 |
Глава 8. Дело о семи печатях
|
|
|
|
И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землёй,
раскрыть сию книгу, ни посмотреть в неё.
Откровение святого Иоанна Богослова 5-3
О судебной практике НКВД говорят так: был бы человек, а статья найдётся. Подтверждением этому служила чернокнижная библиотека Максима, где он смешивал в кучу всякую псевдонаучную чушь, а потом пытался пристегнуть эту алхимию к современности.
Внешне он пытался придать своей коллекции видимость хронологической последовательности. Так, одни из отделов начинался исследованием Мережковского об Атлантиде.
Что мог знать писатель средней руки Мережковский о легендарной Атлантиде, о которой даже Платон упоминает только мельком и которая, по преданиям, погрузилась на дно Атлантического океана в результате всемирного потопа за много тысяч лет до нашего летосчисления, якобы в наказание за какие-то грехи?
А Максим видел в этом какую-то параллель с гибелью царской России.
В комнате Максима сидели двое его ближайших сотрудников из 13-го отдела НКВД.
Один из них был полковник медицинской службы НКВД Иван Васильевич Быков, по совместительству профессор психопатологии, худощавый человек в роговых очках и с насмешливой искоркой в глазах, на петлицах которого поблескивала змейка, обвивавшаяся вокруг чаши с ядом, — символ мудрости медицинского сословия.
Второй был полковник технической службы НКВД Питирим Фёдорович Добронравов, по совместительству профессор истории религиозных культов, молодой, цветущий мужчина с румяными щеками и пышной окладистой бородой, огромного роста и с таким же громадным пистолетом у пояса.
На петлицах у него поблескивали значки техслужбы НКВД — скрещённые топорики, напоминавшие не то пожарников, не то средневековую инквизицию.
|
|
|
— Послушайте, — сказал Борис, — какое отношение имеет Атлантида к работе НКВД?
— Очень даже какое, — ответил полковник Добронравов, поглаживая свою окладистую бороду. — В данном случае не столько Атлантида, как сам Мережковский.
Типичный богоискатель. А под видом поисков Бога, они славословят дьявола. Богоискатели, сожительствующие с ведьмами.
— Позвольте, но ведь, Мережковский был женат на поэтессе Зинаиде Гиппиус.
— Вот, вот. Она даже когда писала, то путала где «он» и где «она».
— Ну и что такого?
— Когда человек начинает путать, где «он» и где «она», — полковник предостерегающе поднял палец, — там дело пахнет дьяволами инкубом и суккубом. А это уж, извините, по линии НКВД.
Рядом стоял французский фантастический роман Пьера Бенуа «Атлантида», где загадочная царица атлантов по утрам посылает своих любовников на казнь. Типичная макулатура для скучающих дамочек. Даже обложка жёлтая.
А профессора 13-го отдела НКВД делают из этой бульварной литературы какие-то политические выводы.
Взявшись за богиню Диану, которая в римской мифологии считалась покровительницей охоты, луны и девственности, 13-й отдел НКВД пришил богине целое дело о дианических культах.
Прежде всего, к этому делу припутали амазонок, которые, оказывается, назывались так вовсе не потому, что они жили на берегах Амазонки, как думает большинство, а потому, что по-гречески амазонка означает «безгрудая», поскольку, ради удобства стрельбы из лука, амазонки выжигали себе правую грудь.
Обитали же эти воинственные красавицы в скифских степях на берегу Чёрного моря.
— Под каждым мифом есть доля правды, — заметил полковник медслужбы Быков. — Выжигание груди — это, конечно, миф.
Но если вы разденете сто женщин, то всегда найдёте, что у нескольких правая и левая грудь разной величины. Иногда одна грудь, нормальная, а второй совершенно нет. Вот вам и современные амазонки.
|
|
|
— А зачем это нужно НКВД?
— Иногда, это внешняя примета той категории женщин, которых мой уважаемый коллега Питирим Федорович величает ведьмами, — усмехнулся доктор. — Но это категория очень расплывчатая, и здесь рекомендуется осторожность.
Вслед за амазонками шло несколько солидных трудов по антропологии с описанием культа матриархата, как в некоторых племенах женщины командовали мужчинами, и что из этого получалось.
Вывод такой: если в какой семье матриархат, то, по мнению 13-го отдела, это дурная примета и таких чудаков нужно брать на заметку.
Соблюдая видимость науки, от целого Максим переходил к частностям. Так, комиссару госбезопасности СССР почему-то не нравилась библейская Саломея, весёлая девица, которая, развлекая царя Ирода, изобрела танец семи покрывал, то есть, американский стриптиз.
