота Российского МИД, где от Грузии прямо требовали выдачи этих боевиков и устранения их со своей территории. Возникла грандиозная проблема для режима в Тбилиси, который совершенно двулично вел себя по отношению с Россией в делах, связанных с Чечней. Немедленно Эдуард Амвросиевич, как вы знаете, поехал в Соединенные Штаты. Ему нужно было каким-то образом (извиняюсь за то, что употребляю этот термин) отмазаться. Не попасть под раздачу, связанную с антитеррористической деятельностью. Ему нужно было во встречах со своими собеседниками в госдепартаменте, в разговоре с Бушем уйти от ответственности, от того, чтобы его, как в известном мультфильме, посчитали. Посчитали как одного из тех, кто пригревает на своей территории террористов — исходя из своих интересов.

Поэтому он поехал в Америку. Выступал там, вы знаете, в Гарварде. Было сделано все для того, чтобы боевиков из Панкисского ущелья, не всех, а только наиболее активную часть каким-то образом из Грузии убрать. Но каким образом? Честный способ был бы — договориться с Россией, интернировать их так же, как во время войн в третьих странах разоружают военные отряды и следят за тем, чтобы эти отряды больше в боевых действиях участия не принимали. Вы знаете, таких случаев много в истории войн.

Что вместо этого делает Грузия? Вместо этого их вооружают. Вместо этого их сажают на КаМАЗы. Пленные об этом рассказывают теперь те, которые находятся у абхазов. На вчерашний день было девять пленных, vi они довольно словоохотливы. Этот отряд погрузили на КаМАЗы, провезли через Тбилиси и перевезли в Кодорское ущелье. Я так на минуточку — обращу ваше внимание — за моей спиной, к сожалению, нет карты, поэтому вы должны записать или, может быть, вы это знаете, — от Панкийского ущелья до Кодорского 400 километров горных перевалов. Вчера Павел Фельгенгауэр позабавил меня тем, что, рассказывая о грузинских делах, сказал, что вообще там в это время постоянно проблемы возникают, потому что там орехи растут на спорных территориях. Половина Кодорского ущелья контролируется сванами, они не подчиняются Абхазии, а другая половина, нижняя часть контролируется абхазами. Латифундисты местные нанимают бездомных боевиков, чтобы эти бездомные боевики охраняли сборщиков орехов на спорных территориях. Подобной чуши я не слышал в жизни никогда. 400 километров отмахать нескольким сотням человек, до зубов вооруженных по крайней мере стрелковым вооружением для того, чтобы помочь собрать земляные орехи, — такого еще никто не придумывал.

Они туда приехали потому, что грузинское руководство решило так сделать. Наверное, это считается верхом дипломатии и изворотливости у тех, кто принимал это решение. По-русски говоря, это гадость. Решили сделать гадость Абхазии и России. Каким образом? Просто-напросто спихнуть этих боевиков в Абхазию: во-первых, избавиться от боевиков, убить одного зайца этим, а во-вторых, обострить ситуацию в Абхазии — убить другого. И, чем черт не шутит, привлечь к этому еще и внимание, потому что с самого начала одна из главных целей Грузии — привлечь туда международные силы. Убрать оттуда российские войска и ввести вместо них американские, украинские, какие угодно, но только не русские. Надежда опять на то же самое, на что в 1994 году надеялись. На то, что эти войска вместо того, чтобы следить за тем, чтобы войны не было, начнут давить абхазов, и их руками Грузия вернет Абхазию. Вот сейчас надежда точно такая же — теперь уже не на Россию. Справедлива эта надежда или нет, на сегодня вывод, к которому пришли в Тбилиси, именно в этом — главное убрать оттуда российский миротворческий контингент. А наш Президент и наше Правительство, исходя из своих обязательств, не должны этого делать.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...