 |
Глава шестая. Происшествие в селе кокорине
|
|
|
|
На пути встретилось село, такое же самое, как и десятки других. Стояло оно в стороне от большака и называлось Кокорино. В центре белая церковь с позолоченным крестом. Немцев вроде бы не видно.
Не успели миновать церковь, как из большого, крытого новой дранкой дома вышли три человека с белыми повязками на рукавах. У двоих за плечами карабины, у одного – немецкий автомат.
– Куда, молодцы, эт самое, путь держим? – миролюбиво спросил один из них, самый маленький. Тому, что с автоматом, он и до плеча не доставал.
– Мы, дяденьки, из детдома, – сказал Витька. – После бомбежки отстали от поезда и потеряли своих...
– Из детдома, значит, – сказал человек. – А где, интересно, этот детдом был?
Витька назвал свой город, хотя и не был уверен, что там существовал детдом.
– Развязывайте мешки! – приказал второй, с неприятным длинным лицом. Он был настроен отнюдь не миролюбиво.
Ребята вывернули мешки и рюкзаки наизнанку. Кроме ложек, кружек и зубных щеток, там ничего не было. Сашкин мешок тоже опустел. Последний круг великолепной копченой колбасы съели вчера вечером.
– Нет у них в мешках ничего, Кузьма, – сообщил мужик, который велел развязать мешки.
Длинный Кузьма, он еще не произнес ни слова, был у них за старшего. Лицо у Кузьмы опухшее, вместо глаз – две маленькие щелки. Эти злые щелки недружелюбно ощупывали ребят.
– Как звать? – неожиданно спросил он сиплым голосом Гошку. Тот ответил.
– Володька есть среди вас?
Гошка назвал всех по имени. Володьки не было.
– У Володьки нос перебит, – заметил один из мужиков.
– Я бы его, гаденыша, собственными руками задушил, – сказал Кузьма.
– А мы-то при чем? – буркнул Витька.
– Иди-ка сюда... – ласково поманил пальцем Кузьма. Витька подошел. Мужик поднес здоровенный кулак к самому его носу. – Чем пахнет?
|
|
|
– Табаком, – сказал Витька, глядя ему в глаза. – И луком.
Кузьма вдруг осклабился и тычком двинул мальчишку в зубы.
Витька отлетел в сторону, чуть не свалив Гошку.
– Смертью пахнет! рявкнул Кузьма и вытер кулак о штаны. – А ну, мужики, гоните их в амбар. Унтер ругается, что бездельничаем, вот пусть полюбуется на арестантов....
Мужики отвели их в пустой амбар и заперли.
– Дайте хоть поесть! – попросил Сашка.
– Завтра приедет из комендатуры унтер, он вас, эт самое, накормит, ухмыльнулся мужик.
– Сволочи! – пробормотал Витька, облизывая окровавленную губу.
Это была первая встреча ребят с полицаями, которых немцы стали насаждать в захваченных деревнях и селах. Ребята даже еще и не знали, что этих предателей Родины зовут полицаями.
Витька тщательно обследовал амбар. В темном углу крыша подгнила и виднелось небо. С трудом, обламывая ногти, он вскарабкался по бревнам на перекладину и, расшатав трухлявые доски, выглянул наружу. Полицаи сидели на ступеньках и курили. У самого крыльца железная бочка и шланг.
Если раздвинуть доски, то можно выбраться на крышу, а оттуда спрыгнуть вниз... Правда, высоко, не сломать бы ноги.
В сумерках ребята услышали шорох: кто-то бродил вокруг амбара.
Витька снова взобрался на перекладину и выглянул: к щели приник курносый конопатый мальчишка лет двенадцати.
– Эй, пацан! – негромко окликнул Витька. Конопатый отскочил от стены и стал крутить башкой: он не видел Грохотова.
– Принеси веревку, потолще только... Конопатый наконец увидел его и разинул рот. – Как звать тебя?
– Филька.
– Можешь достать веревку?
– А кто вы такие? Партизаны, да? Попали в окружение? Было в голосе Фильки что-то такое, что заставило Грохотова соврать.