Поскольку энкавэдэшников часто называют иродами, Максим не имел ничего против царя Ирода. Но, поскольку, по правилам 13-го отдела, дети отвечают за своих родителей и наоборот, то Максим заинтересовался матерью Саломеи, старушкой Иродиадой, которая учила свою дочь всяким гадостям.
Как доказательство своей власти над мужчинами, Саломее захотелось соблазнить святого Иоанна Крестителя, а когда это не удалось, под влиянием матери и с помощью всяких женских интрижек она выпросила у Ирода голову святого.
Как настоящий ханжа, Максим сочувствовал Иоанну Крестителю и взял Саломею на заметку, как библейскую вредительницу.
Затем, он завёл дело на Мессалину, любвеобильную жену римского императора Клавдия, которому так надоело слушать доклады, что у его жены любовников больше, чем волос на голове, что, в конце концов, он попросту приказал отрубить ей голову.
Конечно, и здесь Максим был на стороне императора и считал, что во всём виновата бедная Мессалина.
В средние века считалось, что раз в году — в вальпургиеву ночь, то есть, в ночь на 1 мая, вся нечистая сила со всех стран Европы собирается на горе Броккенберг и устраивает там грандиозный шабаш ведьм.
Так вот, начитавшись всякой ереси, профессора 13-го отдела утверждали, будто советский праздник 1 Мая, праздник международной солидарности трудящихся, когда люди поют и пляшут на площадях Москвы, с точки зрения высшей социологии, есть не что иное, как пережиток вальпургиевой ночи, когда ведьмы, празднуя свою солидарность, пели и плясали на горе Броккенберг, что, в свою очередь, является пережитком языческого праздника весны и плодородия, который, во времена Древнего Рима, сопровождался всеобщей пьянкой в честь бога Вакха и потому назывался вакханалией.
|
|
|
Увлёкшись своим варевом, инквизиторы 13-го отдела бросали в один котёл всё — и святых, и грешников.
Оказывается, название вальпургиевой ночи, праздника нечистой силы, происходило от имени святой Вальпурги, которая жила в 8 веке, была монахиней и посвятила всю свою жизнь организации женских монастырей.
Эта энергичная святая была дочерью святого Ричарда, одного из саксонских королей, который женился на дочери святого Бонифация.
— Хм, целое святое семейство, — заметил Борис. — Но почему же, ведьмы избрали Вальпургу своей патронессой?
— Видите ли, молодой человек, святые и грешники — это две стороны одной и той же проблемы, — сказал профессор техслужбы НКВД. — Например, в Америке 1 ноября — это День всех святых.
Это официально. А канун этого дня, вечером, — это Халлоуин, полуофициальный праздник всей нечистой силы. Некоторые люди празднуют этот праздник всерьёз, и мы за этим следим.
Но, заметьте, что праздник грешников переходит в праздник святых. Поэтому, Достоевский и говорит, что не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасёшься.
Было видно, что профессор НКВД знает своё дело довольно основательно.
— А в русских языческих культах, — добавил он, — вальпургиевой ночи соответствовал весенний праздник Красной горки, первый понедельник после Фомина воскресенья.
— Питирим Федорович, а зачем вам всё это?
— Ну, как же... Например, ведьмы любят жениться на Красную горку. Потому мы всегда проверяем дату брака наших клиентов.
Говорят, что к мирянину для соблазна приставлен один чёрт, к монаху — десять, а к святому — целая сотня чертей. Соответственно этому, инквизиция НКВД тщательно изучала биографии святых, в надежде поймать тех чертей, которые около них крутятся.
|
|
|
Так 13-й отдел добрался до Жанны д’Арк.
В 1429 году эта крестьянская девушка, которой мистические голоса подсказали, что на неё возложена миссия спасти Францию, надела кольчугу и латы, взяла в руки меч и, предводительствуя французской армией, боровшейся с англичанами, успешно завоевала город Орлеан, за что её и назвали Орлеанской девой.
Но вскоре, Жанна д’Арк попала в руки врагов и, по словам летописи, как колдунья, вещунья, лжепророчица, сотрудничавшая с нечистой силой, ведьма, еретичка, вероотступница, мятежная богохульница, наслаждавшаяся кровопролитием и непристойностями, — эта святая дева была осуждена к мученической смерти.
Довольно долго о Жанне д’Арк существовали самые противоречивые мнения. В своей драме «Генрих VI», Шекспир показал её, как ведьму.
Насмешник Вольтер высмеял её, а идеалист Шиллер идеализировал её в образе своей «Орлеанской девы».
