Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

собственным ступеням, неся свое собственное бремя»

Пути Предназначения

«Большинство из тех людей, коих мы именуем героями,

Делали только то, что должны были делать»

Роберт Джордан, «Возрожденный Дракон»

«На пути к вечности каждый будет идти по своим

собственным ступеням, неся свое собственное бремя»

«Хорошая книга» Пророка Лебеды

Анджей Сапковский, «Башня ласточки»

Прямо перед его глазами колыхалось на ветру знамя эскадрона лёгкой кавалерии, состоящего из добровольцев.

Оно выглядело так, словно стояло на параде, а не посреди битвы, среди тысяч умирающих людей, эльфов, краснолюдов и лошадей.

Ведьмак прорубал себе путь к десятнику Микеле, стремясь соединиться со своими. Сделать это было довольно сложно: сражающиеся разбились на небольшие группы, и поле боя представляло собой полный хаос. Не было ничего даже отдаленно похожего на описываемые в книгах войны, красивые и четкие лишь на бумаге.

Ведьмак же не обращал на это большого внимания. Он просто рубил, колол, и снова рубил. Его меч, изготовленный из метеоритной стали, сбалансированный и идеально острый, не могли остановить никакие доспехи. Для него в новинку был такой стиль боя - без фехтования, акробатики, уклонов - простая рубка и обмен ударами. Но он уже приспособился, слишком велика была цена - неприспособленные умирали.

Краем глаза увидел опускающийся на него клинок. Тело сработало на рефлексах, рука устремилась вверх, парируя удар.

***

Невероятно, но нордлинг успел защититься! Даэлин аэп Мауен попробовал рубануть сбоку, но и эта атака не достигла цели. Скрестившиеся мечи лязгнули, по руке пошла вибрация. Нильфгаардец вгляделся в противника: крепкий, но стройный мужчина, с короткими волосами цвета вороного крыла, небольшой бородой, под которой скрываются следы оспы. И его глаза! Невиданного желто-зеленого цвета, с узким вертикальным, словно у кошки, зрачком!

Это было последним, что Даэлин аэп Мауен увидел в своей жизни.

***

- Коооойооооон! - Зычный рев махающего рукой Микелы был хорошо слышен даже в хаотичном шуме битвы. Однако фигуру десятника закрыл собой ещё один Чёрный. Отбить направленный в грудь наконечник кавалерийской пики, сделать финт, рубануть под щитом, - дело техники. И тут же по новой. А в голове носятся мысли, которых в такой момент там быть не должно.

***

Смерть. Ведьмаки, ежедневно танцующие на лезвии, не страшились её. Не боялись так, как делают это обычные люди, которые боятся всего: темноты, преступников за углом, чудовищ, войны и многого другого. Боятся всю жизнь, с самого детства до глубокой старости. Каждый из выпускников Каэр Морхена или других ведьмачьих школ знал, что смерть ходит за ним по пятам, нетерпеливо дожидаясь момента, когда сможет догнать окончательно. Всякий раз, уворачиваясь от жала мантикора или разминуясь с лезвием меча, даже самый забывчивый вспоминал о ней. Для истребителей чудовищ страх смерти был инструментом, помогающим выжить, своеобразным механизмом защиты. Однако помнить о том, что ты смертен - это одно, а вот знать как и когда тебя настигнет кончина - совсем другое.

Именно так произошло с Койоном. Цири, Дитя-Неожиданность и Предназначение Геральта, в трансе напророчила ему скорую смерть от двух зубов. Койон никому бы не признался, но в глубине души его пугало это знание.

"Тогда как же я оказался здесь, посреди всего этого хаоса? - пронеслось в голове у ведьмака. И он знал ответ. Хоть Геральт и заявлял, что является единственным, чья мутация не была окончательной в плане искоренения эмоций, это было не так. Совсем не так. Видели когда нибудь искренне, радостно смеющегося ведьмака? Нет? А Койон видел. В зеркале.