– Ну да, – сказал он. – Партизаны.
– Это вы в Марьином Бору напали на обоз? – сразу оживился Филька.
|
|
|
– Мы им дали жару... – сказал Витька.
– Немцы восемь своих похоронили и трех полицаев из соседней деревни... Ух, бесились! Мы думали, деревню спалят, а всех перестреляют. Как в Добывалове. А вы знаете майора Гору? Ну, который в окружение попал и организовал партизанский отряд? Гору тут все немцы боятся...
– Как же, знаем, – ответил Витька.
– Я тоже хочу к партизанам...
– Вот что, Филька, жми за веревкой, только не попадись им на глаза, попросил Витька, видя что разговорам не будет конца.
– Я через огороды, – сказал Филька.
– Вить, – подал голос снизу Сашка, скажи, чтобы принес поесть... Помираем с голоду!
– Ладно, пошукаю, – услыхал Филька и исчез за амбарной стеной.
Витька сидел на перекладине и смотрел в щель. Полицаи все еще дымили цигарками. В стороне прошли самолеты. Потом вдруг громко закуковала кукушка. Контуры домов стали стираться, кое-где на небе зажглись первые звезды.
– Чего это ты про каких-то партизан заливаешь? – неодобрительно сказал Гошка. – А если он сейчас же этим... с повязками расскажет?
– Нас сразу повесят, – сказал Сашка.
– Не каркайте, – оборвал Витька. – Так уж кругом все предатели...
– Он и так бы веревку принес, если честный парень, – сказал Гошка.
– Вот в этом я сомневаюсь, – ответил Витька и стал расшатывать доски, чтобы расширить щель. Филька не подвел. Он принес веревку и еду.
– Полицаи хлещут самогон, – сообщил он. – Вылезайте!
Это было не так-то просто. Сашка встал на четвереньки, на него взобралась Алла. Краснея от натуги, Ладонщиков стал выпрямляться. Витька, перегнулся, подхватил Аллу под мышки и с трудом втащил. По веревке спуститься на землю не представляло никакого труда. Так же втащили Люсю и Солю Шепса, который настолько ослабел, что не мог подтянуть на перекладине собственное тело.
Гошка и Сашка вскарабкались на стропила без посторонней помощи. Оказавшись на свободе, они хотели без промедления двинуться в путь, но Филя огорченно сказал:
– Неужто так и уйдете? Я думал, ихний дом подожжете. В голосе конопатого Фили было столько разочарования, что Витька заколебался.
– Вообще это идея...
– У них во дворе бочка с бензином и банка с маслом, – сообщил Филя. Мотоциклеты заправляют.
|
|
|
– Давайте рвать когти, – обеспокоенно сказал Гошка. – Они в любую минуту могут прийти сюда.
– Не, они теперь нос не высунут из дома, – успокоил Филя. – Боятся майора Горы.
– С какой стати эти люди заперли нас здесь? – сказал Витька. – И еще неизвестно, что они утром с нами бы сделали...
– Могут и убить, – заявил Коля Бэс. – У них в лицах что-то звериное.
– Двоих наших деревенских повесили, – сообщил Филька. – У комендатуры. Полицаи вешали.
– Кто это такие полицаи? – спросил Витька. – Никогда раньше не слышал.
– Полицаи? – изумился Филька. – Еще хуже немцев!
– Где только немцы таких подонков находят?.. – задумчиво заметил Коля.
– У кого батьки когда-то были раскулачены, кто из тюрьмы вернулся... охотно рассказывал словоохотливый Филька.
– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Витька. Он вполуха слушал Фильку, думая о другом.
– Я с тобой, – сказал Коля.
– Давай спички, – взглянул Витька на Гошку.
– У меня нет, – ответил тот.
Витька шагнул к нему и похлопал по карманам.
– А это что? – спросил он. Гошка нехотя достал коробок.
– Доиграетесь, мальчики... – буркнул он и отошел в сторону.
– Ждите нас в лесу, – сказал Витька. – Вон у той сосны.