Даже церковь колебалась целых пять столетий, пока, в 1920 году канонизировала её, как святую.
А инквизиция НКВД, поскольку Жанна взяла в руки меч, классифицировала её, как амазонку.
А что касается чертей, которые, согласно поверью, всегда водятся около святых, то здесь советскую инквизицию заинтересовала личность некого Жиля де Рэ.
Этот феодальный барон, один из могущественнейших людей Франции, имевший влияние даже при королевском дворе и богатству которого завидовал сам король, славился тем, что терпеть не мог женщин.
Но, когда он впервые встретил 18-летнюю Жанну д’Арк, она произвела на 25-летнего Жиля такое впечатление, что он вступился за неё перед несовершеннолетним дофином и, таким образом, помог Жанне стать главнокомандующим французской армией.
В последующей кампании, Жиль неотступно сопровождал Жанну, и в бою за форт Святого Августина, когда Жанна была ранена и все покинули её, один Жиль остался рядом с ней и спас ей жизнь.
Когда, через несколько месяцев, благодаря нерешительности дофина, Жанну сожгли на костре, Жиль, который к тому времени стал маршалом Франции, в знак протеста, ушёл с королевской службы.
Через девять лет, 13 сентября 1440 года, сиятельный барон Жиль де Рэ, советник короля и маршал Франции, в возрасте 36 лет был арестован и предстал перед судом инквизиции, по обвинению в ереси, богохульстве, занятиях алхимией, поклонении дьяволу, педерастии и убийствах.
Оказывается, Жиль де Рэ, некогда горячий поклонник и самый близкий человек к святой Жанне д’Арк, в частной жизни поставил себе задачей познать метафизику зла.
С бандой своих сообщников из 18 человек, он устраивал в окрестных полях и лесах облавы наподобие охоты на зайцев. Но охотились они не за зайцами, а за детьми, преимущественно, за пастушками.
|
|
|
В своём замке Тиффож, в склепе часовни святого Винсента, Жиль де Рэ соорудил специальный каменный алтарь, где в полуночный час он занимался чёрной магией, зверски мучил пойманных детей и затем убивал их самыми нечеловеческими методами — всё это в жертву дьяволу.
Когда на суде инквизиции барон де Рэ со всеми деталями читал полное сознание в своих преступлениях — как он вспарывал детям животы, как он сидел верхом на умирающих и хохотал, глядя на их конвульсии, как он ставил отрезанные головы жертв рядом со своей постелью, чтобы утром ещё раз полюбоваться ими, — тогда председатель трибунала епископ Нантский встал, подошёл к распятию, которое висело за спинами судей, и задернул лицо Спасителя чёрным покрывалом.
Со времён средневековья и до наших дней, история знает мало таких чудовищ, как Жиль де Рэ, на совести которого было 134 жертвы.
Король Наварры Карл, за подобные дела сожжённый заживо инквизицией в 1387 году, далеко отстал от Жиля.
Следующий преступник подобного рода, Ваше, несколько столетий спустя замучил и убил только 18 пастушат.
Знаменитый маркиз де Сад, который не убил никого, а только присмаливал свечками проституток, с которыми он за это более или менее честно расплачивался, был, по сравнению с бароном де Рэ, совсем невинным младенцем.
Имя Жиля де Рэ забыто, но дела его живут в легендах о Синей Бороде, прототипом которого послужил Жиль, согласно протоколам дознания мывший бороду и руки тёплой кровью своих жертв.
Во вторник, 26 октября 1440 года, в 11 часов дня, барон Жиль де Рэ, бывший советник короля, маршал Франции и поклонник святой Жанны д’Арк, как гласит летопись, «был повешен за шею, пока наступила смерть, и затем предан огню» вместе с двумя своими сообщниками на площади Ла Мадэлен в Нанте.
Профессор Добронравов и здесь воспользовался случаем, чтобы похвалить гуманность средневековой инквизиции.
Оказывается, Жиля судил не один суд, а два — духовный и гражданский. Осудив его душу, церковь предала его плоть на суд государства.
Вина Жиля была полностью доказана показаниями свидетелей, и даже в любом современном суде этого было бы вполне достаточно, чтобы осудить его.
Но, для трибунала инквизиции, этого было недостаточно. Чтобы спасти душу грешника, обязательно требовалось его покаяние. В этом московские процессы с покаяниями времен Великой Чистки в точности следовали практике классической инквизиции.
Однако, отцы инквизиторы были гораздо либеральнее не только НКВД, но и любого другого суда.
