Глава 88. Священный часовой.

Беды, как известно, всегда приходят неожиданно. Едва я успел материализоваться над пентаграммой в обители магов, как Корристо сразу обратился ко мне. Он давно не проявлял интереса к моей скромной особе, и то, что вдруг заговорил первым, было, по меньшей мере, странно.

– Как прогулка, сынок? – похлопал он меня по плечу. Именно в этот момент я окончательно убедился, что что-то пошло не так. Я напрягся и почувствовал, будто под ногами горит земля – несомненно, наставник знал о том, что я покидал лагерь. Никогда Корристо не называл меня «сынок». Это было приятное доверительное обращение, но как раз таких отцовских отношений у него со мной уже давно не было, а значит, кроме сарказма и иронии в этих словах ничего не содержалось.

– Прогулка? – переспросил я, чувствуя, как во рту неожиданно пересохло.

– Говорят, шныги вновь расплодились около реки, не замечал? Я бы на твоём месте держал руны всегда наготове.

Я промолчал, нервно сглотнул. В голове пробегали сотни вариантов ответа, но ни один из них не годился. Никакие слова уже не могли помочь.

– В твои годы я тоже обожал подышать на природе, – продолжал, как ни в чём ни бывало, маг, – после духоты и затхлости библиотек, дыма и пыли лаборатории, нет ничего лучше, чем глоток свежего воздуха. Помню, как-то будучи послушником, мне довелось охранять священный артефакт Инноса в монастыре. Низкие каменные своды хранилища прямо-таки вдавливали меня в пол, казалось, что вот-вот они обрушатся, похоронят меня под собой. Древние строители ко всему прочему не сильно утруждали себя возданием хорошей вентиляции, воздух был сырым и затхлым, попахивало плесенью и ещё Белиар ведает чем. Не представляешь, как я тогда завидовал своим товарищам, стоящим на страже у входа в монастырь, и даже тем, кто копался в огороде или подметал кельи! Ради такой должности я был готов на что угодно. Но, мастера не сочли оправданным переводить меня куда-либо. У тебя буйный нрав – говорили они, недостаточная внимательность. Страж у ворот должен быть всегда сосредоточен и целеустремлён, ему нельзя расслабляться ни на миг, чтобы не подпустить никого незамеченным. Здесь, в подземельях, меньше отвлекающих факторов – самое место для тренировки бдительности. А для того, чтобы мести пол, ты слишком хорош, есть менее опытные послушники. Как я тогда их ненавидел за это решение! Но потом смирился, всё обдумал и понял, что они были, несомненно, правы. Без этого опыта я бы никогда не стал тем, кем стал. Знаешь, что я подумал, Мильтен?

Не дав мне раскрыть рта, и, похоже, не ожидая ответа вовсе, Корристо продолжил:

– Думаю, будет нечестным подвергать тебя подобным мучениям, лишать возможности подышать свежим воздухом. У меня есть серьёзные опасения, что кто-то мог преодолеть нашу защитную руну. Пару раз пропадало вино, и это ещё ерунда. Несколько дней назад, мне показалось, будто кто-то пытался вскрыть мой сундук отмычкой. Конечно, им это не удалось – ничего не пропало, но сам факт не должен оставаться без внимания. Возможно, это паранойя, но чтобы быть уверенными в безопасности, избежать потенциальных проблем, а заодно и развлечь тебя, избавить от тяжёлых мук выбора, чем занять себя каждый следующий день, с сего момента я назначаю тебя стражем у дверей обители.

– Ноо…

– Не благодари, Мильтен, – оборвал Корристо, в его глазах читалось торжество и удовлетворение, – ты не представляешь, как тебе повезло. Теперь у тебя будет время осмыслить всю свою жизнь, глубже понять суть магии и служения Инносу. Не придётся бегать по лесам за будущими висельниками, ворующими наше вино и ещё бог знает что. Скоро ты поймёшь, какое одолжение я тебе сделал.

– А ночью? – с надеждой в голосе спросил я.

– Ночью в первую очередь нужна охрана. Но не волнуйся, Иннос дарует тебе сил – его верные служители умеют не смыкать глаз целыми сутками напролёт на протяжении недель. Этим мастерством владеют лишь избранные паладины, но для магов нет никаких секретов. Я научу тебя технике «священный часовой». Поверь, она пригодится тебе ещё ни раз, особенно, когда я выведу магов из-за барьера. Постоишь несколько недель у дверей, овладеешь умением в совершенстве, а там, глядишь, мы найдём воров и повесим во дворе замка в качестве предупреждения.

