Экономика и внутренняя политика Елизаветы

В 1744–1747 годах была проведена Вторая ревизия населения, отразившая изменение численности населения страны со времен Первой, петровской, ревизии 1719–1724 годов. Итоги ревизии порадовали власти – страна пережила тяжелый кризис, вызванный Северной войной и реформами Петра Великого. Число ревизских душ, а стало быть и всего населения, увеличилось с 5 млн в 1724 году до 7 млн в 1747 году. Если мы учтем женщин (половина населения), дворян и другие неподатные сословия, а также тех, кто избежал ревизии, то в Российской империи времен Елизаветы, по площади примерно равной нынешней Российской Федерации, жило не более 20 млн человек! Для такой гигантской территории это было ничтожно мало. Большая часть людей жила, как прежде, в деревнях. Из 100 россиян в городе жили только 4 человека. Но все‑таки экономика развивалась. Особенно бурно росла промышленность. В Западной Европе довольно быстро оценили досто инства русского железа и чугуна с Урала. В 1750 году спрос на русский металл достиг беспрецедентного уровня – 100% всей продукции русских заводов. Иначе говоря, сколько бы русские заводы ни производили металла, он весь по глощался западноевропейским рынком. Это породило промышленный бум – ведь строить металлургические заводы в этих условиях стало весьма выгодно.

В 1752–1753 годах Петр Шувалов предложил смелую реформу таможенного обложения. Дело в том, что в России, как и в других странах, со времен Средневековья на границах областей, некогда присоединенных к единому государству, и в городах существовали таможни. Они назывались внутренними. Доходы с внутренних таможен хотя и приносили пользу государству, но само существование их мешало развитию торговли. Шувалов предложил вообще отменить внутренние сборы с торговли, но на внешних таможнях увеличить на 13 копеек как ввозные, так и вывозные пошлины. Указом 13 декабря 1753 года реформа была осуществлена. Поверив Шувалову, Елизавета подписала этот весьма рискованный указ. Но успех превзошел все ожидания: в 1753 году внешние таможни дали в казну 1,5 млн рублей, в 1761 году – уже 2,7 млн рублей. Подобную операцию с внутренними таможнями Франция осуществила только в ходе революции 1789 года. Повышение доходов таможен говорило о росте торговли в стране.

Просвещение в России

Елизаветинское время в России совпало с подъемом Просвещения в Европе. Это было мощнейшее идейное движение, начавшееся во Франции и охватившее все страны Европы. Деятели Просвещения отстаивали многие принципы, которые кажутся теперь вполне естественными: равенство всех людей, свобода личности, независимость человека от церкви. Они мечтали о том, чтобы с помощью широчайшего распространения знаний построить на земле «царство разума», добиться всеобщего счастья. Не миновало это движение и России. Все новинки французской литературы, и прежде всего книги кумира читателей – блестящего, язвительного Вольтера, приходили из Парижа и сразу же становились предметом оживленных разговоров в среде русских интеллектуалов.

А их было достаточно много, по крайней мере, в середине 1750‑х годов. Иван Шувалов издавал журнал «Литературный хамельон», который выходил на французском языке тиражом в 300 экземпляров. Это был по тем временам большой тираж, особенно для журнала на иностранном языке. В нем печатались известия из Франции, литературные произведения. Шувалов многие годы вел переписку с Вольтером, Даламбером, Гельвецием. В сохранившихся письмах и бумагах Ивана Шувалова мы видим, как воспринималось Просвещение в России елизаветинской поры. Конечно, Шувалов и его друзья отвергали атеизм Вольтера, его издевательства над верой.