Когда барон де Рэ публично покаялся в своих злодеяниях, в переполненном зале суда опустился на колени перед распятием, и со слезами на глазах просил прощения у Бога и родителей тех детей, кого он принёс в жертву дьяволу, тогда председатель трибунала инквизиции епископ Нантский был так тронут, что встал со своего места и обнял подсудимого.
Возможно ли это в каком-нибудь современном суде? Да ещё, в случае подобного преступника?
После вынесения смертного приговора, барон де Рэ обратился к суду с несколькими просьбами. Он не просил о помиловании или снисхождении. Он только просил епископа Нантского посодействовать, чтобы люди молились за упокой его грешной души.
И епископ Нантский, и жители Нанта удовлетворили его просьбу. Перед казнью торжественная процессия под звон всех колоколов всех церквей, с пением псалмов прошла по городу, молясь за упокой души грешника, который видел это из окна своей камеры.
— А ведь, красиво было! — воскликнул профессор Добронравов.
Жиль де Рэ просил, чтобы его, как главного виновника, повесили раньше его соучастников, чтобы он мог показать им пример, как искупать свои грехи. И эта его просьба была исполнена.
Как дополнительную милость суд от себя постановил, что его мёртвое тело не будет, как обычно, сожжено до пепла и развеяно по ветру, а в награду за искреннее раскаяние только слегка очищено огнём и затем отдано родственникам для погребения.
Если Жиль де Рэ и жил бесчестно, то умер он с честью. Правда, здесь профессор Быков скептически заметил, что Жиль, подобно Нерону и Калигуле, жизнь которых он взял себе за образец, в душе был большим артистом и потому не мог удержаться, чтобы не устроить спектакль даже из собственной смерти.
Бренные останки грешного барона де Рэ были погребены в склепе церкви Кармелиток, рядом с прахом древних герцогов Бретани.
Перед смертью, Жиль де Рэ поручил свою душу святому Якову и святому Михаилу. Не кому-нибудь другому, а тем же святым, кому перед смертью поручала душу Жанна д’Арк.
Действительно, вблизи святой Жанны, инквизиция НКВД поймала такого чёрта, каких мало. Почему Жиль де Рэ, бывший заведомым женоненавистником, вдруг стал ближайшим союзником Орлеанской девы?
Какая таинственная связь объединяла этих столь разных людей в жизни и смерти настолько, что, даже после смерти, они отдали свои души тем же святым заступникам? И зачем всё это понадобилось 13-му отделу НКВД?
— Ясно, что этот де Рэ был таким же садистом, как де Сад, — сказал Борис. — А что дальше?
— Жиль де Рэ и Жанна д’Арк были совершенно одинаковыми людьми, — сказал профессор Быков. — И они это прекрасно знали. Вся разница в том, что Жиль занимался своими пороками, так сказать, в частном порядке — потому его и повесили.
А Жанна употребила те же духовные побуждения, скажем прямо — те же пороки, на службу государства. Потому о ней и спорили пятьсот лет, пока объявили святой. Но технически были правы и те, кто сжёг её, как ведьму, наслаждавшуюся кровопролитием.
Всё дело в том, молодой человек, что подобными типами кишит всякая революция, где они могут дать волю своим патологическим чувствам, под предлогом революционной законности. Вот и разбери здесь, где святой грешник, а где грешный святой?
Например, до французской революции, маркиз де Сад большую часть времени сидел по тюрьмам. А революция не только выпустила его из тюрьмы, но и назначила — кем? Судьёй ревтрибунала!
Не зная дела барона де Рэ и Жанны д’Арк, вы не поймёте Марата и Робеспьера, Дзержинского и Ежова.
А якобинцы французской революции позаимствовали своё имя от того же святого Якова, которому поручили свои души Жиль де Рэ и Жанна д’Арк.
Роясь в книгах и просматривая отмеченные места, Борис видел, что, вслед за Орлеанской девой, советская инквизиция взяла на заметку Екатерину Великую.
Но их интересовали не те формальные памятники величия, которые нагромоздила себе Екатерина, а легальные и моральные аспекты её царствования.
С этой точки зрения, в глазах законников из НКВД, она являлась немкой и узурпатором русского престола, который она захватила с помощью своих любовников; мужеубийцей, отправившей на тот свет с помощью тех же любовников своего мужа — придурковатого Петра III, внука Петра Великого; и великой развратницей, оставившей после себя столь же придурковатого наследника престола Павла I, как две капли воды похожего на ее фаворита Салтыкова, и ещё целую кучу незаконных детей.