Последняя фраза Корристо мне особенно не понравилась. Он не сказал ничего явно, но было ясно, что угроза нешуточная. Не знаю, имел ли он в виду меня, или же моих друзей, или ещё что-то другое, но меня не прельщала ни одна из этих перспектив. Я ничего не ответил, лишь поднял голову и глянул прямо в глаза магистра. «Смотри, сам не стань висельником», – зло подумал я и непроизвольно применил отработанную на Маде технику. Нет, конечно, и речи не было о контроле разума, но мысль, которую я послал, определённо достигла края сознания Корристо. Неожиданно его лицо исказилось, судорожно дёрнулась бровь. Я улыбнулся, заметив в его взгляде хоть и мгновенное, но замешательство. Тем не менее, колдун не понял, что произошло, решил, что это его собственная мысль. Спустя миг он отогнал наваждение и резко проговорил:

– Довольно. Приведи себя в порядок и немедленно возвращайся ко мне. Начнём обучение без отлагательств. Ты слишком засиделся в бездействии.

Техника была скучная до невозможности. Адепт погружался в подобие транса, сам превращаясь при этом будто бы в напряжённую струну. Любой шорох, движение, дуновение ветра – ничто не оставалось незамеченным, в то время как сознание было спокойным, как гладь озера. Насчёт осмысления жизни, старик явно перегнул. В этом состоянии не только думать было затруднительно, но и вообще вся жизнь казалась далёкой и несуществующей. Звуки, ощущения и зрительные образы обрабатывались подсознательно, поверхностно, сигнализируя лишь в том случае, если они превышают определённый допустимый предел. Я мог стоять в таком положении часами, практически в одной позе. Мои мышцы бы превратились в камень от онемения, если бы они и так не были в это время подобны камню. Вторая часть техники посвящалась как раз работе тела. Метаболизм часового замедлялся, хватало всего пары вдохов в минуту, чтобы обеспечить потребность в кислороде. Оставались активны и максимально напряжены лишь органы чувств, чей резерв был на удивление велик, они почти не требовали отдыха. Ни для кого не секрет, что даже у спящего все органы восприятия работают. А состояние, которому меня научил Корристо как раз и было подобием сна наяву.

Порой, что-то выводило меня из оцепенения, в таких случаях тело напрягалось, как пружина, готовая разжаться в любой момент. В такие мгновения от медлительности не оставалось и следа, наоборот, можно было среагировать на любую атаку или неожиданный выпад противника с нечеловеческой быстротой, будто бы всё время ожидания и нужно было лишь для того, чтобы накопить силу для рывка. Поистине, эта техника медитации была ни с чем не сравнима, а тот, кто ей в совершенстве владел, мог быть идеальным часовым. Единственным недостатком было то, что для поддержания организма в постоянной готовности, требовалось непрерывно тратить магическую энергию, запас которой приходилось то и дело восстанавливать стимулирующими эликсирами. У таких эликсиров был ряд побочных эффектов, а потому без крайней необходимости пить их совершенно не хотелось. В связи с этим большую часть дня я старался не прибегать к заклинанию, а просто стоял в дверях обители, наблюдая за тем, что творится во дворе. В медитацию я погружался лишь ночью вместо сна. Если не жалеть энергии, то можно было ко всему прочему окружить себя телекинетическим полем, позволяющим слегка парить над землёй, подобно тому, как это происходило перед телепортацией. Это было утомительно, но другого способа дать отдохнуть уставшим за день ногам попросту не было. Мне предстояло стоять на страже очень, очень долго, гораздо дольше, чем я бы того хотел.

Главной особенностью этой техники было то, что она работала без руны, так как заклинание было простым и не требовало скорости наложения – требовалась лишь концентрация и выполнение определённой последовательности действий, в основном мысленных. Чистая магия, зависящая только от воли заклинателя, всегда меня привлекала. Руны были, без сомнений, очень удобны для практического применения, но оказавшись без них большинство магов не смогли бы ничего сделать, остались бы совершенно беспомощны. В этом заключалось основное превосходство паладинов, которые помимо рун могли полагаться на острый меч и крепкие латы. Я не хотел оставаться беспомощным ни при каких обстоятельствах, надеялся постигнуть глубинную сущность мироздания и научиться менять реальность в согласии со своей волей. Доктрина магов огня в целом запрещала такую трактовку магии, делая упор на то, что все способности являются даром и благословлением Инноса, и потому маги должны быть всего лишь проводниками воли бога света, которую почему-то определяли настоятели монастырей, король и магистр ордена.