– Полицаи третьего дня дядю Степу застрелили, – стал рассказывать Филя. Нашего председателя. Он мой родной дядя. Сначала били его железным прутом, потом застрелили. Больше всех измывался старшой, Кузьма.
– На этот раз вы меня тоже возьмете, – заявила Алла. Витька взглянул на нее, хотел возразить, но, встретившись с ней взглядом, промолчал.
Когда они вслед за Филей пошли огородами к высокой избе с освещенными окнами, их догнал Сашка.
– Мне эти полицаи тоже не понравились, – сказал он. – И потом, наши запасы кончились...
– Действуй, – усмехнулся Грохотов.
* * *
Они лежали в огороде и ждали. Из дома доносились хмельные голоса, гогот.
– Дверь можно закрыть снаружи? – шепотом спросил Витька.
– Надо в щеколду всунуть гвоздь, – подсказал сообразительный Филя.
– Есть у них харчи? – спросил Сашка.
– В сенях, направо, кладовка, там всякая всячина...
|
|
|
– Погодите закрывать, – сказал Сашка и, достав из-за пазухи скомканный мешок, пополз к крыльцу.
Они видели, как мелькнула его тень, и Сашка исчез в темном проеме сеней.
– Если бы не он, мы давно протянули бы ноги, – шепотом сказал Коля. – А сейчас он конфискует провиант у врага.
– Раньше я не замечал у него этой страсти.
– Забудь о том, что было раньше, – тихо и грустно сказал Коля.
– Ты не прав, – возразил Витька. – Так можно забыть, что мы родились людьми.
– Некоторые уже забыли... Возьми хоть этих полицаев.
– А кто такой Володя? – помолчав, спросил Витька.
– Володька? – улыбнулся Филя. – Он из города... Жил в Семенихе, это в пяти километрах отсюда... Он спер у немца гранату и взорвал склад боеприпасов... Грохнуло, даже у нас слышно было. Полицаи его уже неделю разыскивают... А он разве не в вашем отряде?
– Не до утра же нам ждать, – сказал Витька. – Айда!
Прячась в тени, они подобрались к железной бочке. Витька попробовал открутить металлическую пробку – ни с места. Тогда Коля достал из кармана платок, обернул пробку и стал потихоньку колотить камнем. Пробка подалась.
Филя пошарил под ногами и протянул резиновый шланг. Ведро стояло рядом с бочкой. Витька засунул шланг в бочку и подсосал. Бензин тугой стру„й ударил в рот, Витька ругнулся и стал отплевываться.
Набрав целое ведро, они облили стену дома. И в этот момент в сенях что-то грохнуло и покатилось по полу. В ту же секунду оттуда пулей выскочил Сашка и, волоча туго набитый мешок, бросился в огород.
Стало тихо. Там, за стеной, смолкли голоса. Отворилась дверь, и кто-то вышел. Мальчишки затаились возле бочки. Из шланга бесшумной струей лился бензин. Человек потоптался на крыльце, откашлялся и вдруг – яркая вспышка и автоматная очередь. Стрелявший расхохотался и, громко топоча, ушел в избу.
– Я закрываю, – сказал Витька.
Гвоздя они не нашли. Закрыли дверь на щеколду, вставив в прорезь щепку. Филя принес еще одно ведро с бензином. Коля выплеснул его на крыльцо. Витька выдрал из паза бревен клок пакли, намотал его на палку и вымочил в бензине
– А теперь подальше от дома! – прошептал Витька.
– Дай, пожалуйста, мне? – попросила Алла, она спряталась за колодцем. – Я тебя очень прошу.
Витька на секунду замешкался, потом отдал ей спички, палку и отошел к ребятам. Алла чиркнула спичкой, и факел ярко вспыхнул.
– Бросай! – шептал Витька. – Ближе нельзя! Там кругом бензин!
Алла сделала еще два шага и, размахнувшись, бросила факел на крыльцо. Яркое пламя озарило девочку, стену дома, березу у крыльца. Пряча лицо от жара, Алла мотнулась в сторону. Витька схватил ее за руку.
|
|
|
– За мной! – крикнул он и, больше не таясь, припустил по огородам к лесу.