Для моралистов из 13-го отдела, Екатерина Великая была просто русской Мессалиной, которой не сумели вовремя оттяпать голову. Кроме того, они подозревали матушку-царицу в сопричастии к матриархату.
— Какая, собственно, связь между Жанной д’Арк и Екатериной Великой? — спросил Борис.
— Закон единства противоположностей, — ответил доктор Быков. — Если бы их сложить вместе, то получилось бы целое.
— Как это понять?
— Это тема немножко специальная. Жанна д’Арк была не только девой, но и такой же мужененавистницей, как Жиль де Рэ женоненавистником. А Екатерина Великая, как раз, наоборот — любила мужчин больше, чем положено.
— А где же единство?
— Принято считать, что у Екатерины была, своего рода, нимфомания. Но, с точки зрения психологии, такая женщина не может любить по-настоящему ни одного мужчину. Потому, она их постоянно меняет.
— А можно от этого вылечить?
— Лекарство это такое, что многие пациенты его боятся. Иногда от этого может вылечить только другая женщина. Такая, как Жанна д’Арк.
— Ага, тогда и получается единство противоположностей?
— Да, то есть, психологический ноль. Но тогда Жанна не стала бы Орлеанской девой, а Екатерина вряд ли Великой.
После дианических культов, амазонок и матриархата, в порядке исторического развития, мракобесы НКВД стали подкапываться под суфражисток.
Они относились к этим смелым борцам за эмансипацию женщин без тени уважения и считали их просто современными амазонками.
Те высокие идеи и громкие слова, которыми суфражистки оперировали на своих митингах и демонстрациях, служили якобы, только, для маскировки. А на самом деле, их интересовало только одно равноправие с мужчиной — ходить в штанах.
Одна книжка с красным штемпелем НКВД так и называлась «Эмансипация женщин в свете психопатологии». Недаром про НКВД говорят: был бы человек, а статья найдётся.
Подведя столь странную историческую базу, библиотека Максима переходила к современности в форме служебного архива.
Вот папка со всякими кляузами на одну из самых заслуженных бабушек русской революции — мадам Коллонтай.
Дочь царского генерала, она была настолько классово сознательна, что ещё в девическом возрасте примкнула к подпольной работе большевиков и участвовала в революции.
Столь же активно эта красная суфражистка сожительствовала с революционной матроснёй и прославилась, как апостол свободной любви.
Вот групповая фотография, посвящённая первой годовщине Октября: двенадцать апостолов во главе с Лениным и среди них, как единственная женщина — Коллонтай.
Даже Сталина здесь нет, а она есть. Значит, высоко она летала. А вот её фотография в молодости с растрёпанными волосами и шалыми глазами.
— Иван Васильевич, что это у неё глаза, как с перепоя?
— Кокаин голубушка нюхала, — ответил медик НКВД.
Позже эта повивальная бабка Октября была послом в Швеции, единственной советской женщиной в столь высоком дипломатическом ранге.
Но, вместо послужного списка Коллонтай, в папке были под штемпелем «Особо секретно» подробнейшие допросы тех людей, кто на личном опыте знал интимную жизнь этой жрицы свободной любви.
Подобное же дело на Елену Стасову, ближайшую сотрудницу Ленина и затем секретаршу Сталина, которая, происходя из столбового дворянства, тоже оказалась столь эмансипирована, что всю свою жизнь посвятила беспощадному уничтожению этого самого дворянства.
Будучи секретарём ЦК партии, эта милая дама занималась не школами или, скажем, детскими домами, а руководила 5-м отделом ЦК — по шпионажу за границей.
А вот ещё одна суфражистка — старая большевичка Землячка, маленькая, как макака, и сморщенная, как мощи, старушенция с пенсне на носу.
Она отличилась тем, что, во время гражданской войны, совместно с Белой Куном, три года заправляла крымским ЧК так, что Чёрное море покраснело от крови.
Подавая пример революционной сознательности, она собственноручно расстреливала пленных белоофицеров.
— Милые старушки, а? — улыбнулся доктор Быков.
Странно, охотясь за нечистой силой, инквизиция НКВД подкапывалась под всех коммунистических святых.
Рядом толстенькое досье на Долорес Ибаррури (Пасионарию), пламенного трибуна гражданской войны в Испании.
Жена республиканского премьера Негрина, она была лидером испанской компартии и участвовала в гражданской войне активнее, чем её муж. И она тоже развлекалась тем, что собственноручно расстреливала пленных.
Когда же дела стали плохи, она оставила своего республиканского мужа расплачиваться за её коммунистические грехи, а сама сбежала в Москву.