Я стоял на страже несколько дней, теперь абсолютно все письма магов шли через меня. Раньше кроме меня вопросами корреспонденции занимался ещё и Родригез, но теперь он переложил всё на мои плечи, чему был несказанно рад, потому что общение с каторжниками, по его словам, действовало на него угнетающе.

Моё одиночество развеял Мад, припёршийся ко мне посреди дня. По обыкновению, я выдал ему эликсир и задал несколько ничего не значащих вопросов о его самочувствии. У паренька всё было хорошо, лишь добавилась пара новых синяков. Быстро, но осторожно, я просканировал его память. Процедура заняла не больше минуты, и я узнал всё, что хотел, так что никто ничего даже не заподозрил. Даже ошивавшиеся неподалёку Торрез и Родригез не ощутили никакого магического воздействия. Во-первых, оно было очень слабым, а во-вторых, они попросту не были знакомы ни с чем подобным.

Почти все представляющие интерес воспоминания дурачка оказались связаны с недавно прибывшим светловолосым парнем. Мад заметил его, когда тот разговаривал с поваром во внешнем кольце лагеря. Не знаю почему, но парень очень понравился Маду и он увязался за ним попятам. Сначала всё шло хорошо, они вместе прогулялись по лагерю. Вместе, пожалуй, слишком громко сказано: Везунчик шёл по своим делам, а Мад просто следовал за ним хвостом, периодически приставая к какими-то нелепыми замечаниями.

Чужими глазами я смог сам увидеть в действии человека, о котором уже был наслышан. Для начала, он выпил пива вместе с обленившимся бойцом арены от Старого лагеря – стражником по имени Кирго. Сам светловолосый почти не пил, а подпоив соперника вышел с ним биться на арене. Хитро, ничего не скажешь. Не очень честно, зато эффективно. Ничего удивительного, что Везунчик легко отделал растяпу. Удары его были лёгкие, точные и почти не ранящие. Кольчуга Кирго выдержала атаку тупым мечом, но ловкой подножкой парень опрокинул противника на землю. На этом бой и окончился. Да, новенький определённо знал, с какой стороны браться за меч, а также прекрасно владел своим телом, но всё же его технике многого не хватало. Складывалось впечатление, что он движется скорее интуитивно, по наитию, нежели пользуясь заученными приёмами. Это было его слабостью и преимуществом одновременно.

Уверившись в своих силах, Везунчик решил вызвать на бой наёмника Харима, тренирующегося для вечерних боёв. Хариму совсем не хотелось распыляться на спарринг с новичком, и потому он отказался. Однако светловолосый на этом не успокоился, начав обзывать наёмника. Харим смеялся, пропуская все колкости мимо ушей, пока парень не заявил, что тот пришёл в Старый лагерь лишь затем, чтобы поцеловать Гомеза в задницу. Тут уж боец арены не выдержал и без церемоний решил выбить дурь из новичка немедленно. Специально для этой цели служила внушительная железная булава. Это оружие было гораздо опаснее тренировочного меча и вполне могло проломить голову.

Бой был на самом деле интересным. Очень жаль, что мало кто его видел – лишь несколько призраков и отдыхающих после смены рудокопов, а также Мад и заведующий ареной. Тем не менее слух о произошедшем быстро разлетелся по лагерю. Харим налетел, как разъярённый мракорис, вертя своей булавой, будто тростинкой. Парень практически не был ничем защищён, а его зазубренный старый меч едва ли годился для настоящего боя. Тем не менее, ему удалось уклониться от нескольких ударов и даже парировать. От сильного удара меч со звоном вылетел из рук Счастливчика, и согласно всем канонам в этот момент его везение должно было закончиться, однако парень не растерялся и бросился на Харима резким стремительным прыжком. Наёмник уже предвкушал скорую победу, и метил, куда бы ударить зазнайку так, чтобы с одной стороны не убить, а с другой стороны хорошенько проучить. Он не ожидал такого дерзкого приёма. Впрочем, никто бы на его месте не ожидал. Противники сплелись в один клубок и вместе повалились на землю.