Та сторона Просвещения, которая была направлена на низвержение старого порядка, монархии, как бы пропускалась деятелями русского Просвещения. Главный смысл Просвещения они находили именно в просвещении, образовании, победе знания над невежеством. В этой победе Шувалов видел залог благополучия государства: «И когда суеверие и невежество – главные противники просвещения – исчезали, надлежало ожидать несомненных успехов». Теперь Петр Великий рассматривался не просто как полководец или реформатор государства, а как просветитель, воспитатель подданных, борец против дикости и невежества. «Главное сего монарха попечение было, – писал Шувалов, – сделать способных (людей) к правлению разных должностей». Но смерть, считает Шувалов, увы, не позволила Петру Великому довершить начатое дело. Так случилось, что послепетровские правители забросили просвещение народа, отчего успехи России остановились, а «ревность к учению» была погашена в россиянах. Главная задача теперь, по мысли Шувалова, состояла в том, чтобы продолжать дальше дело просвещения русского народа.

В чем же смысл русского прочтения идей Просвещения? Он в том, что государство может и должно путем создания «премудрых учреждений» воспитывать просвещенных, сознательных, образованных и послушных подданных, которые должны своими знаниями, умением крепить государство, приносить славу России. Иначе говоря, Просвещение должно не разрушать, как у французских просветителей, «старый порядок» в России, а наоборот – укреплять его, делать более гибким, приспособленным к изменениям в мире. Важно, что идеи Просвещения во времена правления Елизаветы сочетались с идеями патриотизма, подчеркнутой любви к России. В 1740–1750‑е годы мы видим в русском обществе подъем патриотических настроений. Именно они во многом способствовали приходу дочери Петра Великого на престол, и наоборот, ее приход усилил патриотическую волну. Елизавета воспринималась в пропаганде как продолжательница дела Петра Великого. Но и само Просвещение благоприятствовало идеям патриотизма. Дело в том, что общие идеи Просвещения объединяли страны и народы как равных, ибо солнце знаний светит всем одинаково. Россия пережила трудный период петровских реформ; русским людям приходилось быстро, под палкой Петра, усваивать многие ценности европейской цивилизации, копировать европейские обычаи, порядки. И вот после Петра прошла четверть века, сменилось поколение, и это новое поколение Ивана Шувалова и Михайлы Ломоносова, благодаря Просвещению, хотело видеть себя равным в единой семье просвещенных народов, то есть быть не хуже других. Шувалов с досадой писал французскому философу Гельвецию о послепетровском времени: «Столь неприятный для нас промежуток времени дал повод некоторым иностранцам несправедливо думать, что отечество наше не способно производить таких людей, какими бы они должны быть», то есть просвещенных, талантливых. Убедить Европу в обратном, доказать, что русские способны делать все, что делают другие народы, – такой была патриотическая цель Шувалова и его круга. Наиболее емко выразил эту мысль Ломоносов:

…может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

М. В. Ломоносов.

А возможности для этого были. Просветители видели их в чертах национального характера русского народа. Друг Шувалова М. И. Воронцов писал в 1758 году генералу Фермору, командующему русской армией в Пруссии, что у противника нужно перенимать все новое и полезное:

Нам нечего стыдиться, что мы не знали о иных полезных воинских порядках, кои у неприятеля введены; но непростительно б было, если бы их пренебрегли, узнав пользу оных в деле. Смело можно народ наш, в рассуждение его крепости и узаконенного правительством послушания, уподобить самой доброй материи, способной к принятию всякой формы, какую ей дать захотят.

Патриотизм Шувалова и его круга нес в себе идею собственного совершенствования народа. Он ничего не имеет общего с тем патриотизмом, который строит все сравнения с другими народами на унижении их, на подчеркивании собственной исключительности. Раскрыть творческие способности русского народа с помощью системы образования – такой была цель Шувалова и его круга. И тогда все увидят, что мы не хуже других народов. Н. Н. Поповский, ученик Ломоносова, при открытии в 1755 году гимназии Московского университета произнес речь, в которой, обращаясь к юношам, сказал: «Если будет ваша охота и прилежание, то вы скоро можете показать, что и вам от природы даны умы такие ж, какими целые народы хвалятся; уверьте свет, что Россия больше за поздним начатием учения, нежели за бессилием, в число просвещенных народов войти не успела».

Действующие лица