В примечаниях 13-го отдела НКВД проскальзывало сожаление, что в современной Испании нет Торквемады, который познакомил бы этого трибуна революции с трибуналом инквизиции.
Следующее дело начиналось со ссылкой на энтомологию и какую-то разновидность пауков, у которых принято, что после брачной ночи самка пожирает своего супруга.
Рядом же, паукообразная физиономия Анны Паукер с вытянутыми в трубочку губами, словно она нацеливалась в кого-то плюнуть.
Во время чистки московского Коминтерна, паучиха Паукер донесла на своего мужа в НКВД, обвинив его в троцкизме.
Перед смертью и Марсель Паукер прошёл через 13-й отдел, где с него сняли подробнейшие показания про его паучиху, которые, как это ни странно, касались не её политических убеждений, а техники её любви.
Следом шел алфавитный список всех любовников Анны Паукер, очень похожий на перечень всех членов Коминтерна. И за ним — второй список — кого из них эта любвеобильная дама подвела под расстрел в подвалах НКВД.
— Видите, — сказал доктор Быков, — она делала то же самое, что и царица атлантов. Потому-то мы и интересуемся Атлантидой.
Тем временем, комиссар госбезопасности Максим Руднев отдыхал от охоты за нечистой силой и запросто возился со своим аквариумом.
Одна из его золотых рыбок захворала расстройством желудка, и Максим, засучив рукава, пересаживал больную рыбёшку в отдельный тазик, наполненный слабительным раствором глауберовой соли.
— Макс, — сказал Борис, — вы тут сводите всё к вопросам пола. И это немножко попахивает фрейдовским психоанализом. А ведь, фрейдизм у нас официально запрещён.
— Да, фрейдизм запрещён не только коммунистами, но и католической церковью. Потому что в фрейдизме правда перепутана с ложью. И непосвящённому человеку трудно разобраться, где правда и где ложь.
— Хорошо, — сказал Борис. — Но, что всё это такое? Максим сидел на корточках, мешал воду пальцем и бормотал себе под нос, как шаман во время камлания:
— Хм-хм, что это такое? Это... это дело о семи печатях. И на это тебе не ответят ни Фрейд, ни сам папа римский.
— Ну, а вы тут, это знаете?
— Конечно, — усмехнулся комиссар госбезопасности СССР. — Мы всё знаем.
Глава 9. Крестом и мечом
Раскачка такая пойдёт, какой ещё мир не видал...
Затуманится Русь, заплачет Земля по старым богам...
Ф. М. Достоевский, «Бесы»
Ранним июньским утром 1941 года началась война.
Как и во всех учреждениях оборонного значения, в 13-м отделе НКВД тоже вскрыли мобилизационный пакет, где был перечень мероприятий на случай войны.
Как первое мероприятие — комиссар госбезопасности Руднев в чине генерал-полковника назначался начальником специальных видов оружия НКВД.
Воздушные армады Гитлера бомбили Киев, Одессу и Минск. Немецкие танковые дивизии рвались вглубь Советского Союза.
Красная Армия отступала, неся миллионные потери убитыми, ранеными и пленными. Сталин обратился по радио с призывом:
— «Дорогие братья и сёстры...»
От волнения он пил воду, и люди слышали, как его зубы стучат о край стакана.
В вестибюле индустриального института, где учился Борис, вывесили большую карту Советского Союза, на которой, с помощью красной нити и булавок, обозначили линию фронта. Каждый день Борис видел, как эта линия неудержимо откатывается назад.
Как только закончилась Великая Чистка, Максим бросил пить так же внезапно, как и начал. И даже, как будто, немножко скучал.
Теперь же, когда по вечерам над Москвой трещали зенитки, он вдруг заинтересовался историей древнеримских увеселений. Попутно он заглядывал в книги по психоанализу.
Из тьмы тысячелетий, перед глазами генерала вставали амфитеатры римских цирков и первые христианские мученики, идущие навстречу смерти.
Их распинали на крестах, бросали на растерзание диким зверям, сжигали, как живые факелы Нерона.
Иногда они могли сохранить себе жизнь при одном условии. Но они предпочитали смерть и с пением псалмов шли умирать на аренах амфитеатров.
— Опять-таки, при одном условии, — задумчиво пробормотал генерал. — Значит, требуется амфитеатр. Что ж, попробуем...
Вскоре в газетах появилось сообщение о необычайном подвиге трёх советских летчиков-истребителей на подступах к Ленинграду.
Оставшись без амуниции, они бросились грудью своих беспомощных «ястребков» на немецкие бомбардировщики и погибли вместе со сбитыми врагами.