Здесь у Везунчика неожиданно оказалось преимущество. Несмотря на превосходство Харима в массе, он значительно уступал в ловкости. Этим новичок и воспользовался, выкрутив наёмнику руку болевым приёмом. Харим выпустил булаву, но не сдался, пытаясь свободной рукой отбиться от нападающего, словно от надоедливого комара. Несколько ударов даже достигли цели, и, возможно, инициатива бы вновь перешла в руки бойца Нового лагеря, но светловолосый верно рассчитал свои шансы в борьбе с крепко сложенным плечистым южанином, мало уступавшим Горну по своим физическим данным. Вместо того, чтобы продолжать борьбу, он откатился в сторону, ловко схватил булаву Харима и вскочил на ноги. Не дав противнику встать, он замахнулся. Наёмник закрыл голову руками, ожидая неминуемого удара, но его так и не последовало. Вместо этого светловолосый спокойно опустил оружие, протянул сопернику руку и помог подняться.

Бой был закончен, а Харим, хоть и нехотя, признал на этот раз своё поражение, а благодаря примиряющему финалу, недавние противники даже стали приятелями. Несмотря на это, булаву парень Хариму так и не отдал, забрав в качестве награды, а на замену оставил наёмнику свою никчёмную старую железку, которую тот отправился подправлять на точильном круге. Булава была тяжеловата и следующую пару часов Везунчик тренировался с ней обходиться, взяв даже пару уроков у Скатти – начальника арены, который не упустил возможности содрать с новичка за это изрядный мешочек руды. Где только недавно прибывший успел раздобыть так много? Похоже, что меч на поясе висел у него вовсе не для красоты, а тренироваться обращению с новым оружием он стал прекрасно осознавая, насколько этот навык может пригодится.

Маду стало скучно смотреть, как его «друг» тренируется, и от того он болтал без умолку, рассказывая какие-то истории из жизни, фантазируя о том, как вместе они отомстят его обидчикам, которые смеялись над ним и избивали. Не знаю, как светловолосый столько времени смог выдерживать весь этот поток болтовни, однако в какой-то момент его терпение всё же лопнуло и сделав несколько предупреждений он хорошенько приложил Мада кулаком прямо в висок. Кретин повалился на землю, как мешок с картошкой, в глазах у него поплыло. На этом, к моему сожалению, воспоминания, связанные с Везунчиком закончились.

Глава 89. Посланец.

Заходящее солнце едва выглядывало из-за горизонта, из-за укреплений замка его уже давно не было видно, но красноватые отсветы в облаках невероятно переплетались с бело-голубыми молниями магического барьера и создавали завораживающую картину. Но это буйство красок быстро утихнет, сгустятся вечерние сумерки, и тогда по всему лагерю зардеются костры, а установленные вдали от деревянных хижин факелы осветят неровным бьющимся светом проулки. Через несколько часов затушат и их, и тогда ночь окончательно вступит в свои права, а уставшие за день рудокопы, наконец, смогут забыться в объятьях грёз. Что снится каторжникам по ночам? Лучше об этом не знать, но, думаю, большинству уже ничего давно не снилось. Работа в рудниках настолько изматывала и истощала, что стоило рудокопу опустить голову на жёсткую подстилку, как глаза тут же смыкались и человек погружался в забвение, наутро не помня ни снов, ни порой, даже вчерашнего дня, который ничем не выделялся на фоне предыдущих. О былом напоминали лишь ссадины, синяки, ноющие от изнурительной работы мышцы и кредиторы, требующие немедленной уплаты долгов.

Я стоял у входа в обитель, погружённый в лёгкую медитативную дрёму. Неожиданно в моё поле зрение попал странный человек, явно выделяющийся среди местных. Сначала я решил, что это Мордраг принёс очередное послание от магов воды. Человек подошёл к Торрезу и Родригезу, вышедшим помолиться в лучах заходящего солнца, воздать Инносу вечернюю хвалу и получить благословление и силы, чтобы переждать ночь – период безраздельной власти владыки тьмы. По словам моих товарищей, алое солнце имело особую силу, оно символизировало единство огня и света, покровительствовало магам огня. Может, это было и так, но лично я никогда не замечал большой разницы в ощущениях в зависимости от цвета солнца, если не считать восхищения красотой светила, насладиться которой ярким днём было невозможно. Незнакомец отвлёк магов от их благопристойного занятия и довольно бесцеремонно заявил, что принёс письмо, даже два письма. Родригез недовольно направил посыльного ко мне – мага явно раздражали каторжники и он был счастлив, что может с чистой совестью скинуть все заботы на меня. Я же, наоборот, был рад неожиданному собеседнику.