* * *
Они пробирались вдоль шоссе лесом, опасаясь встречи с немцами или полицаями. С дороги доносилось фырканье моторов, лязг гусениц, немецкая речь. Иногда высоко пролетали самолеты.
– Посмотрите, на дереве белый флаг! – показала Алла, И действительно, на вершине высокой сосны развевалось длинное белое полотнище.
– Там кто-то сидит, – сказал Гошка.
– Не сидит, а висит, – поправил Витька. – Причем вниз головой.
Это был мертвый парашютист. Он висел метрах в десяти от земли. Стропы и разодранный купол оплели ствол и ветви. Тело застряло в развилке.
– У него на пальце перстень, – заметила Алла. – Это не наш. Наверное, немец.
– Надо посмотреть, – сказал Витька.
– Полезешь на дерево? – спросил Гошка.
– Не ждать же, когда он свалится?
Витька подошел к сосне, посмотрел вверх и поплевав на руки, ухватился за нижний сук. Немного погодя, ломая сучья тело упало на землю.
– У него должен быть пистолет, – спустившись вниз, сказал Витька и нагнулся над летчиком. Пистолет оказался под кожаной курткой, на спине. Это был новенький вороненый браунинг с запасной обоймой.
– Найдут у тебя оружие – пиши пропал, – сказал Гошка.
– Лучше, думаешь, выбросить?
– Я бы выбросил.
– Когда сам найдешь пистолет – и выбрасывай, – насмешливо сказал Витька. А я оставлю.
– Лопаты нет, – сказал Коля. – Надо бы закопать... Человек все-таки.
– Какие они люди, – сплюнул Соля Шепс. – Тебя они не стали бы закапывать.
– Я ветками забросаю, – сказал Коля и стал обламывать с молодых елок зеленые лапы.
* * *
Месяц сбоку заглянул в шалаш, и сосновые иголки призрачно засияли. В шалаше было тепло. В одном углу вповалку лежали мальчишки, в другом – Алла с Люсей. У входа звенели комары. И хотя ребята расположились подальше от шоссе, глухой гул моторов явственно доносился сюда. Немецкие части шли и шли на восток.
– Эх, скорее бы к своим попасть... – мечтательно сказал Гошка. – Как началась война, я еще ни разу не выспался как следует!
– Я ничего, высыпаюсь, – зевнул Сашка.
– Нам немцы не давали спать, – сказал Соля. – То прожектором в глаза светят, то палят из автоматов. И так всю ночь.
– Коля, почему наши отступают и отступают? – спросила Алла. – Когда же будет этому конец?
Бэс зашевелился в своем углу, но промолчал. – Я не верю, что немцы смогут победить, – сказал Витька. – Такого еще в России не бывало.
– А татаро-монгольское иго? – спросил Гошка.
– Тогда вся Россия была поделена на отдельные княжества, – вступила в разговор Люся. – А князья все время ссорились, вот татары и воспользовались... А сейчас все республики – одно целое.
– Вот что значит отличница – все знает! – хохотнул Ладонщиков, – Вспомните Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года, сказал Коля Бэс. – Наполеон Москву занял, а русские все равно победили.
– Тогда самолетов не было, – проворчал Гошка. – И на голову людям не падали бомбы.
– Пушки-то были, – сказал Коля.
– Тебе-то что, – усмехнулся Гошка. – Ты немецкий знаешь. Ты с ними поладишь, даже если фашисты победят...
Коля завозился на полу, потом сел. Сквозь ветви шалаша пробился голубоватый свет – и очки заблестели.
– Я не люблю драться, – тихо сказал Бэс. – Но сейчас я бы тебе с удовольствием дал в морду.
В шалаше стало тихо. Все ожидали, что Гошка сейчас вскочит и начнет обзывать Колю разными словами. И может быть, придется их разнимать. Но ничего не произошло. Гошка молчал, и это было совсем на него не похоже. А немного погодя послышался негромкий свист. Гошка старательно свистел носом, делая вид, что спит.