Портреты погибших героев были на первых страницах всех газет. Всем троим посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
Затем, подобные подвиги вошли в такую моду, что, даже имея полный боезапас, советские лётчики шли на таран, на верную смерть, мешая в кучу металл и кровь, свою и чужую.
Прославленные немецкие асы не знали, что делать с советскими молокососами, нарушающими все правила воздушного боя.
Читатели советских газет думали, что это просто пропагандистские трюки Совинформбюро.
Но, командование советских воздушных сил, обеспокоенное бессмысленной гибелью самолётов, обратилось к Сталину с протестом, прося защиты от загадочных экспериментов 13-го отдела НКВД.
В результате, появился специальный приказ, разрешающий таран лишь в особых случаях. Машины были дороже, чем люди.
Кто следил за советскими газетами во время войны, тот помнит, как вслед за самолётными таранами, начиналась другая не менее необычайная акция.
На этот раз, в морской пехоте, сформированной из экипажей потопленных кораблей. Обвязавшись связками ручных гранат, герои-моряки вдруг стали бросаться под гусеницы немецких танков, наподобие живых мин.
Танки летели в воздух вместе с храбрецами, шедшими на верную смерть. Это было дешевле, чем самолётные тараны.
За всем этим стоял 13-й отдел НКВД, который заботился о своих героях-мучениках даже после смерти.
Все газетные отчёты, восторженные похвалы, награды, вообще, всё, что было связано с их смертью, строжайше контролировалось профессором Рудневым, познавшим тайну живых факелов Нерона.
— Ты опять делаешь гешефты со смертью, — сказал Борис. — В чём там, собственно, дело?
На этот раз Максим ответил довольно охотно:
— Видишь ли, когда брали группу мучеников и предлагали им на выбор: отречься от христианства или их убьют здесь же в подвале, — то большинство из них отрекались.
Но когда им предлагали отречение или смерть на арене амфитеатра, то большинство предпочитали смерть. Но смерть со славой.
Всё дело в том, что эти мученики принадлежали к определённой психологической категории людей, которых можно найти и сейчас. Нужно только создать соответствующие условия.
— Да, но это почти убийство, — сказал Борис, обращаясь к брату.
За него ответил сидевший рядом полковник Добронравов:
— Вы немного ошибаетесь, молодой человек. Только первых трёх добровольцев мы действительно подготовили. Потом, мы создали им необходимый ореол и, так сказать, открыли райские ворота.
Остальные же шли в эти врата сами. Больше того, мы даже не знали, кто именно пойдёт. Кроме того, если бы мы не дали им этой возможности погибнуть с честью, славой и пользой, то большинство из них всё равно кончили бы плохо. И никто бы не знал, в чём дело.
— Дело ясное, что дело тёмное, — сказал студент.
— Эх, ты, Фома Неверный, — сказал Максим.
— Что вы там изучаете? — добродушно спросил полковник Добронравов, заглядывая через плечо Бориса. — А, столыпинские реформы. Да, Столыпин был большим государственным деятелем. Если бы не пуля Богрова, то, кто знает, может быть, вся история России пошла бы совсем другим путём.
— А к какой партии принадлежал этот Богров?
— К той партии, которую некоторые ассоциируют с антихристом, — усмехнулся полковник НКВД, специализировавшийся по истории религиозных культов. — Кроме того, Богров был прирождённым террористом, нечто, вроде живой адской машины. И некоторые люди знали это.
— Как же это получилось?
— Чтобы понять это дело, нужно знать две вещи. Во-первых, в то смутное время в кругах гнилой интеллигенции убийство государственных деятелей считалось делом такой же доблести и геройства, как сейчас подвиги наших смертников-добровольцев.
И тогда, и сейчас подготовляет это пресса. А во-вторых, и это очень характерно, перед покушением на Столыпина, Богров покушался на самоубийство. Он сам искал смерти, но предпочитал смерть со славой.
— Кроме того, он служил осведомителем в охранке, — добавил Максим.
— Вполне закономерно, — согласился полковник. — У этих шизофреников всегда двойная жизнь. Проблема святых и грешников.
— У вас не разберёшь, где святые и где грешники, — как Фома Неверный, заметил Борис. — Вчера были святые, а сегодня — грешники.
— От грешника до святого — или наоборот — расстояние гораздо ближе, чем вы думаете, — пробасил полковник. — Иногда, они даже спят в одной постели. Иногда, это один и тот же человек. И иногда нелегко разобраться, где грешный святой, а где святой грешник.
Он расправил руки и потянулся так, что затрещало сукно кителя.