Когда человек подошёл ко мне поближе, я нисколько ни удивился, разглядев его светло-русые волосы. Несомненно, это был тот безымянный парень, которого мы окрестили Везунчиком. Что ж, он был до сих пор жив, а значит, вполне оправдывал своё прозвище. На нём уже были совсем не те лохмотья, в которых я его видел в воспоминаниях Мада. Теперь он был облачён во вполне приличное охотничье снаряжение, сшитое из крепкой ткани и волчих шкур, а местами даже укреплённое железными шипами и пластинами. Доспехи, если можно так назвать этот костюм, делал некий умелец из Нового лагеря. Кажется, Горн говорил, что мастера за его ремесло по выделке шкур так и звали – Волк. Впрочем, наверняка и кинжал у него был не безопасней волчьих клыков. Так или иначе, половина воров и вольных охотников ходила в подобной одежде, она было своеобразной униформой шайки Ларса. Именно поэтому я сначала и принял парня за Мордрага.

Везунчик не терял времени и сразу приступил к делу, отдав мне письмо от магов воды. Я положил его в карман мантии, планируя передать Верховному магу круга чуть позже. За это послание курьера должны были отблагодарить маги воды, моё дело было только принять его. Что касается второго письма – с ним дело обстояло иначе. Посланцу полагалась награда от нас, но это должен был решать Корристо. Для начала требовалось убедиться в ценности доставленной из-за барьера информации. Я не удержался и прочёл письмо сам. Надо отдать должное выдержке посланника – он не разрывал печати. Видимо, рассчитывал за это на большую награду. Признаюсь, текст меня удивил.

«Глубокоуважаемый магистр!
Ваше последнее сообщение было воспринято с большой тревогой. Мы посовещались и высылаем Вам свой ответ в этом письме. Братство опасно: оно ставит под удар успешность торгового договора, что в свою очередь угрожает королю, всему королевству и Вашей собственной жизни. В первую очередь необходимо выслать разведчиков и разузнать, каким богам поклоняется братство и откуда происходят их магические способности. Наш долг — разогнать секту и получить их знания, чтобы никто не смог использовать их со злым умыслом. Как только мы получим Ваш ответ, то немедленно сообщим доверенным служителям Инноса о ваших находках. В данный момент наши послушники исследуют древние книги. Если мы найдем что-нибудь ещё, то немедленно сообщим обычным способом.
Храни нас всех Иннос.»

Имя получателя не было написано прямым текстом, но магическая печать не оставляла сомнений – письмо было адресовано Ксардасу. Об этом свидетельствовало и обращение к нему, как к главе ордена. Я не удержался от восклицания, вслух сказав, что письмо предназначалось Ксардасу, а не Корристо. Везунчик заинтересовался и мне пришлось вкратце рассказать ему об отступнике. В конце концов, в этом не было большого секрета, а мне доставлял удовольствие разговор. Кроме того, не хотелось портить отношения с новым посыльным магов воды, проигнорировав вполне логичные и оправданные вопросы. Я бы, поступив так, мог показаться напыщенным и самодовольным кретином, с которым не стоит иметь дела. Этого мне совсем не хотелось, ведь Везунчик, как я чувствовал, мог ещё пригодиться хотя бы для того, чтобы с его помощью передавать сообщения Горну или Диего, в случае, если Корристо окончательно припрёт меня к стенке.

Прояснив ситуацию, я попросил посланника подождать и немедленно отправился к Корристо. У меня было, о чём спросить Верховного мага, но я отложил расспросы на потом. Сначала надо было отпустить курьера. Наставник внимательно прочитал сообщение и заключил:

– Великолепно! Эти олухи говорят мне сделать то, что я и сам прекрасно знаю! Братство опасно! Я думал, что совет Хоринисского монастыря способен на большее, чем констатировать очевидности! Для сохранения этой великой тайны они решили прибегнуть к особому способу доставки, как в первые дни после возведения барьера. Параноики! Они что, думают, что агенты Спящего всюду, что в рядах Гомеза одни предатели? Неужели кто-то подменит их ценнейшее письмо или оно не дойдёт до меня? Гораздо вероятнее было бы то, что каторжник потеряет свиток или вовсе не доберётся до нас живым.

