Особенности государственного аппарата. «просвещенный абсолютизм» 60-х годов XVIII В.

Реформы первой четверти XVIII в. укрепили феодально-крепост­нический строй России, повысили продуктивность помещичьего хо­зяйства, заложили основы крепостной мануфактуры. Проводимая правительством Петра I политика меркантилизма создала благоприят­ные условия для дальнейшего развития товарно-рыночных отноше­ний, становления зарождавшейся буржуазии в лице главным образом торговой буржуазии — купечества.

Все эти процессы нашли дальнейшее развитие и в последующие десятилетия. Рост производительных сил, особенно в области про­мышленности, расширение товарно-денежных отношений привели к тому, что с середины XVIII в. в недрах феодально-крепостнического строя стал складываться капиталистический уклад.

Законом 5 февраля 1722 г. Петр I отменил действовавшие до него порядки передачи престола старшему сыну или избрания царя зем­ским собором и установил новый порядок, основанный на назначении наследника престола по личному усмотрению царствующего монарха.

Петр I умер внезапно и не успел воспользоваться этим законом. Престол после смерти Петра I заняла его жена — Екатерина I. С этого времени началась полоса дворцовых переворотов: за 37 лет, с 1725 по 1762 г., их было пять. Все эти перевороты были «до смешного легки», так как «речь шла о том, чтобы от одной кучки дворян или феодалов отнять власть и отдать другой»[73].

За каждым из претендентов на престол стояла определенная двор­цовая группировка знати, которая, возведя на престол с помощью гвардейских полков своего претендента, получала высшие государ­ственные должности, привилегии и поместья. Так, Петр III указом «о вольности дворянства» от 18 февраля 1762 г. установил полную

[104]

свободу дворян в отношении государственной, военной и граждан­ской службы.

Наряду с господствующей тенденцией к укреплению абсолютной монархии выявлялась и иная тенденция — стремление небольшой группы представителей высшей знати ограничить права носителя вер­ховной власти в свою пользу. Такие олигархические настроения про­явились в начале правления Анны Ивановны (со стороны Верховного тайного совета) и Екатерины II (со стороны крупного вельможи Н. И. Панина). Однако эти попытки не нашли поддержки в среде дво­рянства, которое в основной своей массе считало, что только укреп­ление абсолютной монархии и ее государственного аппарата может предотвратить крупные социальные потрясения, сохранить матери­альное и служебное положение дворян, их привилегии и возможность беспрепятственной феодальной эксплуатации.

В аппарате государства, формой правления которого является не­ограниченная монархия, огромное значение имела личность самого носителя этой абсолютной монархии. Огромный ум, разносторонние знания и железная воля Петра I обеспечили подготовку и проведе­ние различных реформ, ведение активной внешней политики, укреп­ление дворянского государства. Преемниками Петра I, царствовав­шими до 1762 г., оказались малообразованные люди, проявлявшие подчас больше заботы о личных удовольствиях, чем о делах госу­дарства.

При таких носителях верховной императорской власти влияние и власть нередко получали отдельные близкие к ним лица — фавориты. К фаворитам переходили огромные поместья с десятками тысяч кре­постных, они получали дорогие подарки и высокие государственные посты.

Господствующий класс вынужден был мириться с фаворитизмом, как с одним из средств поддержания неограниченной власти слабо­вольных и ограниченных императриц и императоров.

Другой опорой абсолютизма в этот период были высшие органы власти, действовавшие от имени носителей абсолютной власти: Вер­ховный тайный совет, Кабинет министров, Конференция, Император­ский совет.

В истории абсолютизма в России 60-е — первая половина 70-х го­дов XVIII в. были периодом «просвещенной» монархии, которая име­ла совершенно иное основание и выражение, чем «просвещенная мо­нархия» Петра I.

С середины XVIII в. в недрах феодально-крепостнического строя, достигшего своего полного расцвета, стал складываться капиталисти­ческий уклад, что вызвало обострение классовых противоречий в стране. Правительство ответило на это не только жестокими каратель­ными мероприятиями, направленными против массового и индиви­дуального проявления недовольства народа крепостническим гнетом, но и пропагандой показного либерализма, который особенно ярко проявился в первые годы правления Екатерины II. Политика «просве-

[105]

щенного абсолютизма» ставила целью успокоить общественное мне­ние Западной Европы созданием видимости в России «просвещенной монархии», укреплением царистских настроений крестьянства, вну­шения народным массам мысли, что взгляды и действия императрицы милосердны, справедливы и гуманны.

Своеобразным манифестом, выражавшим псевдолиберальную по­литику, был «Наказ» Екатерины II для Комиссии по составлению нового Уложения 1767—1768 гг. Это была обширная компиляция (22 главы и 655 статей) из сочинений французского просветителя Монтескье, теоретика прогрессивных идей уголовного права Беккария и немецких теоретиков полицейского государства Бильфельда и Юсти, идеи которых Екатерина II умело приспособила для пропа­ганды «просвещенного абсолютизма» в России.

В «Наказе» доказывалась необходимость существования в стране «повелителей» и «исполнителей» (т. е. помещиков-крепостников и крепостного крестьянства), а также «известного порядка»... «граж­данского общества» (крепостного права) и самодержавной формы правления. Вынужденная констатировать наличие острой классовой борьбы и полной неэффективности жестоких мер наказания, Екате­рина II советовала несколько ограничить и умерить произвол помещиков и наказывать тех, «кто с рабами поступал свирепо». В области уголовного права рекомендовалось несколько смягчить систему нака­заний. «Законы переходящие меру во благом бывают причиною, что рождается оттуда зло безмерное»[74].

Уголовное законодательство свидетельствовало о ханжестве и не­искренности этих заверений. Закон 1765 г. давал помещикам право» ссылать крепостных за их «предерзостные поступки» на каторгу. По­мещику эти крепостные зачитывались как сданные в рекруты, по­этому они широко пользовались этим правом. Только за 1768— 1772 гг. число крепостных, сосланных в Тобольскую губернию и Ени­сейский уезд, достигло 20 515 чел.[75].

По закону 1767 г. на каторгу ссылался каждый крепостной, пы­тавшийся жаловаться на своего помещика.