— Между прочим, Максим Александрович, мне очень понравились проблемы, которые вы поставили перед нами на последнем совещании.
Как вы правильно сказали: цвай зеелен лебен ин майиер бруст. Да и сам Гёте этому хороший пример. Эти души борются. Иногда одна душа пытается обмануть другую. Так вот, что, если попытаться помочь этой обманутой душе? Замеча-а-ательная идея!
Жизнерадостный полковник вскочил и зашагал по комнате.
— В связи с этим, вы, Максим Александрович, упомянули роль религии в этом вопросе. Если дело пойдёт так, как вы предполагаете... А ведь, вы единственный человек, с которым Сталин считается. В общем, прошу учитывать, что я ещё с детства страшно люблю запах ладана.
Согласно инструкциям мобилизационного пакета, научные сотрудники института профессора Руднева получили новые задания.
Одни из них, специалисты-историки, лихорадочно разбирали какие-то тайные государственные архивы и рылись в кипах запрещённых или изъятых книг дореволюционных изданий.
Другие из них, специалисты-психологи, таскали в НКВД каких-то дряхлых стариков и старушек, имена которых стояли в связи с архивами, и допрашивали их, постукивая по столу пистолетами:
— Поймите, сейчас не время миндальничать с вами. Итак...
Следователи в белых халатах интересовались столь необычными вещами, что полуживые от страха старички и старушки, после допросов, только крестились, недоумевая, как это загадочные следователи умеют читать в душах людей.
Ученики профессора Руднева знали своё дело. Они откуда-то знали даже о тех мелких грехах, в которых престарелые грешники не признавались ни на одной исповеди и надеялись, что унесут эти тайны с собой в могилу. Но больше всего следователи интересовались всякими деталями из жизни покойников.
— Зачем это вам? — робко протестовал грешник. — Ведь, эти люди уже давно умерли.
— Это нужно для спасения родины, — настаивал инквизитор в белом халате.
— Но ведь, это был просто литературный кружок...
— А философию Бердяева они изучали?
— Ну, просто новое течение в философии...
— А как насчёт антропософии Штейнера?
— Да, но тогда это было модно...
— А оккультизм Блаватской штудировали?
— Да, просто от скуки...
— А спиритизмом они занимались?
— Но ведь, это было просто так, баловство...
— Мы лучше знаем, что это такое, — сухо прерывал следователь. — Подпишите расписку о неразглашении военной тайны. И учтите, что наказание только одно — смерть.
Конечно, следователи в белых халатах не собирались заниматься спиритическими сеансами и вызывать души покойников. Зато, они очень интересовались живыми детьми или родственниками этих покойников.
— Но ведь, после революции, все эти люди были высланы за границу, — удивлялся грешник. — Вместе с семьями. В связи с делом «Голубой звезды».
— А как насчёт детей Марии Абрамовны? — напоминал следователь.
— Что вы, что вы, у Марии Абрамовны деток не было. Она слишком увлекалась всякими революциями.
— А её сестра ещё жива?
— Да, знаете, с ней такое несчастье случилось. На склоне лет вдруг, ни с того ни с сего, взяла и отравилась. Говорят, из-за несчастной любви.
— А как насчёт её детей?
— У Веры Александровны были...
— Простите, разве она не родная сестра Марии Абрамовны?
— Нет, сводная сестра. От второго брака. Так дочь, её дочь жила в Берлине, а приёмный сын где-то в...
— Приёмные дети нас не интересуют. А вот насчёт дочери расскажите поподробнее. Она замужем?
— Нет. История с самоубийством матери так на неё подействовала, что...
— Понимаю. Теперь, чем она занималась в Берлине? Прежде всего, вот вам список людей, которые были высланы за границу. Здесь несколько сот человек.
Просмотрите внимательно и скажите, с кем из них она поддерживала связь. В особенности, по линии тайного общества «Голубая звезда». И других подобных обществ. Понимаете?
Используя результаты этих допросов, оперативные работники 13-го отдела не полагались на оккультную передачу мыслей на расстоянии по методу Блаватской, а предпочитали пользоваться шифрованной радиосвязью.
По ночам летели шифровки резидентам советской разведки во всех странах Европы.
Приходя после работы домой, вместо того чтобы пьянствовать, Максим, от скуки, занимался теперь поэзией.
Причём читал он самые не подходящие к военной обстановке заумные стихи французских символистов и не менее крученые упадочнические произведения русских декадентов, которые, как грибы-поганки, наводняли русскую литературу перед первой мировой войной.
Когда на всех фронтах, от Чёрного и <
|
|
|