– Как прикажете поступить с посланником?

– Эх да, посланник… – задумался маг, – скажи ему, что я остался доволен, и пусть Торрез выдаст ему на выбор что-нибудь из наших запасов. Важность письма и внутренние разногласия не имеют значения, главное, что мы должны по достоинству награждать тех, кто нам верно служит. Преданность сторонников, их заинтересованность в работе на нас – вот основа процветания ордена. Никто не должен считать, что маги огня неблагодарные скупердяи. Запомни это, ученик, на этом принципе держится любая власть.

– Как скажете, мастер. Но почему письмо адресовано Ксардасу? – не удержался я.

Корристо недовольно на меня посмотрел и прокашлялся:

– Да, стоило ожидать подобный вопрос от тебя - я заметил, что печать только что вскрыта…Ты поступил поспешно, прочитав то, что предназначалось мне, – маг особо подчеркнул слово «мне», – Родригез не позволял себе подобной вольности. Как отпустишь посланника, нам предстоит серьёзный разговор. А сейчас иди – не заставляй человека ждать – от ожидания в голову лезут всякие непотребные мысли – например, зайти внутрь и ограбить обитель, пока чуткий страж отвлёкся.

– Он ещё и курьер магов воды, – протянул я второй свиток, – вот сообщение от них.

– Раз он из Нового лагеря, значит, мои опасения ещё более оправданы. Скорее возвращайся на свой пост. Поговорим позже.

Я сказал курьеру, что Корристо был в полном восторге, и передал Торрезу приказ о выдаче вознаграждения. Из предложенного многообразия свитков, зелий и простеньких магических артефактов, которыми располагало наше хранилище, Везунчик выбрал самое полезное. Не знаю, каким образом он смог увидеть скрытую ценность, но это удивило даже Торреза. Наградой стало зелье, приготовленное Дамароком. Такое же зелье регулярно пили все маги, в том числе и я. Оно надолго улучшало восприятие магических потоков, позволяло легче концентрироваться и творить больше заклинаний, не утомляясь. Это была поистине жемчужина коллекции. Я мог поспорить, что любой не искушённый в магии человек выбрал бы одно из заговорённых колец с гравировкой, или же, испытывай он необъяснимую для каторжника любовь к колдовству, то взял бы свиток. Зелье же не выделялось ничем необычным, его мог выбрать либо знающий, либо очень везучий человек. Похоже, новичок был знаком с магией не понаслышке.

«Может, он был королевским паладином?» – закралась в мою голову мысль, впрочем, я сразу её отбросил. До сих пор не было случая, чтобы кто-то из ордена попадал в колонию за преступления. Рыцари были слишком ценны, чтобы расходовать их настолько расточительно. Вместо этого провинившихся отправляли на передовую, где они находил скорую смерть в битве с орками. Паладин мог очутиться за барьером только в одном случае – если его послали сюда с какой-то миссией. Если бы это было так, то письмо, которое он передал, несомненно предупредило бы об этом, ведь на кого, кроме как не на магов огня мог рассчитывать в колонии слуга короля? Нет, если парень и разбирался в магии, то это было врождённым чутьём, не более.

Везунчик, получив свою награду удалился, однако я обратил внимание, что он направился вовсе не к выходу из замка. Вместо этого он пошёл в кузницу и о чём-то потолковал со скучающим стражником, ответственным за снаряжение людей Гомеза. Поприставал он и к кузнецу, задержавшимся допоздна на работе. После этого он незаметно через кузницу зашёл в крыло замка, где располагались казармы и столовая стражи. Ужин уже прошёл, а ложиться спать было ещё рано. Кроме того, как раз в это время проходила смена караулов, в казармах почти никого не было. Я не придал значения поведению посланника магов воды, решив, что он, как и полагал Корристо, решил поживиться барахлом стражи. Мне не было до них дела, и потому я просто созерцал. Через несколько минут Везунчик вышел из казарм через другой выход и неспешно покинул замок.