Ведь на самом деле его запись в армию не была попыткой сбежать от судьбы, убежать от двузубых чудовищ, грозящих ему смертью. Просто его задели слова Трисс Меригольд, сказавшей однажды в Каэр Морхене, что ведьмакам пора перестать сохранять нейтралитет. Не сразу конечно. Сначала Койон относился к ним безразлично, ведь это была не его война: охотники на чудищ всегда сторонились политики, государственных дел и тому подобных вещей, да и сидела в нем давняя горькая обида за то, что люди сделали с ведьмаками и его родной школой. Но чем дальше на юг он пробирался, тем все более страшные и дикие вещи он видел. Истерзанные тела кметов, пожженые хутора, отравленные колодцы – единственное, что оставляла после себя армия Чёрных. Приводимый в действие приказ Императора не оставлять на завоеванной земле ничего, что нельзя было забрать, всколыхнул что-то в душе Койона. Он понимал, что это не его битва. Он понимал, что даже не знает, за что сражается. Но он знал, что так нужно. И оказался на войне.

Не последним по важности поводом для ведьмака был вопрос Предназначения. Согласно пророчеству, жить ему осталось не так уж и много, по крайней мере, по меркам успешных и долгоживущих убийц чудовищ. По его наблюдениям, люди не так уж и сильно нуждались теперь в его профессии. Что-то кончается - например, чудовища, а кому нужен ведьмак без чудовищ, которых он должен убивать? Койон надеялся отыскать свою судьбу на войне, что решала участь королевств Севера. Сам он никогда не сталкивался с Предназначением раньше, потому как в цех ведьмаков попал не по праву Неожиданности, а как простой беспризорник. После обучения просто делал то, чему его научили, не влезая в истории, как получалось это у Геральта. Поэтому в понимании Койона Предназначение - какой-то судьбоносный поступок и следующая за ним череда событий, что должны изменить мир.

Он должен был узнать, для чего должен послужить судьбе. Ведь не может же смерть быть единственным, что ему предназначено?

***

- Evgyr!

Этот резкий крик заставил Койона оглянуться направо. Через поле боя, состоящее из многочисленных группок конных и пеших, сражающихся среди холмиков трупов, несся на изящной лошади молодой парнишка, судя по знакам различия - корнет, штабной, а ему наперез скакал нильфгаардец с огромным серебряным солнцем на черном плаще. Корнет выглядел так, словно его хорошенько ударили по голове - наверняка впервые увидел настоящий бой - однако с пути не сворачивал. Как, впрочем, и не замечал нацелившегося на него вражеского конника. Койон дёрнул поводья и пришпорил коня, устремляясь к Черному.

Топот копыт. Блеск широкого лезвия нильгаардского меча. В голове бьётся одна мысль: "Не успеть".

- Evgyr, nordling!

Сталь ударилась о сталь, конь ведьмака дернулся в сторону. Он успел. Перепуганный корнет закричал, и его лошадь совершила прекрасный длинный прыжок. Через несколько мгновений спасенный парнишка исчез в сутолоке боя. Ведьмак отразил нанесенный противником сверху вниз удар, и, развернув кисть, без замаха рубанул противника по шее.

Вдруг вспышка боли. И темнота...

***

Койон не ведал, что это был тот самый, главный и судьбоносный поступок всей его жизни.

Он не мог знать, что спасенный им паренек, мчащийся через поля боя словно ураган - корнет Обри, флигель-адъютант короля Фольтеста. Ведьмаку не суждено было узнать и то, что спустя четверть часа после своего спасения младший сын Анзельма Обри доставит специальный приказ, исполнение которого войдёт в историю той войны и военные учебники Северных королевств. Кондотьеры Вольной Компании и краснолюды из Махакамской Добровольческой Рати, проявив чудеса смелости и профессионализма, смогут, находясь в полном окружении превосходящих по численности сил противника, пройти в боевом порядке несколько сотен метров и закрыть собой перешеек между Золотым Прудом и речкой Хотлей. Разрыв фронта на правом фланге королевских войск, ведущий к поражению в битве, будет предотвращен, что станет немалым вкладом в победу северян под Бренной.

Предназначение исполнилось, но ведьмак из Повисса уже никогда не узнал об этом, ведь совершив предначертанное судьбой, он принял смерть от удара двузубой гизармой.

Койон так и не узнал о своём Предназначении.