– Ну, чего ты разозлился? – зашептала Люся. – Неужели не видишь, что тебя разыгрывают?
– Не вижу, – сказал Коля и, сняв очки. снова лег.
– Скорее бы наши остановили их, – вздохнула Алла. Засопел по-настоящему Сашка, заснула Люся. Не слышно стало Колю в углу шалаша. Гошка все так же, на одной ноте, свистел носом. Алла приподнялась и шепотом спросила:
– Вить, ты спишь?
– Нет.
– Я хочу с тобой поговорить... Выйдем?
Витька бесшумно выскользнул из шалаша. Вслед за ним – Алла.
Гошка сразу перестал свистеть носом.
Ночь была ясной. Месяц плыл над остроконечными вершинами сосен и елей. Голубовато мерцали звезды. Большая медведица, Малая, далекий-далекий Млечный Путь... Может быть, и по нему движутся в бесконечность громоздкие космические механизмы, о которых писал Герберт Уэллс? Так же грохочут моторы и лязгает металл, как на шоссе, которое не знает покоя ни днем, ни ночью. И так же дико и безжалостно агрессивная цивилизация уничтожает мирные народы и целые миры? Или на других планетах человекоподобные существа более разумны?.. Как бы то ни было, а звезды тихо и мирно светили с неба, как и тысячи лет назад, а истерзанная опаленная огнем земля вздрагивала от мощных разрывов бомб и снарядов, хотя с другой планеты она, наверное, выглядела такой же тихой и мирной, как и мириады других планет и звезд.
Алла и Витька сидели на усыпанном иголками мху под толстой сосной. Тонкий комариный писк перерастал в шмелиное гудение, потом в знакомый прерывистый вой. Без огней прошли в стороне самолеты. На восток. Бомбить наши села и города. Нашу землю.
Голубоватый небесный свет лился сверху вниз по толстой косе девушки. Витька сбоку заглянул ей в глаза и чуть заметно улыбнулся: днем бы он ни за что не осмелился так посмотреть на Аллу.
– Я устала, – сказала Алла. – Мы идем, идем, а конца не видно... И потом, что будет с нами? Где-то под Шуей у меня есть родственники, но я никогда у них не была. Я даже не знаю их адреса.
Алла передернула плечами: ночь, хотя и ясная, но прохладная. Витька подумал, что надо бы поближе придвинуться к ней – теплее будет, но не решился. Но тут Алла сама пододвинулась к нему и прижалась плечом.
Витька боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.
–...он ведь не был трусом, – говорила Алла. – Даже не верится, что это он. Я убеждена, что, не будь мы ему нужны, он бы, не задумываясь, бросил нас и ушел. Он боится остаться один. Знает, что без нас пропадет... Гошка Буянов – гроза Чапаевской улицы... Кто бы мог подумать?..
При чем тут Гошка Буянов? Витька старался уловить смысл. Он не хотел сейчас говорить о Гошке. Витьке хотелось вот так, прижавшись к ней, сидеть рядом и слушать лес.
– Что же ты молчишь? – спросила Алла и посмотрела ему в глаза. И сама замолчала.
– С нами со всеми что-то происходит, – облизнув пересохшие губы, сказал Витька. – А хорошо это или плохо, я не знаю.
– Ты тоже изменился, – негромко сказала Алла, – был мальчишка, а стал... стал мужчина. – Она провела ладонью по Витькиным нечесаным волосам и вздохнула. Все мы стали взрослыми.
– Это плохо?
– Не знаю, – помолчав, ответила Алла. – Мне иногда бывает страшно... Не из-за бомбежек и всего такого – страшно жить. Ведь я теперь совсем одна.
– Ты не одна, – сказал Витька.
– Ты иди, а я еще посижу, – попросила она.
Витька встал и пошел к шалашу.
Навстречу ему попался Гошка. Увидел Витьку и сказал:
– Какой мне сон приснился...
Тот молча прошел мимо, залез в шалаш и затих рядом с Сашкой.
– А где Алла?! – сонным голосом спросила Люся. Ей никто не ответил.
|
|
|