Самое интересное случилось потом, когда посланника уже и след простыл, а дневные патрульные вернулись в замок на отдых. В казармах неожиданно поднялся шум, стража засуетилась, позвали даже Торуса. Издали я не сразу понял, что происходит, сообразил только, когда из казарм что-то вынесли. Этим чем-то оказался труп. Торус приказал расследовать убийство по горячим следам, оповестили баронов. На призыв откликнулся Ворон, который вышел из особняка и брезгливо осмотрел убитого, после чего недовольно потеребил тело ногой и глянул по сторонам. Я стоял всё на том же месте, у входа в обитель. Взгляд Ворона остановился на мне подозрительно долго, потом он отвернулся и приказал что-то толпящимся вокруг стражникам. Тело вновь подняли и понесли в мою сторону. Процессия остановилась только у самого входа в обитель. Я недоумевающе наблюдал за происходящем. К этому времени уже стемнело, Торез и Родригез давно были внутри. Я не знал, нужно ли беспокоить кого-то из товарищей, и потому предпочёл молча ждать.

Ворон подошёл ко мне и сказал:

– Что думаешь по этому поводу, Мильтен?

– А что я должен думать? – сухо спросил я, – если вы собираетесь избавиться от трупа, то пришли не по адресу. Маги огня не устраивают ритуальных похорон. Хотите организовать сожжение – придётся нарубить дров.

Советник Гомеза улыбнулся:

– Не делай из меня дурака. Ты прекрасно знаешь, о чём идёт речь.

– Боюсь, что нет. Прошу просветить меня.

– Ты стоишь здесь уже не первый день, не делая перерывов даже на сон, весь двор в пределах видимости. Кому как не тебе знать, кто мог убить его? – Ворон показал на тело, которое не потрудились даже во что-нибудь завернуть, и потому вдоль всего пути «траурной процессии» протянулся кровавый след.

– Не хотел бы разочаровывать никого в могуществе магов, но видеть сквозь стены не в нашей власти, – пожал я плечами, – если бы мы обладали такой способностью, то точно не поселились бы здесь, потому как местные виды едва ли блещут изяществом.

– Значит ли это, что ты отказываешься помочь расследованию?

– Напротив, я готов помочь всем, чем смогу. Например, могу осмотреть тело.

Я склонился над трупом, чтобы тщательно изучить раны. Я узнал погибшего – это был Буллит. Кто-то в буквальном смысле проткнул его мечом. Клинок прошил тело насквозь, войдя сверху вниз в районе левой ключицы, остриём дотянувшись до самого сердца. Я никогда в жизни не видел такого странного удара. Стражник умер мгновенно, у него не оставалось ни единого шанса. В оледеневших глазах можно было прочесть злобу и презрение – похоже, он видел своего убийцу, но едва ли ожидал такого конца. Скорее наоборот, он собирался преподать пришедшему урок, показать, кто здесь главный. Не удалось.

Присмотревшись внимательнее, я заметил ещё одну неброскую деталь. Один из шипов на наручах стражника был изогнут. Осмотрев предплечье, я убедился, что под доспехом образовалась небольшая гематома, совсем свежая, не успевшая как следует налиться кровью. Судя по всему, Буллит перед смертью получил сильный удар в это место. Свидетели обнаружили меч зажатым в руке покойного. Очевидно, он не был застигнут врасплох и пытался защищаться. Однако это противоречило созревшему у меня предположению, что меч должен был быть выбит из руки сильным ударом, а значит, валяться где-то рядом, а не быть зажатым в ладони.

Я не стал описывать присутствующим все свои наблюдения, ограничившись констатацией очевидного – что Буллит умер от раны в районе шеи, нанесённой остро наточенным мечом. Ворон, услышав это, лишь посмеялся, заметив, что и без таких экспертов это видит, даже несмотря на темноту.

– Кто заходил в замок в последние часы? – жёстко спросил Ворон Торуса.

– Никого из тех, кому не положено, – пожал плечами начальник стражи, – из чужаков только один – новый посланник магов воды.

– Когда он здесь был? – обратился Ворон уже ко мне, ощутимо оживившись.

– Сравнительно недавно, во время захода солнца.

– Что он делал после того, как передал письмо?

– Я предпочитаю любоваться переливами неба на закате, нежели следить за передвижениями каторжников. Но к чему расспросы? Думаете, что это может быть он? – уклонился я от прямого ответа.

– Вне всяких сомнений, – отрезал Ворон, – эти бандиты из Нового лагеря все поголовно подлецы и убийцы. Зря мы только с ними цацкаемся.

– В таком случае, – задумчиво заключил я, – придётся объяснить, как булавой можно проткнуть человека.

– Булавой? – непонятливо переспросил Ворон.

– Да, верно! – голосисто вставил подоспевший кузнец, – был тут такой воришка из Нового лагеря, и у него прекрасная булава.

– Только булава? Может быть ты не заметил меча, – уточнил Ворон.

– Вне всяких сомнений. Уж на что, но на оружие я гляжу в первую очередь, это всё-таки моя работа. Больше того, я уже видал эту палицу – прекрасный экземпляр. Уверен, что она раньше принадлежала наёмнику Хариму – бойцу арены.

– Чёрт с этим Харимом, – стиснул зубы Ворон, – меня волнует, кто убил Буллита! Признавайтесь, сукины дети! Если вор здесь ни причём, то это кто-то из вас воспользовался случаем.

Собравшиеся зеваки опасливо отступили назад, видимо, переживая, что могут попасть под горячую руку барона.

– Кто предатель, а? – рявкнул Торус, стараясь выслужиться.

Естественно, никто не ответил.

– Торус! Я хочу, чтобы виновный к завтрашнему утру болтался на верёвке в центре замка.

Некоторые стражники отступили ещё на пару шагов назад. Другие начали недоверчиво озираться по сторонам, будто выискивая предателя или хотя бы козла отпущения.

Ворон, повесив все хлопоты на Торуса, отправился в особняк баронов. Начальник стражи же изо всех сил решил изобразить активную деятельность. Вскоре народ засуетился, Торус осмотрел мечи и одежду всех присутствующих на предмет следов крови – безрезультатно. Только у одного нательная рубашка была заляпана в крови, но выяснилось, что ему попросту недавно в драке разбили нос. Потом устроили обыск в казармах в поисках орудия убийства, провели опрос возможных свидетелей, каковых сыскалось мало ввиду всех вышеописанных обстоятельств. Обнаружилась лишь одна новая любопытная деталь – простыня одной из кроватей была перепачкана в крови. Неведомый убийца, судя по всему, вытер об неё лезвие своего меча перед уходом.

Расследование зашло в тупик. У меня же не было никаких сомнений в том, что произошло. Посланник магов воды застал Буллита в столовой, где тот любил посидеть в пересменку, ни с кем не делясь попить пивка и пожрать ворованной еды с баронской кухни. Между Буллитом и Везунчиком произошёл оживлённый разговор, в результате которого собеседники схватились за оружие. Точным ударом Везунчик выбил меч из рук стражника, но тот на этом не успокоился, продолжив натиск с голыми руками. По-видимому, этому опытному костолому даже удалось разоружить и повалить противника. Буллит уже почти праздновал победу и душил безымянного новичка, но тот дотянулся рукой до валяющееся рядом оружия врага и воспользовался им, в горячке боя проткнув Буллита. Именно из положения лёжа, во время смертельной борьбы, такой странный удар и можно было осуществить. Дальше Везунчик проявил хитрость и решил скрыть произошедшее, отвести от себя подозрения. Он вытер меч Буллита о первую попавшуюся тряпку, которой оказалась чья-то простыня, после чего вложил оружие обратно в руку стражника. Таким образом, сложилось полное ощущение того, что убийца был вооружён мечом, а Буллит защищался, но неудачно. Ни Торус, ни Ворон, ни кто-либо ещё из стражи, так и не додумались, что Буллита проткнули его же собственным клинком.

Я почти не сомневался в описанной версии событий, но выдавать посланника магов воды не собирался, потому как не питал тёплых чувств ни к Буллиту, ни к его покровителю Ворону. Как цинично это не прозвучит, но давно пора было кому-то сделать то, что сделал мой новый знакомый и отправить этого негодяя к праотцам. На следующий день в известность о произошедшем убийстве поставили Гомеза, который, судя по всему, не придал значения этой истории – в смерти кого-то из стражников не было ничего необычного, такие случаи происходили регулярно. В результате, из-за недостатка улик, виселица в центре замка осталась пустовать, а о произошедшем вскоре забыли. Тем не менее, я был уверен, что многие бывшие подпевалы Буллита ещё долго продолжали беспокойно озираться по сторонам, оставшись в одиночестве, опасаясь, что и их может настигнуть чьё-то запоздалое возмездие.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: